Они подъехали почти вплотную, и лишь тогда человек поднял голову.
Одутловатое, черное от прилившей крови лицо мерцало каплями испарины.
Человек дышал часто, с трудом прогоняя воздух сквозь страдальческий
щербатый оскал. Левая щека была измята серым глубоким шрамом.
- Армай? - не веря, спросила Чага. - Что случилось?
Тяжелые веки вздернулись, открыв невидящие, налитые кровью глаза.
Сидящий всмотрелся, и его потрескавшиеся губы внезапно раздвинулись в
счастливой усталой улыбке.
- Имка... - хрипло проговорил он. - Пришла...
Чага и Влад испуганно переглянулись.
- Чага, он бредит! Он путает тебя с Матерью...
Армай медленно перевел взгляд на Влада.
- Кто ты?.. Я тебя не знаю...
- Это Влад, - сказала Чага. - Его оглушило металлом, помнишь? Когда
прилетала стальная птица...
- Стальная птица... - забормотал Армай. - Стальная птица... Конец
приходит степи... Последний год живем... Три стальных птицы упало...
Четвертая будет последней...
- Стреножь зверей! - Чага спрыгнула на землю, подошла к окопчику.
Наклонилась, всматриваясь, и тут же выпрямилась в смятении.
- Что с ним? - спросил Влад.
- Его уязвил металл, - медленно проговорила Чага.
- Имка... - щербато улыбаясь, повторил Армай. - Я отберу у тебя
камни, Имка... Не уходи... Не веди их к отрогам... Пропадете...
- А что, Мать водила семейство в предгорья? - спросил Влад.
- Не знаю, - сказала Чага. - Может быть, давно... Что с ним делать?
- То есть как что? - Спутав ноги третьему зверю, Влад поднялся. -
Переложим его на кошму, а там придумаем что-нибудь...
- В нем металл, - с содроганием предупредила Чага.
- Да расплавься он весь, ваш металл! - рявкнул Влад. - Вы уже людьми
быть перестали с этим металлом!.. Куда его ранило?
- В ногу, - сказала Чага.
Они раскатали кошму и перенесли на нее Армая. Уложить его не удалось,
старик был чудовищно силен - сел, кажется, даже и не заметив, что его
пытаются удержать за плечи два человека.
- Металл... - бормотал он. - Металл поднимается по всей степи...
Забыли закон...
Влад разорвал широкую шерстяную штанину и осмотрел ногу. Рана была
ужасна.
- Заражение крови, - глухо сказал Влад. - Промывай не промывай... И
осколок, наверное, внутри...
- Армай! - присев на корточки, допытывалась Чага. - У тебя был зверь!
Где он? Тебе должны были оставить зверя!..
- Чага, прекрати! - резко приказал Влад. - О чем ты?!
- Армай! - Не слушая, Чага трясла старика за плечо. - Какой у тебя
был зверь? Какой масти?
- Чага!!
Она повернула к Владу бледное от бешенства лицо.
- Кто-то увел у него зверя!
- Зверь... был... - как бы засыпая, проговорил Армай. - Потом... не
знаю...
- Что ты его мучаешь! - процедил Влад. - Зачем тебе это знать?
- Действительно, забыли закон! - сказала Чага, ненавидяще оглядывая
горизонт. - Трус, сталь его порази! Даже убивать не стал, просто подкрался
и увел...
- Металл свидетель! - отчаянно закричал Влад. Потрясая кулаками, он
стоял на коленях перед Армаем. - О чем ты говоришь?! Всего-то навсего
нужно было вскрыть рану, вынуть осколок, промыть!.. А человека бросают в
степи! Стальная птица упади на ваши кочевья, что же вы делаете?!
Армай слушал, недоуменно сдвинув брови и по-стариковски отвесив
нижнюю губу. Потом медленно поднял голову, и глаза его прояснились.
- Я тебя вспомнил... - хрипло, с удивлением проговорил он. - Ты вон
кто...
Чага вскочила. Армай протянул нетвердую руку и, промахнувшись, взял
Влада не за горло, а за плечо. Железные пальцы стиснули сустав, от боли
потемнело в глазах, но тут быстро отступившая на пару шагов Чага взмахнула
рукой. Фыркнул, слетая с ладони, сыромятный ремень, и гладкий дырчатый
камень с хрустом ударил Армая в висок.
Железные пальцы разжались, словно с сожалением, и Влад, взявшись за
плечо, со стоном ткнулся головой в кошму. Перетерпев боль, сел,
придерживая поврежденную руку. Армай с проломленным виском лежал рядом.
Чага сматывала ремень кистеня.
- Мертв? - с ужасом спросил Влад.
- Он бы тебя убил, - сказала Чага. - Не надо было призывать на
кочевья стальную птицу... - Закусив губу, она поглядела на усмехнувшееся
мертвое лицо Армая. - Все равно ему уже оставалось недолго жить...
- Ты безжалостна, - тихо сказал Влад.
- А ты всех жалеешь, - хмуро ответила она. - Но только почему-то все
умирают от твоей жалости...
Они положили Армая в им же самим выкопанную яму и в две костяные
лопатки засыпали ее, сняв брустверы и сровняв могилу со степью. Потом Чага
расседлала зверей и провела их одного за другим по темному пятну свежего
утоптанного грунта.
Видимо, так того требовал обычай...
32
Они уходили по разоренным степям на северо-запад, оставив справа
территории, над которыми теперь густо роился металл. Если верить чудовищно
приблизительной карте, набросанной Владом в блокноте, они возвращались к
месту его неудачной посадки. Часто пейзаж казался ему знакомым, и Влад
готов был побиться сам с собой об заклад, что вон за тем холмом откроется
сейчас та самая балка, где он имел глупость, сидя в кроне дерева, дразнить
металл лезвием ножа. Однако холм отваливался в сторону, а за ним вместо
балки раскидывалась обширнейшая старая гарь с серо-зеленым островками
стремительно восстанавливающихся рощ.
Поразительно, с какой легкостью ориентировалась в этом желто-зеленом,
слегка взгорбленном однообразии Чага! Впрочем, в последнее время она явно
была чем-то озадачена и встревожена: прислушивалась, недоверчиво
взглядывала вверх, где изредка взблескивали знакомые мерцающие спирали.
- Что-нибудь не так? - спросил однажды Влад.
- Странно... - сказала она, озираясь. - Опасности нет.
- Ну и хорошо! - воскликнул Влад, но она только тряхнула с досадой
криво подрезанными волосами и не ответила.
Местность уже не была такой безлюдной, как три месяца назад, когда
они пересекали ее навстречу солнцу: из балок струился синеватый дымок
костров, иногда на холме возникал силуэт всадника и, помаячив, исчезал.
Многочисленные семейства, уходя из-под разящих ударов, хлынули сюда с
востока.
Металл истощил здесь свои силы в единоборстве со стальной птицей -
вновь поднялась посеченная трава, вытесняя с размолотых участков
быстрорастущие, не пригодные в корм сорняки, заклубились серо-зеленые
заросли на пепелищах. В россыпях осколков копошились серебряные паучки,
пока еще слишком маленькие, чтобы навлечь на себя удар или лишить
кого-нибудь жизни электрическим разрядом.
Блокнот кончался. Влад экономил странички как мог, но они были
крохотными, эти странички, а записывать приходилось довольно много.
Прекратить же вести дневник и ограничиться записью выводов не хотелось - в
конце концов, Влад был всего-навсего пилотом, и его наблюдения имели бы
гораздо большую ценность, нежели его догадки и версии.
К его разочарованию, ему так и не довелось увидеть наземной войны
между стальными паучками. Накопители жили душа в душу и побоищ не учиняли.
Наконец Влад не выдержал и прямо спросил Чагу, почему они не дерутся.
Чага наклонилась с седла и сердито посмотрела на копошащуюся
металлическую мелочь.
- Родственники, - бросила она, явно давая понять, что тема эта
неприлична. Как, впрочем, и любой разговор с мужчиной о металле.
Но Влад не отстал от нее и в течение одного перехода выцедил столько,
что, окажись хотя бы половина этих сведений правдой - уже бы цены им не
было!
Во-первых, по словам Чаги, выходило, что конфликт "отцов и детей" у
металла невозможен в принципе, поскольку к тому времени, когда "дети"
начинают роиться, от "отцов" не остается даже осколков. Зато при обильном
подножном корме (уничтоженные накопители и прочее) из выводка паучков
может получиться не один, а два и больше монстров Бальбуса. Каждый из
которых, не забывайте, будущий микрокомплекс. Так вот, микрокомплексы эти
по родственным соображениям друг друга якобы не трогают. Мало того,
отпрыски их между собой тоже вроде бы ладят. И только в третьем колене
микроголовки перестают узнавать троюродных, так сказать, братьев и
хлещутся за милую душу.
Туземки (и в особенности Матери семейств) различают степени родства
стали весьма тонко. Оно и понятно: вести клан по территории, начиненной
миролюбивым металлом, или по территории, начиненной металлом враждующим...
Есть разница?
А теперь как бы переложить всю эту семейно-мифологическую
терминологию на язык, если не строго научный, то хотя бы слегка
наукообразный?.. А ведь получается, что разрегулировалось-то именно
воспроизводство автоответчиков! Помаленьку плывет частота, вот как это
называется! А иначе микрокомплексы просто бы не смогли воевать друг с
другом - каждый бы на запрос противника пищал: "Я свой!.."
Влад посчитал чистые листы блокнота. Четырнадцать с половиной
страничек. Плохо... Надо что-то придумывать уже сейчас. Потом будет
поздно...
Он спрятал блокнот в наременный мешочек и зачем-то оглянулся...
Словно осенние паутинки пересверкивали, сквозя и играя, на фоне
пыльно-зеленых клубов буйно возрождающей рощи.
- Ложись!! - Влад выхватил ноги из мягких стремян и кувыркнулся с
седла. Откатился, боясь угодить под тяжко рушащегося Седого, - и почти в
тот же миг взвизгнуло, сверкнуло, ужаснул хрустящий шорох подстригаемой
поверху травы, посыпались трубчатые обрезки стеблей...
Влад долго лежал, уткнувшись лицом в землю и не смея поднять головы.
В полной тишине журчала вода, выливаясь из пробитого бурдюка. Наконец он
решился перевернуться набок и почему-то шепотом окликнул Чагу. Ответа не
последовало.
Торопливо поднялся и кинулся к Рыжей, успев, однако, мимоходом
отметить, что Седой и Уголек вроде бы целы и невредимы. Чага лежала ничком
без движения, и Влад даже остановился в страхе...
Она шевельнулась, уперлась ладонями в землю, но почему-то продолжала
лежать.
- С тобой все в порядке? - дрогнувшим голосом спросил Влад.
- Да, - глухо и невнятно ответила она.
И Влад осознал наконец, что, не оглянись он совершенно случайно и не
подай команду, лежать бы им здесь сейчас, изрубленным, среди скошенной
металлом травы.
- Что же ты, Чага... - с мягким укором проговорил он.
Она повернула к нему искаженное мукой лицо, и Влад опешил. В
прозрачно-серых глазах Чаги стояли слезы.
- Я... не услышала его... - не веря, выговорила она. - Я не услышала,
как она подкрался!..
- Чага!..
- Я смеялась над Матерью!.. - Голос ее сорвался. - Я говорила, что у
нее дряблая матка!.. А теперь я сама не слышу, когда он идет!..
- Чага, девочка... - Влад присел на корточки и растерянно коснулся ее
плеча. - Ну не надо так. Каждый хоть раз в жизни ошибается...
- Нет! - Она замотала головой. Брызнули слезы. - Это предгорья. Это
подземелья, где мы с тобой были. Я ходила по металлу. Я привыкла к нему. Я
перестала его бояться!..
Чага прижалась лицом к земле, плечи ее вздрагивали. Влад беспомощно
гладил ее по выгоревшим волосам и бормотал что-то в утешение.
Переход пришлось прервать. Влад взял лопатку и работал до самого
вечера, как каторжный: пять укрытий - два для людей и три для животных. И
все это время Чага лежала, уткнувшись лицом в землю, на краю широкой
просеки, оставленной металлом в рослой степной траве. Неподвижно и молча -
как мертвая.
33
Хвала металлу, наутро она, кажется, ожила. Подошла к Владу,
колдующему над поврежденным бурдюком, и стала приводить в порядок
посеченный сталью полог. Видно, Уголек слегка запоздал вчера с падением, и
пролетающий рой чиркнул по вьюкам. Хорошо еще, что ни один снарядец не
взорвался, впоровшись в скатанную кошму, тогда бы от скарба остались
лохмотья, перемешанные со стальной крошкой. А так, можно сказать,
повезло...
Солнце поднялось уже довольно высоко над сильными узловатыми травами,
когда, все починив и поправив, они заседлали и навьючили зверей.
О вчерашнем не было сказано ни слова...
Их не забыли. Пустые овражки со следами поспешного бегства, недорытые
и брошенные укрытия, всадники, шарахающиеся за горизонт, - все говорило о
том, что клеймо Приручивших металл выжжено глубоко и навеки.
- Ты, главное, не отчаивайся, - умоляюще говорил Влад. - Вот увидишь,
Чага, еще пара лет, и все изменится. Стоит нашим мудрецам заполучить
одного-единственного паучка - металлу конец! Его изучат! Ему прикажут
остановиться, и он остановится. Он перестанет убивать... Я не злорадный
человек, Чага, но, знаешь, когда я вижу этих дурачков, которые убегают от
нас, как от металла, я думаю: а что с ними будет потом? Когда мы отберем у
них страх, чем они заткнут дыру в своих душах?
- А если ничем? - неожиданно спросила Чага. Обычно она выслушивала
Влада молча.
- Тогда пусть пропадают! - сгоряча бросил Влад, в самом деле
разозленный этим дурацким вселенским бойкотом.
- А я? - спросила она. - Тоже?
И, не дождавшись от пораженного Влада ответа, отвернулась и
озабоченно оглядела степь.
Внимательнее, чем когда бы то ни было, следила она теперь во время
переходов за призрачным блеском в линялой полуденной синеве, за птицами,
за зверьками, явно не доверяя уже своему чутью. В прозрачно-серых глазах
появился сухой лихорадочный блеск, скулы туго обтянулись побледневшей
кожей.
Однажды, выехав на покатый холм, они увидели внизу сизый дымок,
встающий над переполненной листвой балкой. А по взгорбленной степи
наискосок, ныряя в низины и взмывая над пригорками, к балке летел налегке
всадник на коричнево-черном звере, которого, надо полагать, тоже звали
Угольком.
- Гонец? - спросил Влад.
- Да, - сказала Чага.
Они остановили животных, ожидая, что будет дальше. У спуска в балку
всадник спрыгнул и, ухватив зверя за повод, бегом потащил его вниз, под
защиту ветвей.
- От кого ж это он удирает? - задумчиво щурясь, спросил Влад. - От
нас или от металла?
- Во всяком случае, не от нас, - сказала Чага. - Его послали с чем-то
важным. Вон из-за тех холмов...
Она указала, и почти в то же мгновение, словно подчиняясь движению ее
руки, степь между холмами зашевелилась, ожила. Растянувшись цепочкой, на
равнину вынеслись всадников десять и еще столько же навьюченных, не
отягощенных людьми зверей. Возле балки тоже началась суматоха: первым
выбежал уже знакомый гонец, вскочил на своего черно-коричневого, и тот
полетел размашистым шагом навстречу приближающемуся семейству. А из балки
продолжали выбегать люди, выводя наспех навьюченных и оседланных животных.
- Не понимаю, - с отчаянием сказала Чага. - Они покидают укрытие!..
Оба отряда, слившись в один, устремились было в их сторону, но затем
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг