Любовь ЛУКИНА
Евгений ЛУКИН
ТЫ, И НИКТО ДРУГОЙ
Монтировщики посмотрели, как уходит по коридору Андрей, и понимающе
переглянулись.
- Она ему, наверное, сказала: бросишь пить - вернусь, - поделился
догадкой Вася-Миша.
- Слушай, - встрепенулся Виталик, - а что это он в театре ночует? Она
ж квартиру еще не отсудила.
- Отсу-удит, - уверенно отозвался два года как разведенный Вася-Миша.
- Все они...
Андрею показалось, что левая фурка просматривается из зала, и он
толчком ноги загнал ее поглубже за кулисы. Низкий дощатый помост, несущий
на себе кусок дачной местности, отъехал на метр; шатнулся на нем тополек с
листьями из клеенки, закивала гнутой спинкой кресло-качалка.
До начала вечернего спектакля оставалось около трех часов. Андрей
вышел на середину сцены, присел на край письменного стола и стал слушать,
как пустеет театр.
Некоторое время по коридорам бродили голоса, потом все стихло.
Убедившись, что остался один, Андрей поднялся, и тут его негромко
окликнули.
Вздрогнул, обернулся с напряженной улыбкой.
Возле трапа, прислонясь плечом к порталу, стояла Лена Шабина. Красиво
стояла. Видимо, все это время она, не меняя позы, ждала, когда он обратит
на нее внимание.
Тоскливо морщась, Андрей глянул зачем-то вверх, на черные софиты, и
снова устроился на краешке стола.
Лена смотрела на него долго, уяснив, что со стола он теперь не
слезет, оторвала плечо от портала и замедленной, немного развинченной
походкой вышла на сцену. Обогнула Андрея, задумчиво провела пальчиком по
кромке столешницы и лишь после этого повернулась к нему, слегка склонив
голову к плечу и вздернув подбородок.
- Говорят, разводишься? - Негромкая, подчеркнуто безразличная фраза
гулко отдалась в пустом зале.
Андрей мог поклясться, что уже сидел вот так посреди сцены, и
подходила к нему Лена, и задавала именно этот вопрос.
- Ты-то тут при чем?..
- Хм... При чем... - повторила она весьма мелодично. - При чем?
Славно подбирала нужную интонацию.
- При чем!.. - выговорила она в третий раз. - Так ведь я же
разлучница! Змея подколодная. А ты разве еще не слышал? Оказывается, я
разбила твою семью!
Голос Лены был звонок и ядовит.
"Выслеживала... - думал Андрей. - Да что же это за обязанность такая
- расквитаться за все, даже если тебе от этого никакой выгоды!.. Почему
они так живут? Почему я сам так жил?.."
- Почему я должна впутываться в чьи-то семейные дрязги? - продолжала
тем временем Лена. - Твоя история уже дошла до директора, и вот
посмотришь, он обязательно воспользуется случаем сделать мелкую пакость
Михал Михалычу!..
- Михал Михалычу? - не понял Андрей. - Он что, тоже разлучник?
- Но я же его сторон-ница! - негодующе воскликнула она.
Тут только Андрей обратил внимание, что Лена ведет разговор, почти
отвернувшись. Обычно она стояла вполоборота или в три четверти к
собеседнику, помня, что у нее тонкий овал лица. Сейчас она занимала самую
невыгодную позицию - в профиль к Андрею. Внезапно его осенило: она стояла
вполоборота к пустому зрительному залу.
- Так чем я могу помочь тебе, Лена? - и Андрей понял, что тоже подал
реплику в зал.
"Сейчас сорвем аплодисменты..."
- Ты должен вернуться к семье, - твердо сказала она.
- Что я еще должен?
Лена наконец обернулась.
- Что ты делаешь? - прошептала она, и глаза ее стали проникновенными
до бессмысленности. - Зачем тебе все это нужно? У тебя жена, ребенок...
Андрей опустил голову и незаметно повернул левую руку так, чтобы
виден был циферблат, до начала спектакля оставалось чуть больше двух
часов.
- ...цветы ей купи, скажи, что пить бросил. Ну что мне тебя, учить,
что ли?
- Ты не в курсе, Лена, - хмуро сказал он. - Это не я, это она от меня
ушла. Забрала Дениса и ушла.
Лена опечалилась.
- Тогда... - Она замялась, опасливо посмотрела на Андрея и вдруг
выпалила: - Скажи, что во всем виновата теща!
- Кому? - удивился Андрей.
- Н-ну, я не знаю... Всем. К слову придется - и скажи. Сам ведь
жаловался, что теща...
Андрей молча смотрел на нее.
- Я нехорошая, - вызывающе подтвердила Лена. - Я скверная. Но если ты
решил красиво пропадать, компании тебе я не составлю. Нравится быть
ничтожеством - будь им, будь бездарностью, вкалывай до конца жизни
монтировщиком!.. А моя карьера только начинается. Ты же мне завидуешь,
ты... Ты нарочно все это затеял!
- Развод - нарочно?
Лена и сама почувствовала, что зарвалась, но остановиться не могла.
Она уже не думала о выгодных и невыгодных ракурсах; уперев кулаки в бедра,
она повернулась к Андрею искаженным от ненависти лицом.
- Спасибо! Сделал ты мне репутацию! Нет, но как вам это нравится: я
разбила его семью! Между нами, можно сказать, ничего и не было!..
- Да, - не удержался Андрей. - Недели две уже.
Здание театра было выстроено в доисторические времена по проекту
местного архитектора-любителя и планировку имело нестандартную.
Неизвестно, на какой репертуар рассчитывал доисторический архитектор,
только сразу же за сценической коробкой начинался несуразно огромный и
запутанный лабиринт переходов и "карманов". В наиболее отдаленных его
тупиках десятилетиями пылились обломки старых спектаклей.
Пьющий Вася-Миша божился, что там можно неделями скрываться от
начальства. Насчет недели он, положим, преувеличивал, но были случаи,
когда администратор Банзай, имевший заветную мечту поймать Васю-Мишу с
поличным, в течение дня нигде не мог его обнаружить.
Острый на язык Андрей пытался прилепить за это Васе-Мише прозвище
Минотавр, но народу кличка показалась заумной, и неуловимый монтировщик
продолжал привычно отзываться и на Мишу, и на Васю.
Шаги разгневанной Лены сухими щелчками разносились в пустых коридорах
театра.
Андрей достал сигарету, заметил, что пальцы у него дрожат, и, не
закурив, отшвырнул. Полчаса! Если и ненавидеть за что-либо Лену Шабину, то
именно за эти отнятые полчаса.
Он прислушался. Ушла, что ли? Ушла.
Андрей миновал пульт помрежа и неторопливо двинулся вдоль туго
натянутого полотна "радиуса", пока слева в сером полумраке не возникло
огромное черное пятно - вход на склад декораций. Не замедляя шага, он
вступил в кромешную черноту и пошел по центральному коридору, который
монтировщики окрестили на шахтерский манер "стволом". Потом протянул руку,
и пальцы коснулись кирпичной стены.
Оглянулся на серый прямоугольник входа. Разумеется, никто за ним не
шел, никто его не выслеживал, никому это не было нужно.
Крайнее правое ответвление "ствола" - неэлектрифицированное,
заброшенное - служило свалкой отыгравших декораций. Андрей свернул именно
туда.
В углу "кармана" он ощупью нашел кипу старых до трухлявости щитов, за
которыми скрывался вход в еще один "карман", ни на одном плане не
обозначенный. Андрей протиснулся между щитами и стеной. Остановился -
переждать сердцебиение. Потом поднырнул под горбатый фанерный мостик.
...На полу и на стенах каменной коробки лежал равный зеленоватый
полусвет. По углам громоздились мохнатые от пыли развалины деревянных
конструкций. А в середине, в метре над каменным полом, парил в воздухе
цветной шар света, огромный одуванчик, округлое окно с нечеткими, как бы
размытыми краями. Словно капнули на серую пыльную действительность
концентрированной кислотой и прожгли насквозь, открыв за ней иную - яркую,
ясную.
И окно это не было плоским; если обойти его кругом, оно почти не
менялось, оставаясь овалом неправильной формы. Окно во все стороны:
наклонишься над ним - увидишь траву, мурашей, заглянешь снизу - увидишь
небо.
Со стороны фанерного мостика просматривался кусок степи и - совсем
близко рукой подать - пластмассовый, словно игрушечный, коттеджик, избушка
на курьих ножках. Строеньице и вправду стояло на толстом металлическом
стержне, распадающемся внизу на три мощных корня. Или когтя.
Ветер наклонял высокую траву, и она мела снизу по верхней ступеньке
висячего крылечка-трапа.
Девушка сидела, склонив голову, поэтому Андрей не видел ее лица -
только массу светлых пепельных волос.
Не отводя глаз от этого воздушного окошка, он протянул руку и нащупал
полуразвалившийся трон, выдранный им вчера из общей груды хлама и
установленный в точке, откуда видно коттеджик, крыльцо и - когда повезет -
девушку.
Она подняла голову и посмотрела на Андрея. И он опять замер, хотя еще
в первый раз понял, что увидеть его она не может никак.
Однажды вечером, после спектакля, они разбирали павильон, и мимо
Андрея пронесли круглый проволочный куст, усаженный бумажными розами. В
непонятной тревоге он проследил, как уплывает за кулисы этот шуршащий
ворох причудливо измятой, грязновато-розовой тонкой бумаги, и понял вдруг,
что все кончено.
Это было необъяснимо - ничего ведь не произошло... Правда,
эпизодическую роль передали другому - недавно принятому в труппу молодому
актеру... Правда, висел вторую неделю возле курилки последний выговор за
появление на работе в нетрезвом виде... Правда, жена после долгих
колебаний решилась-таки подать на развод... Неприятности... Просто
неприятности, и только. Поправимые, во всяком случае, не смертельные.
Но вот мимо пронесли этот проклятый куст, и что-то случилось с
Андреем. Вся несложившаяся жизнь (по его вине не сложившаяся!) разом
напомнила о себе, и спастись от этого было уже невозможно.
...Рисовал оригинальные акварельки, писал дерзкие, благозвучные,
вполне грамотные стихи, почти профессионально владел гитарой, пел верным
тенорком свои и чужие песни... С ума сойти! Столько талантов, и все одному
человеку!..
- Андрей, ну ты что стоишь! Помоги Сереге откосы снять...
...Как же это он не сумел сориентироваться после первых неудач, не
сообразил выбрать занятие попрозаичнее и понадежнее? Ах, эта детская вера
в свою исключительность! Ну конечно! Когда он завоюет провинцию, столица
вспомнит, от кого отказалась!.. Отслужил в армии, устроился монтировщиком
в городской театр драмы, где при возможности совершал вылазки на сцену в
эпизодах и массовках... Это ненадолго. На полгода, не больше. Потом его
заметят, и начнется восхождение...
- Ты что все роняешь, Андрей? После вчерашнего, что ли?
...Первой от иллюзий излечилась жена. "Ой, да брось ты, Лара! Тоже
нашла звезду театра! Вбегает в бескозырке: "Товарищ командир, третий не
отвечает!" Вот и вся роль. Ты лучше спроси, сколько эта звезда денег домой
приносит..."
...Менялась репутация, менялся характер. Андрей и раньше слыл
остряком, но теперь он хохмил усиленно, хохмил так, словно хотел утвердить
себя хотя бы в этом. Шутки его, однако, из года в год утрачивали остроту и
становились все более сальными...
...Машинально завяз в монтировщиках. Машинально начал выпивать.
Машинально сошелся с Леной Шабиной. Два года жизни - машинально...
- Нет, мужики, что ни говорите, а Грузинов ваш - редкого ума идиот! Я
в оперетте работал, в тюзе работал - нигде больше щиты на ножки не ставят,
только у вас...
...Сегодня утром он нашел на столе записку жены, трясясь с похмелья,
прочел - и остался почти спокоен. Он давно знал, что разрыв неизбежен.
Случилось то, что должно было случиться...
Но вот пронесли этот безобразный розовый венок, и память предъявила
счет за все. Она словно решила убить своего хозяина...
Монтировщики разбирали павильон, профессионально, без суеты
раскрепляли части станка, перевертывали щиты, выбивали из гнезд трубчатые
ножки. Громоздкие декорации к удивительной печальной сказке со счастливым,
неожиданным, как подарок, концом; сказке, в которой Андрей когда-то мечтал
сыграть хотя бы маленькую, в несколько реплик, роль...
Все! Нет больше Андрея Склярова! Нету! Истратился! Это не павильон -
это разбирали его жизнь, нелепую, неполучившуюся.
Андрей уронил молоток и побрел со сцены с единственным желанием -
уйти, забиться в какую-нибудь щель, закрыть глаза и ничего не знать...
Он пришел в себя в неосвещенном заброшенном "кармане" среди пыльных
фанерных развалин, а прямо над ним, лежащим на каменном полу, парил
огромный синий одуванчик, слегка размытый по краям овал неба, проталина в
иной мир.
Девушка вскинула голову и чуть подалась вперед, всматриваясь во
что-то невидимое Андрею, и он в который раз поймал себя на том, что
невольно повторяет ее движения.
Наверное, что-нибудь услышала. Звук оттуда не проникал - кино было в
цвете, но немое.
Девушка спрыгнула с крылечка, и ему пришлось подняться с трона и
отступить вправо, чтобы не потерять ее из виду. Теперь в окошке появилась
синяя излучина реки на горизонте, а над ней - крохотные отсюда (а на самом
деле, наверное, колоссальные) полупрозрачные спирали: то ли дома, то ли
черт знает что такое. Населенный пункт, скорее всего.
Прямо перед Андреем лежала очищенная от травы площадка, издырявленная
норами, какие роют суслики. Он-то знал, что там за суслики, и поэтому не
удивился, когда из одной такой дыры, прямо из-под ног девушки, выскочили и
спрятались в соседней два взъерошенных существа - этакие бильярдные шары,
из которых во все стороны беспорядочно торчат проволочки, стерженьки,
стеклянные трубочки.
Когда они так побежали в первый раз, он даже испугался (не за себя,
конечно, - за нее), а потом пригляделся - ничего, симпатичные зверушки,
металлические только...
Земля возле одной из норок зашевелилась, начала проваливаться
воронкой, и три "ежика" вынесли на поверхность второй красный обломок,
девушка схватила его; взбежав на крыльцо, наскоро обмела и попробовала
приложить к первому. Обломки не совпадали.
Он вдруг понял, что у нее получится, когда она подгонит один к
другому все осколки, и беззвучно засмеялся. Современный Андрею красный
кирпич, ни больше, ни меньше. С дырками.
"Ах, черт! - развеселившись, подумал он. - Этак они и мой череп
ненароком выроют... Йорик задрипанный!"
Все шло как обычно. Каждый занимался своим делом и не мешал другому:
девушка, склонив голову, старательно отслаивала от обломка зернышки
грунта, Андрей - смотрел.
Странное лицо. И даже не определишь сразу, чем именно странное.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг