Однажды, в минуту надежды, Зау посчитал, сколько углекислоты он
так катастрофически вернул в оборот. Результат получился столь
ничтожен, что не стоил и упоминания.
Болели руки, болела голова. Выхода впереди не было.
* * *
Вторую неделю лил дождь. Мелкие капли, не по летнему холодные,
безнадёжно выравнивали песок пляжа, которому давно пора быть взрытым
сотней маленьких ног. Но берег оставался пуст, и холмики кладок,
сбережённые от набегов молочников, почти сравнялись с землёй. За
последнее десятилетие это был второй такой год, и Зау уже знал, что
ему ожидать. Он разрыл один из холмиков. В нос ударил запах смерти.
Никто не вылупится из яиц, равнодушно брошенных в холодную мокреть.
Опустив тяжёлые, в шрамах и струпьях давних ожогов руки, Зау
побрёл к дому. Он привычно сдерживал мысли, хотя сейчас можно было
говорить в полный голос, можно было кричать...
Вечером Зау разложил у воды погребальный костёр для неродившихся.
Когда огонь прогорел - залил угли, теперь он знал, как это делается.
Смотрел на курящийся белый пар, перебирая в уме варианты поведения.
Тёплый дом, уже не первый на этом пляже - первый давно сгнил - мог
спасти и до поры спасал малышей. Но для яиц дрожжевая грелка не
годилась, им было нужно горячее солнце. Хорошую температуру могли бы
дать электрические нагреватели, но их шум ещё в яйце убьёт разум
детёнышей, они родятся глухими. А глухой говорящий - всё равно что
мёртвый. Есть ещё огонь, но он слишком горяч, и к тому же, вряд ли
найдётся сила, которая заставит его развести огонь в доме.
Впереди пустой год, за это время можно было бы что-нибудь
придумать, - но что можно придумать одному? Давно уже говорящие,
задавленные бедой, которую сами же вызвали, решают лишь сиюминутные
вопросы. Много лет нет в городе университета - братства разумных,
готовых бескорыстно взяться за исследование любой проблемы. Они не
сумели помочь в главном, и их стало накладно кормить.
И теперь остаётся, вопреки очевидному, надеяться, что следующий
год окажется удачнее предыдущего, а освободившееся время тратить на
подготовку к зиме, потому что зимой теперь и взрослого говорящего
тянет в сон, если он слишком долго пробудет на улице.
Летние месяцы ушли на пустые заботы о себе самом, а зима
уничтожила последние надежды на чудо. Зимние дни стали такими
холодными, что брожение в грелке почти прекратилось, и даже дома
приходилось быть начеку, чтобы не уснуть ненароком.
И вот однажды утром, с трудом продержавшись до света, Зау увидел,
что комната выстыла совершенно. Мороз победил грелку.
Зау распахнул дверь и собственными глазами увидел смерть - то, что
он знал лишь теоретически, что предсказывали чудаки из университета.
Вода замёрзла и стала твёрдой, вместо дождя с неба сеялась мелкая
белая крупка.
Жизнь на берегу кончилась, надо было уходить.
Зау собрал свой инструмент, постаревший как и он сам, стёршийся от
времени, аккуратно притворил дверь дома, последний раз обошёл пустой
детский пляжик. Ветер нёс над песком снежную пудру. Снег зализывал
пятипалые следы, оставленные ногами Зау, одинокая белая цепочка
рассекала мир детства. Зау наклонился, погрузил в песок обе руки. На
смёрзшемся песке рядом со следами ног чётко отпечатались две пятерни -
оттиски рук, искалечивших мир. Выемки заносило снегом, потом поверх
снега их забросает песком и, если никто больше не будет жить на этом
пляже, то следы так и останутся там, в слежавшейся толще, уйдут в
глубь земли, окаменеют, и, может быть, это будет самым долгим, что
оставит он после себя.
Зау стряхнул ледяную сонливость, начавшую охватывать его, и
поспешил к городу.
Зиму он провёл в городе вместе с немногими оставшимися там
собратьями. Колония жалась ближе к электрогенераторам, превращавшим
всех в подобие пустоголовых, но в то же время несущих тепло. Питались
жители старыми запасами, которые приходилось разваривать в горячей
воде.
Окрестности города, когда-то плотно обжитые, были отданы во власть
молочников. Молочники вышли из нор. Притерпевшиеся ко всему,
травленные ядом и радиацией, привыкшие к холоду и темноте. Теперь их
ничто не сдерживало - они множились и менялись на глазах. Какой удачей
было бы для Мезы увидеть это разнообразие отвратительных форм! Иные
грызли дерево и питались, кажется, одной корой, другие пожирали
собственных собратьев, но все были мерзки и многочисленны. Они
появились даже в домах, так что капканы Зау никогда не оставались без
работы.
Жить в городе, мучаясь от круглосуточного рёва электропечей, было
невыносимо тяжело, и, с трудом дождавшись весны, когда зазеленел,
казалось напрочь убитый морозом ивняк, а со дна оттаявших луж всплыли
ожившие лягушки, Зау покинул город. Он двинулся на юг, откуда тянул
тёплый ветер и летели возвращающиеся птицы. Там, судя по всему, ещё
оставалась нормальная жизнь, если можно, конечно, называть
происходящее нормальной жизнью.
Впереди были сотни лет и тысячи километров бегства.
* * *
Он потерял счёт времени и местам. Долины рек и суровые плоскогорья
проплывали мимо, не врезаясь в память, а лишь истирая её своей
необязательностью. Месяцы и десятилетия упруго сжимались и рассыпались
трухой секунд, пропуская сквозь себя идущего.
Иногда Зау встречал поселения говорящих внешне вполне
благополучные, но он замечал, как мало там живёт молодых, видел, как
расползаются от городов пятна рукотворных пустынь, - и уходил дальше.
Никто не шёл за ним следом, говорящие оставались на местах, жертвуя
разумом и будущим ради сегодняшнего удобства и тепла.
Случалось, в закрытых от ветра долинах попадались нетронутые
уголки, где Зау хотел бы жить. Тогда он останавливался, строил дом,
ловил и приручал животных, если они ещё водились в этой местности. Но
проходил десяток лет, зима догоняла Зау, и он бежал, оставляя жилище,
бросив всё.
И наконец, он достиг предела. С гребня серой источенной ветром
скалы он увидел океан. Материк был перейдён из конца в конец. Дальше
пути не было.
Под ногами мелко хрустел ракушечник. - витые и двустворчатые
домики морских существ, погубленных во время чужих попыток остановить
выстывание атмосферы. Тем, кто жил здесь когда-то, удалось, опрокинув
в море миллионы тонн ядохимикатов, уничтожить микроскопический
известковый планктон, поглощавший драгоценный углекислый газ. Но вслед
за планктоном и кораллами погибли упрятанные в раковины спруты -
аммониты и стремительные белемниты, исчезли, лишившись пищи,
эласмозавры и плезиозавры, чьей печени Зау так и не отведал, пропали
пережившие многие эпохи шустрые рыбоящеры. Море опустело и потомки
незадачливых рыболовов отошли на север, их выморочные поселения Зау
оставил позади.
Но всё это было напрасно, Великая Зима приближалась. Углекислотная
шуба истончалась с каждым годом, планета замерзала. И вот холод загнал
его сюда - на южную оконечность земли. Здесь ему предстоит строить
последнее убежище, спасаться в нём и ждать неведомо чего, без надежды
дождаться.
* * *
Океан ударял холодной волной в обрыв берега. Солёные брызги
залетали наверх, высыхали, покрывая колючей сединой кожу. Зау стоял,
напряжённо вслушиваясь. Тишина. Ни одного голоса. На всём берегу, а
может быть, и на всём материке, он единственный нарушает безмолвие,
посылая в мир полную отчаяния мысль.
За спиной громоздится лес: корявые, изуродованные стволы - ветер
свищет меж безлистных ветвей. Это ничего, лес оклемается, если ему
позволит погода. Он сейчас без листьев, потому что зима и холодно.
Даже сюда, на южную точку континента, пришёл зимний холод. Всё время
льют дожди. Никогда раньше их столько не было - бесконечных, мелких,
изводящих душу. Облака загораживают солнце, от этого холодает ещё
быстрее. Зау невесело вздохнул: даже сейчас он ищет объяснения
происходящему.
Из-за леса донёсся тонкий вой. Там бродят группы молочников,
осмелевших, ставших опасными. Сбылось безумное видение Мезы: говорящие
съели свою землю, и молочники без помех догрызают то, что осталось.
Где-то за морем - материки Гондваны. Там тепло, там ещё должны
жить говорящие. Но уже давно не слышно оттуда голосов - то ли не с кем
беседовать через море, то ли и там беда, и разум задохнулся в
собственных отбросах. Впрочем, даже если там и живы разумные, им не
удастся отсидеться в тёплых землях. Пройдут эпохи, но когда-нибудь
страны соединятся, и по дну бывшего моря хлынут орды глухого,
беспощадного, ко всему привыкшего зверья. Если они на его глазах так
изменились, то что же будет потом...
Темнело. Воздух быстро холодел, и Зау поспешил к дому. Там тоже
было холодно, грелка работала плохо. Зау прикрыл дверь и начал
раскладывать на камнях набранные днём ветки. Ещё один бессмысленный и
опасный эксперимент. Мысль не может успокоиться, хотя надежды на
победу давно нет. Что делать, таким он создал себя - сначала его
покинут силы и только потом разум.
Огонь затрещал, вскинувшись по ветвям. Комната сразу осветилась,
Зау стал хорошо видеть. Он осторожно взял ещё одну ветку, бросил в
огонь, быстро отдёрнув руку. В комнате постепенно становилось тепло,
Зау ощущал это по тому, как исчезала сонливость. И всё же его не
оставляло чувство обречённости. Во все века огонь разводился лишь для
того, чтобы хоронить умерших, давний опыт с углём был не в счёт. И
теперь Зау казалось, будто он хоронит самого себя.
Синие клубы дыма плотным слоем собирались под потолком. Дыму было
некуда деваться, постепенно он заполнил помещение, заставив Зау лечь
на пол. Но вскоре дым достал его и там. Несколько минут Зау лежал, не
дыша и часто моргая, чтобы умерить резь в глазах, потом выскочил на
улицу отдышаться и проветрить дом. Дым повалил следом из открытых
дверей. Почему-то его не становилось меньше, густые клубы выплывали из
проёма и тут же сливались с затянутым облаками ночным небом. Зау
сунулся в дом и увидел, что в комнате горит пол. Должно быть, угли
провалились между подложенных камней. Зау плеснул в огонь запасённую
заранее воду, потом метнулся было к берегу, но сделав два шага,
остановился. В темноте он не видел абсолютно ничего и мог лишь
разбиться, упав с обрыва.
Дом горел. Теперь с лихвой хватало и тепла, и света, только тушить
было нечем и незачем. Зау стоял и рассматривал свои праздно висящие
руки. Неужели это он? Неужели это его руки? Когда он успел стать
таким? Это скорее лапы Хисса, натруженные и уставшие. Завтра с утра
ему снова придётся браться за работу. Одному, без помощников таскать
брёвна, строить дом, ночами спасаться у костров... Для чего? Чтобы в
одиночестве протянуть ещё несколько сотен мрачных лет? А потом? - Зау
шевельнулся. - Потом он доживёт до своего предела и перед смертью
расскажет историю жизни и гибели могучей цивилизации говорящих. И
может быть, если на материках Гондваны - в Африке или Индии - есть ещё
разумные, они услышат его, и это поможет им хоть в чём-то. Далеко
Африка...
К утру пожарище остыло. Бледное солнце выбралось из-за горизонта и
тут же пропало среди облаков. С неба привычно засеяло мелкой водой.
Зау, вяло двигаясь, натаскал сучьев, выломал в лесу два ствола, но
донести их до берега не смог. Он понимал, что не сумеет разжечь
насквозь промокший хворост.
Перед закатом налетел ветер и разогнал тучи, выстрелив на прощание
в лицо снежным залпом.
Зау не мёрз, он лишь чувствовал, как мороз сковывает его,
убаюкивая бездонной чернотой сна. Трудно ступая, Зау вышел к пожарищу.
Под ногами хрустел лёд.
Остывшее солнце тяжело падало к горизонту, раздвигая размытые
остатки туч. Наступил вечер. Один из бесчисленных вечеров на планете
Земля. Скорее всего, для него этот вечер станет последним.
Ветер гнал к берегу мутные валы. Но ни один плавник не мелькал
среди белых гребней. И воздух не прочерчивала распяленная тень
рамфоринха, лишь несколько чаек-ихтиорнисов бестолково бились в
воздушных струях. Свистел ветер, и в тон ему с пустой земли доносилось
тонкое подвывание. Молочники дождались своего мокрого и холодного
часа.
Солнце скрылось, лишь карминовая полоса заката кровавила небо.
Быстро темнело, беспомощные глаза не могли служить Зау. Но всё же,
повернувшись к лесу, Зау увидел полукруг горящих точек. Заметив
движение, молочники отскочили, переливчато перекликаясь. Даже эти,
новые, они были ничтожно слабы по сравнению с ним, но они умели ждать,
а за их спинами стояли тьма и холод.
Зау шагнул вперёд, сознавая, что бесцельно тратит остатки сил.
Огненная цепь рассыпалась, охватывая его со всех сторон.
Полоса заката обуглилась, слившись с чернотой.
Молочники выли.
"Оставлять этой пакости Землю, - с трудом подумал Зау, -
обидно..."
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг