народа приняли дар и не гневались на дерзких, но люди так просто обиды
спустить не хотели и, судя по дымам, выслали погоню разом во всех
мыслимых направлениях.
- Будем ногами как следует двигать, то не найдут, - приговаривал
Ромар, оглядываясь через плечо. - Они сплошь охотники, следопыты,
могучие мужи, а мы им заговор подсунули наполовину мужской, наполовину
женский; где им в таком разобраться. А даже если и разберутся, мы тем
временем далеко уйдём.
На исходе третьего дня заголубели на стыке неба с землёй горные
отроги, а с заката потянуло тёплым воздухом. Ледяные туманы тотчас
рассеялись, толща снега разом осела, тут и там появились проталины,
покрытые бурым войлоком прошлогодней травы. Таши только дивился
могучему травяному богатству, пытаясь представить, каково здесь будет
в июле. Небось человека среди трав и не увидать, с головой скроет, как
пигмея. Да и как же иначе? Только на таком травостое и могут
прокормиться северные великаны: носороги, мамонты и гигантские олени с
размахом рогов в косую сажень.
Великанского оленя они встретили на второй день своего бегства.
Как и другие звери гордый красавец вспарывал ветвистым рогом снег,
добывая из-под него слой поваленной травы. Таши уже не удивлялся
огромным рогам, повидав зверя на кормёжке, понимал, что без этакого
инструмента в тундростепи еды зимой не достать. И хотя так и осталось
неведомым, что есть мамонтовый бивень: зуб или рог, но даже не видав
мамонта, Таши мог ответить, зачем легендарному чудищу такое
устрашающее орудие.
Вместе с тёплым ветром хлынул из-за моря поток перелётной птицы,
покорно ожидавший на том берегу этого часа. Случился прилёт птицы
весьма кстати, поскольку запасы у путешественников были на исходе, а
охотиться во время бегства некогда. К тому же Таши понимал, что вряд
ли сумеет взять в одиночку лохматого мускусного быка или тем паче
гигантского оленя.
Когда изгрызенные временем стены ущелья скрыли беглецов, Ромар
позволил разжечь костёр, обсушиться и привести себя в чувство.
Единственная пара кремней осталась в капище северных богов, так что
Таши пришлось сооружать крестовину и добывать огонь на женский манер -
трением. С непривычки он вытирал огонь чуть не целый час, так что
Уника и Ромар уже отчаялись дождаться тепла и принялись жевать сырую
утку. Но всё же огонь занялся, и ночь они провели как люди.
Наутро Ромар принялся гадать, куда идти дальше. Указания Йоги на
этом месте обрывались, сама она здесь не бывала, и ничего толком знать
не могла. "Выйдешь к горам, а там уж сам решай, куда сворачивать.
Захочешь - отыщешь". И вот они вышли к горам, хотя и не с той стороны,
с какой намеревались. По ту сторону хребта может и были какие знаки,
которые помогли бы определиться, а тут ничто дороги не указывало.
Нырнуть бы в верхний мир, пощупать, откуда тянет человечьей магией,
разумным колдовством, но Матхи далеко, и что-то странное творится с
ним; вряд ли будет от него подмога в таких делах.
Ромар раскинул фигурки на поиск человека и никого не нашёл.
Рассыпал сухие листья, гадая на вспугнутых духов и не получил ответа.
Тогда, отчаявшись, бросил кости наудачу и, поскольку легли они ровно,
решил довериться случаю и идти, куда указала простенькая, всякому
мальцу доступная ворожба.
Звериная тропа вывела их из ущелья, и вновь путники увидали лес:
сперва неуступчивый, побитый ветрами сосняк, а затем тёмные, усыпанные
понизу мёртвой хвоёй, ельники. И нигде ни единого человечьего следа.
Не станет человек по доброй воле в такой глухомани жить. Под елями
местами лежал зернистый рассыпчатый снег, но там, где случилось
солнечное местечко, уже расцветали беловато-прозрачные цветки кислицы.
Короткая северная весна стремилась к лету.
Подчиняясь велению гадальных костей, Ромар с молодыми спутниками
медленно двигался по горной стране. Ему так и не удалось встретить ни
единого признака того, что здесь обитают человеческие существа.. Не
тревожили путников и волшебные хозяева: поросшая ягелем чащобная
нежить. И чужинцами не пахнет, и большеглазых карликов не видать. Как
распугал их кто. Одни звери бродят по лесу, да кружат трое бесприютных
путешественников, ищут сами не зная чего.
К концу недели Ромар понял, что они и впрямь описывают огромнейший
круг, словно огибают на болоте зыбкое место, опасную сердцевину. Вроде
и нет там ничего, тот же лес, что и рядом, но ни разу ни единая кость
не указала в запретную сторону. Между тем, гадальные кости у старика
были подобраны со старанием: узорная костяшка из рыбьей головы,
косточка из птичьего крыла, вываренная заячья лапка, и в добавку к ним
- фаланга человеческого пальца. Такие кости врать не могут, и значит,
куда кости идти не велят, там ни пройти, ни проплыть, ни по воздуху
пролететь. Выходит, там и должно искать неведомого кудесника. Коли он
от глаз прячется, так самый раз в такую нору.
На следующий день Ромар круто повернул прямиком в центр запретного
круга.
Как обычно, Таши шёл впереди, держа наготове копьё. Ромар двигался
следом, а Уника замыкала шествие. В лесах обитало не так много зверей,
способных напасть на троих идущих рядом людей, но всё же Таши
постоянно помнил об опасности и порядка движения менять не позволял.
Тем более не позволил бы он расслабиться своим товарищам на этот раз.
Таши давно заметил, что заклинания, хотя бы и самые простые у него
действуют скверно, и даже простенькое бытовое волшебство обычно не
удаётся ему, и только нюх на опасность у него отменный. А сегодня
словно самый воздух пропитан угрозой. Казалось, недобрый взор следит
из-за каждой сосны, хищный зверь притаился у любого куста, а за всякой
валежиной точит слюни голодный дух. Однако, Ромар и Уника шли позади,
не проронив ни слова, ни разу ни о чём не спросили, хотя у них чутьё
на дурное колдовство, на сглаз и наговоренную ловушку куда тоньше, чем
у него. Значит, можно быть спокойным, никого страшнее медведя
поблизости быть не может.
И всё же, Таши постепенно замедлял шаг, отчаянно вслушиваясь в
непривычно замолкший лес. Действительно, вот в чём беда - слишком тихо
вокруг. Весной так не бывает, весной всякая букашка песни поёт,
сколько голоса хватает. Таши остановился, собираясь поделиться
сомнениями со спутниками и натолкнулся на бессмысленный, невидящий
взгляд Ромара. Уника, идущая следом, сделала шаг, ткнулась в спину
старику и замерла. Таши почувствовал, что сейчас она упадёт и успел
поддержать её свободной рукой.
- Что с вами? - отчаянным шёпотом спросил он, уже понимая, что
ответа не получит, во всяком случае до тех пор, пока не выведет Ромара
и Унику отсюда.
Таши обхватил Унику под мышками, развернул в обратную сторону.
- Уходим, слышишь? - сказал он, неясно кому.
Голова Уники безвольно качалась из стороны в сторону, однако,
когда Таши попытался вести девушку, она послушно принялась
переставлять ноги. Оглянувшись, Таши с увидал, что Ромар тоже
развернулся и идёт следом, словно привязанная на верёвочку овца. Таши
вздохнул с облегчением. Бросить Ромара он не мог, а как тащить двоих -
не представлял. По счастью, путь пролегал по открытому месту: ни
ноголомных завалов, ни частого молодняка, где и одиночка едва
протискивается, ни путающегося в ногах кочкаркника. След, протоптанный
по нежному ковру цветущей ветреницы, был ясно виден, ни разу он не
пересёк чужого пути, человечьего или звериного, и Таши вновь
подивился, до чего же пуст сегодняшний лес. Весной в ельнике
поживиться нечем, но хоть стёжки мышиные или заячий след быть должны?
Недобрый взгляд по-прежнему смотрел в спину, но Таши чувствовал,
что с каждым шагом отдаляется от беды, и ощущение опасности мешалось
уже не со страхом, а с облегчением. Поможет Лар, и сам уйду, и своих
вытащу.
Слабый стон раздался сзади. Таши кинул взгляд через плечо. Ромар
как и прежде плёлся следом, но взгляд его, хоть и затуманенный, был
уже осмысленным человеческим взглядом.
- Ромар? - позвал Таши.
- Голова!.. - простонал старик.
- Ничего, сейчас станет легче, - наобум пообещал Таши. - Главное,
не отставай, уже немного осталось.
Он говорил уверено, даже чуть грубовато, как давно уже никто не
говорил с древним магом, а сам не мог избавиться от страха, а вернее -
от двух страхов: от того, что туманом наплывал из-за угрюмых елей,
паутиной ложась на душу, и от другого - обычной человеческой боязни,
что он не сумеет помочь товарищам, а то и просто повредит им своим
бегством через заколдованный лес.
Однако, через несколько шагов Уника, которую ему приходилось
поддерживать, вздрогнула и медленно, как бы просыпаясь, выпрямилась.
Глаза, прежде устремлённые в бесконечность, обрели свет разума. Таши
ослабил хватку, позволяя Унике идти самой.
Через час они добрались к месту вчерашней ночёвки. Лишь там Таши
позволил себе расслабиться. Он уложил Унику и Ромара на оставшемся с
ночи лапнике, набрал хвороста и валежника, споро вытер огонь - теперь
на это уходило уже не так много времени - и лишь затем позволил
пострадавшим рассказывать, что с ними приключилось. Выяснилось, что ни
Уника, ни Ромар ничего рассказать не могут. Они помнили, как шли
следом за Таши, а потом мир резко крутанулся, и они обнаружили, что
идут в обратную сторону, а голова гудит немыслимой болью. Тот час, что
они прошагали в беспамятстве полностью выпал из их жизни.
- Ну что ж, - заключил Ромар. - Похоже нам встретилось могучее
колдовство. Не знаю, то ли это, что мы ищем, но, во всяком случае, уже
что-то. Тебя, Таши, оно затронуло меньше, то ли потому, что ты
поздоровее нас, то ли оттого, что у тебя не такие изощрённые
способности к колдовству. Должно быть, здешний колдун бил нас нашей же
собственной силой. Ну ничего, теперь мы знаем, что нас ждёт, и
как-нибудь сумеем разведать, кто нас так больно пристукнул.
Ромар хорохорился и, казалось, готов был хоть сразу идти в логово
неведомого лесного колдуна, но на самом деле едва сидел, да и на
следующий день не сумел прийти в норму, то и дело засыпал в самые
неподходящие минуты. Уника чувствовала себя не лучше, жалуясь на
ломоту в костях и головную боль. В некотором роде это даже устраивало
Таши, поскольку избавляло от необходимости долгих объяснений. Таши
твёрдо заявил, что необходимо хотя бы день отдыхать и только после
этого предпринимать какие-то шаги. Он устроил спутников на днёвку, а
сам ушёл в лес, сказав, что не может больше есть болотную птицу с
черемшой, а хочет поискать настоящей добычи, какую пристало приносить
мужчине.
- Ты только в ту сторону не ходи, - напутствовал его Ромар. -
Пропадёшь один.
- Сам знаю... - проворчал Таши недовольно. - Там лес выморочный, и
лягушки не поймаешь, не то что дельного зверя.
Но на самом деле, отойдя чуть в сторону, Таши сделал круг и
поспешил к заколдованному месту. Сейчас, когда за плечами не было
тяжёлого груза, а за спиной - людей, которых надо оберегать, Таши
чувствовал себя куда уверенней. Короткое копьё торчало над плечом, в
руках изготовлен лук с наложенной на тетиву стрелой. Таши осторожно
двигался, стараясь не пропустить того момента, когда подкрадётся к
нему пугающее вражье колдовство. Но именно из-за того, что все чувства
были настороже, он и не заметил начального момента и лишь потом
осознал, что уже давно ощущает тревогу, перерастающую в откровенный
страх. Больше всего изводила мёртвая тишина, какой в природе и не
бывает. Это безмолвие обещало неторопливое, но неуклонное приближение
неведомого. О нём ничего нельзя было сказать, и это пугало больше, чем
любая явная опасность. Утешало лишь одно: Таши знал - его пугают, а
раз пугают, то значит, сами боятся.
Таши остановился, старательно, напоказ зевнул и крикнул,
преодолевая отчаянное желание затихнуть, стать неприметным,
спрятаться:
- Долго вы будете кустами шуршать? Я и младенцем мышей не боялся.
Коли вы там есть - покажитесь, а коли нет никого, так и нечего
кудесить зря, всё равно мне от ваших стараний не жарко, не холодно!
Разумеется никто на его призыв не объявился, и Таши зевнул ещё
раз, на этот раз широко и со вкусом, выказывая всё своё презрение
трусливому противнику. Прошёл ещё немного, уже не вглядываясь в чащу и
опустив лук. Кого бояться? Пусть его боятся. А он отдохнёт немного и
пойдёт дальше. Волоча ноги, Таши подошёл к столетней ели, опустился на
мягкий пружинящий мох. Глаза слипались сами собой. Всего одну
минуту... Жаль, не успел додумать какую-то мысль... а потом ведь
забудется. Когда же это было? - суметь додумать мысль... Минуту посплю
и вспомню.
Сон уже свалил его, когда Таши наконец вспомнил: вот так же он
старался додумать важную мысль на испытании, а зелье, поднесённое
Уникой, путало мысли и не давало сосредоточиться.
- Опоили! - произнёс Таши и отчаянно затряс головой, стараясь
прогнать наплывающую сонливость. Глаза не открывались, тогда Таши из
последних сил ударил себя ладонью по щеке. Раз, потом ещё,
безжалостно, в кровь разбивая губы, хлёстко, чтобы слёзы выступали из
непослушных спящих глаз. Поднялся, неловко переступая чужими ногами,
пошёл вперёд. Спохватившись, поднял лук, натянул тетиву, вновь
изготовившись стрелять. Теперь, когда руки были заняты, он не мог
взбадривать себя звонкими пощёчинами, поэтому Таши нелепо гримасничал,
чтобы работа лица отгоняла липкий сон.
- Ничего! - он специально говорил вслух. - Я Ромарову зелью не
поддался, так неужто тебе уступлю? Не убаюкаешь! Я ещё погляжу
вплотную, что тут за баюн выискался.
Теперь, когда он знал, с чем надо бороться, сопротивляться сну
было уже не так сложно. Главное не потерять острожности, продолжать
высматривать всякую мелочь, в которой, возможно скрывается новая
напасть.
Таши пересёк ельник с высоким мохом, на котором он едва не уснул,
и перед ним открылась широкая поляна, серая от полёгшей прошлогодней
травы, в которой крошечными солнышками сияли цветки мать-и-мачехи.
Наваждение отступало, всё реже окатывая душной волной сонливости.
Таши вновь ступал неслышной походкой охотника, смотрел зло и зорко, с
прищуром, словно уже наводил оперённую смерть на противника, зря
надеявшегося остановить его.
Бурая тень шевельнулась в кустах на том конце прогалины. Невысокая
фигура, не то зверь, поднявшийся на дыбки, не то человек, укутанный в
вывороченную мехом наружу шубу.
- Чужинец! - хищно оскалившись, Таши потянул тетиву. И вдруг
замер, остановленный громким и отчётливым голосом, прозвучавшим у него
прямо в голове:
- Ты так долго искал меня только для того, чтобы застрелить?
Чужинец стоял в каких-то двадцати шагах. На таком расстоянии
невозможно ни обознаться, приняв чужака за настоящего человека, ни
промахнуться, спустив стрелу с тетивы. Но почему-то Таши не стрелял,
вглядываясь в круглое лицо человечка.
Тот был невысок ростом и, судя по всему, доводился роднёй ночным
убийцам. Шерсть, не такая обильная как у большеглазых, но погуще, чем
у диатритов, отливала в скользящих лучах солнца сверкающей зеленью,
словно надкрылья жука. Человечек улыбался, неприятно щеря мелкие
острые зубки. Круглая физиономия, торчащие шалашиком уши, большие
глаза с вертикальным зрачком делали его похожим на чудовищного кота,
вздумавшего разгуливать на задних лапах. Таши был уверен, что сзади у
этого существа волочится хвост.
Нет для человека зрелища гаже. И слепому ясно, что это исконный
враг, ещё одна разновидность проклятого семени карликов. Увидев
такого, всякий нормальный человек сначала стреляет и лишь потом
подходит к корчащемуся уродцу, чтобы добить и рассмотреть
внимательнее.
А Таши не стрелял, поражённый вопросом, который ему, кажется,
никто не задавал. Неужто это и есть великий северный маг, о котором
твердила Йога?
- Да, это я, - чётко прозвучало под черепом.
Больше сомневаться не приходилось. Это был конец трудам и
надеждам. Всё оказалось зря, абсолютно всё. Непреложный закон гласит:
случилась беда - требуй помощи у родичей. Не сумели помочь родные -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг