- Это неважно. Ну, скажем... я.
- А почему ты ночуешь на вокзале? Почему не в общежитии?
- Н-ну... Так вышло...
- Как вышло? - заорал я. - Что значит - вышло? Ты приезжий! Тебе
положено общежитие! Положено, понимаешь?
- Я понимаю... Но мне сказали...
- Кто сказал? А ну пойдем, покажешь, кто там тебе что сказал!
Ухватил я его за рукав и поволок. Ох, думаю, и выпишу я сейчас чертей
этим конторским! За все сразу!
- Тебя кто на работу принимал? Смирный такой, головенка маленькая -
этот? Ну, я с ним потолкую! А, ч-черт!
Я резко остановился, Гришу занесло, и мне пришлось его поддержать.
- Куда ж мы с тобой идем! - рявкнул я на него. - Сегодня ж суббота!..
У, шалопай! А ну давай точно: как вы там с ним говорили - с этим, из
отдела кадров!..
- Он предупредил меня, что с общежитием трудно, - проговорил вконец
запуганный Гриша. - И спросил, не могу ли я временно обойтись без
общежития...
- Ну! А ты?
- Я сказал, что могу, - уныло признался Гриша Прахов.
По соседней аллее прошла группа наших ребят со спортивными сумками.
Пловцы. Поравнявшись с нами, засмеялись.
- Кого поймал, Минька?
- Минька, а повязка твоя где?
- Гуляйте-гуляйте, - сердито сказал я. - Погода хорошая...
3
На проспекте Металлургов нас чуть было не накрыл дождь, и нырнули мы
с Гришей в кафе "Витязь".
Переделали подвальчик - не узнать. С потолка на цепях свешивается
что-то вроде средневековых светильников из жести, а на торцовой стене
богатырь на тонконогом, как журавль, коне рубится со Змеем Горынычем - аж
розовое пламя из трех пастей в косы заплетается.
Посадил я Гришу в уголке спиной к помещению, чтобы не смущать народ
тесемочным бантиком, а сам пошел к стойке.
- Миньк! - шепнула мне щекастая белокудрая Тамара. - Кого это ты
привел?
- А это наш новый резчик, - небрежно сказал я. - Нравится?
- Ну и резчики у вас! - Тамара затрясла обесцвеченными кудрями. - Как
бы он чего с собой не пронес...
Она соорудила два коктейля, и я вернулся к столику.
- Это... алкоголь? - встревожась, спросил Гриша.
- Ага, - сказал я. - Алкоголь. Чистейшей воды, неразбавленный.
И протянул ему хрупкий высокий стакан, наполненный слоистой смесью.
Гриша принял его с обреченным видом.
- Ого, да ты, я смотрю, тоже левша?
Гриша растерянно уставился на свою левую руку.
- Я нечаянно, - сообщил он и поспешно переложил стакан в правую.
Я удивился. А Гриша вынул из стакана соломинку, побледнел,
старательно выдохнул и, зажмурясь, хватил коктейль залпом. Потом осторожно
открыл глаза и с минуту сидел, прислушиваясь к ощущениям.
Все это мне очень не понравилось.
- А ну-ка, давай честно, Гриша, - сказал я. - Пьешь много?
- Спиртных напитков?
- Да, спиртных.
- Вот... в первый раз... - сказал он и зачем-то предъявил мне пустой
стакан. - И на вокзале еще... Только я тогда отказался...
Я решил, что он так шутит. А Гриша тем временем порозовел, оттаял и
принялся с интересом озираться по сторонам: на людей, на Змея Горыныча, на
цепные светильники эти...
- Правильно я сделал, что приехал сюда, - сообщил он вдруг...
По лицу его бродила смутная блаженная улыбка.
- И чего я боялся? - со смехом сказал он чуть погодя.
- Боялся? - не понял я. - Кого?
- Вас, - все с той же странной улыбкой ответил Гриша.
Заподозрив неладное, я быстро заглянул иуд стол. Бутылки под столом
не было.
- Почему ты ведешь меня к себе? - вырвалось вдруг у него.
- А тебе что, на вокзале понравилось?
Гриша опечалился и повесил голову. Видно было, что к своим черным
блестящим волосам он после душа не прикасался.
- Нет, - сказал он. - На вокзале мне не понравилось...
Он вдруг принялся мотать головой и мотал ею довольно долго. Потом
поднял на меня глаза, и я оторопел. Гриша Прахов плакал.
- Минька!.. - сказал он. - Я особо опасный преступник...
Я чуть не пролил коктейль себе на брюки.
- Что?
- Особо опасный преступник... - повторил Гриша.
Я оглянулся. Нет, слава богу, никто вроде не услышал.
- Погоди-погоди... - У меня даже голос сел. - То есть как - особо
опасный? Ты что же... сбежал откуда?
- Сбежал... - подтвердил Гриша, утираясь своим антисанитарным
рукавом.
Я посмотрел на его пиджак, на тесемочный бантик под горлом и вдруг
понял, что Гриша не притворяется.
- А паспорт? Как же тебя на работу приняли без паспорта? Или он у
тебя... поддельный?
- Паспорт у меня настоящий, - с болью в голосе сказал Гриша. - Только
он не мой. Я его украл.
Нервы мои не выдержали, и, выхватив из коктейля соломинку, я залпом
осушил свой стакан.
- А ну вставай! - приказал я. - Вставай, пошли отсюда!
И, испепеляемые взглядом Тамары, мы покинули помещение. Завел я Гришу
в какой-то двор, посадил на скамеечку.
- А теперь рассказывай, - говорю. - Все рассказывай. Что ты там
натворил?
Плакать Гриша перестал, но, видно, истерика в "Витязе" отняла у него
последние силы. Он сидел передо мной на скамеечке, опустив плечи, и
горестно поклевывал своим орлиным носом.
- Закон нарушил... - вяло отозвался он.
- "Свистка не слушала, закон нарушила..." - процедил я. - Ну а какой
именно закон?
- Закон? - бессмысленно повторил Гриша. - Закон...
- Да, закон!
- Это очень страшный закон... - сообщил Гриша.
- Как дам сейчас в торец! - еле сдерживаясь, пообещал я. - Мигом в
себя придешь!
Гриша поднял на меня медленно проясняющиеся глаза. Голову он держал
нетвердо.
- Закон о нераспространении личности... - торжественно, даже с
какой-то идиотской гордостью проговорил Гриша Прахов и снова уронил голову
на грудь.
Некоторое время я моргал. Закон - понимаю. О нераспространении -
понимаю. Личности - тоже вполне понятно. А вот все вместе...
- Пойдешь завтра в милицию, - сказал я, - и все там расскажешь, ясно?
Язык у Гриши заплетался, и следующую фразу он одолел лишь с третьего
захода.
- Причем тут милиция? - спросил он.
- Ну если ты закон нарушил!
- Не нарушил я ваших законов! - в отчаянии сказал Гриша. - Свои -
нарушал. Ваши - нет.
У меня чуть сердце не остановилось.
- Какие свои? Гриша!.. Да ты... откуда вообще?
- Из другого мира я, Минька, - признался наконец Гриша Прахов.
Я почувствовал, что ноги меня не держат, и присел рядом с ним на
скамеечку.
- Из-за рубежа? - как-то по-бабьи привизгнув, спросил я.
- Дальше...
Я потряс головой и все равно ничего не понял.
- Как дальше?
- Дальше, чем из-за рубежа... - еле ворочая языком, объяснил Гриша
Прахов. - С другой планеты, понимаешь?..
В калитку я его внес на горбу, как мешок с картошкой.
Из-за сарайчика, грозно рявкнув, вылетел Мухтар. Узнал меня, псина,
заюлил, хвостом забил. А потом вдруг попятился, вздыбил шерсть на загривке
и завыл, да так, что у меня у самого волосы на затылке зашевелились.
Дернул я плечом - висит Гриша, признаков жизни не подает. Прислонил
его к забору, давай трясти.
- Гриш, ты что, Гриш?..
Гриша слабо застонал и приоткрыл один глаз. Слава богу!..
- А ну пошел отсюда! - закричал я на Мухтара. - Иди в будку! Дурак
лохматый!..
В будку Мухтар не пошел и с угрожающим ворчанием проводил нас до
двери, заходя то справа, то слева и прилаживаясь цапнуть Гришу за
скошенный каблук. У самого крыльца это ему почти удалось, но в последний
момент Мухтар почему-то отпрыгнул и снова завыл.
Злой на себя и на Гришу, я втащил его в прихожую и закрыл дверь. В
комнате осеклась швейная машинка.
- Минька, ты? - спросила мать. - А что это Мухтарка выл?
- Да кто ж его знает! - с досадой ответил я. - Тут, мать, видишь,
какое дело... Не один я.
По дому словно сквозняк прошел: хлопнула дверца шифоньера, что-то
зашуршало, портьеру размело в стороны, и мать при параде - то есть в
наспех накинутой шали - возникла в прихожей. На лице - радушие, в глазах -
любопытство. Думала, я Ирину привел - знакомиться.
- А-а... - приветливо завела она и замолчала.
Гриша сидел на табуретке, прислоненный к стеночке, и мученически
улыбался, прикрыв глаза. И до того все это глупо вышло, что я не выдержал
и засмеялся.
- Вот, мать, нового квартиранта тебе нашел...
- Ты кого в дом привел? - опомнясь, закричала она. - Ты с кем
связался?
- Да погоди ты, мать, - заторопился я. - Понимаешь, дня на два, не
больше... Ну, переночевать парню негде!
- Как негде? - Маленькая, кругленькая, она куталась в шаль, как от
холода, сверкая глазами то на меня, то на Гришу. - Санитарный день, что
ли, в вытрезвителе? Да что ж это за напасть такая! То кутенка подберет
хромого, то алкаша!..
- Ну-ну, мать, - примирительно сказал я. - Мухтара-то за что? Сама
ведь ему лапу лечила, а теперь смотри, какой красавец кобель вымахал...
Но на Мухтара разговор перевести не удалось.
- Живет впрохолость, приблудных каких-то водит!.. А ну забирай своего
дружка, и чтобы ноги его в доме не было!
- Да куда ж я его поведу на ночь глядя?
- А куда хочешь! Под каким забором нашел - под тем и положишь!
- Да с горя он, мать! - закричал я. - Ну, несчастье у человека,
понимаешь? Жена из дому выгнала!
Что-то дрогнуло в лице матери.
- Прямо вот так и выгнала? - с подозрением спросила она.
- В чем был! - истово подтвердил я. - В чем квартиру ремонтировал - в
том и выгнала!
- Так надо в суд подать, на раздел, - все еще недоверчиво сказала
мать.
- И я ему то же самое говорю! А он, дурак, хочет, чтобы как мужчина -
все ей оставить.
- Вот мерзавка! - негромко, но с чувством сказала мать, приглядываясь
к Грише. Выражение лица ее постепенно менялось. - И что ж вам так с
женами-то не везет, а?.. И парень, видать, неплохой...
- В нашей бригаде работает, - вставил я. - В понедельник мы с
Валеркой Чернопятовым попробуем ему общежитие выбить...
- Ох, дети-дети, куда вас дети?.. - вздохнула она и пошла в комнату,
снимая на ходу с плеч непригодившуюся парадную шаль. - Ладно, постелю
ему...
Еще раз удивил меня Гриша Прахов. Под тряпьем у него оказалось чистое
белье, вроде даже импортное. Лохмотья его я сразу решил выбросить и
поэтому обыскал. В кармане брюк обнаружился временный пропуск на завод и
двадцать три копейки, а за прорвавшейся подкладкой пиджака - в
целлофановом пакете - военный билет, свидетельство о рождении, аттестат и
паспорт.
Документы я, конечно, проверил. Все вроде на месте: серия, номер,
фотография - Гришкина, не перепутаешь. И в военном билете - тоже, только
Гриша там помоложе и пополнее. Вот ведь чудик, а?
На всякий случай я заглянул и в аттестат, посмотрел, на какой он
планете ума набирался. "Полный курс Нижне-Добринской средней школы..."
Далекая, видать, планета...
Я снова завернул документы в целлофан и, кинув пакет на стол, сгреб в
охапку тряпье на выброс.
Вот не было у бабы хлопот...
4
Во всяком случае, церемониться я с ним не собирался.
Из глубокой предутренней синевы за окном только-только начали еще
проступать черные ветки и зубчатый верх забора, а я уже вошел в малую
комнату и включил свет.
- Подъем! - скомандовал я в полный голос, и Гриша сел на койке.
Рывком.
Секунду он сидел напружиненный, с широко открытыми невидящими
глазами, словно ждал чего-то страшного. Не дождавшись, расслабился и с
легким стоном взялся за голову.
- Трещит? - не без злорадства спросил я.
С огромным удивлением Гриша оглядел комнату: вязаный половичок возле
кровати, настенный матерчатый коврик с избушкой и оленями, две гераньки в
горшочках на узком подоконнике.
Потом он заметил лежащий на столе рядом со стопкой мелочи
целлофановый пакет и беспокойно завертел головой.
- Нет твоего тряпья, - сказал я. - Выкинул я его, понял? Наденешь вот
это.
И бросил ему на колени свой старый коричневый костюм. Ну как -
старый? Новый еще костюм, хороший, просто не ношу я его.
Гриша отшатнулся и уставился на костюм, как на кобру.
Светало быстро, завтракали мы уже без электричества. Несмотря на мои
понукания, Гриша ел, как цыпленок, стеснялся, молчал.
- Опытом бы поделился, что ли... - буркнул я наконец. - Куда ты ее
потом дел?
- Кого? - испугался он.
- Я тебе сейчас дам "кого"! Бутылку вчера в "Витязь" пронес?
- Нет, - быстро сказал он.
- Как это нет? Ты же лыка вчера не вязал, Гриша! До других планет
доболтался!
- До других планет? - в ужасе переспросил он.
Гриша отложил вилку. На лбу его блестела испарина.
- Но ведь ты же сам заставил меня пить этот... коктейль... - жалобно
проговорил он.
За дурака меня считает, не иначе.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг