единым столбом, но на земле дрова и уголь лежали порознь, и двое
молодых парней специально следили, чтобы свой уголь не откатился
соседу, и от него чтобы не затесалась шальная веточка.
Затем с двух сторон к огню двинулись высокие договаривающиеся
стороны. От детей зубра вышли Стакн, Ромар и Мугон. Матхи, которому
было бы здесь самое место, по-прежнему лежал в горячке, душа его
бродила в иных мирах и не слышала обращённых к ней слов. С другой
стороны подошли двое пожилых воинов и колдун, одетый в шкуру медведя,
снятую со зверя целиком, вместе с частью черепа, так что оскаленные
зубы нависали над разрисованным охрой лицом.
Те и другие присели возле огня на пятки, каждый протянул руки к
своему огню, погрузил ладони в пламя, омыл им лицо, чтобы не осталось
в душе мелких незначащих мыслей. Ромар, который не мог совершить обряд
как следует, встал на колени и опустил в огонь лицо, так что и без
того негустая борода затрещала, свиваясь мелкими колечками.
Теперь можно было говорить.
- Вы вторглись на наши земли, - утверждающе произнёс старший из
медведей, тот самый, что выходил навстречу Стакну.
- Мы и прежде приходили сюда, - возразил Стакн, - и никто из ваших
людей в те времена не восставал против этого.
- Прежде вы хотели торговать, а сейчас явились всем родом. Это
наша земля, никто чужой не будет жить здесь.
Ромар вздохнул, собираясь заговорить, но и Стакн, многократно
ходивший в эти края менять свои изделия на лесные товары, не хуже
колдуна знал, как следует говорить в такие минуты.
- Люди зубра прежде не воевали с жителями лесов, - сказал он. - Не
хотим мы войны и сейчас. Мы часто встречались с вами здесь, хотя и не
знали, что вы считаете эти земли своими. Мы приносили вам кремень,
морские раковины, хлеб и волшебную киноварь. Вы давали нам кость
мамонта, шкуры песцов и чернобурой лисы, сладкий лесной мёд и пахучую
бобровую струю. Обмен всегда был честным, нам незачем обижаться друг
на друга. Так?
- Вы пришли на наши земли, - казалось вождь лесовиков не знает
других слов и потому упрямо повторяет одно и то же.
- Люди зубра не собираются всегда жить в лесу, - произнёс Мугон, -
Когда кончится засуха, мы вернёмся в свои края. Нам надо всего-лишь
перезимовать у вас, а потом мы уйдём.
- Вы уйдёте немедленно или мы станем сражаться с вами и убьём вас
всех до последнего. Наши воины бесстрашны, наши луки бьют без промаха,
наши копья тяжелы, а руки не знают усталости...
Стакн дослушал до конца напыщенную тираду, которая, видимо, должна
была устрашить пришельцев и показать им непобедимость хозяев, а потом
миролюбиво заметил:
- Наши воины тоже не слабы, к тому же, людей зубра и сейчас больше
чем жителей леса. Но мы не воевали с вами в прежние времена, не хотим
воевать и ныне. Нам безразлично, где переждать зиму. Но, в таком
случае, покажите нам свободные земли.
- Или вы думаете, мы не знаем, где находятся лесные озёра? -
непонятно спросил Ромар. - А пользоваться огненными стрелами вы нас
уже научили. Не стоит поджигать дом соседа, когда у самого крыша крыта
берёстой.
- Вас согнала с привычных мест не засуха, а жалкие чужинцы,
которые ещё слабей большеглазых карликов. Поэтому не хвались своей
силой, - вождь медведей неприятно усмехнулся. - Но тебе я отвечу: на
запад отсюда до самых бескрайних болот все земли свободны. Если там и
есть человеческие племена, то они ничтожны и даже вы легко перебьёте
их. Можете, если угодно, бежать туда. Только помните, что там обитают
большеглазые, которых вы так боитесь.
- Мы не страшимся никого. Когда наши разведчики разузнают, что за
земли лежат на закате, мы соберёмся и пойдём в те края.
- Вы уйдёте немедленно.
- Медведь недаром слывёт мудрым зверем, - Стакн говорил как ни в
чём ни бывало, лишь медленно падающие слова и отсутствие привычного
такания показывали, как тщательно он обдумывает каждую фразу. -
Вспомните, люди, ваш предок нападает на других зверей только когда он
очень голоден или если кто-то обидит его детей. Но ведь никто из детей
медведя ещё не погиб?
- Наши воины все целы.
- Наши люди тоже. Так стоит ли ради нескольких дней, что
потребуются нам для разведки новых мест и сборов, убивать собственных
сыновей. Или у тебя нет семьи, вождь?
Вождь лесовиков хотел ответить резким словом, уже щёки раздул, но
тут к нему наклонился шаман в медвежьей шкуре и шепнул что-то на
тайном языке. Стакн не разобрал слов, но по еле заметной усмешке
Ромара догадался, что тот расслышал и понял сказанное, и что совет
шамана как холодной водой плеснул в распалённую душу вождя.
- Так и быть, я согласен, - промолвил вождь. - Мы дадим вам время.
Сколько именно - это другой вопрос. Но пока мы будем его обсуждать,
колдуны пусть отойдут в сторону. А то слишком много волшбы сплелось
вокруг этих огней.
Ромар и колдун лесовиков поднялись, молча отошли в сторону и
присели друг напротив друга, приняв прежние позы. Колдун медведей был
ещё совсем молод, даже оскаленные зубы, нависающие надо лбом не могли
придать ему грозного вида.
- Я рад, что среди медведей есть мудрые люди, - сказал Ромар, - но
сумеешь ли ты на таком расстоянии успокаивать своего вождя?
- Я достану его за три полёта стрелы, - ответил юноша.
Некоторое время колдуны молчали, пристально разглядывая друг
друга, потом молодой спросил:
- Мне интересно знать, зачем вы отрубаете вашим колдунам руки? Я
много гадал об этом, но ответа не получил. Ведь безрукий колдун не
становится ни сильнее, ни мудрей. Но всё-таки, вы это делаете. Не
первый раз наши роды жгут двойной огонь на лесных полянах, но каждый
раз среди людей зубра сидит безрукий волшебник. Ещё наши прадеды
удивлялись этому.
- Я понимаю тебя, - важно сказал Ромар, - но и ты пойми меня и не
сердись, не услышав ответа. Я ведь не спрашиваю, зачем у тебя шрам на
лбу. И мне неведомо, правда ли, что его вырезают когтем живого
медведя, чтобы шаман мог черпать силу не только у предков, но и у
всего медвежьего племени.
- Откуда ты это знаешь? - вскричал медвежий маг, вскочив на ноги.
- Это великая тайна!
- Я этого не знаю, - пряча улыбку произнёс Ромар, - и ни о чём не
спрашиваю. Не спрашивай и ты.
Четверть часа прошло в молчании, колдуны каждый на свой манер
прислушивались к тому, что творится у костра. Потом Ромар произнёс
вполголоса:
- Кажется, они договорились.
- Войны не будет, - согласился молодой колдун. - Жаль, что не
будет и дружбы. Храбрый Пурх напрасно хвалился нашей силой, сейчас не
такое время, чтобы люди враждовали между собой. У вас засуха, а здесь
всё лето не утихали дожди. Большеглазые вампиры выползли из своих
дебрей и снова кружат возле селений. Близятся большие беды, с которыми
не совладать в одиночку.
- Ничего, - ответил Ромар. - Времена меняются.
Охотники у двойного огня поднялись на ноги. Кто-то махнул
колдунам, чтобы они приблизились.
- Пусть слышат и колдуны, - важно произнёс Пурх. - Мы даём вам на
сборы срок две седьмицы. Более того, взамен сгоревших мы подарим вам
шкуры лесных зверей, чтобы вы могли прикрыть наготу. Но потом вы
уйдёте с наших земель и будете появляться здесь только с товарами и на
краткое время. Все слышали мой приговор?
- Да, вождь, - ответил молодой колдун.
Парни отгребали угли костров каждый в свою сторону и по
отдельности затаптывали их.
- Что сказал этому упрямцу его шаман? - спросил Стакн, когда они
подходили к незаконченной городьбе.
- Он сказал сущую истину, - улыбнулся Ромар. - "Как медведь на
охотника попёр, тут ему и на рогатине сидеть".
* * *
Откочевав в сторону от негостеприимных медведей, люди зубра
остановились в светлых сосновых борах, вольно взбегающих на пологие
холмы. Места были красивые, но малокормные, а вернее, родичи просто не
умели здесь промышлять. Загонная охота в лесу если и возможна, то
совсем не такая, как на просторе. Ловчие ямы сторожкий лесной зверь
обходил; тоже, видно, что-то не умели пришлые добытчики. Рыба в ручьях
и речках, обидно стекающих на север, водилась самая ничтожная, и
матери, разваривая натасканных детишками вьюнов и плотвичек, вздыхали
о погибших припасах, о сомовине, судаке и стерляди. Грибы осенью так
толком и не пошли, хлебный запас остался в кинутом селении. Сейчас ещё
люди как-то кормятся, а к весне - быть великому мору.
Потерпев неудачу в облавной охоте, мужчины начали ходить в лес
поодиночке либо малыми группами, хотя и понимали, что этак только дичь
распугают. А что делать? Новый опыт покупается детскими могилками.
Таши промышлял счастливее прочих. Выручал тонкий слух и
сказывалась привычка - прошлым летом гуляли они с Ромаром в здешних
местах целую неделю. Уники тогда с ними не было, на столь большой срок
Лата дочь не отпускала. Что искал старик в лесу, Таши не знал.
Почему-то думал, что ищут они то место, где закопаны Ромаровы руки.
Ромар тогда ничего не сыскал и воротился к дому недовольный, а Таши со
своим делом справился отлично: всю дорогу туда и обратно, и неделю в
лесу кормил старика, промышляя силками и детским луком. Правда, в том
году грибов была пропасть.
Сегодня Таши удалось подстрелить всего одну тетёрку. Вспугнул
птицу и сбил из лука влёт. Не бог весть какая добыча, но сыты они с
Уникой будут, и Ромару крылышко перепадёт. В конце концов, не каждый
же раз, как позавчера, косулю приносить. Косуля пошла в общий котёл, и
это правильно. Если не делиться, род сгинет ещё надёжнее. А так -
сегодня ты выручишь людей, завтра тебе помогут. Был уже случай - Таши
пустым вернулся, а дома ужин ждёт. Братья Курош и Машок свиней
подстерегли. Завалили крупного, тоголетошнего подсвинка, а потом
приняли в копья ринувшегося на обидчиков вепря. Красиво сработали,
хоть и не охотники, а пахари - сыновья покойного Свиола. Мясо было
между всеми поделено, а то бы сидеть Унике голодной.
Ну а когда мелочёвка охотнику достаётся, тут уж кушай сам. Рябчика
на всю ораву не поделишь.
У самого становища Таши углядел Тейко. Тот явно поджидал его. Таши
прошёл мимо, не покосив даже взглядом. Ему с Тейко говорить не о чем.
- Погоди... - произнёс Тейко, гулко сглотнув, словно проглотил
несказанное ругательство.
Таши остановился, по-прежнему глядя в сторону.
- Ты не забыл, что у нас спор остался незаконченным? - спросил
Тейко, тоже рассматривая ближние кусты.
- Не угомонился? - вопросом на вопрос ответил Таши. - Пора бы уже.
- Не дождёшься... - процедил Тейко. - Ну так что?
- Что-то не пойму я тебя, парень, - с неожиданной улыбкой
проговорил Таши, - или ты думаешь, что как морду мне начистишь, так
тебя женщины любить начнут?
Ехидный вопрос содержал двойное оскорбление. Не так давно, ещё и
недели с тех пор не прошло, как Тейко самым дурацким образом выставил
себя на посмешище. Хотел ли он доказать что-то себе самому, или
уязвить Таши, или ещё что, но в одну из вдовьих ночей он, хотя сам ещё
не был женат, принарядился и отправился в гости к Калинке. А ведь мог
бы сообразить, что не следует лезть к женщине сразу после гибели
любимого, когда ещё и слёзы не высохли. Во всяком случае, от молодой
вдовы он вылетел с треском, словно утка из тростника. Таши, привычно
отбывавший вдовью ночь в дозоре, всё видал и сейчас не удержался,
чтобы не подколоть недруга.
Второе оскорбление было изощрённей, не так бросалось в глаза и
оттого било особенно хлёстко. Вроде обижаться не на что - обычное
слово: "парень" - даже уважительное... Но только не в устах Таши. Ведь
так обращаются старшие, семейные охотники к своим ещё неженатым
товарищам.
Тейко был отнюдь не дурак, понял и прямое оскорбление и тайную
насмешку. Лицо его пошло пятнами, руки сжались в кулаки, но он
сдержался и лишь повторил вопрос:
- Ну так что? Или мне тебя прямо тут бить, при всех, как труса?
- Успокойся ты, - устало сказал Таши. - Я и без драки отсюда дней
через пять уйду.
- Куда? - не понял Тейко.
- А тебе не всё равно? На север, новые места искать. Говорят, за
лесом снова степи идут. Угодья там хорошие. Мамонтовую кость оттуда
приносят. Надо разведать.
- А Уника как же? - глупо спросил Тейко.
- И Уника со мной, - Таши усмехнулся и добавил: - Не надейся, тебе
не оставлю.
- Тьфу на тебя! - оскорбился Тейко. - Не нужна мне твоя брюхатая
мангаска! Сгинете оба, туда вам и дорога! Проваливайте!
Тейко круто развернулся и пошёл прочь, раздражённо сшибая ременной
петлёй пращи верхушки перезревшей валерианы и кипрея, давно
растерявшего свои летучие семена.
* * *
Таши не соврал молодому охотнику, хотя и не сказал всей правды.
Собственно говоря, всей правды он и сам не знал. Просто, несколько
дней назад в его только что отрытую землянку зашёл Ромар. Посидел,
одобрительно глядя на зарождающееся хозяйство, похвалил молодых, а
потом спросил как бы невпопад:
- Жалко, поди, было бы бросать этакие хоромы?
- Чего жалеть-то? - проворчал Таши. - Нора, она нора и есть. Такую
отрыть - два дня работы.
- Что ж, - задумчиво произнёс колдун. - Значит, не так обидно
уходить будет, - и, видя, что от него ждут объяснений, добавил: - Хочу
вас с места сорвать. Есть у меня одна задумка, но какая - покуда
открыть не могу. Сразу скажу одно - путь предстоит немалый. Лучше бы,
на зиму глядя, и не выходить, да время не терпит. Вы и сами видите, в
лесу нам не житьё, благодарение предкам, если половина родичей до
свежей травы доживёт. Лучше уж в дороге пропасть, не так обидно будет.
- Нечего нас отпевать прежде времени, - суеверно перебил Таши. -
До сих пор не пропали, как-нибудь и дальше выберемся.
- ...да и вам будет удобней, - продолжал Ромар, словно его и не
прерывали, - а то сейчас люд успокоился, а как голод подожмёт,
глядишь, опять объявятся любители искать виноватых.
- Пусть попробуют, - рука Таши потянулась к топору.
- Мы согласны идти, - примиряюще произнесла Уника. - Вы же оба
знаете, я люблю бродяжить, мне это в охотку.
- А дойдёшь ли? - забеспокоился Таши.
- Чего не дойти-то? Малышу на свет только летом появляться. За
этот срок можно до края земли дошагать и назад вернуться. Только
собраться надо, одежду тёплую справить, запасец скопить. А то мы
сейчас, почитай что голые.
- Недели тебе хватит? - строго спросил Ромар.
- Я постараюсь. Шить придётся много, могу и не успеть.
Уже на следующий день они собрали то, что не требовало специальной
подготовки. Инструмент, оружие, сотня всяких мелочей, без которых не
обойтись в дороге, были подготовлены и отчасти сложены в два заплечных
мешка. Не первый раз приходилось им отправляться в путь, давно уже
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг