на древки протазанов стоял второй отряд. Безоружные, выгнанные на
открытое пространство люди остановились. Бежать было некуда. И тут
Бастин снова заметил чернобородого. Очевидно, призрак не тратил даром
те полтора часа, что Бастин ползал по кустам. На спине у чернобородого
горбатился ещё не виданный Бастином механизм. Продолговатые баллоны,
выкрашенные в серый цвет, соединялись короткими трубами, и чёрный
раструб был направлен в сторону солдат. Никто не успел понять, что
происходит. Стремительная струя огня вонзилась в узкий промежуток
между людьми, разъединив их. Туго скрученное пламя казалось сносило
всё на пути. Чернобородый медленно повёл пышущим раструбом в сторону
солдат, и те не выдержали, побросав оружие, бросились наутёк. Новый
шквал огня отсёк дрожащих крестьян от замерших в кустах загонщиков.
Началась всеобщая паника. Через минуту на лугу оставались только
чернобородый и Бастин. Все остальные - и жертвы, и охотники
разбежались в разные стороны.
Горела трава, белые стены мастерских густо покрылись языками
копоти. Но кусты и трава, по которым пробирался Бастин, оставались
целы. Бастин единственный сумел заметить, что огненный ужас бушует
лишь в том мире, а здесь не может сделать ничего. Кузнец подошел к
огнемётчику, улыбнулся спёкшими губами:
- Спасибо, брат.
Вдвоём они направились прочь от завода. Бастин спешил впереди,
чернобородый с оружием наизготовку, словно телохранитель, торопился
сзади. Беспокойство не оставляло Бастина, он всё ускорял шаг, потом
побежал... Потом остановился... он увидел, что спешил зря. С пригорка
ему открылось дымящее пожарище на месте дома, догорающие столбы ворот,
а чуть в стороне - нетронутая огнём кузница. Стены потустороннего дома
гордо вздымались над пепелищем, но даже из призраков никого не было
видно, словно и они, убоявшись, попрятались.
Шатаясь, Бастин подбежал к остаткам дома. Перед горящими воротами
он нашёл зарубленного старшего сына, в кузнице - мёртвого молотобойца.
Его пробили копьём прежде чем он успел дотянуться к своему
сокрушающему инструменту. Агаты и младшего сына нигде не было, но от
рухнувших стен так страшно тянуло горелым, что Бастин не стал напрасно
звать их.
Чернобородый стоял у стены, угольный зрачок плавал в распахнутых
глазах, белые пальцы сцепились на раструбе огнемётной машины. Бастин
увидел его, шагнул, протянул руку:
- Дай мне это, слышишь? Понимаю, что никак, но ты мне только
покажи, я сам сделаю! Дай!
И призрак понял. Он оторвался от стены, открутил баллон, вылил на
камень немного прозрачной жидкости. Черкнул палочкой - этот фокус
Бастин уже видел - и поднёс к лужице огонёк. Жидкость вспыхнула густым
коптящим пламенем.
- Сде-е-елаю! - каркнул Бастин. - Живичного скипидару из корья
нагоню - он также горит. Ты показывай, что внутри!
Одну за другой чернобородый принялся отсоединять от своего оружия
детали и раскладывать их перед Бастином, под его внимательный
заострившийся взгляд.
* * *
Чуть больше недели прошло с того мгновения, как детский сад из
пригородного лесопарка окружило зыбучее болото, а холм порос вековым
лесом, но за эту неделю многое изменилось в обоих мирах. Оставленный
без ухода парк быстро терял лоск: на дорожках валялись сбитые ветром
сучья, неподстриженная трава превратила утоптанные спортивные площадки
в обычные лужайки. В Хвойном теперь почти никого не было - горожане
спешили вернуться в свои многоэтажки, многие вообще зачем-то
вскинулись и уехали куда-то, хотя и знали, что взбесившийся мираж
захватил всю землю, и по-настоящему укрыться можно только на Луне.
Детей в группе у Гелии оставалось всего двое: Маша и Костик, да ещё
однажды на день появилась Жанна.
Зато на Буреломье жизнь кипела ключом. На пастушьей стоянке теперь
жила куча народу. Чумазый Теодор командовал не только детсадовцами, но
и тремя младшими братьями. Их отец - Гелия хоть и с трудом, но
разобралась в семейных отношениях соседей - хмуро рыл на пригорке
огромную яму. Гелия долго не могла понять, зачем нужна такая воронка,
и лишь когда Савел начал выкладывать вдоль земляных стенок сруб,
догадалась, что люди собираются в этой норе жить.
Кристиан вместе с худым пожилым мужчиной - главой этой странной
семьи - полный день пропадал на болоте, уходил затемно и затемно
возвращался. Мужчины косили белёсую осоку и жирные дудки ядовитой
цикуты, вязками таскали траву на плотное место и сушили там, раскидав
по земле. Скот пасся на привязи, подальше от зимних кормов,
смертельных, покуда солнце не выжжет из свежих стеблей яд.
В лагере всем заправляла горбунья. Она успевала управиться со
скотиной и обедом, обиходить детей и взрослых, а в свободные минуты
бежала ворошить сено или, по мужски широко расставив ноги, тяжёлым
косарём ошкуривала заготовленные для землянки брёвна.
Гелия горбуньи боялась. Что-то страшное рассказывала об этой
женщине мать одной из девочек. Что-то связанное с убитыми детьми.
Гелии тогда стало плохо, она не дослушала, и теперь то и дело замирала
в испуге, не зная, чего ожидать от увечной. Рада сумрачно смотрела на
прозрачную фигурку Гелии, иногда говорила что-то, едва разжимая
неподвижные губы. И только когда рука Гелии замирала на секунду на
головёнке кого-нибудь из детей: своих или Радиных, которых она даже
ощутить не могла, маска горбуньи неприметно смягчалась, притухал огонь
в глазницах, и лицо становилось похожим на лицо Кристиана.
С утра Рада отправила Теодора помогать косцам, начавшим метать
большой стог, и все дети остались с Гелией. Обычно Теодор
мобилизовывал их на сбор грибов, которые немедленно крошились в котёл,
независимо от того, что булькало там, но сегодня без бригадира дело не
спорилось. Малыши играли, нимало не смущаясь тем, что не могут
коснуться и слышать друг друга. Они вовсю объяснялись универсальным
языком жестов, и им было весело. Гелия стояла на крыльце и смотрела
вдаль. До чего же быстро она привыкла, что парк, всегда полный людей,
слился с болотом, и что гуляющих теперь не отыщешь днём с огнём, все
ужасно заняты и спешат. Привыкла к жизни, идущей рядом и царапающей
сердце своим неудобством. Привыкла беспокоиться за троих грязнуль:
Георга, Антона и Себастиана, бояться, что непогода начнётся прежде,
чем их отец настелит в землянке кровлю. Привыкла встречать вечером
усталую улыбку Кристиана. Непостижимый, недопускающий к себе мир, в
котором она почти дома.
Внизу у подножия холма Гелия заметила какое-то движение.
Заслонившись ладонью от солнца, разглядела две человеческие фигуры.
Прежде и в голову не пришло бы пугаться из-за идущих мужчин, но
теперь... она часовой, она делает единственное доступное дело:
охраняет доверившихся ей людей. Гелия подбежала к костру, привлекла
внимание Рады, указала на путников. Уже было видно, что это люди
другого мира - серые войлочные шляпы, куртки со шнуровкой, босые ноги,
до лодыжек обтянутые узкими штанами. Но, несмотря на одинаковый наряд,
они были разительно несхожи. Один - со щегольской бородкой - шагал
налегке и, казалось, даже в грязи испачкан не был. Второй - заросший
до самых глаз, пёр чудовищной величины котомку и в правой руке нёс
узел, а левой прижимал к груди мальчонку лет четырёх, который сам,
конечно, не смог бы передвигаться по медленно расступающейся болотной
жиже.
Очевидно Рада узнала идущих, потому что тут же поспешила
навстречу. Щеголеватый успел тем временем подняться наверх. Он стащил
с волос шляпу, улыбнулся, блеснул крепкими зубами, и произнес:
- Добрый день.
- Ой!.. - сказала Гелия.
- Меня зовут Марат, - представился чернобородый.
- Гелия... - отозвалась девушка. - А зачем вы... этот маскарад...
скверно так смеяться.
- Военная хитрость! - усмехнулся гость. - Ведь похож, правда? Вот
и они путают. - Марат помолчал и добавил серьёзно: - Там убивают. И я
решил: пусть лучше крестоносцы за мной бегают, чем за ними.
- Простите, - прошептала Гелия. - Я не подумала.
- Прощу, если мы сейчас же переходим на "ты", - сказал Марат. -
Терпеть не могу выканья.
- Хорошо.
Второго путника уже окружили остальные беженцы. Мальчик
перекочевал на колени к Раде и, пачкаясь, хлебал из миски густую
молочную тюрю. Пришедший рассказывал что-то, и люди, замерев, слушали
его.
- Кузнец это, - сказал Марат. - Семью у него убили чуть не на
глазах. Ни за что, просто так убили. Их власти крестовый поход
готовят, против своих же. Колдунов ищут, еретиков, чтобы злость
сорвать. А он не еретик, он простой кузнец. То есть, не простой,
конечно, он замечательный кузнец, самородок, - Марат вдруг засмеялся,
зловеще, с придыхом, - погоди, попомнят они этого кузнеца, крепко
попомнят...
Гелия молчала, не очень понимая, чему радуется собеседник.
Понимала лишь, что на Марата слишком сильно подействовало то страшное,
чему он был свидетелем и теперь скопившееся напряжение разряжается
невнятной речью и нервным смехом.
- Вот что, - сказала она. - Пошли пить чай. У хозяйки обед готов,
а мне моих пора кормить...
- К вам ещё кто-то едет, - вместо ответа сказал Марат.
В этом случае не могло быть и тени сомнения, к какому миру
относятся гости. Вдалеке оба ландшафта сливались, но лучше виден был
тот, что оказывался сверху, так что приближающийся автомобиль казался
диковинной лодкой, плывущей через камыши. Машина была хорошо знакома
Гелии, она обслуживала детские учреждения, поэтому ей и разрешалось
ездить по парку. Хлопнула дверца, из машины вышли двое - в одном Гелия
узнала регионального инспектора.
Этого только не хватало! Уже пятнадцать минут, как по расписанию
начался обед, а дети всё ещё на улице. И неважно, что сегодня их всего
двое - распорядок дня всё равно нарушен.
- Быстро мой руки, - скомандовала Гелия Маше и побежала за
Костиком, который конечно же умотал к костру.
По счастью, инспектор - пан Крыльский был настроен благодушно и
хотя не преминул посмотреть на часы и заметить: "Опаздываете...", - но
этим и ограничился.
- Приходится, - сказала Гелия. - Соседка кашу не доварила. -
Нельзя же детей в разное время кормить.
Крыльский с любопытством оглядел бивак, расположившийся на другом
конце площадки.
- Да, у вас тут коммуна. Очень мешают?
- Нет, - сказала Гелия, - это же люди. Мы дружно живём, а дети
вместе играют.
- Это как? - не понял инспектор.
- В прятки. Грибы собирают: мои ищут, а те - рвут. Ещё им нравится
друг сквозь друга пробегать.
- Что же, Гелия, вы удачно обошли трудности. В других местах
положение хуже, можно сказать, что ассоциации больше не существует.
Многие воспитатели побросали работу и куда-то помчались. Куда, зачем?
- не понимаю. Повсюду одно и то же. У некоторых - нервные срывы, они
тоже больше не работники. А дети насмотрелись гадостей, мерзости
всякой. Среди них сейчас настоящая эпидемия жестокости. Раз можно
ударить проницаемого, значит можно и своего товарища. Родители, почти
все, детей из наших садов забрали, держат при себе. А то не
представляю, как мы и справились бы.
- Знаю, - сказала Гелия. - У меня тоже группа пуста, и продуктов
вчера не привезли. Что творится - не пойму у нас же войны нет!
- А паника есть, - сказал Крыльский. - Это немногим легче. Так что
придётся вам отсюда уезжать. Нам удалось договориться об эвакуации
детей в ненаселённые районы. То есть, я хотел сказать, в районы,
которые были незаселены в те времена. Родители, которые не могут
приехать, предупреждены и согласны. Воспитателей мы отбираем лишь
самых опытных, и я рекомендовал вас.
Минуту Гелия молчала. Мысли её были в смятении, впоследствии она
не могла даже сказать, будто перебирала варианты или искала доводы.
Однако, решение приняла.
- Я не могу ехать, - виновато сказала она. - Посмотрите, сколько
тут малышей, что они подумают, если я вдруг исчезну?
- Но пани Гелия! - вскричал Крыльский. - Эти люди - там! Какое вы
имеете к ним отношение? То есть, простите, отношение имеете, но что
можете для них сделать?
- Я могу улыбнуться, успокоить, - сказала Гелия. - Кино по вечерам
смотрим, я мультфильмы выбираю без слов. Присмотреть могу, пока Рада
занята.
- Какая Рада? - не понял Крыльский.
- Женщину у костра видели? Горбатую. Её Радой зовут.
- С ума сойти! - Крыльский потёр лоб, соображая. - В ваших словах
есть резон, пусть будет по-вашему, но это всё равно безумие. Значит,
мы открываем филиал в невещественном мире. Машу с Костиком мне
придётся забрать, родители приедут за ними на остров, но вашу группу
мы продолжаем числить действующей. С ума сойти!
- Я действую, - сказала Гелия. - Через день папа должен Жанну
привезти. У нас ведь тоже сенокос...
Гелия не сомневалась в своём решении, но когда Крыльский увёз двух
последних воспитанников, и дом затих, Гелия закрылась в дальней
комнате и целый час проплакала. Потом встала, умылась, припудрила
зарёванную физиономию. На улице начинало темнеть, пора было показывать
вечерний мультфильм.
Отпрыгали на экране три поросёнка, такие же нездешние, как и
усевшиеся кружком зрители. Рада загнала свою ораву в землянку, и стало
окончательно пусто. Гелия прошла по комнатам, машинально расставляя
разбросанные Костиком игрушки. Снова вышла на улицу. На камне возле
крыльца сидел Кристиан.
- Добрый вечер, - сказала Гелия и присела на ступеньку.
- Добрый вечер, - сказал Кристиан.
- Видишь, как удачно выходит, - сказала Гелия, - семья собралась,
большая, дружная. Устраиваетесь потихоньку. Я знаю, вы выбьетесь, лишь
бы вам никто не помешал. А у меня - наоборот, все разлетелись, как не
было.
- Агату убили, сестрёнку мою, - тихо сказал Кристиан. - В доме
сожгли. Только Бастин, свояк и спасся, да и то, никак, в уме
повредился. Мальчика принес, чужого. Называет его Яриком, как своего
младшего, а тот откликается. И Рада малыша признала... значит судьба.
- Мне сегодня уехать предложили, - сказала Гелия, - а я
отказалась. Куда я теперь без вас?.. Смешно, правда?
- Бастин говорит, будто сделал огнемётную машину, какой у вас
воюют. Я ему не верю - разве у вас бывает война? А может и вправду
сделал, Бастин может. Я думал - только мы знаем дорогу на Буреломье, а
у него оказывается, тут углище устроено, на дальнем конце. Говорит,
для огнемётной машины скипидар нужен, просил помочь. Я согласился.
- Ночь сегодня какая тёплая, - сказала Гелия, поднимаясь со
ступеньки. - Пойдем, немного походим? Мне теперь никого караулить не
надо.
- Углище показать? - спросил Кристиан. - Давай. Только темно
вот-вот станет, ничего не увидим.
Они тихо пошли, Гелия по дорожке, Кристиан через кусты, местами
уже вырубленные на дрова и для засыпки крыши между брёвнами и слоем
земли.
- Бастин говорит, ему один из ваших помогал - чернобородый, что с
ним пришел. Он ему показывал, что и как, а Бастин делал. Ты знаешь...
- Кристиан запнулся, - мне этот чернобородый не нравится. Ты прости, я
понимаю, что у вас нет плохих людей, но я и не говорю, что он плохой.
Он мне просто не нравится. Я не хочу, чтобы на тебя смотрели так, как
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг