обычай должен быть.
Ромар сел. По толпе прошёл шепоток, смущены были все, даже те, кто
желал Унике смерти.
А Матхи по-прежнему молчал.
- Ох, не пойму, что ты говоришь, Ромар! - наконец начал Туран. -
По-твоему, законы да обычаи отринуть надо, коли пигалица эта их
похерила? Так тебя послушавши, завтра все, кому не лень, с кем попало
путаться начнут!
- Ты мои слова, Туран, не переиначивай! - калеченый волшебник
грозно сверкнул очами - да так, что здоровенный, бывший некогда первым
силачом рода, старшина нижнего селения невольно пошатнулся. - Закон
это, конечно, закон, против никто не говорит; да только не всегда
жизнь под него подогнать можно. Жизнь любой закон перехитрить сумеет.
А насчет "все, кому не лень" да "с кем попало" - так я только про
Унику говорил. Не так уж часто к нам приходят женщины из других родов.
- Всё равно, - гнул своё Туран. - Какой же это закон будет, если
хоть раз его не выполнить? Нарушишь в малом - и большое погибнет. Вот
пусть Муха скажет. Что с рекой делается?..
- Гибнет река! - истово выкрикнул старшина рыбаков. - Погибом
погибает! Рыба мрёт. Древяницы нас не узнают. Омутинники избесились,
того и гляди на дно уволакивать станут!.. Гибнет река, и мы вместе с
ней сгинем!
- Поняли теперь? - загремел Туран. - Нечего ждать беды, она уже
пришла. А от чего всё? Скажи им, Муха, скажи!
- Дык ясно с чего!.. Небось через блуд всё и пошло!.. - казалось,
Муха сейчас заплачет. Лицо его кривилось, точно у обиженного ребёнка.
- И шкуру священную она без посвящения схватила! - завопила Крага.
- Шкуру-то, шкуру - забыли? Которую только старшие матери брать
смеют?!
- Тихо, Крага! - впервые вмешался Бойша. - Ты насчет женских дел
не скворчи. Не за то Унику судим. А что до посвящения... так дикие
зубрихи, жёны Лара, никакого посвящения и вовсе не проходят. И ничего.
Живы покамест. А Уника, как ни крути, женщина. Уже.
- Да, можеть, и нет там ничего, - заметил рассудительный Бараг. Он
заговорил впервые с начала суда. - Можеть, соврала девка, парня своего
выгораживая. Пуза-то - не видать!
- Когда ты пузо увидишь - поздно будет! - взъярился Свиол. -
Пусть-ка старухи её посмотрят...
- Потом! - оборвал Бойша. - Уника знала, что на смерть идет. А тут
уже не до вранья. Раз говорит - в тягости, значит, так оно и есть. Из
её слов мы и судим...
- Но, славный Бойша, - прошипела Крага, - если прав Бараг, и не в
тягости Уника...
- То, значит, Таши, Ромаров выкормыш - мангас подлый! - рявкнул
Свиол. - Надо было испытание по правилам вести. Вот откуда порча идёт!
Этот вопль был слышен и на холме, так что рука Таши против воли
потянулась к луку. Вот они о чём заговорили! Ну уж, нет, живой не
дамся. И первая моя стрела - тебе, Свиол, будет! С Турана-то что взять
- для него что Уника, что Калинка, что иная девка - всё едино. Закон
нарушен - и точка. А вот Свиол...
- Тихо!!! - Бойша приподнялся, рассердившись не на шутку. - Ты,
Свиол, прикуси язык! На весь род поклёп возводишь! Парень на испытании
стоял. У кого глаза были, те всё видели. Род приговорил: Таши -
человек! Кто тут за законы громче всех кричит? Ты, Туран? Ну, так
отвечай - с Таши ясно или нет?!
Ох, грозен, грознёхонек был в тот миг Бойша! Старшина нижних
потупился и вроде бы даже съёжился весь...
- Не мангас он, - выдавил он через силу.
- А раз так, то и разговоры о нём - побоку! - предупредил вождь.
- Да леший с ним, окаянцем! - с неподдельным страданием выкрикнул
Муха. - А про реку-то опять забыли! Про РЕКУ! Погинает река-ведь!..
- Ты что, думаешь, это с Уникова деяния? - в упор спросил Муху
Ромар.
Другой бы, наверное, испугался горящего колдовского взгляда, но
Муха и бровью не повел.
- Погинает река!.. Воды совсем не стало! И притоки все, как один,
мелеют... и ключи прибрежные высохли... Сети ставить уже негде!..
Скоро жрать нечего будет!.. Через что ж ещё такая беда могла
привалить, а, колдун, скажи?!..
- Пока не скажу, - негромко ответил Ромар. - Но, поверь мне, Муха,
я делаю всё, что могу. И, будь у меня вновь две руки - обе отдал бы,
не задумываясь, чтобы узнать - отчего эта беда. Веришь мне, нет?
Но Муха, верно, уже ничему и никому не верил. Кажется, он даже не
слышал слов Ромара, а просто обхватил голову руками и сел, уткнувшись
лицом в колени...
- Истину Муха сказал, - поднялся Свиол. - Гибнет река! Гневается
на нас Мать-Земля. А что Ромар тут словами играл, будто Муха острогой
- дак известное дело - Уника при нём, как собачонка. А ответь мне,
Ромар, кратким словом, чтобы каждый понял. Из одной семьи Уника с...
Таши? - последнее слово он выплюнул словно чёрное ругательство.
- Из одной, - кивнул Ромар.
- А по закону что полагается сестре, если брат её поял?
- Ежели и впрямь сестре, то смерть, - голос Ромара звенел.
- Так что ж мы тут ещё говорим? - Свиол развёл руками. - Бараг, ты
что молчишь? Ты, почтенный Лат?
- Трудно сказать, - Лат беспомощно покосился на Бойшу. - И так -
худо, и этак - неладно.
- Закон есть закон, - Бараг пожал плечами. - Жалко, конечно,
дуру-девку, но... одну помилуем - потом беды не оберёмся. Сами видите
- кругом такое творится, что шаман с колдуном вдвоём разобрать не
могут. Небось из-за Уники!.. В нашем посёлке такого окаянства не
бывало, так Белоструйная хоть и обмелела, а течёт. А ну как помилуем
развратницу, и вода вовсе уйдёт? Мать-Земля разгневается, её так
просто не умолишь! Снова вместо хлеба песок и каменья родить начнёт! А
то ещё у Уники какое-нить чудище родится?
- Убить всегда успеешь! - озлился мастер Стакн. - Убить легче чем
камень расколоть, да только потом битое не склеишь и покойника не
воротишь!
- Всегда, да не совсем! Вот высохнет река, рыбы не станет, скот
падёт... Не-ет, такое не по мне. Решать надо. И как решать - мне тоже
ясно.
- Говорить буду я, - вдруг негромко произнес Матхи.
Шаман медленно вышел на середину круга. Встал, вскинул руку,
пробежал чуткими пальцами по лицу Унике. Великое чудо - рука шамана.
Ею он и угли берёт, ею и мысли читает.
- Она не лжёт. Она и впрямь в тягости. И отец ребёнка - Таши. И он
- не мангас. Так сказали предки. И оставим это.
Да, этим не мог похвастаться даже Ромар. Предки сказали - и всё
тут. С предками не поспоришь.
- Уника нарушила закон, - медленно, на одной ноте, говорил Матхи,
странно покачиваясь из стороны в сторону. - Закон всего людского
племени, что изречён был, когда гневалась земля. И даже сам Лар не мог
отвести от своих детей её гнев. Будь Таши с Уникой кровные брат и
сестра, была бы у них одна мать - первым бы сказал я - смерть!.. Но
колдун Ромар молвил правду: нет у Таши и Уники общей праматери.
Материнские линии их не пересекаются, хотя оба они из одной семьи. И
потому я не знаю, что сказать. Не было прежде в роду такого. Даже
мудрые предки не знают, как поступить.
Тихо-тихо стало на судилище. Предки не знают! Значит, дело и
впрямь небывалое...
- А коли так - своим умом судить нам придётся, родичи. Просто
сказать, что судить надо по закону. Но закона-то над нами два - один
Матери-Земли, а второй - Лара. И кто знает - может, разгневает наше
решение Мать-Землю, а может и великого Лара. Любит Лар, своих детей,
силён будет гнев его, коли казним безвинную. Ибо закон Лара не нарушен
Уникой. Великому зубру нет дела, кто кого в жёны берёт. А кто может
сказать, преступила ли Уника закон Земли? То одна Земля сказать может,
а когда скажет, так поздно каяться будет. Сами видите, нет простого
ответа. Долго взвешивать надо, как отмеряем драгоценную киноварь - как
должно теперь поступить. Не знают ответа предки, что являлись на мой
зов. Не знают ответа духи. Нам с вами ответ искать. Скажу лишь - такое
за один вечер не сделаешь. Долго надо мне говорить с духами и
предками, долго надо старейшинам думать - что для блага рода
превыше?.. А чтобы Мать-Земля не разгневалась на нас, Унику... следует
приговорить к смерти.
Ромар вскочил на ноги.
- Опомнись, Матхи! Невинную на смерть посылаешь!..
- Погоди, Ромар, - против ожидания, Матхи ответил тихо. - Погоди,
колдун. Ты недослушал. Я сказал, родовичи - приговорить к смерти. Но
не сказал, что нужно немедля исполнить приговор!
Шаман немного помедлил. Все ждали его слова, затаив дыхание. Даже
Таши, в своем отдалении, понял, что вот, пришло время, сородичи
решают. И - словно дыхание пресеклось. Что-то приговорят?..
- Унику приговорить к смерти. По имени её не звать, живого дела с
нею не иметь. Пусть ждёт решения. А старейшины, вождь, Ромар, мастер
Стакн и я - мы думать станем. Предков спрашивать. До той поры, пока не
решим - не быть Унике ни среди живых, ни среди мёртвых. А сидеть ей в
Отшибной землянке. Я на вход и выход Слово наложу. Что приговорите,
родовичи?
Многолюдство одобрительно зашумело. Верно! Эк, и ловко же придумал
шаман! К смерти приговорили - значит, Мать-Земля не прогневается. Ведь
приговорили же! Среди живых более не числим! Имя отняли! Погребальный
обряд справим честь честью!
Таши слышал этот гул. На сердце полегчало. Едва ли смертный
приговор встретили бы так. Неужто - оправдали?.. Да нет, и на такое не
похоже. Оправдай народ Унику, Крага сейчас бы визжала, что поросая
свинья. Чему же они так радуются?
Юноша змеёй выскользнул из зарослей, и крадучись двинулся к
поселку.
* * *
Всю ночь Матхи, Бойша и мрачный, как туча, Ромар провели под
открытым небом, верша мрачное смертное колдовство, словно мор пришёл в
посёлок, от которого одна Мать-Земля избавить может. Старухи,
запершись в доме Латы, справляли всё потребное над Уникой. Этого Таши
не видел. Да и, сказать по-правде, видеть не хотел. Живой хоронят!
Погребальные песни поют! В одежду смертную одевают! Разве что не
закапывают...
Наутро после суда Ромар одному ему ведомым способом отыскал Таши,
по звериному кружившего вокруг деревни. О приговоре Таши уже знал -
хватило подслушанных обрывков разговоров.
- Хуже дело обернулось, чем я думал, но не так плохо, как могло
оказаться, - ободряюще сказал безрукий колдун. - Матхи шаман мудрый,
понимает, что невинной кровью только беду накличешь. Но и против
древнего закона пойти он не может. Нет у него на это власти. Однако,
рассудил толково, казнь отсрочить сумел. И уж теперь всё от нас
зависит...
- Прокрадусь ночью и уведу! - глухо вырвалось у Таши.
- Уведёшь? Куда? - озлился Ромар. - Глуп ты ещё, видать, как
годовалый телок. - Вход в землянку Матхи наговором запечатал! Ты, я,
кто угодно - через порог как ни в чем не бывало шагнет, а Унике там
дороги нет, понимаешь?
- Значит, подкоп сделаю! - не сдавался Таши.
- Быстро соображаешь... молодец, - усмехнулся Ромар. - Да только
всё равно - куда вы подадитесь? Человек без рода, уже не человек, а
сыть звериная.
Это Таши отлично знал и сам.
- Ну, а ты-то что скажешь? Сколько они Унику в порубе продержат?
- Сколько продержат? Я надеюсь, пока дитё не родится. Увидят люди
нормального мальчишку... или там девчонку, кого уж отец-Лар пошлёт,
увидят, что не проросла Мать-Земля камнями, что огонь с небес не
упал... и сами потом будут удивляться, что думали дурно.
- А река как же? Ведь эту беду на Унику как раз и хотели свалить!
Я далеко был, и то слышал.
- Что слышал? Как Муха орал?.. Так у Мухи от горя голова
помутилась. Ему Великая дороже жены и детей.
- А ты сам как думаешь?.. - с некоторым трепетом спросил Таши.
- Всё бывает, - Ромар пожал плечами. - Много непонятного за
последнее время случилось... тёмные дела в мире творятся. Но всё-таки,
повторю, что всё бывает. Не из-за Уники обмелела Великая. Я бы знал.
Успокойся.
И видно, что и самому Ромару горько, а слово утешения сказал, и
вроде как полегчало... Жаль нельзя такое же слово Унике передать, на
разговоры с ней Матхи наложил строгий запрет. С умершими может
беседовать только шаман, да и то, если они сами того захотят.
Народ в поселке от Таши шарахался. Выкрикнуть вслед обидное не
решался ни один мальчишка. Да и сверстники поспешно сворачивали с
дороги. Однако возле самого Дома Молодых Вождей Таши поджидал Тейко. В
глазах у него была такая ненависть, что только смертью может
насытиться.
- Жду у Старого Ручья, - сквозь зубы процедил Тейко. И добавил,
плюнув Таши под ноги: - Мангас!
Таши даже не сразу понял, что сказал ему Тейко. А поняв, мимоходом
подивился, что разумник Тейко на такое решился. Кровавые поединки
между родичами строго запрещены. Нельзя, неможно такого допустить,
чтобы в роду свои начали кровью считаться. Кто первым оружие обнажил,
кто ответил - неважно; обоих ждёт изгнание. А коли один из поединщиков
смертью умрёт, то и второй за ним не замедлит. Это уже закон Лара:
окапывать убийцу в землю и, рук не марая, ждать, пока сам умрёт.
Таши ничего не ответил. Молча отодвинул плечом соперника, прошёл в
дом. Положил на место лук, копьё. Даже нож, с которым не расставался,
вынул из-за обмотки, спрятал в мешок. Хотя, ему страшиться нечего, он
и без того в глазах родичей законопреступник.
Ромар о брошенном вызове догадался сразу, издалека заметив, как
Тейко и Таши поодиночке уходят из селения. Все ясно. Ума Тейко
лишился; да и Таши не лучше! Нельзя с бесноватым связываться... Только
как их теперь остановить? Куда они умотали, жеребцы быстроногие?
Придётся спрашивать амулеты, а тем временем два молодых олуха вполне
успеют переломать друг дружке кости.
Окончив гадание, Ромар вышел из ворот, огляделся. Невдалеке
пастухи лениво гнали отару. Вокруг, как обычно, крутилась целая стая
приблудных собак. Ромар уже совсем было собрался поворачивать к
Старому Ручью, когда его не по-стариковски острые глаза заметили вдали
какое-то движение.
Двое бегут...
А вот что это там, за ним?!
Ромар внезапно ощутил разливающийся внутри холод. Оцепенев, старый
колдун смотрел, как, теряя последние силы, мчатся ушедшие час назад
парни, а за ними, быстро сокращая разрыв...
Страшным усилием Ромар преодолел оцепенение, призвав все силы, что
жили в его увечном теле.
- Тревога!!! - гаркнул он так, что слышно было, наверное, во всём
селении. Голос колдуна каким-то чудом проникал сквозь глинобитные
стены; люди бросали обыденные дела, хватали оружие. Никогда ещё на
памяти живущих не кричал так колдун Ромар, и никогда не слышался в его
голосе такой ужас.
* * *
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг