выше, но коридор, расширяясь и сужаясь самым причудливым образом,
подниматься наверх не желал. Зато с одного из выступов стены, мягко
всколыхнув смоляную недвижность нойта, скользнула неприметная тень.
Скорее всего, это была тукка, Шооран не успел рассмотреть. Зверёк
исчез в слизи быстрее чем это можно представить. Шооран наугад ткнул
гарпуном, хотя и понимал, что нырнувшего зверя ему не достать.
Неожиданно остриё не встретило дна, так что потерявший равновесие
Шооран едва не окунулся в нойт лицом. Впереди был скрытый жижей провал
в нижний ярус. Обычно они встречались в пещерах, а этот расположился
ровно посреди прохода.
Осторожно ощупывая путь, Шооран двинулся мимо провала. Получалось,
что сбоку вполне можно пройти, если, конечно, выдержит камень. Но
Шооран не успел вступить на узкий мостик. Что-то обхватило его ногу и
сильно потянуло вглубь, к залитой нойтом яме. Шооран рванулся, ударил
острогой - мимо! Невидимый хищник продолжал тянуть.
Одним гарпуном Шооран упёрся в противоположную стену, другим
продолжал беспорядочно бить, стараясь поразить невидимую опасность.
Лишь бы там был не уулгуй! Никто не знает, как бороться с бледным
уулгуем, и потом... уулгуя нельзя есть... хотя сейчас об этом не стоит
мечтать.
Очевидно, зверь понял, что Шоорана вниз не сдёрнуть, потому что
хватка ослабела - хищник начал всплывать. Воспользовавшись мгновением,
Шооран отскочил от провала, вновь натянув привязь. Нойт над ямой
нехотя взволновался, оттуда уродливым цветком выперли четыре шипастые
клешни. Две из них тут же скрылись, а верхняя пара осталась над
поверхностью. Время от времени клешни нетерпеливо щёлкали, словно
рехнувшийся музыкант бил в костяную доску. Гвааранз уверенно двигался
вперёд, туго натянутый осязательный отросток вёл его точнее, чем
крошечные глазки.
Как всегда в минуту гибельной опасности сознание Шоорана
раздвоилось: какая-то часть продолжала бороться, уже не ради добычи, а
за саму жизнь, и в то же время появился сторонний, словно ничем не
рискующий, наблюдатель. Он с любопытством следил за происходящим,
успевая оценить и предугадать ситуацию. "Теперь стоит поступить
так..." - не торопясь, размышляло воспарившее сознание, и оставшееся
внизу тело успевало поступить именно так, а тягучего времени хватало
на всё, кроме страха и паники. Они придут потом, ежели ему удастся
выбраться на волю.
Выждав, когда гвааранз приблизится, Шооран рванулся вперёд.
Пружинящий ус помог ему, Шооран удачно миновал ждущие клешни и упал
прямо на притопленную спину твари. От толчка гвааранз осел на дно, это
спасло ноги Шоорана от бешено работающих плавательных перьев. И вновь
Шооран успел хладнокровно обдумать ситуацию, подробно объяснить самому
себе,что сейчас гвааранз стащит его со спины упругими осязательными
усами, и что надо делать, чтобы этого не произошло. Прежде чем
обхватившие его вибриссы вновь напряглись, Шооран подтянулся к голове
зверя, погрузив обе руки в нойт, нащупал бугорки ушедших под панцирь
глаз и на две пяди вогнал в один из них оставшийся в левой руке
гарпун. Теперь ему было за что держаться, и, выхватив нож, Шооран
принялся наносить удары, стараясь поразить уцелевшие глаза и сочления
вибрисс. Гвааранз заметался, клацая клешнями и растопырив острые
перья. Движения его стали беспорядочными, ослабевший ус соскользнул с
ноги Шоорана. Гвааранз замер.
Убедившись, что зверь мёртв, Шооран с трудом оторвался от панциря,
нащупал ногой потонувшие в нойте усы и потащил тело, цепляющееся
клешнями за неровности дна. Через несколько шагов увидел сбоку свет,
свернул туда. Выбраться наружу через узкое отверстие под потолком
оказалось невозможно, зато при свете Шооран сумел зажечь один из
уцелевших факелов. Спалил сидящих на стенах зоггов, осмотрел добычу.
Гвааранз был велик. Вряд ли его удастся вытащить наружу целиком.
Обычно охотники обрубали мешающие клешни и, ухватив за усы,
буксировали остальное к выходу. На усах гвааранза нет острой кромки,
за них удобно тащить. Но Шоорану всего нужнее были именно клешни -
только там есть съедобная, хотя и затхлая мякоть.
Шооран отделил клешни, перевязал из верёвкой, взвалил на спину,
придерживая левой рукой. Попытался было перехватить той же рукой
факел, чтобы правой волочить остальное, но понял, что сил не хватит.
Да и бросать уцелевший гарпун тоже нельзя, мало ли кто может
встретиться на обратном пути. Ну и пусть их... мясо он донесёт, а
панцирь, ножи перьев и остальные богатства пусть достаются шаварным
тварям. Переняв факел в правую руку, Шооран двинулся к выходу.
Ай ждала его на прежнем месте. Шооран бросил чадящий огарок
факела, поднял мешок с вещами, сказал хрипло:
- Если можешь - идём.
Ай пошатываясь поплелась за ним. Они пришли на тот оройхон, что
Шооран высушил сегодня утром. Странно, неужели это было лишь несколько
часов назад? Шоорану казалось, что прошла вечность.
Оройхон лениво умывался. Вода выступала далеко не так обильно, как
бывало прежде, но всё же её хватало. Шооран влез в русло будущего
ручья, смывая зеленоватый нойт с одежды, саднящих рук, лица. Вымыл
добытые клешни, провозившись несколько минут расколол одну из них,
извлёк бледное мясо. Протянул Ай:
- Ешь.
Какие-то люди, пришедшие сюда, чтобы вымыться и набрать воды,
остановились, глядя на жующих голодными глазами, но Шооран молча
достал скатанный хлыст и положил на самом виду. Гарпун не менее
красноречиво лежал поперёк коленей, и люди отошли, ничего не сказав.
Шооран разделал оставшиеся клешни, нарезал мясо, чтобы оно
обветрилось и не портилось так быстро. Потом повернулся к Ай:
- Ну как теперь дела? Получше?
- Харашо! - проскрипела уродинка. - Вкусна... Всигда такое
принаси.
* * *
Вскоре они пробрались в земли Моэртала. Для этого Шоорану
понадобилось поставить три оройхона, а потом бежать через родившуюся
землю и прятаться в шаваре. Четыре часа он простоял в нойте, держа Ай
на руках и отпихиваясь он наползающей зубастой мелочи, после чего
ползти через заросли хохиура и вновь нырять в шавар. Таких обысков,
что устроили пограничники, ему ещё не приходилось видеть. Очевидно и
здесь в свалившихся бедствиях люди начали винить илбэча. Лишь через
день, отойдя от границы, они сумели затеряться в толпе земледельцев,
выгнанных засухой на промысел в мокрые земли. До самого мягмара
беглецы кочевали вместе с голодной толпой. О том, чтобы строить тут,
Шооран и не помышлял, понимая, что Моэртал может устроить всеобщую
проверку, и на этот раз бродяги будут помогать ему. Зато в первую же
ночь после конца праздника, когда берег опустел, Шооран выстроил
четыре оройхона. Он рискнул на такое, потому что за день до этого во
время всеобщего, хотя и не больно весёлого гуляния глашатаи прокричали
новый закон: отныне запрещалось находиться на мокром в одиночку.
Шооран благодарил предусмотрительную судьбу за то, что она подарила
ему Ай. Облавы прошли как на мокром, так и на сухом, но хватали только
одиночек, и пара бродяг благополучно вышла из опасной зоны.
В стране вана облав не было, но и здесь народ говорил, что стало
слишком много земли, и воды на всех не хватает. Мягмар и в самом деле
случился не обильным, а это значит, что в конце года снова будет
засуха. Теперь Шооран и сам видел, что дело не обошлось без его
помощи. Значит, действительно, господь поскупился, создавая мир, и
илбэч добавляет к нему лишь землю, но не воду. Так что люди будут
погибать как и прежде, но уже не от тесноты, а от голода. Что ж, пусть
будет так. Но прежде он сотрёт само воспоминание о далайне.
Пользуясь безлюдьем берегов в первую неделю после мягмара, Шооран
совершил рейд вдоль берегов вана и скрылся в краю изгоев. Здесь уже
привыкли, что сказочник появляется вскоре после мягмара, и никто не
удивился его приходу.
Шооран и Ай шли по знакомым местам, по единственному во всей
ойкумене куску земли, где их ждали. Выровненная, крепко утоптанная
тропа проходила по вершине поребрика, справа и слева изгороди
щетинились рёбрами погибших рыб, но пешеходам ничто не угрожало -
гладкий костяной поручень спасал руки и одежду. Поручень был поставлен
Шоораном ещё в те времена, когда он жил здесь. С тех пор многие
оройхоны украсились удобными дорогами, и, если бы не голод последних
лет, их было бы ещё больше. Но сейчас голод кончился, пушистые кисти
цветущей хлебной травы просовывались даже внутрь оград, а на
шестилетних туйванах свежей листвы было не разглядеть из-за кумача
лепестков. Наступал первый сытый месяц, и путешественники шли в гости
к Тамгай. Тяжёлая набухшая обувь - в руках, босые ноги отдыхают,
касаясь тёплого камня, а язык уже ощущает вкус наыса, которым их будут
кормить, потому что первого хлеба ждать ещё целую неделю.
И тут Ай остановилась и села на обочину, спустив ноги с поребрика.
- Я ни пайду.
- В чём дело? Что-то случилось?
Шооран обвёл взглядом окрестности, высматривая, что напугало Ай.
Да нет, всё в порядке... хотя... ведь отсюда уже должна быть видна
палатка. Вон разбитый тэсэг, и туйван на его верхушке зацвёл, но из-за
камней не выглядывает синеватый полог из рыбьей кожи... Может быть,
Тамгай переставила палатку?
- Я сейчас! - сказал Шооран, опустил на дорогу вещи и побежал.
Палатки не было. Исчезла и тонкая, в один прут оградка, отделявшая
поле Тамгай от соседнего участка, и Порхоэн, хозяин того поля, возился
подле туйвана. Увидав Шоорана, Порхоэн выпрямился и, не дожидаясь
вопросов, сказал:
- Нет их. Умерли. Голод был страшный, вот мальчишка и не выдержал.
А она, должно полагать, в далайне. Сам посуди, как ей без сына жить?
Земля, вот, мне досталась. Земли теперь много, да не кормит она.
Шооран молча слушал, неосознанно кивая головой, потом повернулся,
побрёл к ждущей на дороге Ай. Нигде не задерживаясь, они миновали
сухие земли. Шооран молчал, и Ай не требовала объяснений. Лишь когда
они остановились, чтобы обуться на пороге мокрых земель, Шооран
произнёс:
- Это Ёроол-Гуй, - и Ай кивнула согласно.
А ведь на самом деле это не Ёроол-Гуй, а проклятие илбэча. Легко
рассуждать, что люди будут умирать как и прежде, но только от других
причин. Нет ничего обыденней смерти, гибель посторонних незаметна, с
ней не трудно примириться, её легко планировать. Но илбэч должен
знать, что первыми будут гибнуть его близкие. Благодарение судьбе, что
живая Яавдай приносит ему больше мук,чем могла бы причинить её смерть!
Проклятие бьёт больно, но уж зато теперь ему нечего терять!
Шооран мрачно усмехнулся. Сколько раз он говорил себе эту фразу,
но судьба всякий раз находила, как уязвить его. Значит, найдётся что
терять и впредь. А пока будем мстить за прошедшее и будущее.
* * *
Отсюда легко было подойти к оконечности залива, куда он не мог
добраться с той стороны. Три ночи Шооран работал, ставя по четыре
оройхона за раз, а днём скрывался на только что выстроенных оройхонах.
Первые сутки, пока нойт не затянул шавар, там можно было легко
спрятаться. Если кто-то и обыскивал новые земли, то в нижний ярус
шавара он не совался. Всё это время Ай была рядом с Шоораном. Покорно
ждала отвернувшись, послушно бежала, по приказу пряталась, хотя до
судорог боялась шавара.
Что делалось за спиной, Шооран старался не знать. Разумеется, там
рушилась с трудом созданная граница, вновь из диких земель открывался
путь в страну изгоев. Шоорана беспокоили только две вещи: как бы не
попасть ненароком на глаза людям и не встретиться во время днёвки с
Ёроол-Гуем, которому тоже вход сюда не заказан.
Расправившись с северо-западным заливом Шооран пересёк страну,
вбил три оройхона в случайно уцелевший боковой заливчик, а затем
собрался на юг. Но прежде надо было немного поправиться с хозяйством,
и Шооран, настроив суваг, вышел к людям. Два дня он ремонтировался,
готовясь к новым походам, а вечерами пел, собирая не слишком обильное
подаяние. Всего на отдых Шооран предполагал отвести не больше недели.
Пока голод отступил, и люди сыты, надо как можно больше строить.
Потом, когда болота переполнятся толпами истощавших людей, там уже не
развернёшься.
Но на утро третьего дня возле временного лагеря появилось
полдюжины воинов.
- Вы оба пойдёте с нами, - сказал командир, глядя мимо Шоорана.
- Я сказитель! - возмутился Шооран. - Ээтгон разрешил мне свободно
ходить по всей стране, в том числе и по мокрым местам. К тому же,
вспомнил он, - сегодня общий день, на мокрое могут выходить все.
- Ты видно с алдан-тэсэга свалился, - фыркнул командир. - Дни
илбэча давно отменены. Кто их будет соблюдать, когда голод? А
правитель Ээтгон как раз и приказал разыскать тебя.
- Я не пойду, - сказал Шооран и сел на склизкий камень. - Если
правитель возжелал послушать мои истории, он не должен бояться
промочить ноги.
Солдаты растерялись. С полминуты они переминались с ноги на ногу,
не зная, что делать, потом командир послал одного из воинов с
донесением. Шооран, орудуя костяной иглой, починял прохудившийся жанч.
Через полчаса прибежал запыхавшийся гонец, прошептал что-то на ухо
старшему. Командир недоумённо пожал плечами, но ничего не сказал.
Шооран продолжал рукодельничать.
И он добился своего: из-за тэсэгов показался Ээтгон.
Уже давно молодой правитель не появлялся на людях без охраны, но
сюда он пришёл один, телохранители остались возле поребрика. Ээтгон
был одет в цамц из соломенной пряжи и такие же тонкие, пряденные
штаны. Башмаки с шипами, взятые, вероятно, у кого-то из солдат, нелепо
смотрелись на его ногах. Сделав знак цэрэгам, чтобы те удалились,
Ээтгон присел на корточки напротив Шоорана.
- Здравствуй, сияющий Ээтгон, - произнёс сказитель.
- Здравствуй, - серьёзно ответил Ээтгон. - Я хотел говорить с
тобой.
- Говори.
Но Ээтгон молчал, и Шооран вернулся к рукоделью. Он успел накрепко
заштопать последнюю дыру, когда Ээтгон медленно проговорил:
- Ты, должно быть последний настоящий бродяга, для которого нет
жизни на сухом...
- Почему же? - не согласился Шооран. - Есть ещё неисправимые. Хотя
их немного.
- И среди них - илбэч, - заключил Ээтгон. Он помолчал и добавил: -
Я хотел говорить с илбэчем.
- Ничем не могу помочь.
- Можешь. Ты наверняка встречался с ним. Если он человек, то он
сидел среди охотников и бродяг, слушая сказки о Ване. И вы ещё не раз
встретитесь, ведь вы оба ходите по мокрому, а мокрых земель осталось
так мало. Значит, он услышит всё, что ты скажешь ему. Так передай:
пусть он перестанет строить. Людям больше не нужна земля, им нужен
далайн.
- Вместе с Ёроол-Гуем?
- Ёроол-Гуй - неизбежное зло. Но Многорукий - это далайн, а без
него нам не прожить. Можно одеваться в солому и шерсть бовэра, можно
обойтись без чавги и научиться обрабатывать кожу, не вымачивая её в
нойте. Мы научимся делать инструмент из костей умерших родителей и
забудем, что такое хитин и рыбий клей. Но мы не сможем существовать
без воды.
- Ты, должно быть, пересох, живя в алдан-шаваре, и забыл, что в
далайне нет воды. Я её доставал только на сухих землях.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг