Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
еще немного подкачать, я взорвусь.
     - Слушай, а этот твой приятель... - начал Вито.
     - Он мой друг, - перебил Ноэль.
     - Друг, - согласился Вито. - Что мы будем с ним делать?
     - Что ты имеешь в виду?
     - Не ершись. Друг моего друга -  мой  друг.  Дело  святое.  Вот  я  и
спрашиваю...
     - Куда спешить? - Ноэль помрачнел. - Ты лучше меня знаешь, что  такое
Штольц-Гусман. Я сделал ему белый релакс, пусть отдышится. Ведь  -  просто
напинали по мозгам. Гады. Это, кстати, в ту же копилку. Не зря же  нас  не
допускают к обвалившимся.
     Вито кивнул: не зря. Значит, что-то мы могли бы из них наковырять. Но
что? Он уставился в стену. Красивые здесь  стены...  и  вообще  повезло  с
домом, мог подвернуться какой-нибудь склад, или подвал,  или...  странного
для дерева палевого цвета панели, сложный  и  что-то  смутно  напоминающий
узор волокон, темных и  светлых:  острова  в  бушующем  море,  безысходные
лабиринты, осенний плющ на скалах...
     - Давай-ка, пока он в релаксе, прогоним через него  "пьяное  эхо",  -
предложил Вито.
     - Можно попробовать, - согласился Ноэль.
     Комната на втором этаже, куда поместили гостей, была невелика и почти
уютна. Хозяева, уезжая, забрали не всю мебель, и сюда  удалось  насобирать
практически все, что нужно. Микк лежал на широкой кушетке, рядом с  ним  в
плетеном  кресле-качалке  сидел   Кипрос;   девушка   спала,   свернувшись
калачиком, на коротком  диване.  Компакт-эрм  попискивал  на  полу,  через
маску-дисплей вводя в подкорку Микка бальзамирующие кодоны.  Белый  релакс
был великолепным средством для лечения психических травм, но медики его не
признавали,  и  вряд  ли  только  по  причине  корпоративной  неприязни  к
Корпусу... впрочем, и эрмеры далеко не все  признавали  его.  В  госпитале
Корпуса, например, имели и использовали свою методику...
     - Ты бы поспал, Кип, - сказал Ноэль. - Боюсь, что завтра...
     - Я думал, - сказал Кипрос. - Я могу рассказать, до  чего  додумался.
Но только взамен на гарантии, что вы меня не засадите в психушку.
     - О психушке нам остается только мечтать, -  сказал  Вито.  -  Как  о
несбыточном и прекрасном.
     - Поговорим, Кип, - сказал Ноэль. - Сейчас мы запустим одну  забавную
штучку...
     "Пьяное эхо" было развитием знаменитого "детектора лжи",  но  служило
для других целей. Компьютер выбрасывал слово, требовалось в ответ  сказать
другое. Отслеживались степень  и  характер  ассоциативности,  вегетативные
реакции, скрытые или  подавленные  мышечные  и  глазодвигательные  ответы.
Результатом  было  составление  схемы  активных  полей  коры  и  некоторых
подкорковых зон. В  общих  чертах  это  напоминало  зондаж  информсетей  в
поисках источников загрязнения.
     Ноэль  сменил  маску-дисплей  Микка  на  управляющие  очки,  приладил
наушники и ларингофон. Несколько секунд лицо Микка было ничем не прикрыто.
Вито передернуло: было противно  видеть  замаслившиеся,  чуть  прищуренные
глаза в обрамлении погибельно-черных век.
     Неразборчиво буркнуло в наушниках, и Микк тотчас отозвался.
     - Жизнь, - хрипло сказал он.
     Снова буркнуло.
     - Холод, - сказал Микк.
     - Предупреждаю, парни: все это в порядке бреда,  -  начал  Кипрос.  -
Никакой точной информации у меня нет, так - слухи,  обрывки...  домыслы...
Короче: где-то здесь, в Альбасте, была - а может, и  есть  до  сих  пор  -
лаборатория  по   принципиально   новым   типам   биологического   оружия.
Абсолютного оружия. Суть которого вот примерно в чем:  не  убивать  солдат
противника, а заставлять их воевать на своей стороне. И даже не  то  чтобы
воевать... Короче, враг - по нажатии, условно говоря, кнопки, - становится
своим. А свои, естественно - все, как один... В общем, не знаю, как именно
- в деталях - все это должно было  выглядеть,  но  механизм  был  примерно
такой: крупный - крупнее оспенного - вирус поражает мозговую  ткань,  сама
болезнь протекает легко, ну, не в  этом  дело:  дело  в  том,  что  помимо
репродуктивной программы вирус  вводит  в  клетку  -  в  нейрон  -  еще  и
специальную программу, и по этой программе клетка  делится,  прорастают  в
заданных направлениях аксоны, дендриты - короче, создается  дополнительная
нервная сеть. В норме она  себя  никак  не  обнаруживает.  Но  по  особому
сигналу  -  активизируется,  практически   отключает   сознание,   человек
становится восприимчив к непривычным для него раздражителям,  ультразвуку,
например...  в  общем,  становится  неким  биороботом,  готовым  выполнять
скрытно подаваемые команды. Я абсолютно уверен - правда, доказать не  могу
- что лет десять назад прошла серия опытов по созданию таких биороботов  -
правда, хирургическим путем - и они  закончились  успешно.  Но  у  военных
возникли трения с НБ. На какое-то время пришлось - ну, не законсервировать
тему, но хотя бы сделать вид. Тогда и перенесли лабораторию сюда. И вот то
ли во время перебазирования, то ли  каким-то  образом  после  -  произошла
утечка. Я думаю, порядка пяти лет назад. То ли этого не заметили, то ли не
придали значения. А  вирус  оказался  тропным  не  только  к  человеческой
мозговой ткани... и вообще -  мутировал...  вирусы  мутируют  прекрасно...
Короче: наш город -  дома,  подвалы,  всяческие  подземелья,  канализация,
свалки, пустыри, я не знаю - в общем, все, что  угодно  -  все  это  стало
одной огромной генноинженерной лабораторией. В роли скальпеля - тот вирус,
в роли хирурга - случай... Микк принес  мне  двух  десятиногих  тараканов,
которые обходятся без кислорода, живут в бензине и жрут стекло.  Медленно,
но жрут. В машине, пока мы ехали, он пытался рассказывать о них же - якобы
они под всем городом прорыли ходы и проникают в дома, чтобы... чтобы жрать
людей. А люди ничего не могут сделать, потому что все заражены, у  всех  в
мозгах дополнительная схема, которая реагирует на этот тараканий  запах  и
отключает сознание. Или вгоняет человека в  шок.  Или  еще  что-нибудь.  Я
слышал о желтых крысах, они не прогрызают норы, а способны просачиваться -
буквально - в самые узкие щели. Новых мух видели все: очень деликатные, не
пристают, но всегда держатся поблизости. Или этот мох  на  газонах...  Так
вот: ребята, которые сбацали все это, озабочены теперь, чтобы  не  полезла
квашня из кадки. Про дополнительную нашу схему они знают на порядок больше
нас. И знают, чем и как воздействовать на нее. И воздействуют.  И  поэтому
мы почти не замечаем того, что происходит вокруг, и уж совсем - не боимся.
Не общаемся ни с кем за пределами привычного круга. Супер, если бы это был
не ты - хрен бы я мог что-нибудь сказать. Тебе - могу. Это  пока  сильнее.
Может быть, только пока. Это карантин, ребята, и вместо колючки на столбах
- электроды в мозгах. Причем такие электроды, которые не выдрать.  А  пока
мы гуляем там, где можно гулять - они размышляют, как бы нас приморить без
особого шума и без вони. Поэтому, парни,  давайте  прислушаемся  сейчас  к
себе и скажем: может ли кто-нибудь из нас дать немедленно деру, а если нет
- то почему?
     - А где обещанный бред? - спросил Вито.
     - До бреда дойдет, - пообещал  Кипрос.  -  Так  что?  Слабо  сбежать?
Куда-нибудь в горы? Ладно, пропустим. Продолжаю: в девяносто седьмом  году
в Бразилии проходил длительный эксперимент из серии "земных звездолетов" -
сбалансированная экология и прочее. Тогда впервые  применили  компьютерную
систему оптимизации флоры:  датчики  собирали  информацию  о  самочувствии
растений, процессор  ее  обрабатывал,  эффекторы  производили  необходимые
действия: подкормку, поливку, облучение -  в  общем,  все,  что  нужно.  И
замкнули систему на экипаж - по типу сенситивного  управления  телерамами:
рама  сама  выбирает  ту   программу,   которая   обеспечивает   наилучшее
самочувствие и настроение хозяина. Ну, и там: все нацелено  на  то,  чтобы
экипажу было очень хорошо.  Им  и  было  очень  хорошо,  психологи  руками
разводили. Полгода они провели в этом  биостате,  а  через  полгода  после
выхода все четверо - их там четверо  было  -  перемерли;  кто-то  из  окна
выбросился, кто-то от инфаркта -  уже  не  помню  подробностей.  Можно  не
комментировать, да? Так вот, помимо  всех  прочих  странностей,  там  была
такая: все они вели дневники. По условному календарю.  И  у  всех  в  этих
дневниках было не по сто восемьдесят записей, как  должно  бы  быть  -  по
числу дней - а у кого на три, у кого на  пять  больше.  Причем  невозможно
было понять, откуда взялись эти дополнительные дни, и даже четко вычленить
их так, кажется, и не удалось.
     - Я читал об этом, - сказал Вито.
     - Короче, эта сбалансированная  биосфера,  стремясь  сделать  ребятам
приятное,  стимулировала  выработку  эндорфинов  и,  возможно,  аутогенных
галлюциногенов. И у ребят возникала какая-то мнимая реальность, в  которой
они жили, как в обычной, первой...
     - И ты хочешь сказать... - начал Ноэль, но Кипрос перебил:
     - Да. То же самое. Только  в  масштабах  города  -  и  с  отягчающими
факторами.
     - Вряд ли это самое страшное, что может произойти, - сказал Вито.
     Кипрос набрал в грудь воздуха, чтобы достойно ответить, но не успел -
Ноэль обнял его за плечи.
     - Расслабься, Кип, - сказал он. - Ты связался с эрмерами, а эрмеры  -
люди простые, грубые, гипотез  не  измышляют...  Понимаешь,  какая  штука:
материал, с которым нам  приходится  работать,  позволяет  резвиться,  как
хочешь - в поисках объяснения. Объяснение  обязательно  найдется,  полное,
универсальное, может быть, даже изящное... Но если ты в него поверишь,  то
тебе тут же подвернется нечто такое... понимаешь, да?  Мы  поначалу  очень
объяснениями увлекались, и все об это как следует стукнулись:  и  Вито,  и
я... нам хорошо, мы  хоть  живы  остались.  А  был  у  нас  такой  Сихард,
талантливейший парень... вот. Пытался проверить свою теорию...
     - Подождите, ребята... - Кипрос помотал головой. - Ноэль,  ты  что  -
хочешь сказать, что вы не пытаетесь объяснить... все это? Не верю.
     - Давай я скажу, - Вито тронул Ноэля за локоть. - Видишь ли, Кип,  мы
имеем дело с чем-то, на  сегодняшний  день  объяснения  не  имеющим.  Одна
закономерность, впрочем, известна: если связно сформулировать какую-нибудь
гипотезу  и  начать  ее  проверять,  то  сначала  она  получит   блестящее
подтверждение, а потом будет начисто  опровергнута.  И  опровергнута,  как
правило, шумно и грязно. Понимаешь, почему мы не проявляем энтузиазма?
     - Хотя, естественно, в анналы мы  все,  что  ты  сказал,  занесем,  -
усмехнулся Ноэль. - У  Вильденбратена,  помнишь:  "Жизнь,  конечно,  имеет
смысл, но человеку он недоступен"? Вот что-то подобное и в нашем деле.
     - Знаешь, как в Корпус отбирают? Тебе Ноэль не  рассказывал?  -  Вито
зашарил по карманам в поисках сигарет. - Всякие предварительные проверки -
это чепуха. Главный тест - на стрельбище. Мишени  движущиеся,  управляются
якобы компьютером... то есть и компьютером, конечно. Но  главный  фокус  в
том, что когда ты прицелился и давишь на  спуск,  срабатывает  датчик,  на
мишень подается сигнал - и она или  прячется,  или  отходит  в  сторону...
Короче, все сделано так, что попасть ты в нее не можешь, но на  то,  чтобы
сообразить - времени тебе не отпущено... плюс всяческие  шумовые  эффекты.
Короче, если ты истратил больше двух патронов, эрмером  тебе  не  быть.  В
идеале - ты должен вообще ни разу не выстрелить. Хотя объявленная  цель  -
поразить десять, что ли, мишеней. Понимаешь?
     - Кажется, да... - медленно сказал Кипрос.
     - Томаш расстрелял все патроны сразу и попросил еще, - сказал  Ноэль.
- Это чтобы ты не думал, будто мы суровые догматики.
     - Томаша мы любим не за это, - сказал Вито.  -  Томаш  -  это  особая
статья.
     - Статья расходов, - уточнил Ноэль.
     - Ладно, можно меня не убеждать, - сказал Кипрос. - Я рассказал -  вы
услышали. Может, пригодится.
     - Пригодится, дружище, - сказал Вито.
     - Микки, слушай меня внимательно, - глядя Микки  в  глаза,  заговорил
Ноэль. - Я нашел, что именно тебя беспокоит. Тебе довольно грубым способом
загородили доступ из долговременной памяти в сознание. Это, собственно,  и
есть цель методики Штольца-Гусмана. Я разобрался в  их  кодировке  и  могу
этот барьер убрать. Давай сейчас  без  эмоций  подумаем,  следует  ли  это
делать.  Там,  за  барьером,  память  о  том,   что   происходило   не   в
действительности  -  а  в  так  называемой  мнимой  реальности.  Возможно,
конечно, вместе с этими оказались и какие-то необходимые сведения...
     Микк поднял руку ладонью вперед.
     - Это я все знаю, - сказал он. - К тому же барьер этот  не  сплошной,
что-то через него проходит - короче, я имею представление, чего  именно  я
не помню. Это важное, - он голосом подчеркнул: важное. - Так что... давай.
     - Ладно, - сказал Ноэль, поднимая гипноген. - Смотри сюда.
     Вито отошел на два шага и встал,  слегка  сгорбившись,  опустив  чуть
согнутые в локтях руки - готовый, в общем, ко всему...



                                 ТАТЬЯНА

     Топили на огне воск и лили в воду - плошку  за  плошкой.  Воздух  был
тяжелый и сырой. Керосиновый чад плыл  по  ногам.  Нити  сажи  тянулись  с
потолка, колебались и вздрагивали. Кто-то бубнил в углу. Мерзли пальцы.
     Слабый свет раннего утра дрожал в высоком окне.
     Леониде помогал Куц - Куцый, как звали его в школе, в этом году он ее
закончил и,  напуганный  исчезновениями  одноклассников,  не  поехал,  как
собирался и заранее хвастался, в Ленинград, в какое-то там особое  училище
рисования,  а  просидел  пол-лета  на  берегу  с  планшетом   и   цветными
карандашами. У Леониды он брал книги и разговаривал часто и  подолгу  и  с
ней, и с Фомой Андреевичем -  и  после  этих  разговоров  во  взгляде  его
появлялось превосходство, и за это Татьяна его не любила. Его вообще  мало
кто любил. А вот теперь он, голый по пояс, обмотанный веревками, с  медной
на груди пластиной, помогал Леониде в ее малопонятном пока деле.
     Дима крупно вздрогнул, задремывая, и Татьяна погладила его по голове,
так уютно лежащей у нее на коленях.  За  эти  странные  сутки  Диме  стало
намного лучше, и все-таки он еще слаб - ветром качает...  и  спит,  каждый
удобный момент - спит. Но тут почему-то все спят, даже Фома Андреевич, она
видела: свернулся в уголке на  телогрейке...  и  сама  она  -  как  все...
Каменные стены позволяли чуть расслабиться.
     Леонида тихонько запела, и Куцый ей вторил: голосом, без слов.  Тихое
это пение наполнило пространство.  Звучал  сам  воздух.  Ярче  стал  свет.
Шевельнулись люди. Медленно сойдя в тишину, голос стих, и все улеглось,  и
люди замерли - уже в тревожном ожидании.
     Да, теперь, наверное, уже скоро...
     Незадолго до полудня, сказала Леонида. И поправила  себя:  полдень  у
нас - это примерно половина одиннадцатого. А незадолго - это, может  быть,
и за два часа...
     Татьяна  не  слышала,  как  подошла  Окса,  наклонилась  над  плечом,
шепнула: пойдем, велено помыться. Татьяна осторожно  высвободилась  из-под
Диминой головы, подменила себя свернутым ватником, грустно и  с  нежностью
подумала: вот будет разочарование  у  человека...  Окса  держала  в  руках
сложенное в стопку упрессованное белье. Сама она его и  шила  вчера  -  по
Леонидиным наброскам.
     Мылись в темной каморке рядом, поливая друг другу ковшиком из кадки с
теплой, почти горячей, водой - впервые за бог знает сколько дней. Татьяна,
Окса  и  Марья   Петровна,   сорокаслишнимлетняя   продавщица   орсовского
магазинчика - все три женщины отряда. Если не считать Леониды. Но  Леониду
было почему-то затруднительно числить и женщиной,  и  членом  отряда.  Она
была отдельно от всех.
     Вытершись, оделись: в просторные бязевые рубахи и  мешковатые  штаны.
Все: горловина, рукава, штанины, пояс - затягивалось вязками наглухо,  как
кисет. Что ж ты, Ксюша, швы-то не заделала? -  спросила  недовольно  Марья
Петровна. Разлезется  ведь...  А,  махнула  рукой  Окса,  мой  Васька  как
говорил: танк рашшытан на сорок минут боя, и усе. На раз надеть. Бог свят,
перекрестилась Марья Петровна.
     Леонида вновь тихо напевала, когда они к ней  подошли.  Окса  шагнула
первая, но Леонида покачала головой, посмотрела на Татьяну. Татьяна встала
перед ней, развела руки. Хотелось закрыть глаза.  Истонченное  почерневшее
лицо Леониды было страшно. Окуная  пальцы  в  растопленный  воск,  Леонида
медленными движениями стала наносить какие-то знаки на рубаху  Татьяны.  В
местах  прикосновений  кожа  съеживалась.  Повернись,  без  слов   сказала
Леонида, и Татьяна послушно повернулась. Знаки легли  на  спину.  Еще  раз
повернись. Горячий палец коснулся скулы, очертил линию над бровями,  через
другую скулу спустился у уголку рта, прошел под  нижней  губой,  поднялся,
замыкая линию. Татьяна была уже где-то не совсем  здесь.  Прикосновение  к
ушам, к ноздрям, жгучее движение между ног, жар в коленях, стонущая боль в
кончиках пальцев -  были  уже  не  ее.  Далекий  шепот  пришел  откуда-то,
коснулся глаз. Она видела теперь, что  все  вокруг  состоит  из  слов,  из
незнакомых знаков, воздух распадается на знаки, некоторые  вещи  пропадают
совсем, зато стены превращаются в страницы книги.  Нимрод,  прочитала  она

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг