Ъ__________________________________________________________________ї
і і
і Данное художественное произведение распространяется в і
і электронной форме с ведома и согласия владельца авторских і
і прав на некоммерческой основе при условии сохранения і
і целостности и неизменности текста, включая сохранение і
і настоящего уведомления. Любое коммерческое использование і
і настоящего текста без ведома и прямого согласия владельца і
і авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ. і
і і
А__________________________________________________________________Щ
По вопросам коммерческого использования данного произведения
обращайтесь к владельцу авторских прав непосредственно или
по следующим адресам:
E-mail: barros@tf.ru (Serge Berezhnoy)
Тел. (812)-245-4064 Сергей Бережной
Официальная страница Святослава Логинова:
http://www.sf.amc.ru/loginov
____________________________________________________________________
(c) Святослав Логинов, 1995
____________________________________________________________________
Святослав ЛОГИНОВ
ЦИРЮЛЬНИК
Всю ночь Гийома Юстуса мучили кошмары, и утром он проснулся с
тяжёлой головой. Комната была полна дыма, забытый светильник чадил из
последних сил, рог, в который была заключена лампа, обуглился и
скверно вонял. Юстус приподнялся на постели, задул лампу. Не
удивительно, что болит голова, скорее следует изумляться, что он
вообще не сгорел или не задохнулся в чаду. Хорошо ещё, что ставень
плотно закрыт, и свет на улицу не проникал, иначе пришлось бы
встретить утро в тюрьме: приказ магистрата, запрещающий жечь по ночам
огонь, соблюдается строго, а караул всегда рад случаю вломиться среди
ночи в чужой дом.
Юстус распахнул окно, вернулся в постель и забрался под тёплое
одеяло. Он был недоволен собой, такого с ним прежде не случалось.
Возможно, это старость; когда человеку идёт пятый десяток, слова о
старости перестают быть кокетством и превращаются в горькую истину. Но
скорее всего, его просто выбил из колеи таинственный господин Анатоль.
Слуга Жером неслышно вошёл в комнату, поставил у кровати обычный
завтрак Юстуса - тарелку сваренной на воде овсяной каши и яйцо
всмятку. Юстус привычно кивнул Жерому, не то здороваясь, не то
благодаря. Есть не хотелось, и Юстус ограничился стаканом воды,
настоянной на ягодах терновника.
Город за окном постепенно просыпался. Цокали копыта лошадей,
скрипели крестьянские телеги, какие-то женщины, успевшие повздорить с
утра, громко бранились, и ссору их прекратило только протяжное
"берегись!..", донёсшееся из окон верхнего этажа. Кумушки, подхватив
юбки, кинулись в разные стороны, зная по опыту, что вслед за этим
криком им на головы будет выплеснут ночной горшок.
Книга, которую Юстус собирался читать вечером, нераскрытой лежала
на столике. Такого с ним тоже ещё не бывало. Вечер без книги и утро
без пера и бумаги! Господин Анатоль здесь ни при чём, это он сам
позволил себе распуститься.
Юстус рассердился и встал, решив в наказание за леность лишить
себя последних минут утренней неги. Едва он успел одеться, как Жером
доложил, что мэтр Фавори дожидается его.
Мэтр Фавори был модным цирюльником. Он редко стриг простых людей,
предоставив это ученикам, за собой же оставил знатных клиентов,
которых обслуживал на дому. Кроме того, он контрабандой занимался
медициной: не дожидаясь указаний врача, пускал больным кровь, вскрывал
нарывы и даже осмеливался судить о внутренних болезнях. Вообще-то
Гийом Юстус обязан был пресечь незаконный промысел брадобрея, но он не
считал это столь обязательным. Рука у молодого человека была твёрдая,
и вряд ли он мог натворить много бед. К тому же мэтр Фавори прекрасно
умел держать себя. Он был обходителен, нагловато вежлив и вот уже
третий год ежедневно брил Юстуса, ни разу не заикнувшись о плате.
Мэтр Фавори ожидал Юстуса в кабинете. На большом столе были
расставлены медные тазики, дымилась паром чаша с горячей водой и
острым стальным блеском кололи глаза приготовленные бритвы. Юстуса
всегда смешила страстишка цирюльника раскладывать на столе много
больше инструментов, чем требуется для работы. Хотя бритвы у мэтра
Фавори были хороши.
Юстус уселся в кресло; Фавори, чтобы не замарать кружевной
воротник, накинул ему на грудь фартук, молниеносно взбил в тазике
обильную пену, выбрал бритву и приступил к священнодействию.
Прикосновения его были быстры и легки, кожа словно омолаживалась от
острого касания бритвы. Юстус закрыл глаза и погрузился в сладостное
состояние беспомощности, свойственное людям, когда им водят по горлу
смертоносно отточенной бритвой. Голос Фавори звучал издалека, Юстус
привычно не слушал его. Но тут его ушей коснулось имя, которое
заставило мгновенно насторожиться:
- ...господин Анатоль сказал, что жар спадёт, и рана начнёт
рубцеваться. Я был с утра в палатах, любопытно, знаете... И что же?..
Монглиер спит, лихорадка отпустила, гангрены никаких следов. Если так
пойдёт и дальше, то послезавтра Монглиер снова сможет драться на
дуэли. Кстати, никто из пациентов господина Анатоля не умер этой
ночью, а ведь он их отбирал единственно из тех, кого наука признала
безнадёжными...
- Их признал неизлечимыми я, а не наука, - прервал брадобрея
Юстус, - человеку же свойственно совершать ошибки. Наука, кстати, тоже
не владеет безграничной истиной. Иначе учёные были бы не нужны, для
лечения хватало бы цирюльников.
- Вам виднее, доктор, но в коллегии нам говорили нечто прямо
противоположное. Учёнейший доктор Маринус объяснял, что в задачи
медика входит изучение вполне совершенных трудов Галена и Гиппократа и
наблюдение на их основе больных. Аптекари должны выполнять действия
терапевтические и наблюдать выполнение диеты. Цирюльники же обязаны
заниматься manus opera, сиречь оперированием, для чего следует иметь
тренированную руку и голову, свободную от чрезмерной учёности. Таково
распределение сословий во врачебном цехе, пришедшее от древних...
- Во времена Гиппократа не было цирюльников! - не выдержал Юстус,
- и Гален, как то явствует из его сочинений, сам обдирал своих кошек!
Доктор Маринус - учёнейший осёл, из-за сочинений Фомы и Скотта он не
может разглядеть Галена, на которого так храбро ссылается! Если даже
поверить, что великий пергамец знал о человеке всё, то и в этом случае
за тысячу лет тысяча безграмотных переписчиков извратила всякое его
слово! К тому же, небрежением скоттистов многие труды Галена утеряны,
а ещё больше появилось подложных, - прибавил Юстус, слегка
успокаиваясь.
- Господин доктор! - вскричал мэтр Фавори, - заклинаю вас всеми
святыми мучениками: будьте осторожны! Я ещё не кончил брить, и вы,
вскочив, могли лишиться щеки, а то и самой жизни. Яремная вена...
- Я знаю, где проходит яремная вена, - сказал Юстус.
Фавори в молчании закончил бритьё и неслышно удалился. Он хорошо
понимал, когда можно позволить себе фамильярность, а когда следует
незамедлительно исчезнуть. Юстус же, надев торжественную лиловую
мантию, отправился в отель Святой Троицы. Идти было недалеко, к тому
же сточные канавы на окрестных улицах совсем недавно иждивением самого
Юстуса были покрыты каменным сводом, и всякий мог свободно пересечь
улицу, не рискуя более утонуть в нечистотах.
Отель Святой Троицы располагался сразу за городской стеной, на
берегу речки. Четыре здания соприкасались углами, образуя маленький
внутренний дворик. В одном из домов были тяжёлые, окованные железом
ворота, всегда закрытые, а напротив ворот во дворе устроен спуск к
воде, чтобы удобнее было полоскать постельное бельё и замывать
полотно, предназначенное для бинтования ран. Отель Святой Троицы стоял
отдельно от других домов, все знали, что здесь больница, и прохожие,
суеверно крестясь, спешили обойти недоброе место стороной.
Под навесом во дворе лежало всего пять тел: за ночь скончалось
трое больных, да возле города были найдены трупы двух бродяг, убитых,
вероятно, своей же нищей братией. Юстус ожидал в этот день найти под
навесом ещё четверых, но вчера поутру их забрал себе господин Анатоль,
и, как донёс мэтр Фавори, все они остались живы.
Юстус совершил обычный обход палат. Всё было почти как в былые
дни, только исчезли взгляды больных, обращённые на него со страхом и
ожиданием чуда. У молвы длинные ноги, чуда теперь ждут от господина
Анатоля. Вероятно, они правы, господин Анатоль действительно творит
чудеса.
Сначала Юстус не хотел один смотреть вызволенных у смерти больных,
но господина Анатоля всё ещё не было, и Юстус, махнув рукой на
сословные приличия, и без того частенько им нарушаемые, отправился в
отдельную палату.
Брадобрей был прав: четверо отобранных господином Анатолем больных
не только не приблизились к Стигийским топям, но и явно пошли на
поправку. Монглиер - бретёр и, как поговаривали, наёмный убийца,
получивший недавно удар ножом в живот, - лежал закрыв глаза, и
притворялся спящим. Он должен был умереть ещё вечером, но всё же был
жив, хотя дыхание оставалось прерывистым, а пульс неполным. Состояние
его по-прежнему представлялось очень тяжёлым, но то, что уже
произошло, повергало в изумление. Ни у древних, ни у новейших авторов
нельзя найти ни одного упоминания о столь быстром и непонятном
улучшении.
Остальные трое больных представляли ещё более отрадную картину.
Нищий, переусердствовавший в изготовлении язв и получивший вместо
фальшивой болячки настоящий антонов огонь, выздоровел в одну ночь,
воспаление прекратилось, язва начала рубцеваться.
Золотушный мальчишка, сын бродячего сапожника, день назад лежавший
при последнем издыхании, прыгал на тюфяке, а при виде Юстуса замер,
уставившись на шёлковую мантию доктора. Осматривать себя он не дал и
со страху забился под тюфяк.
Четвёртый больной - известный в городе ростовщик, богач и
сказочный скареда, решивший лучше лечь в больницу, чем переплатить
докторам за лечение, - страдал острым почечным воспалением. Его вопли
в течение недели не давали покоя обитателям отеля Святой троицы.
Теперь же он сидел на постели, наполовину прикрытый одеялом, и при
виде доктора закричал, грозя ему скрюченным хизагрой пальцем:
- Не вздумайте утверждать, будто применили какое-то дорогое
лекарство! Вы не выжмете из меня ни гроша! Господин Анатоль обещал
лечить меня даром! Что, любезный, не удалось ограбить бедного старика?
Юстус повернулся и, не говоря ни слова, вышел. Ростовщик ударил
его в самое больное место: господин Анатоль не брал денег за лечение,
а огромные гонорары Гийома Юстуса вошли в поговорку у местной знати.
Конечно, господин Анатоль прав - грешно наживаться на страданиях
ближних, но ведь для бедных есть больница, а за удовольствие видеть
врача у себя дома надо платить. Ещё Аристофан заметил: "Вознаграждения
нет, так и лечения нет". К тому же, это единственный способ заставить
богачей заботиться о бедных. Город выделяет средства скупо, и почти
все улучшения в больнице произведены за счёт "корыстолюбивого"
доктора. Этого даже господин Анатоль не сможет отрицать.
Господин Анатоль сидел в кабинете Юстуса. Доктора уже не удивляло
ни умение молодого коллеги всюду принимать непринуждённую небрежную
позу, ни его смехотворный костюм. Одноцветные панталоны господина
Анатоля были такими широкими, что болтались на ногах и свободно
свисали, немного не доставая до низких чёрных башмаков. Одноцветный же
камзол безо всяких украшений не имел даже шнуровки и застёгивался на
круглые костяшки. Под камзолом виднелось что-то вроде колета или
обтягивающей венгерской куртки, но, как разузнал мэтр Фавори, короткое
и без рукавов. Только рубашка была рубашкой, хотя и на ней нельзя было
найти ни вышивки, ни клочка кружев, ни сплоённых складок. Сначала
наряд господина Анатоля вызвал в городе недоумение, но теперь к нему
привыкли, и некоторые щёголи, к вящему неудовольствию портных, даже
начали подражать ему. Ни шпаги, ни кинжала у господина Анатоля не
было, к оружию он относился с презрением.
- Приветствую высокоучёного доктора! - оживился господин Анатоль
при виде Юстуса. - В достаточно ли равномерном смешении находятся
сегодня соки вашего тела?
- Благодарю, - отозвался Юстус.
- Вы долго спали, - продолжал господин Анатоль, - я жду вас уже
двадцать минут. Излишний сон подобен смерти, не так ли?
- Совершенно верно, - Юстус решил не объяснять господину Анатолю,
что он уже вернулся с обхода. - Если вы готовы, мы могли бы пройти в
палаты.
- Следовать за вами я готов всегда!
Молодой человек поднялся и взял со спинки кресла белую накидку,
без которой не появлялся в больнице. Юстус никак не мог определить,
что это. На мантию не похоже, на белые одеяния древних - тем более.
Немного это напоминало шлафрок, но куцый и жалкий. Господин Анатоль
облачился и они отправились в общие палаты.
Там их ждало совсем иное зрелище, нежели в привилегированной
палате господина Анатоля, где каждому пациенту полагалась отдельная
кровать и собственный тюфяк. В первом же помещении их встретила волна
такого тяжёлого смрада, что пришлось остановиться и переждать, пока
чувства привыкнут к дурному воздуху. На кроватях не хватало места,
тюфяки были постелены даже поперёк прохода, и их приходилось
перешагивать.
- Лихорадящие, - кратко пояснил Юстус.
Господин Анатоль уже бывал здесь раньше и теперь чувствовал себя
гораздо уверенней. Он, не морщась, переступал тела больных, возле
некоторых останавливался, спрятав руки за спину, наклонялся над
лежащим. Тогда пациент, если он был в памяти, приподымался на ложе и
умоляюще шептал:
- Меня, возьмите меня...
Однако, на этот раз господин Анатоль не выбрал никого. Он лишь
иногда распахивал свой баульчик и, выбрав нужное лекарство, заставлял
страдающего проглотить порошок или маленькую белую лепёшечку. Порой он
извлекал на свет ювелирной работы стеклянную трубку со стальной иглой
на конце и впрыскивал лекарство прямо в мышцу какому-нибудь
счастливцу. Впрочем, некоторые больные отказывались от подозрительной
помощи господина Анатоля, и тогда он, пожав плечами, молча шёл дальше.
А Юстус вдруг вспомнил, как горячился господин Анатоль в таких
случаях в первые дни после своего появления. Что же, время обламывает
всех. Разве сам он прежде позволил бы кому-нибудь распоряжаться в
своих палатах? Особенно такому малопочтенному лицу, каким
представлялся господин Анатоль. Молодой человек не походил на врача,
он не говорил по-латыни, весело и некстати смеялся, порывисто
двигался. Не было в нём степенной важности, отличающей даже самых
молодых докторов. Ведь именно уверенность в своём искусстве внушает
пациенту доверие к врачу. Главное же - господин Анатоль боялся
больных. Юстус ясно видел это и не мог себе этого объяснить.
Но сейчас скептические мысли оставили старого эскулапа. Он
наблюдал, как от лепёшечек и порошком господина Анатоля спадает жар,
утихают боли, как умирающие возвращаются к жизни и болящие
выздоравливают. Это восхищало, как чудо и было столь же непонятно.
Сомнения вернулись лишь после того, как господин Анатоль наотрез
отказался идти в палату чесоточных. Юстус, который уже был там
сегодня, не стал настаивать, и они вместе двинулись туда, где четверо
спасённых ожидали своего избавителя.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг