уулгуя, а вокруг - полный набор женских украшений. Казалось, перед
Шоораном стоят в полумраке одонт в парадном облачении и его любимая
жена.
Шооран вздохнул. Нет, он не возьмёт себе это чудо, он ничего не
возьмёт здесь. Он пришёл за другим.
Полого поднимающийся проход, по которому прежде Шооран попадал
сюда оказался заложен каменными плитами, зато рядом наверх круто
поднималась лестница. Здесь дорогу преграждала дверь, небольшая но,
должно быть, очень тяжёлая. Шооран осмотрел замок. Снаружи дверь можно
было открыть только специальным хитро выточенным ключом, но изнутри
оказалось достаточным отжать защёлку и отодвинуть засов. Шооран,
пригнувшись, шагнул в дверь.
Прежде старик хранил тут припасы, потому что эта комната не только
была сухой, но и хорошо проветривалась. Теперь всё вокруг разительно
переменилось. Стены обиты замшей и задрапированы тонкими тканями. В
вычурном светильнике, полном благовонной смолы, плавает горящий
фитиль. Отверстия под потолком забраны решётками, а проход, прежде
завешенный шкурой, теперь обработан каменотёсами, врезавшими овальную
костяную дверь. Ровно посредине помещения стояла широчайшая кровать, и
на ней в волнах тонкой материи спал его недруг - толстощёкий Хооргон.
Шооран потянул из-за пояса нож, но внезапно остановился. Дерзкая
мысль пришла ему в голову. Вместо ножа Шооран достал липкий бинт,
каким приматывал к лицу губку и быстрым движением заклеил Хооргону
рот. Хооргон попытался всхрапнуть, заперхал сквозь нос и сел на
постели.
- Тихо!.. - прошипел Шооран, заламывая Хооргону руки и связывая их
обрывком простыни.
Юный государь даже не пытался вырваться, лишь мычал сквозь
повязку. Шооран несильно ударил, мычание прекратилось.
- Идём! - Шооран тряхнул толстощёкого за шиворот, заставив, словно
в детстве, подняться.
Хооргон очумело вертел головой и ничего не понимал. Шоорану
пришлось вытащить нож и поднести его к лицу пленника. Хооргон вновь
замычал разбитым носом, но покорно встал. Нелепое - широкое и страшно
длинное одеяние свисало с его фигуры. Казалось, государь переодет
женщиной.
Хооргон привычным и потому особо неуместным движением сунул ноги в
мягкую обувку и зашлёпал вперёд, подталкиваемый Шоораном. Они
спустились в сокровищницу - наложив засов, Шооран сразу почувствовал
себя спокойнее - прошли сквозь стену у "беглого камня". Хооргон не
сопротивлялся и вообще вряд ли сознавал, что происходит. Лишь у
"дороги тукки", когда Шооран остановился, чтобы уложить на место
вынутый камень, Хооргон вдруг быстро пополз вперёд, а схваченный за
ногу слабо попытался лягаться.
Они выползли из-под земли возле туйвана, и Шооран завалил ход
обломком плиты. Где-то неподалёку лежал запелёнутый в навес Боройгал.
Утром, если он не задохнётся, его найдёт одна из жён, и Боройгал,
сорвав злобу на беззащитной женщине, будет остаток жизни молчать об
этой истории. Кому охота рассказывать о своём позоре, а может быть, и
отвечать за то, что упустил вражеского лазутчика?
"Пусть бы задохнулся. - подумал Шооран. - Ведь это он выгнал нас
со Свободного оройхона..."
Подгоняя Хооргона, он двинулся по тропе к границе. Колючие заборы
по сторонам были нашпигованы всякой бренчащей дрянью, чтобы вор,
полезший на чужое поле, немедленно обнаружил себя, но Хооргон или не
знал об этом, либо побоялся воспользоваться удобным случаем поднять
тревогу. Ведь для этого ему пришлось бы прыгать в костяной заслон, а
там случались и отравленные колючки. К тому же, Шооран был настороже.
Через несколько минут они достигли поребрика. Здесь Хооргон было
заупрямился и не хотел идти дальше. Шооран пихнул пленника коленом, но
тут же поддержал не дав прежде времени упасть в грязь. Хооргон, сразу
сдавшись, зачавкал туфлями по болоту.
Небо начинало желтеть, серыми тенями обозначились тэсэги, стало
можно идти без света. Шооран бросил истощённого слизня, подтолкнул
Хооргона:
- Давай живей!
К свету они добрались до шавара. Шооран остановил Хооргона,
взглянул на его зелёное лицо и не испытал ничего, кроме отвращения.
Шооран освободил Хооргону руки, содрал с лица бинт. Потом предложил:
- Если хочешь, можешь кричать. Всё равно никто не услышит.
Хооргон не отвечал, лишь трясся крупной дрожью.
- Знаешь, почему ты здесь? - спросил Шооран. - Из-за давней
мальчишеской глупости. Ты тогда нажаловался своему папаше-одонту, и
это стоило жизни моей матери. Кроме того, ты видишь этот нож? Может
быть, ты даже помнишь его? Однажды я уже щекотал им твоё горло. Так
вот, этот нож подарил мне Мунаг, тот самый, которого ты отправил в
шавар. Не так много было людей, которые относились ко мне по-доброму,
поэтому ты ответишь и за Мунага. Я ведь предупреждал, чтобы ты не
попадался на моём пути. Теперь придётся выполнять детские обещания.
Вот вход в шавар. Ты сам приказал поставить здесь дверь. Ты войдёшь, и
я запру её. Выход с другого конца - свободен. Ты любил говорить, что
даёшь осуждённым шанс, так воспользуйся им сам.
- Не надо!.. - просипел Хооргон. - Я никогда больше... никогда!..
Шооран ударил его и, втолкнув в темноту, захлопнул дверь. От
толчка Хооргон сделал неловкий шаг и разом провалился по колени в
липкую жижу. Голые ноги обожгло незнакомой болью.
- Пу-устите-е!.. - заблеял Хооргон, толкаясь в запертую дверь.
Кто-то впился в лодыжку начал кусать торопливо и жадно, а из тьмы
протянулось тонкое и упругое, принялось по-хозяйски ощупывать его,
поворачивая. Хооргон дёрнулся и закричал. Кричал он не долго.
* * *
Ночь мести кончилась. С минуты на минуту в алдан-шаваре могли
хватиться Хооргона, и неизвестно, что тогда будет. Пора уходить.
Шооран вновь был полностью экипирован, из старого снаряжения уцелел
лишь нож и надетая под жанч кольчуга. Тонкая и шелковистая, она была
не тяжелее цамца. Теперь, хотя Шооран вновь шёл в мёртвые земли, ему
не надо было ползти на брюхе, поскольку тот край никем не охранялся.
Значит, там будет легче или, по крайней мере, одежда изорвётся не так
быстро.
Шооран шёл на север, куда четыре года назад ушёл старик. "Возможно
когда-нибудь ты поймёшь, почему я пошёл именно туда, - сказал он перед
уходом, - хотя лучше, чтобы ты этого так и не понял." Милый славный
Энжин, не так трудно угадать твою мысль. Ты начал строить эту дорогу,
чтобы когда-нибудь новый илбэч, если ему станет невмоготу жить, мог
уйти по ней от людей, построить себе безопасный приют и прозябать там
одному, вдалеке ото всех, как прозябал ты сам. Спасибо тебе, старик,
только новый илбэч пойдёт по твоей дороге не от людей, а к людям,
вернее, к единственному человеку, который ему нужен.
От Боройгала Шооран знал, что вдоль стены тянется два мёртвых
оройхона. Значит, старик успел тогда выстроить ещё один. На эти
оройхоны люди не совались, когда страна только заселялась туда были
посланы разведчики, но с тех пор там никто не бывал. Страна ещё не
слишком перенаселена, пройдёт не меньше дюжины лет, прежде чем первые
неудачники будут оттеснены туда на верную смерть. Значит, там можно
безопасно строить. Не в этом ли объяснение тому, что илбэчи былых
времён тоже двигались в основном вдоль стены Тэнгэра?
Бессонная ночь и два кряду перехода через мёртвые земли, казалось,
лишь вдохнули в Шоорана новые силы. Он сразу понял, что ничего не
забыл и ничему не разучился. Теперь уже не старику, а ему навстречу
рванулось чистое пламя новорожденных аваров, и Шооран, не слишком даже
понимая, с ним это происходит или с кем-то из легендарных героев,
освобождённо засмеялся и пошёл дальше по чистому, незагаженному ещё
оройхону. И вновь увидел изъеденную волнами стену Тэнгэра, и снова
авары второго за день оройхона не пустили его к ней. Лишь тогда
энергия покинула Шоорана, и он, надрывая в кашле обожжённую грудь,
потащился назад.
Ночевать надо было на сухом, разбуженный Ёроол-Гуй мог явиться и
среди ночи, но на сухом сейчас, должно быть, изрядный переполох, если,
конечно, приближённые Хооргона сочли нужным во всеуслышание объявлять
об исчезновении царя. Шооран пробрался по сухой полосе, уже изрядно
заселённой, на угловой оройхон. На пятачке свободной земли, зажатой с
двух сторон аварами, находились владения сушильщиков. Но сами мастера,
как и обещал покойный Пуиртал, жили в алдан-шаваре, так что в большой
палатке, где хранился их инструмент, никого не было. Шооран завернулся
в жанч и улёгся на землю, неподалёку от навеса. Он чувствовал себя в
полной безопасности и даже думал не о трудных делах последних дней, а
о каких-то совершенно отвлечённых вещах: Здесь земля всегда горячая,
потому что рядом авары, на мокром всегда холодная потому что рядом
далайн. Но почему она всегда тёплая на сухом? Даже там, где далеко и
от границы, и от далайна. Если тепло есть свойство земли, то почему
она остывает в горсти? Разрешить загадку Шооран не успел, провалившись
в сон.
Проснулся от того, что кто-то осторожно толкнул его. Рядом с
Шоораном стоял высокий худой человек. По воспалённым глазам,
отрешённому выражению ошпаренного красного лица и особенно по
вкрадчивым, словно нечеловеческим движениям в нём сразу можно было
узнать сушильщика.
- Что ты здесь делаешь? - спросил сушильщик.
- Сплю, - ответил Шооран. - Но я сейчас уйду.
Шооран не испугался незнакомца и даже ничуть не был встревожен.
Это Хооргон, наученный горьким опытом отца, мог изменить отношение к
презираемой профессии, сами сушильщики измениться не могли. Они
слишком близко ходили около смерти, чтобы доносить на кого-нибудь или
кого-нибудь бояться.
- Пойдёшь туда? - спросил сушильщик, указывая пальцем.
- Да, - ответил Шооран.
- Встретишь Ёроол-Гуя, передай, что сушильщик Койцог всегда помнит
о нём.
- Хорошо.
Шооран поднял пустую корзину из-под харваха и, пряча лицо, пошёл
через просыпающуюся сухую полосу.
До края мёртвой земли Шооран добрался довольно просто. Нойт уже
вовсю горел на аварах, но далайн ещё не успел накидать сколько-нибудь
мощного вала падали, и идти было не слишком трудно. Изгрызенная
временем стена крошилась перед ним, но Шооран не стал тянуть дорогу
вдоль неё. Сначала надо создать опорный пункт, место, где можно
переждать беду и переночевать. Ведь немыслимо каждый день проходить
всё более страшный путь, да и сколько ещё надеяться на везение, ночуя
среди людей? Юбилейный, двенадцатый оройхон уже не был пограничным, он
шел к середине далайна. Шооран начал создавать новую страну, которой
пока ещё не было названия. Эта задержка рушила все планы, ведь Шооран
сгоряча хотел, строя по два оройхона в день, добраться в страну добрых
братьев к началу мягмара. Но ничего, зато теперь им с Яавдай будет где
жить.
Тем не менее, он твёрдо намеревался ставить по два оройхона в
день. Теперь дар илбэча был для него не чудом, а инструментом,
создание земли - не подвигом, а работой. Бесконечно трудной, далеко за
пределами человеческих возможностей, но всё же работой. И закончив
этот оройхон, так похожий на Торговый, что в припадке безумия сотворил
его предшественник, Шооран упорно двинулся дальше. Следующий остров
должен был стать пограничным и ещё на двойную дюжину шагов приблизить
его к цели.
Стена Тэнгэра в этом месте была поражена особенно глубоко, и на
мгновение Шоорану показалось, что она рухнет прямо сейчас прежде, чем
он закончит работу. Он спешно поднял руки, ловя в душе ноту страсти и
труда. Оройхон рождался мучительно, словно далайн именно сейчас решил
дать противнику бой и сопротивлялся каждой каплей. И всё же, Шооран
вытягивал остров из небытия. Поднимались суурь-тэсэги, затвердевала
почва, казалось, ещё миг, и он сможет расслабиться, выдохнуть
воздух... но тут страшный удар настиг все чувства. Оройхон, почти уже
законченный, качнулся, словно брошенный в ручей лепесток. С грохотом
рушились холмы, трескалась твердь, и сквозь камень, землю и кипящую
пену рванулся на свет вовремя успевший к расправе Ёроол-Гуй.
Кажется, Шооран кричал. Крика не было слышно за шумом жидкости и
треском разрушения. Бежать Шооран не пытался, он лишь отползал, лёжа
на спине и не сводя глаз с Ёроол-Гуя, который так легко уничтожал его
труд. Бежать было поздно, да и некуда. Оставалось играть со смертью в
пятнашки, надеясь человеческими силами переиграть чудовищного бога.
Несколько мгновений, минут или лет - Шооран не мог сказать точно -
Ёроол-Гуй раздумывал, качая вздетыми под облака руками, а затем
ринулся на пограничный, огненный оройхон.
То, о чём рассказывал когда-то старик ныне творилось перед его
глазами. Туча дыма поднялась, достигнув небесного свода. Визжал пар,
бухали, лопаясь, авары, клокотала лава и ледяная кровь чудовища. И
лишь сам Ёроол-Гуй молчал, целеустремлённо и бессмысленно швыряя себя
в огонь. Шооран кинулся было в дальний конец оройхона, где не так
сильно душил дым, но вовремя остановился, сообразив, что там Ёроол-Гуй
легко достанет его, если вдруг сползёт обратно в далайн. И
действительно, Многорукий нырнул шумно, словно разом выпалила дюжина
дюжин ухэров, и тут же принялся штурмовать соседний оройхон. Шооран,
спотыкаясь, перебежал на огненную сторону, где всё кипело и трещало,
сгорая. Ёроол-Гуй рванулся следом, остановился лишь у самого поребрика
и, гипнотизируя, выкатил разом полдюжины глаз. Один из глаз был меньше
других и, кажется, слеп.
- Ты мало получил в прошлый раз?! - неслышно крикнул Шооран. -
Могу добавить ещё!
Он швырнул гарпун. Острое орудие бесследно кануло в
прозрачно-зеленоватом теле.
Оскальзываясь в лужах крови и нойта, Шооран побежал вдоль
поребрика. Он знал, что не сможет убежать, что Многорукий легко
перехватит его там, но всё же бежал. Ёроол-Гуй перелился через
оройхон, вздыбив далайн, рухнул вниз и снова, на этот раз с другой
стороны пополз на авары, загоняя крошечного человечка к обрыву. Опять
свистел рвущийся пар, скрючивались опалённые руки, ошпаренная плоть
белела, теряя прозрачность, но тут же переваривала сама себя и вновь
возрождалась. А человечек из последних сил брёл вдоль поребрика
стремясь хотя бы уйти от отравленного дыма. Но и этого ему не дал
многорукий властелин. Ёроол-Гуй ещё раз переметнулся на другую сторону
и вновь зажал Шоорана на узкой полосе огненного болота.
- Ну что тебе надо? - прохрипел Шооран. - Тебе меня не взять а сам
я не сдамся! Что ты бегаешь за мной словно баргэд за должником? Ты
ничего не получишь, я ничего тебе не должен... Хотя, погоди, - должен!
Сушильщик Койцог велел передать, что он твой покорный раб. Он видел
далайн лишь в дни мягмара, но молится тебе день и ночь. Его голова в
проплешинах от срезанных волос... А я не такой... Мне плевать на тебя!
Ёроол-Гуй нырнул и в бессчётный раз взгромоздился на огненную
дорогу. Шооран упал. Ни идти, ни бежать он уже не мог, но руками, пока
ещё послушными, перевалил себя через поребрик в густой, многократно
перемешанный нойт. Хотелось закрыть глаза и умереть, но этого было
нельзя. Надо смотреть и ждать, когда Ёроол-Гуй повернётся, и тогда ещё
и ещё раз ползти через поребрик...
* * *
Выйдя утром к аварам сушильщик Койцог увидел лежащего человека.
Это был уже второй такой случай за последнюю неделю, что не могло
понравиться Койцогу. Возле авара сушильщика спать не следует.
Койцог подошёл поближе, чтобы ткнуть лежащего носком сапога и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг