противно, - так вот, у Фила в эти дни в продажу начинают поступать мясные
консервы в банках, по форме напоминающих цинковые гробики... было там еще
множество разных происшествий, комичных и кошмарных, и был главный герой,
то ли чудак, то ли гений - короче, в какой-то момент он начал понимать,
что все происходящее сейчас с ним и вокруг него на самом деле всего лишь
символы, аллегории того, что происходит вне нашего мира, в каком-то
высшем, истинном мире... и вот, поняв это и разгадав значение аллегорий,
он понимает, что следующее событие будет происходить с ним самим и что это
должно быть что-то мерзкое: в числе прочего он должен будет изнасиловать и
убить свою сестру, а к сестре у него очень сложные и какие-то взрывные
чувства - и вот, чтобы избежать неизбежного, он вешается. Сестра же,
придя, деловито вынимает его из петли и начинает оживлять: оказывается,
это она навела на него "зов петли" - ей нужен был его труп, чтобы сделать
зомби для каких-то своих целей. Она оживляет труп, но забывает вдруг одно
заклинание, и мертвец насилует ее, а потом загрызает... а утром идет на
призывной пункт и вербуется добровольцем, и вот он в Хем-Бедлыре,
неуязвимый, оружие не берет его, и он страшно мучается этим, потом узнает,
что есть шаман, знающий, что надо делать... Рукопись оборвана на
полуслове. Фил запечатал ее в пакет и бросил в ящик, а сам переоделся в
парадную форму, нацепил ордена и вышел на площадь перед Розовым дворцом...
- Дед, - сказал я, - мотоцикл ты мне дашь?
- Игореха, - не поворачиваясь ко мне, прошептал дед, - что же это
делается, а? Ведь война, Игореха...
- Война не война, а все равно - подлое дело, очень подлое.
- Ты хоть понимаешь, что происходит?
- М-м... местами.
- Сказать можешь?
- Только самое тривиальное: империя распадается. Идет борьба за
власть. Кто к кому присоединится: Россия к Сибири или наоборот. И прочее
вокруг этого.
- А ты причем?
- Воюю с террористами.
Я поймал на себе взгляд Вероники, повернулся к ней. Лицо ее посерело,
глаза неподвижно смотрели на меня.
- Ты... обратно?..
- Нужно...
- Кому? Тебе? Мне? Зачем?
- Он офицер, Верка, - сказал дед. - Ты уж не это...
- Офицер... - она судорожно вздохнула и быстро, почти бегом,
бросилась из дома.
- Подожди, Игореха, не бегай за ней, - поймал меня за руку дед. -
Лучше послушай-ка меня. На шоссе не суйся. Вон тот лесок видишь? За ним
деревня, Санино. За деревней начнется насыпь, узкоколейка там была, рельсы
сняли, так что ехать по ней можно. И ведет эта насыпь через Поречье до
самого Звенигорода. А там уж...
- Там рукой подать.
- А то лучше спрячешься тут где-нибудь?
- Сам видишь - не получается. Надо двигаться, надо шевелиться.
Дед хотел еще что-то предложить, но только сморщился и махнул рукой -
слабо, беспомощно...
- Господин полковник!..
- Да. Да, все понимаю. Не дело...
И вернулась Вероника. Другая. Непохожая на все прежние. Другое
лицо... я никогда не видел таких лиц.
- Ты только не исчезай совсем, - сказала она. - Ты появляйся иногда,
хорошо?
Мне вдруг сдавило горло, и я долго ничего не мог ответить.
13.06.1991. 20 ЧАС. 30 МИН.
ГДЕ-ТО МЕЖДУ РУЗОЙ И ЗВЕНИГОРОДОМ
Как я ни крутил, как ни прикладывал фирменные заплаты, ничего не
получалось: разрез был слишком велик. Оставалось пройтись вдоль дороги и
поискать брошенную дырявую камеру: вряд ли я один, кто пострадал на этой
промоине. Похоже, когда делали насыпь, в нее схоронили всякий военный
мусор: я, например, напоролся на зазубренный осколок бомбы или
крупнокалиберного снаряда. Так, в поисках подножных запчастей, я прошел
метров сто пятьдесят - и, наконец, увидел то, что нужно. У жерла дренажной
трубы, полуутонувшее в грязи, виднелось колесо от трактора. Я стал
спускаться вниз - и тут сзади раздался вой автомобильного мотора.
Это был полноприводной "хейнкель-ягд" ядовито-желтого цвета.
Выцарапавшись из промоины, он остановился. Открылись двери, вышли двое,
огляделись по сторонам. Один расстегнул штаны и стал мочиться прямо с
насыпи, другой сбежал вниз, в кустарник... сейчас увидит мотоцикл...
увидел! Все - нет ни того, ни другого, а из машины выбирается третий, и в
руках у него какой-то ящик, похожий на старинный радиоприемник, и он
поворачивает его из стороны в сторону, заглядывая в него сверху, будто в
кастрюлю... и тут мне стало нехорошо, какая-то дурнота, какая-то мятная,
тошная слабость возникла повыше желудка, и черт его знает, как было бы
дальше, но парень этот поставил свой ящик на капот и взялся за бинокль, и
стал смотреть вдаль... Да уж, стоило ему чуть опустить очи долу, и все. Но
тут опять раздался рев мотора и гудок: кто-то еще не желал сидеть в
чертовой промоине. "Хейнкель" тронулся с места и отрулил на самый край
насыпи, пропуская того, кто ехал следом. Это оказался фермерский
грузовичок-трактор "тролль". Фермер притормозил возле "хейнкеля", крикнул
что-то нелестное водителю, газанул, наполнив салон "хейнкеля" синим
перегаром, и покатил вперед. Я же, пользуясь этой заминкой, скатился к
трубе, влез в нее и, елозя локтями по жидкой грязи, переполз на другую
сторону насыпи. И не зря: здесь кустарник подходил вплотную к дороге, а от
трубы тянулась канава, и была эта канава, похоже, достаточно глубока,
чтобы меня скрыть... от бинокля - да. А от той чертовой штуки,
напоминающий приемник? Ладно, думать будем после...
По кустам я - где согнувшись, где на карачках, где и ползком -
добрался до перелеска. Теперь я был в метрах в трехстах от машины, сбоку и
чуть сзади нее. Фарер сидел за рулем, тип с ящиком стоял рядом, но на ящик
свой не смотрел, ящик стоял на капоте. Еще один тип шел вперед по дороге,
время от времени останавливаясь и поднося к глазам бинокль. Четвертого
видно не было.
Ну, что ж, ребята... смыться от вас без транспорта мне вряд ли
удастся... а из оружия у меня одна рогатка... Соваться в нынешнюю кашу с
не записанным на тебя пистолетом - нет уж, проще запереться в чулане и
отсидеть положенных три года. В дедовой мастерской мы за полчаса соорудили
рогатку из титанового прутка и красного резинового шнура чуть потоньше
мизинца. В карман я насыпал два десятка шариков от подшипника. С этим
арсеналом я и готовился принять бой. Или навязать его.
Пистолет в ближнем бою, конечно, предпочтительнее. Из него можно
стрелять стоя, сидя, лежа, на бегу, в прыжке, с одной руки, с двух,
выпуская восемь пуль по восьми целям за две с половиной секунды. Из
длинноствольного "березина-600" или флотского "парабеллума" я попадаю в
поясную мишень с полукилометра. Из рогатки стрелять можно только стоя,
причем в одной позе: правым боком к противнику. Скорострельность не более
выстрела в секунду. Убойная сила сохраняется метров до пятидесяти. И тем
не менее я знаю несколько случаев, когда рогатка одерживала верх над
пистолетом - благодаря двум неоспоримым преимуществам: бесшумности,
во-первых, а во-вторых, тому, что у противника при виде рогатки не
срабатывает приоритетный рефлекс на оружие, ему приходится сначала
подумать, а уж потом стрелять, теряя на это бесценные доли секунды...
Итак, три противника были в поле моего зрения - следовательно,
начинать надо было с четвертого. Я короткими перебежками направился к
промоине, чтобы перейти дорогу за спиной у этих ребят. Вполне могло быть,
что четвертый, невидимый, затаился и ждет - или идет мне навстречу. Но
нет, до промоины я дошел спокойно, а дальше было непросто - метров
пятнадцать совершенно открытого пространства, причем в виду стоящего на
горочке "хейнкеля"... повезет - не повезет... не повезло: парень, стоящий
у машины, взял свой ящик, что-то там нажал или покрутил - во мне взорвался
кусок льда - повернулся кругом и увидел меня. А ведь именно его я
собирался сохранить и побеседовать... да, удивиться он успел, а вот
испугаться - вряд ли... обхватил руками брызнувший лоб и повалился
навзничь. Фарер, как чертик из коробочки, вылетел из машины и дважды
выстрелил куда-то влево - что-то он там узрел, в кустах. Ему я попал в
висок, он рухнул и покатился с насыпи. Тут я, наконец, завершил начатый
маневр - пересечение плеши. Теперь я был опять справа от дороги, в кювете.
Машины отсюда видно не было, ее скрывала гора мусора, зато как на ладони
была полянка, где я ладил мотоцикл. Шевельнулись кусты, показалась
макушка, рука с пистолетом махнула: туда. туда! До "макушки" было метров
семьдесят - не достать. Тот, кому он делал знаки, видимо, тоже что-то
показал ему, потому что "макушка" высунулся по пояс из кустов, быстро
огляделся, а потом рванул напролом, как кабан, взбежал на насыпь и прилег
около машины. Они были уверены, что я на той стороне... отлично. Я на
полкорпуса высунулся из моего окопа. Где он там? Ага... видны ноги и
кусочек задницы. Надо полагать, последний, четвертый, крадется в поисках
меня... может быть, даже по моему следу. Нет возражений. Я пошарил вокруг
себя и подобрал два булыжника размером в кулак - трудно без артиллерии,
господа... Стараясь не шуршать, я подобрался к "макушке" метров на
двадцать и навесом, несильно, чтобы не убить, запустил одним и тут же
другим булыжником именно в макушку... и промазал - он вскрикнул и дернулся
назад, бежать - ну и, естественно покатился вниз. Я подскочил к нему,
рубанул по затылочной ямке, отключая, схватил пистолет - новенький элитный
"вальтер" - и бросился за деревья. Все - теперь будет работать выдержка...
у кого нервы крепче... Интересно, а вдруг поедет мимо кто-нибудь?.. Прошло
пять минут, десять... Ага, вот и он! Шевельнулась прошлогодняя крапива
возле той дренажной трубы, по которой я полз вначале. Ну, давай, давай...
Я вложил в кожанку шарик и легонько, в четверть натяга, выстрелил в насыпь
примерно в полусотне метров перед машиной. Посыпались камушки. Он затих. Я
ждал, что он постарается оседлать дорогу - нет. Потом я понял, что он
ползет по кювету. Ты бы еще окопчик отрыл, подумал я. Пехота. Стрелять из
элитного "вальтера" мне еще не приходилось и, хотя я знал, что точность
боя у него даже лучше, чем у длинноствольных систем, противника моего
следовало, пожалуй, подпустить как можно ближе. Полз он медленно и
осмотрительно. Я даже зауважал его за это. Полгода хорошего тренажа - и
тебя можно будет брать на акции... Наконец, он поравнялся со мной. Нас
разделяло семьдесят метров низкорослого кустарника. Стоя за деревом, я
хорошо видел срез кювета. Вот опять шевельнулась трава... Я выпустил шарик
в склон насыпи чуть позади ползущего, бросил рогатку и поднял "вальтер".
Над срезом кювета мгновенно появились руки с пистолетом. По пистолету-то я
и выстрелил.
Что было по-настоящему тяжело - так это ломиться сквозь кусты. Я даже
почти успел, я еще увидел, как он, скорчившись, что-то пытается сделать -
в такой же позе на ветру, на холоде закоченевшими пальцами зажигают
спичку... и тут же распрямился, дернулся и затих. На губах видны были
осколки стекла.
Полчаса у меня ушло на заравнивание следов. Спрятал трупы в дренажную
трубу, засыпал пятна крови на дороге, поднял мотоцикл на верхний багажник
"хейнкеля"... я был грязный, как не знаю кто, мне надо было срочно смыть
эту грязь, я трясся, она сводила меня с ума... Еще не все, еще не все...
"Языка", перевязав и связав, я положил в задний багажник, таинственный
ящик поставил на переднее сиденье и сел за руль. Почему-то казалось, что
ящик на меня смотрит. Дорога сама покатилась мне навстречу, все быстрее и
быстрее, а я не мог оторвать взгляда от ящика. Он выглядел непристойно.
Потом дорога почему-то кончилась, под колеса летела целина, машину трясло,
ящик подбрасывало, наконец, он свалился с сиденья. Я смог посмотреть
вперед. Там темнела вода. Это был довольно большой пруд с пологими
берегами, поросшими камышом и осокой. На другом берегу его, ближе к
плотине, стояло низкое длинное здание с множеством темных окон, а за ним -
водонапорная башня, похожая на марсианский треножник. Я залез в воду по
шею и с остервенением стал сцарапывать с себя грязь. Понемногу становилось
легче.
Легче... легче... легче... Уже почти спокойно я отжал одежду, натянул
штаны, надел на голое тело куртку - в бою она не участвовала и потому
осталась сухой. Вынул из багажника "языка" - он уже пришел в себя и
пытался брыкаться. Без глупостей, предупредил я, жалеть мне тебя не за
что. Повязка его сползла, волосы склеились. Хорошо, короткие... но все
равно опять лезть в воду... Я отмыл его, проверил рану. Рана была
маленькая, хотя кровила сильно. Ладно, зарастет... не такое зарастало.
Бинт последний - ну, да разживемся, если понадобится...
Тебя как звать, парень? Ва... Вадим. Ты из "Муромца"? Кивок в ответ.
Жить хочешь? Замер, съежился. Расслабься, сказал я. Вас хоть предупредили,
что дичь кусается? Помотал головой: нет. Ладно, выкладывай, какого черта
вы прицепились именно ко мне? Что вам там про меня наврали? Он молчал. Или
ты хочешь, чтобы я устроил тебе пытку? Я могу. Ла... ладно. Нам
приказали... князь сам приказал... найти человека - вас - и доставить...
можно - мертвого... а можно... достать из... из тела... прибор... вот
отсюда... А эта штука, значит, пеленгует этот прибор? - я показал на ящик.
Д-да. Интересное кино, сказал я. Надеюсь, на аббрутин у тебя аллергии нет?
На... что? На аббрутин. Он же кси-диацин. Я не понимаю... Снотворное. А...
нет, кажется, нет. Тогда закатай рукав. Да не бойся так, дурашка, убить
тебя я могу просто двумя пальцами - я показал, как. Он мгновенно вспотел.
Не дрожи. Это чтобы не связывать тебя опять веревкой. Не бойся. Сейчас ты
уснешь. Ты уснешь, и тебе захочется посмотреть сны. Ты будешь смотреть сны
и рассказывать мне все, что видишь... и тебе приснится райский сад, и ты
услышишь пение гурий, но стражи не пустят тебя туда, пока ты не расскажешь
все, что знаешь про вашу организацию... Он уже спал, дыхание было ровное.
Я откинулся на спинку сиденья, в уютный мягкий угол, обхватил колено
руками и приготовился слушать.
14.06.1991. 5 ЧАСОВ УТРА. ЗВЕНИГОРОД.
ПРИСТАНЬ "ХАССЕЛЬ, ДЕНИСОВ И КО"
Я долго бился над своим лицом и, наконец, смог сделать так, чтобы оно
не напоминало ничем мою фотографию, попавшую в лапы "Муромца". И на
сегодня надо озаботиться какой-нибудь экранировкой - пока я не попаду в
Москву, под защиту армейских вседиапазонных шумогенераторов. Чем бы ни был
прибор, впаянный в меня, он отзывался на кодированный запрос серией весьма
мощных радиоимпульсов, пеленгуемых в радиусе по крайней мере двадцати
километров. С другой стороны, я, похоже, чувствовал - не знаю, почему -
этот запрос и, следовательно, мог заранее знать о приближении
преследователей. Кроме того, Вадим рассказал, что первые два пеленгатора
собрали вручную, один из них я грохнул у дома деда, а другой захватил, а
мастерская, принявшая заказ, выдаст первые приборы не раньше, чем в четыре
часа дня сегодня. Следовательно, определенный резерв времени у меня был...
вот только на что его потратить?
Ворота пристани были закрыты, я посигналил, как требовалось: три
коротких и длинный. Из будки на территории пристани вышел седоватый
толстяк, сонно потянулся и направился к нам. Судя по всему, это и был дядя
Саня.
- У меня партия груза по контракту "Кенигин", - сказал я, опустив
стекло и высунув голову.
- Контракт "Кенигин" начинает действовать с полудня, - ответил он. На
лице его не было и следа сна.
- Мне нужно в Москву, - сказал я.
- Ты с вещами?
- Нас двое. Вещей очень мало. Машину можем оставить.
- Я тебя что-то не видел...
- И не могли видеть.
- А это кто там с тобой? Вадька, что ли?
- Вадим, проснись, - сказал я.
- О, дядя Саня, - сказал Вадим. - Приехали, да?
- Приехали, приехали, - сказал дядя Саня. - Щас я ворота открою...
Мы загнали машину в дальний угол товарного двора, там уже стояло
несколько, и напоследок я ввел Вадиму еще одну дозу аббрутина. Я взял
сумку, он - пеленгатор, и мы пошли к дебаркадеру. Что-то тебя качает,
Вадька, сказал дядя Саня. А... контузило малость... Может, тебе здесь
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг