еще немного подкачать, я взорвусь.
- Слушай, а этот твой приятель... - начал Вито.
- Он мой друг, - перебил Ноэль.
- Друг, - согласился Вито. - Что мы будем с ним делать?
- Что ты имеешь в виду?
- Не ершись. Друг моего друга - мой друг. Дело святое. Вот я и
спрашиваю...
- Куда спешить? - Ноэль помрачнел. - Ты лучше меня знаешь, что такое
Штольц-Гусман. Я сделал ему белый релакс, пусть отдышится. Ведь - просто
напинали по мозгам. Гады. Это, кстати, в ту же копилку. Не зря же нас не
допускают к обвалившимся.
Вито кивнул: не зря. Значит, что-то мы могли бы из них наковырять. Но
что? Он уставился в стену. Красивые здесь стены... и вообще повезло с
домом, мог подвернуться какой-нибудь склад, или подвал, или... странного
для дерева палевого цвета панели, сложный и что-то смутно напоминающий
узор волокон, темных и светлых: острова в бушующем море, безысходные
лабиринты, осенний плющ на скалах...
- Давай-ка, пока он в релаксе, прогоним через него "пьяное эхо", -
предложил Вито.
- Можно попробовать, - согласился Ноэль.
Комната на втором этаже, куда поместили гостей, была невелика и почти
уютна. Хозяева, уезжая, забрали не всю мебель, и сюда удалось насобирать
практически все, что нужно. Микк лежал на широкой кушетке, рядом с ним в
плетеном кресле-качалке сидел Кипрос; девушка спала, свернувшись
калачиком, на коротком диване. Компакт-эрм попискивал на полу, через
маску-дисплей вводя в подкорку Микка бальзамирующие кодоны. Белый релакс
был великолепным средством для лечения психических травм, но медики его не
признавали, и вряд ли только по причине корпоративной неприязни к
Корпусу... впрочем, и эрмеры далеко не все признавали его. В госпитале
Корпуса, например, имели и использовали свою методику...
- Ты бы поспал, Кип, - сказал Ноэль. - Боюсь, что завтра...
- Я думал, - сказал Кипрос. - Я могу рассказать, до чего додумался.
Но только взамен на гарантии, что вы меня не засадите в психушку.
- О психушке нам остается только мечтать, - сказал Вито. - Как о
несбыточном и прекрасном.
- Поговорим, Кип, - сказал Ноэль. - Сейчас мы запустим одну забавную
штучку...
"Пьяное эхо" было развитием знаменитого "детектора лжи", но служило
для других целей. Компьютер выбрасывал слово, требовалось в ответ сказать
другое. Отслеживались степень и характер ассоциативности, вегетативные
реакции, скрытые или подавленные мышечные и глазодвигательные ответы.
Результатом было составление схемы активных полей коры и некоторых
подкорковых зон. В общих чертах это напоминало зондаж информсетей в
поисках источников загрязнения.
Ноэль сменил маску-дисплей Микка на управляющие очки, приладил
наушники и ларингофон. Несколько секунд лицо Микка было ничем не прикрыто.
Вито передернуло: было противно видеть замаслившиеся, чуть прищуренные
глаза в обрамлении погибельно-черных век.
Неразборчиво буркнуло в наушниках, и Микк тотчас отозвался.
- Жизнь, - хрипло сказал он.
Снова буркнуло.
- Холод, - сказал Микк.
- Предупреждаю, парни: все это в порядке бреда, - начал Кипрос. -
Никакой точной информации у меня нет, так - слухи, обрывки... домыслы...
Короче: где-то здесь, в Альбасте, была - а может, и есть до сих пор -
лаборатория по принципиально новым типам биологического оружия.
Абсолютного оружия. Суть которого вот примерно в чем: не убивать солдат
противника, а заставлять их воевать на своей стороне. И даже не то чтобы
воевать... Короче, враг - по нажатии, условно говоря, кнопки, - становится
своим. А свои, естественно - все, как один... В общем, не знаю, как именно
- в деталях - все это должно было выглядеть, но механизм был примерно
такой: крупный - крупнее оспенного - вирус поражает мозговую ткань, сама
болезнь протекает легко, ну, не в этом дело: дело в том, что помимо
репродуктивной программы вирус вводит в клетку - в нейрон - еще и
специальную программу, и по этой программе клетка делится, прорастают в
заданных направлениях аксоны, дендриты - короче, создается дополнительная
нервная сеть. В норме она себя никак не обнаруживает. Но по особому
сигналу - активизируется, практически отключает сознание, человек
становится восприимчив к непривычным для него раздражителям, ультразвуку,
например... в общем, становится неким биороботом, готовым выполнять
скрытно подаваемые команды. Я абсолютно уверен - правда, доказать не могу
- что лет десять назад прошла серия опытов по созданию таких биороботов -
правда, хирургическим путем - и они закончились успешно. Но у военных
возникли трения с НБ. На какое-то время пришлось - ну, не законсервировать
тему, но хотя бы сделать вид. Тогда и перенесли лабораторию сюда. И вот то
ли во время перебазирования, то ли каким-то образом после - произошла
утечка. Я думаю, порядка пяти лет назад. То ли этого не заметили, то ли не
придали значения. А вирус оказался тропным не только к человеческой
мозговой ткани... и вообще - мутировал... вирусы мутируют прекрасно...
Короче: наш город - дома, подвалы, всяческие подземелья, канализация,
свалки, пустыри, я не знаю - в общем, все, что угодно - все это стало
одной огромной генноинженерной лабораторией. В роли скальпеля - тот вирус,
в роли хирурга - случай... Микк принес мне двух десятиногих тараканов,
которые обходятся без кислорода, живут в бензине и жрут стекло. Медленно,
но жрут. В машине, пока мы ехали, он пытался рассказывать о них же - якобы
они под всем городом прорыли ходы и проникают в дома, чтобы... чтобы жрать
людей. А люди ничего не могут сделать, потому что все заражены, у всех в
мозгах дополнительная схема, которая реагирует на этот тараканий запах и
отключает сознание. Или вгоняет человека в шок. Или еще что-нибудь. Я
слышал о желтых крысах, они не прогрызают норы, а способны просачиваться -
буквально - в самые узкие щели. Новых мух видели все: очень деликатные, не
пристают, но всегда держатся поблизости. Или этот мох на газонах... Так
вот: ребята, которые сбацали все это, озабочены теперь, чтобы не полезла
квашня из кадки. Про дополнительную нашу схему они знают на порядок больше
нас. И знают, чем и как воздействовать на нее. И воздействуют. И поэтому
мы почти не замечаем того, что происходит вокруг, и уж совсем - не боимся.
Не общаемся ни с кем за пределами привычного круга. Супер, если бы это был
не ты - хрен бы я мог что-нибудь сказать. Тебе - могу. Это пока сильнее.
Может быть, только пока. Это карантин, ребята, и вместо колючки на столбах
- электроды в мозгах. Причем такие электроды, которые не выдрать. А пока
мы гуляем там, где можно гулять - они размышляют, как бы нас приморить без
особого шума и без вони. Поэтому, парни, давайте прислушаемся сейчас к
себе и скажем: может ли кто-нибудь из нас дать немедленно деру, а если нет
- то почему?
- А где обещанный бред? - спросил Вито.
- До бреда дойдет, - пообещал Кипрос. - Так что? Слабо сбежать?
Куда-нибудь в горы? Ладно, пропустим. Продолжаю: в девяносто седьмом году
в Бразилии проходил длительный эксперимент из серии "земных звездолетов" -
сбалансированная экология и прочее. Тогда впервые применили компьютерную
систему оптимизации флоры: датчики собирали информацию о самочувствии
растений, процессор ее обрабатывал, эффекторы производили необходимые
действия: подкормку, поливку, облучение - в общем, все, что нужно. И
замкнули систему на экипаж - по типу сенситивного управления телерамами:
рама сама выбирает ту программу, которая обеспечивает наилучшее
самочувствие и настроение хозяина. Ну, и там: все нацелено на то, чтобы
экипажу было очень хорошо. Им и было очень хорошо, психологи руками
разводили. Полгода они провели в этом биостате, а через полгода после
выхода все четверо - их там четверо было - перемерли; кто-то из окна
выбросился, кто-то от инфаркта - уже не помню подробностей. Можно не
комментировать, да? Так вот, помимо всех прочих странностей, там была
такая: все они вели дневники. По условному календарю. И у всех в этих
дневниках было не по сто восемьдесят записей, как должно бы быть - по
числу дней - а у кого на три, у кого на пять больше. Причем невозможно
было понять, откуда взялись эти дополнительные дни, и даже четко вычленить
их так, кажется, и не удалось.
- Я читал об этом, - сказал Вито.
- Короче, эта сбалансированная биосфера, стремясь сделать ребятам
приятное, стимулировала выработку эндорфинов и, возможно, аутогенных
галлюциногенов. И у ребят возникала какая-то мнимая реальность, в которой
они жили, как в обычной, первой...
- И ты хочешь сказать... - начал Ноэль, но Кипрос перебил:
- Да. То же самое. Только в масштабах города - и с отягчающими
факторами.
- Вряд ли это самое страшное, что может произойти, - сказал Вито.
Кипрос набрал в грудь воздуха, чтобы достойно ответить, но не успел -
Ноэль обнял его за плечи.
- Расслабься, Кип, - сказал он. - Ты связался с эрмерами, а эрмеры -
люди простые, грубые, гипотез не измышляют... Понимаешь, какая штука:
материал, с которым нам приходится работать, позволяет резвиться, как
хочешь - в поисках объяснения. Объяснение обязательно найдется, полное,
универсальное, может быть, даже изящное... Но если ты в него поверишь, то
тебе тут же подвернется нечто такое... понимаешь, да? Мы поначалу очень
объяснениями увлекались, и все об это как следует стукнулись: и Вито, и
я... нам хорошо, мы хоть живы остались. А был у нас такой Сихард,
талантливейший парень... вот. Пытался проверить свою теорию...
- Подождите, ребята... - Кипрос помотал головой. - Ноэль, ты что -
хочешь сказать, что вы не пытаетесь объяснить... все это? Не верю.
- Давай я скажу, - Вито тронул Ноэля за локоть. - Видишь ли, Кип, мы
имеем дело с чем-то, на сегодняшний день объяснения не имеющим. Одна
закономерность, впрочем, известна: если связно сформулировать какую-нибудь
гипотезу и начать ее проверять, то сначала она получит блестящее
подтверждение, а потом будет начисто опровергнута. И опровергнута, как
правило, шумно и грязно. Понимаешь, почему мы не проявляем энтузиазма?
- Хотя, естественно, в анналы мы все, что ты сказал, занесем, -
усмехнулся Ноэль. - У Вильденбратена, помнишь: "Жизнь, конечно, имеет
смысл, но человеку он недоступен"? Вот что-то подобное и в нашем деле.
- Знаешь, как в Корпус отбирают? Тебе Ноэль не рассказывал? - Вито
зашарил по карманам в поисках сигарет. - Всякие предварительные проверки -
это чепуха. Главный тест - на стрельбище. Мишени движущиеся, управляются
якобы компьютером... то есть и компьютером, конечно. Но главный фокус в
том, что когда ты прицелился и давишь на спуск, срабатывает датчик, на
мишень подается сигнал - и она или прячется, или отходит в сторону...
Короче, все сделано так, что попасть ты в нее не можешь, но на то, чтобы
сообразить - времени тебе не отпущено... плюс всяческие шумовые эффекты.
Короче, если ты истратил больше двух патронов, эрмером тебе не быть. В
идеале - ты должен вообще ни разу не выстрелить. Хотя объявленная цель -
поразить десять, что ли, мишеней. Понимаешь?
- Кажется, да... - медленно сказал Кипрос.
- Томаш расстрелял все патроны сразу и попросил еще, - сказал Ноэль.
- Это чтобы ты не думал, будто мы суровые догматики.
- Томаша мы любим не за это, - сказал Вито. - Томаш - это особая
статья.
- Статья расходов, - уточнил Ноэль.
- Ладно, можно меня не убеждать, - сказал Кипрос. - Я рассказал - вы
услышали. Может, пригодится.
- Пригодится, дружище, - сказал Вито.
- Микки, слушай меня внимательно, - глядя Микки в глаза, заговорил
Ноэль. - Я нашел, что именно тебя беспокоит. Тебе довольно грубым способом
загородили доступ из долговременной памяти в сознание. Это, собственно, и
есть цель методики Штольца-Гусмана. Я разобрался в их кодировке и могу
этот барьер убрать. Давай сейчас без эмоций подумаем, следует ли это
делать. Там, за барьером, память о том, что происходило не в
действительности - а в так называемой мнимой реальности. Возможно,
конечно, вместе с этими оказались и какие-то необходимые сведения...
Микк поднял руку ладонью вперед.
- Это я все знаю, - сказал он. - К тому же барьер этот не сплошной,
что-то через него проходит - короче, я имею представление, чего именно я
не помню. Это важное, - он голосом подчеркнул: важное. - Так что... давай.
- Ладно, - сказал Ноэль, поднимая гипноген. - Смотри сюда.
Вито отошел на два шага и встал, слегка сгорбившись, опустив чуть
согнутые в локтях руки - готовый, в общем, ко всему...
ТАТЬЯНА
Топили на огне воск и лили в воду - плошку за плошкой. Воздух был
тяжелый и сырой. Керосиновый чад плыл по ногам. Нити сажи тянулись с
потолка, колебались и вздрагивали. Кто-то бубнил в углу. Мерзли пальцы.
Слабый свет раннего утра дрожал в высоком окне.
Леониде помогал Куц - Куцый, как звали его в школе, в этом году он ее
закончил и, напуганный исчезновениями одноклассников, не поехал, как
собирался и заранее хвастался, в Ленинград, в какое-то там особое училище
рисования, а просидел пол-лета на берегу с планшетом и цветными
карандашами. У Леониды он брал книги и разговаривал часто и подолгу и с
ней, и с Фомой Андреевичем - и после этих разговоров во взгляде его
появлялось превосходство, и за это Татьяна его не любила. Его вообще мало
кто любил. А вот теперь он, голый по пояс, обмотанный веревками, с медной
на груди пластиной, помогал Леониде в ее малопонятном пока деле.
Дима крупно вздрогнул, задремывая, и Татьяна погладила его по голове,
так уютно лежащей у нее на коленях. За эти странные сутки Диме стало
намного лучше, и все-таки он еще слаб - ветром качает... и спит, каждый
удобный момент - спит. Но тут почему-то все спят, даже Фома Андреевич, она
видела: свернулся в уголке на телогрейке... и сама она - как все...
Каменные стены позволяли чуть расслабиться.
Леонида тихонько запела, и Куцый ей вторил: голосом, без слов. Тихое
это пение наполнило пространство. Звучал сам воздух. Ярче стал свет.
Шевельнулись люди. Медленно сойдя в тишину, голос стих, и все улеглось, и
люди замерли - уже в тревожном ожидании.
Да, теперь, наверное, уже скоро...
Незадолго до полудня, сказала Леонида. И поправила себя: полдень у
нас - это примерно половина одиннадцатого. А незадолго - это, может быть,
и за два часа...
Татьяна не слышала, как подошла Окса, наклонилась над плечом,
шепнула: пойдем, велено помыться. Татьяна осторожно высвободилась из-под
Диминой головы, подменила себя свернутым ватником, грустно и с нежностью
подумала: вот будет разочарование у человека... Окса держала в руках
сложенное в стопку упрессованное белье. Сама она его и шила вчера - по
Леонидиным наброскам.
Мылись в темной каморке рядом, поливая друг другу ковшиком из кадки с
теплой, почти горячей, водой - впервые за бог знает сколько дней. Татьяна,
Окса и Марья Петровна, сорокаслишнимлетняя продавщица орсовского
магазинчика - все три женщины отряда. Если не считать Леониды. Но Леониду
было почему-то затруднительно числить и женщиной, и членом отряда. Она
была отдельно от всех.
Вытершись, оделись: в просторные бязевые рубахи и мешковатые штаны.
Все: горловина, рукава, штанины, пояс - затягивалось вязками наглухо, как
кисет. Что ж ты, Ксюша, швы-то не заделала? - спросила недовольно Марья
Петровна. Разлезется ведь... А, махнула рукой Окса, мой Васька как
говорил: танк рашшытан на сорок минут боя, и усе. На раз надеть. Бог свят,
перекрестилась Марья Петровна.
Леонида вновь тихо напевала, когда они к ней подошли. Окса шагнула
первая, но Леонида покачала головой, посмотрела на Татьяну. Татьяна встала
перед ней, развела руки. Хотелось закрыть глаза. Истонченное почерневшее
лицо Леониды было страшно. Окуная пальцы в растопленный воск, Леонида
медленными движениями стала наносить какие-то знаки на рубаху Татьяны. В
местах прикосновений кожа съеживалась. Повернись, без слов сказала
Леонида, и Татьяна послушно повернулась. Знаки легли на спину. Еще раз
повернись. Горячий палец коснулся скулы, очертил линию над бровями, через
другую скулу спустился у уголку рта, прошел под нижней губой, поднялся,
замыкая линию. Татьяна была уже где-то не совсем здесь. Прикосновение к
ушам, к ноздрям, жгучее движение между ног, жар в коленях, стонущая боль в
кончиках пальцев - были уже не ее. Далекий шепот пришел откуда-то,
коснулся глаз. Она видела теперь, что все вокруг состоит из слов, из
незнакомых знаков, воздух распадается на знаки, некоторые вещи пропадают
совсем, зато стены превращаются в страницы книги. Нимрод, прочитала она
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг