движений и поз была стремительна, одновременно напоминала дикий
непристойный танец и разминку бывалого бойца перед смертельным поединком.
Незваные зрители с недоумением взирали на действия колдуньи. Она бешено
крутилась вокруг себя, выбрасывая в сторону то руку, то ногу; жидкость в
магическом котле бурлила и шипела, обдавая ведьму фиолетово-золотистыми
парами.
И вдруг сумасшедшее движение резко прекратилось.
Сарлуза исчезла!
Зеленая зловонная мазь, покрывавшая ее с ног до головы с непристойным
чмоканьем плюхнулась на выложенный желтым камнем ровный пол. Сама же
колдунья через несколько мгновений материализовалась чуть в стороне от
образовавшейся кучи, тяжело перевела дыхание и провела рукой по лбу. Тело
ее словно похудело; кожа стала белой, чуть ли не голубоватой;
соблазнительные губы вместо природно-алого цвета стали темно-фиолетовыми,
почти черными; усталые глаза потеряли блеск.
Следившие затаив дыхание юноши поразились такому изменению - та же
Сарлуза и одновременно совсем другая, измученная, бессильная, и совсем не
привлекательная.
Но пребывала она в таком состоянии очень не долго. Колдунья
распростерла руку над бурлящим, искрящим всеми представимыми цветами
жидкостью в котле и на глазах налилась прежней жизнью и красотой, черпая,
казалось, энергию из диковинных испарений.
Внимательно следившие юноши не заметили как и откуда в другой руке у
нее появилась фигурка высотой не более фута. Она подняла фигурку над
бесформенной зеленой лужицей стекшей с нее мази. В ярком пламени адских
свечей друзья разглядели статуэтку и вздрогнули. Вздрогнул непроизвольно и
Триан.
Это была искусная и очень похожая на оригинал фигурка Уррия.
- Силы мужские пусть проснутся в тебе, - нараспев произнесла
колдунья, - тело твое пусть возжелает меня. Разум твой да не будет ни о
чем другом помышлять кроме близости со мной. Решимость пусть пересилит
врожденную робость и ты придешь сегодня ко мне...
Зеленая влага, впитавшая в себя энергию тела, запах тела, вкус тела
Сарлузы вытянулась струйкой по направлению поднятой над лужей фигуры и
медленно втекла в нее.
Сарлуза выкрикнула незнакомые, абсолютно чуждые слуху будущих рыцарей
слова и бросила фигурку в бурлящий котел. Над ним полыхнуло яркая вспышка,
ослепившая на секунду тайных зрителей действа, жидкость поглотила
статуэтку Уррия и вдруг замерла в покое, будто и не бурлила столь яростно
мгновение назад.
Именно в это время Уррий принял решению любой ценой добиться
обладания черноволосой служанкой непременно сегодня и вскочил на коня.
Приближаясь по лесной тропе к Красной Часовне Уррий случайно заметил
в траве под старой сосной с отшелушивающейся корой белый гриб - крепкий,
невысокий, с коричневой твердой шляпкой. Уррий придержал коня. Гриб
необычайно напомнил ему Фракса - такой же приземистый, коренастый, ни от
кого независимый.
Уррий даже рассмеялся такой внутренней схожести, навязчивое желание
обладать Сарлузой наконец чуть отпустило. Он соскочил с коня, раздвинул
ветки куста, прошел к дереву и удивился, как он этот гриб вообще заметил -
настолько густая трава окружала его. Уррий опустился на колено и кинжалом
аккуратно срезал его у самого корневища. "Отвезу Фраксу, - решил он, -
пусть тот порадуется". Он вышел обратно на тропинку.
Вдали, меж деревьев, уже мелькнула укромная синь Безымянного озера -
меньшего из трех. Ярдах в двухстах со стороны, почти противоположной той,
где сейчас находился Уррий, разлилось озеро Герранбиль, а еще дальше, на
одной линии с первыми двумя было самое большое озеро - Гуронгель, дальний
его берег был в чужих владениях и на тот берегу Уррий ни разу не бывал.
Красная Часовня возвышалась несколько левее, между Безымянным озером и
Герранбилем, на верхушке небольшого, но высокого холма. Единственная
удобная для ходьбы тропинка к часовне пролегала по искусственной,
специально сделанной насыпи, все остальные склоны холма густо поросли
труднопроходимым вереском и стройными тонкими соснами.
Уррий вышел к чистой глади воды и почесал в густой шевелюре - если
обходить слева - гораздо ближе, но берег местами крут и придется идти по
воде, меж выпяченных в воду узловатых щупалец корней вековых деревьев.
Если идти справа, то получится гораздо дальше, зато между Безымянным
озером и Герранбилем проходит дорога, ведущая к Красной Часовне из замка -
утоптанная и знакомая, так что там получится быстрее. Небольшое Безымянное
озеро неожиданно напомнило Уррию утреннюю сцену, хотя контраст был
разителен - отражающая жизнерадостное солнце синева и черная лирическая
глубина. Вот так же будет отличаться его вечерняя победа над женской
плотью, в которой он сейчас уже почти не сомневался, над утренним сонным
позором.
В прозрачности воды у проросшего травой берега ему вновь померещилось
знакомое лицо и заговорщицки подмигнуло. Уррий многозначительно улыбнулся
и хлопнул коня по крупу - жизнь замечательная штука! Особенно, когда ты
молод и впереди радость потрясающих открытий и опьянение побед! О трауре
поражений, горечи утрат и тяжести несмываемого позора не думают в
четырнадцать лет - да минует чаша сия. И кажется - обязательно минует! Ну
что может случится со мной - молодым, сильным, отважным и честным и с
моими, такими же сильными, друзьями? Пусть трусы дрожат за судьбу свою,
благородный рыцарь смотрит в даль будущего с открытым забралом! Смотрит,
как человек, уверенной в своей победе. Как, например, сейчас Уррий уверен,
что сегодня эта аппетитная служанка (даже не важно имя ее, важно лишь, что
он ее возжелал) будет сегодня в его объятиях! Уррий так решил!
Скоро уже покажется Красная часовня. Уррий поднес ближе к глазам
гриб-боровик, который так и держал в левой руке. Набухшая бурая шапка, не
более четырех дюймов в диаметре, казалось прочной, грубой, неприступной,
хотя и была чуть объедена с одного края каким-то насекомым. А снизу шляпка
была мягкой, сочащаяся беззащитностью, к мякоти прилипла сдвоенная
порыжевшая сосновая иголка. А ножка крепкая, плотная, толстая у основания,
с сетчатым рисунком - словно широко расставленные ноги, твердо стоящие на
земле. И в траве почти не виден был, случайно его заметил, стоял
спрятавшись, а приглядишься - богатырь растительного царства. Так и Фракс
- средних лет, коренастый, сильный, невысокий. Происхождение явно
благородное - манерами обладает изысканными, знает много, а путешествовал
сколько... Уррий часами мог слушать его рассказы о дивных дальних странах:
слова скупые, а образы зримые, словно сам умираешь от жажды в пустыне или
замерзаешь в горах, застигнутый бураном... И в то же время что-то же
заставило Фракса жить отшельником у Трехозерья - видать, как у гриба
шляпка, и он покусан жизнью...
Эмрис и Ламорак недолюбливали Фракса, отвечая взаимностью на его
нелюдимость. А у Уррия с отшельником Красной Часовни сложились отличные
отношения, Уррий сам уже не помнил почему. Но именно Фраксу открыл бы
самые сокровенные чувства Уррий, а не отцу, не священникам, пусть даже
брату, дяде и двоюродному деду, не лучшему другу Эмрису, не симпатичным и
тоже много знающим двум другим отшельникам, а именно немногословному и
угрюмому Фраксу. Вот и сейчас Уррий собирался рассказать Фраксу о своем
утреннем бегстве и посоветоваться, как ему вернее овладеть желаемым.
Уррий вздрогнул.
Он дошел до подножия холма и входил в ворота естественной ограды
часовни из кустов терновника. С насыпи, ведущей к дверям часовни медленно
спускалась Сарлуза. На ней была белая обычная блуза и коричневая до
щиколоток юбка. Черные волосы ее были, точно как утром, распущены и
разметались по плечам, руки она вытянула навстречу Уррию.
Откуда она здесь? - поразился Уррий. Неужели она любовница Фракса? Но
тогда ей не идти мне навстречу надо, а прятаться... Значит, это она меня
ждала! Но откуда узнала, что я буду здесь? Впрочем, ведь матушка просила
меня отвезти провизию Фраксу, ни для кого не секрет...
Сарлуза шла ему навстречу, не отрывая от него глаз, и левой рукой
распахивала на груди просторную блузу. Губы ее что-то шептали ему... он не
слышал что, расстояние между ними было еще велико.
- Сарлуза!
Уррий сделал ей шаг навстречу, протянув по направлению к ней руки.
Недоуменно посмотрел на гриб в ладони. Сунул его поспешно в сумку,
притороченную к седлу, оправил на себе куртку, провел рукой по волосам. И
естественный перед первым в жизни поединком трепет обуял его.
Сомнений быть не могло - Сарлуза хотела любви. Любви с ним, Уррием, а
не с кем-либо другим. Он будет обладать этим роскошным манящим телом,
которым столь часто грезил в горячечных снах. Он запустит пальцы в эти
густые ароматные волосы, вдохнет в себя чудесный запах ее тела, насладится
запретным видом потаенных женских форм, утреннее воспоминание о которых
заменило туманное пятно в памяти и ее фигура, скрытая одеждой, по-прежнему
представляла сейчас для него пьянящую загадку.
Теперь уже не надолго.
Он сделал еще несколько шагов к ней, она приближалась, скинув на
траву белую блузу. Уррий увидел полные жизненной силы, высокие груди
украшенные яркими гвоздиками притягательных сосков, увидел белый плоский
живот с изящной ямочкой пупка, но глаза его стремились спуститься еще
ниже, чтоб ему вновь открылось то, на что он смотрел в предательском свете
едва пробивающегося рассвета.
Решительность не покинула его, как и отвага. Но это отвага была
отвагой приготовившегося к гибели рыцаря, окруженного врагами, который
решил погибнуть с честью, забрав в могилу как можно большее количество
противников. Уррий не знал как себя с ней вести и что делать.
Он замедлил шаг. Остановился.
Все его тело стремилось к ней, ему хотелось только одного - обнять
ее, почувствовать ее, ласкать ее... Но разум бился в тисках страха перед
возможной неудачей и тогда уже несмываемым навечно позором, бился в
сковавшем мышцы оцепенении словно попавший в западню медведь.
Сарлуза тоже остановилась. Они посмотрели друг другу в глаза. Он
ожидал хлещущих ударов искорками ее черных глаз. Но в ее глазах ничего не
отражалось.
Ничего.
Она стояла, опустив руки вдоль тела и ждала. Он опять оказался перед
необходимостью ПОСТУПАТЬ - либо броситься грудью на стену робости и
целомудрия, либо бежать как давеча утром.
Рыцарь не отступает, приняв решение не меняет его.
Уррий стянул с себя перевязь с мечом и бросил на траву, распахнул
куртку и начал снимать ее. Сарлуза двинулась ему навстречу, подул с озера
ветерок, но волосы ее по-прежнему ласково струились по плечам, обрамляя
пышное нежное тело. Звериная голодная волна охватила Уррия, он скинул
рубаху и подбежал к ней.
- Сарлуза... Сарлуза, милая, ты не обиделась... что я... Что я сбежал
утром...
Все так же молча она подошла к нему вплотную и тогда Уррий,
преодолевая последние бастионы робости, крепко обнял ее, боясь произнести
еще хоть слово, чтобы всего не испортить. Только выдохнул с нежностью от
избытка чувств:
- Сарлуза!
Прижал ее к себе крепко, кожей осязая восхитительную плотность двух
прильнувших к его юношеской груди холмов с ощутимыми плотными бугорками
сосков. Он провел рукой по ее таким мягким волосам, почувствовав как
влажные губы касаются его шеи - удивительно приятный холодок пронзил его.
Он провел рукой по ее ровной спине, пытаясь сквозь кожу ощутить, как
бьется ее сердце, но безуспешно - тело служанки было сытное, упитанное, с
гладкой тугой кожей, даже ребра не прощупывались.
Он не боялся быть застигнутым врасплох - на десяток полетов стрелы в
округе вряд ли кто был, кроме Фракса. Ну, а если отшельник случайно выйдет
из часовни, если он конечно там, а не в лесу, то он все поймет, не
помешает и после не осудит.
Плотская страсть овладела Уррием, в венозной ниточке на виске он
слышал неправдоподобно стремительное биение пульса. Он пытался поймать
аромат ее волос и ничего не почувствовал. Ее пальцы равнодушно лежали у
него на плечах.
Разве так ведут себя женщины, обуреваемые страстью?
Как - Уррий не знал. Он чуть отстранился чтобы посмотреть ей в глаза.
Черные зрачки излучали лишь пустоту, даже своего отражения в них Уррий не
увидел. Это напугало его странным образом еще больше, чем дьявольские
огоньки в ее глазах утром.
Он мотнул головой, отгоняя ненужные мысли - зачем ему ее душа и то,
что в ней происходит, он хочет насладиться ее телом, таким долгожеланным и
восхитительным...
Но почему она ведет себя столь равнодушно? Разве она не ради него
пришла так далеко и поджидала его здесь? Разве не она хотела любви? Так
что же она?
Уррий вновь хотел посмотреть ей в лицо и вдруг заметил что пальцы его
ушли на дюйм в ее тело, он перестал ощущать плотность только что упругих
холмов плоти - теперь словно не полно налитые колышущиеся бурдюки с вином
прижимались сейчас к его груди.
Пораженный, Уррий резким движением убрал руки с ее талии и сделал
несколько шагов назад.
Черты ее лица расплылись неуловимо, тело начинало терять очертания,
становясь полупрозрачным.
И на ней не было ее амулета с которым она не расставалась никогда,
даже, как Уррий теперь знал, во время купания!
Уррий судорожно перекрестился и схватился за крестик на груди.
Это не Сарлуза! Это дьявольский морок, наваждение!
Молитва не подействовала на лже-Сарлузу: она не вспыхнула ярким
пламенем, не заорала истошным воплем боли, но все быстрее тело ее
расплывалось в зловещем молчании.
Теперь что-то совсем непонятное стояло перед опешившим Уррием!
- Сгинь, мерзкое наваждение! - заорал он, чтобы самого себя громким
криком привести в чувство и оглянулся назад, туда, где с такой глупостью
(разве ж он мог предполагать?) бросил меч. До него было шагов двадцать,
рядом стоял конь и с равнодушным видом смотрел на хозяина.
Уррий вновь повернулся к потерявшему черты желанной девушки мороку,
чтобы не пропустить внезапного нападения.
Но дьявольское видение исчезло, как ни бывало!
Уррий подошел к коню, подобрав по дороге рубаху и куртку, привел себя
в порядок, надел перевязь.
Откуда здесь призраки, да еще осязаемые? Ведь призраки бесплотны, а
Уррий ощущал кожей ее тело... Правда, запахов не было, он сейчас это
отчетливо понял, и ни звука она не произнесла... Она вообще делала только
то, что он предполагал, что она будет делать, вернее, чего бы он желал,
чтобы она делала... но только до того момента, когда он понял что, сам не
знает, что делать дальше, и как бы поступила в подобном случае настоящая
живая женщина. И почему призрак принял образ именно Сарлузы?! - вот что не
давало ему покоя. Хотя... он думал о ней все последние время, его тело
изнывало от вожделения к ней... И тут совершенно другая мысль пришла в
голову.
Фракс!
Если морок вышел из Красной Часовни, тогда, наверное, призраки есть и
там. Ему может угрожать беда!
Уррий схватился за крестик и ту же вспомнил, что лже-Сарлуза
прижималась к нему грудью и ничего с ней не сделалось...
Почему ничего? Может, крест святой и рассеял зловредное наваждение?
Так или иначе, Фраксу сейчас, возможно, угрожает опасность. Может, он
ранен и лежит, нуждающийся в помощи... Неизвестно когда призраки напали на
часовню, вполне вероятно, что и несколько дней назад...
Уррий выхватил из ножен меч и, сжимая левой рукой крестик, решительно
направился к насыпи, ведущей к дверям высящейся пред ним Красной Часовни.
Словно дожидаясь момента, когда Сарлуза закончит колдовство и в
огромной пещере наступит плотная тишина, тонко и мелодично звякнуло
магическое зеркало.
Сарлуза повернула голову таким красивым движением, что Эмрис страстно
ее захотел, хотя раньше подобного желания не испытывал. Где-то в глубине
его души занозой засела неприятная мысль, что такая могучая волшебница
тратит силы на обольщение Уррия, который сам не может к ней подступиться.
И что она в нем нашла такого? Нет, он, конечно отличный парень, Эмрис
любит его как брата всей душой, но почему Уррий, а не он, Эмрис? Впрочем,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг