несчастного Рай Ашена. Я не очень одобряю этот выбор, но я привык всеми
силами защищать часть моей семьи. Вы рассказали мне очень некрасивую
историю. Теперь я расскажу эту историю так, как мне ее рассказал только
что Иммани.
Вот уже месяц, как Иммани просил меня об этом паспорте и о содействии
в бегстве в Осую. Он признался мне во всем, - он сказал, что хозяйка дома
воспылала к нему похотью. Вы знаете, на что способна хозяйка дома, если
раб отвергнет ее домогательства, и на что способен хозяин, если раб
уступит им. Господин Андарз ревнивый человек - знаете, как он убил
чиновника, которого сам поощрил на блуд с собственной женой?
Сегодня Иммани прибежал ко мне в ужасе. Он был избит, как гнилая
груша. Он сказал, что Андарз застал его на своей супруге, и что женщина
была убита Андарзом на его глазах. После этого Андарз решил, что он уже
убил Иммани, и погнался за какой-то служанкой, а Иммани уполз в соседнюю
комнату и убежал.
Нан слушал молча, поглаживая подбородок.
- Версия моего зятя, - продолжал Айр-Незим, больше походит на правду,
чем ваша, потому что согласно вашей версии Иммани не только убил госпожу,
но и сам себя избил чуть не до смерти, и потому что мужья чаще убивают
жен, чем любовники.
- Иммани, - сказал Нан, - был избит Теннаком, который знал про его
шашни с госпожой. Так случилось, что я и Андарз оторвали Теннака от его
жертвы и увели для разговора. А Иммани, опасаясь, что Теннак все выложит,
успел бежать.
Маленькие глазки Айр-Незима зашныряли.
- Удивительное дело, - сказал Айр-Незим, - двое взрослых людей
застают Теннака за таким делом, и уводят его для разговора, столь
обстоятельного, что за это время можно сбежать с женщиной! О чем это вы
говорили, можно узнать?
Нан помолчал, а потом:
- Господин Айр-Незим! Иммани взял с собой драгоценности госпожи!
Разумеется, он спрятал их где-то по дороге и не принес к вам, но он
обязательно попытается перевезти их в Осую! Наверняка их можно найти!
- Или подбросить, - сказал Айр-Незим. - Если вы уже послали
соглядатая сунуть драгоценности где-нибудь в дупло у реки, а потом
обнаружите их, все это будет подтверждать вашу версию?
- У господина Андарза, - продолжал Айр-Незим, - сейчас не то
положение, что пять лет назад. Тогда он мог убить и жену, и любовника,
которого сам соблазнил на такое дело. А теперь, убив жену в припадке
безумия, он быстро сообразил, что обвинение в женоубийстве - не ко
времени! И кто-то, - видимо вы, господин Нан, - хладнокровный, как
черепаха, предложил обвинить в убийстве Иммани, коль скоро тот уже сбежал.
Нан молчал.
- Послушайте, Нан! - сказал Айр-Незим, - я должен защищать свою
семью. Я - величайший друг господина Андарза, и если он готов обвинить в
этом убийстве некоего секретаря Иммани, - меня это не касается. Но если
ему угодно убить при аресте моего зятя, - не дам!
Слушайте, Нан! Только вы знаете, что мой зять и Иммани - одно и то же
лицо! Если вы скажете это Андарзу, я воспротивлюсь! Я принесу документы,
что это чушь! И я скажу, что эта чудовищная чушь выдумана вами, чтобы
поссорить меня с Андарзом! Что такой план выгоден только шпиону Нарая: и
после этого, господин Нан, ваша жизнь станет дешевле необеспеченной
закладной.
Айр-Незим все больше и больше приходил в возбуждение. Шапка сбилась с
его головы, широкие рукава мели стол, из глаз, как говорится, вылетали
драконы. "А ведь он это сделает, - мелькнуло в голове Нана. - Он еще,
пожалуй, предъявит Андарзу поддельного Амая, с родословной и с
биографией".
- Где Иммани? - спросил Нан.
Айр-Незим вздыбился и зашипел, как гусь.
Нан полез правой рукой за пазуху, вынул оттуда книжечку с переплетом
из кожаных завязок, а из книжечки, - аккуратно вырванный листок.
- Узнаете? - спросил Нан.
Айр-Незим узнал листок: это был тот самый недостающий листок из
дневника несчастного Ахсая, и об этом листке консул уже интересовался
месяц назад, когда покупал книжку, но тогда лукавый чиновник сказал: "так
было". Айр-Незим опустил глаза на строчки и прочитал:
"Шесть месяцев назад осуйский консул Айр-Незим отправил к Белым
варварам своего племянника на моем корабле: после этого ко мне явился
Андарзов секретарь, Иммани, и стал уговаривать меня присвоить груз, а
племянника убить. Дело в том, что Иммани завел блуд с женой этого
племянника, и хочет жениться на вдове, чтобы выбраться в Осую. Я присвоил
груз и продал, будто свой, но пожадничал и не убил племянника, а продал
его вместе с грузом. Племянник сбежал от варваров, явился, хворая, в
столицу, и сегодня помер. Говорят, у него почернел рот, как у того
человека, которого Иммани отравил в Чахаре. Теперь Айр-Незим готов съесть
меня живьем, да и Иммани - тоже. Боюсь, как бы меня не нашли мертвым".
Запись была помечена вторым днем до праздника Пяти Желтоперок.
- Так где Иммани? - спросил Нан.
- Не знаю, - сказал Айр-Незим, - а большим пальцем правой руки молча
ткнул в потолок.
- Это запирательство вам так не пройдет! - взвизгнул Нан и выскочил
из комнаты, шумно задвинул дверь, остановился, - и тихо-тихо, как лиса,
скользнул вверх по винтовой лестнице. Наверху в три стороны глядели три
двери. Нан выбрал ту, которая помещалась над нижним гостевым залом, и
вломился внутрь.
Ковер на полу был завернут в сторону, и из пола, для лучшей
слышимости, кто-то вынул пару паркетин. С раскрытого окна свисала
скрученное в веревку покрывало. Нан выглянул в окно, убедился, что клумба
внизу умята, словно на нее сбросили мешок, и, не утруждая себя кисейным
покрывалом, выпрыгнул вниз за беглецом.
Стоя на верхней ступеньке лестницы, Шаваш видел все: и как огромный
Теннак побил Иммани, и как Андарз в придворной одежде поволок варвара в
кабинет, и как Иммани тихонечко пополз в сторонку. Шаваш заметался: ему
очень хотелось посмотреть, что произойдет между Андарзом, Теннаком и
Наном, и очень хотелось посмотреть, что будет делать Иммани. Наконец его
неприязнь к Иммани победила. Шаваш видел, как Иммани полежал-полежал в
Синей Галерее, встряхнулся, вытер занавесью лицо и поспешил к женским
покоям.
Когда, спустя половинку стражи, госпожа Линна, закутанная в плащ
паломницы, в сопровождении Иммани, и вьючной лошади, покинула главные
ворота, Шаваш тихонько последовал за ними.
Беглецы доехали все до той же харчевни, "Золотой Трилистник", и
скрылись внутри, вероятно, чтобы переодеться.
Шаваш наблюдал за домом не больше четверти стражи, когда из боковой
калитки выскользнула изящная женщина в синей юбке и белом покрывале, и
заспешила, не оборачиваясь, по улице. За плечом женщина тащила два
небольших узла. Она уже почти скрылась за поворотом, когда Шаваш вдруг
сообразил, что мимо него в женской одежде прошел Иммани. А где же
женщина?!
Шаваш побежал за Иммани. Они миновали синий квартал, прошли вдоль
дворцовой стены, пересекли Левую Реку и оказались у ворот осуйского
квартала. Иммани шел, стуча каблучками и покачивая бедрами, - ни дать ни
взять - баба!
Ворота осуйского квартала были уже открыты после недавних
беспорядков, и двое грустных граждан с пиками учитывали глазами прохожих.
Иммани дождался, пока они занялись обширным возом с капустой и простучал
каблучками по другую сторону воза. Шаваш последовал за ним.
Иммани спустился к реке и вскоре оказался у большого забора, за
которым начинались причалы и склады. Над забором, невдалеке, торчала
четырехгранная башенка с маяком и осуйским флагом на плоской верхней
площадке. Иммани раздвинул доски забора и ввинтился внутрь. Шаваш подошел
к забору и стал смотреть. Сразу за забором начинался склад. Иммани отпер
низенькую железную дверь и прошел в помещение. Дверь закрылась. Шаваш
завертел головой и, обнаружив в двух шагах от забора высокий и зеленый
тополь, вскарабкался на самую верхушку. Шаваш боялся, что Иммани выйдет не
из той двери, в которую вошел.
Тополь оказался удивительно удачным местом: Шавашу открылся вид на
весь осуйский квартал, от лодок и грузовых кораблей, похожих на стручки
гороха, до аккуратных западных стен. Около реки теснились склады и дома
состоятельных граждан. Шаваш узнал дом консула Айр-Незима по пестрому
флагу на крыше главного зала.
Шавашу было хорошо виден парадный двор, с шестью резными столбиками
для привязи: у одного из столбиков, нагнув красивую шею, тыкался в овес
рыжий конь с белой попоной. Шаваш не очень хорошо различал коней, но про
попону мог поклясться, что это та самая попона, которую он чистил королю
Аннару Сорочье Гнездо.
Иммани вышел оттуда же, откуда вошел, тщательно запер дверь на ключ и
ключ привесил к поясу. Узлов с ним не было, и он опять переоделся в
мужские штаны и серую куртку с отделанными дешевым мехом рукавами. Он
настороженно огляделся, и Шавашу сверху показалось, что синяк в том месте,
где бровь Иммани повстречалась с кулаком Теннака, вырос втрое против
прежнего. Вообще даже с верхушки тополя было ясно, что синяки Иммани будут
возбуждать всеобщее любопытство. Из этого Шаваш заключил, что Иммани
теперь не пойдет далеко, и с тополя слезать не стал.
Господин Иммани попетлял портовыми задами и прошел в служебные ворота
дома осуйского консула, над которыми развевался красивый, синий с золотыми
хвостами флаг.
Шаваш остался на своем тополе. Ах, если бы его глаза могли снять с
Рай-Аданова дома крышу! Но увы, Шаваш, конечно, не мог разглядеть, что
делается под крышей и к кому в этом огромном доме явился Иммани. Зато
что-то подсказывало Шавашу, что, буде Иммани явился к самому консулу, -
консул немедленно постарается спровадить гостя, чей высокий, рыжий с белой
попоной конь стоял в дворе у резного столба.
Не прошло и четверти стражи: Шаваш вздрогнул и вытянул шею. С
широкого крыльца консульского дома спускались двое: Айр-Незим в черном с
серебром платье, и король Аннар Сорочье Гнездо. За королем несли подарки.
Айр-Незим поклонился гостю у ворот и поспешно вернулся внутрь.
Прошла еще половинка стражи - Шаваш убедился, что Иммани не
собирается покидать дом осуйского консула. Он осторожно слез с тополя,
раздвинул доски в заборе, и подкрался к пустому и запертому складу. Шаваш
пошнырял глазками туда и сюда, вытащил из-за пазухи инструмент из числа
тех, изготовление которых карается двумя годами тюрьмы, и стал ковыряться
в замке. Через пять минут Шаваш убедился, что имперская отмычка не
подходит к осуйскому замку. Шаваш решил попробовать в другом месте.
Он обошел четыре двери, и у пятой, с противоположного конца, ему
повезло: осуйский замок в двери сломался, - поверх него прибили ушки и
вдели в ушки обыкновенный висячий замок. Шаваш поколупался немного и вошел
в склад.
По стенам громоздились тюки с шерстью: посередине качались, доставая
до пола, огромные весы, на которых можно было взвешивать по десять тюков
сразу. Шаваш осторожно оглянулся: склад был совершенно пуст.
Шаваш пошел между тюками к противоположной двери, той, в которую
входил Иммани. Вдруг он замер: дверь была опять открыта, потревоженная
пыль танцевала в луче заходящего солнца. В то же мгновение кто-то потянул
Шаваша за воротник. Шаваш обернулся: за его спиной, ухмыляясь, стоял
Иммани и держал в руке круглый, хорошо наточенный нож-кочедык. Синяк над
бровью Иммани распускался на глазах, через всю щеку шла ветвистая царапина
от женского ногтя.
В представлении Шаваша Иммани всегда был человеком, который ворует
персики из корзинок и золото из отчетов: и Шаваш впервые сообразил, что
убить для Иммани - так же легко, как украсть персик.
Иммани помахал перед Шавашем ножом, а потом снял с мальчишки пояс,
которым тот был подпоясан, и стянул ему этим поясом руки. Потом он пихнул
Шаваша так, что тот упал между тюками, наступил на него ногой и спросил:
- Значит, эта конфета выпала из моего кармана? - спросил Иммани.
В следующую секунду лучик света, пробивавшийся из полуоткрытой двери,
превратился в целый сноп, и Шаваш увидел на пороге Нана: чиновник,
любопытствуя, оглядывал склад.
- Нан, - заорал Шаваш, брыкаясь.
Чиновник всплеснул руками и побежал к тюкам.
- Тише, Нан! Или я убью мальчишку!
Нан остановился. Иммани стоял у подножия лестницы, ведущей на башню.
Он ухватился за веревку, которой были стянуты руки Шаваша, и протащил его
несколько ступенек вверх. Шаваш ужасно напоминал упирающуюся мангусту на
поводке.
- На колени!
Чиновник медленно опустился на колени. Иммани поискал глазами и
бросил Нану ключ.
- Справа от вас люк, - видите кольцо? Откройте и достаньте оттуда
вещи. Попробуете вскочить с колен, я зарежу мальчишку.
Нан подполз к люку, откинул крышку и стал доставать тюки. Он
напоминал утку, ныряющую за едой. Через две минуты оба тючка стояли на
полу.
- А теперь лезьте туда сами, - сказал Иммани. - Ну!
Нан поднял голову и стал смотреть на Иммани и Шаваша. Внезапно взгляд
его скользнул чуть вбок и наверх, туда, где лестница над Иммани уходила в
башню. Торжествующая улыбка на миг мелькнула на его лице. Шаваш понял, что
на лестнице кто-то стоит. Иммани тоже это понял, и в отчаянии оглянулся.
Наверху никого не было. В тот же миг Нан подхватил один из тюков и швырнул
им в секретаря. Иммани вскрикнул и выпустил Шаваша, Шаваш всунул голову в
плечи и покатился с лестницы, как колобок. Нан вскочил на ноги и бросился
на секретаря. Иммани поднял ногу и ударил его в ложечку, но чиновник
уклонился, схватил ногу и сдернул Иммани со ступенек. Иммани выставил
вперед нож и полетел прямо в объятия Нана. Шаваш закрыл глаза. Нан схватил
Иммани за запястье, но было поздно: нож разорвал кружева плоеного
воротника и ушел глубоко в плечо. Нан вскрикнул и разжал пальцы. Иммани
выдернул нож и бросился наверх. Нан остался стоять на середине лестницы.
Кружево на кафтане краснело, словно рак, если его бросить в кипяток. Нан
пошатнулся, ухватил здоровой рукой перила, и побежал вслед за Иммани.
Шаваш пустился следом.
Когда Шаваш взбежал наверх, он увидел, что башня кончается квадратной
площадкой, окаймленной этаким деревянным бортиком. Посереди площадки
стояла палка, в которой торчал городской флаг Осуи. По четырем сторонам
площадки стояли, блестя на закате стеклами, четыре разноцветных фонаря.
Кирпичный пол был покрыт толстым слоем пыли и листьев. Нан стоял,
загораживая Иммани выход с площадки. Лицо его было бледно, как воск, он
сжимал правой рукой левую, и разевал рот, словно карась без воды.
- Голубчик! - засмеялся Иммани, - да ты сейчас сдохнешь.
Чиновник зашатался и опустился на одно колено. Рука его заскребла по
полу. Иммани засмеялся еще громче. В следующий миг Нан подобрал с пола
горсть пыли и швырнул ее Иммани в глаза. Секретарь замотал головой. Нан
вскочил с колен и перехватил правой рукой запястье Иммани. Тот пискнул и
выронил нож. Нан согнулся, подставляя спину, - Иммани, подброшенный в
воздух, вдруг перепорхнул через эту спину, ударился о деревянный бортик, -
бортик подался, Иммани с диким воплем полетел вниз.
Шаваш подбежал к краю площадки и осторожно заглянул в дырку. Иммани,
вполне мертвый, лежал внизу во дворе. Шаваш оглянулся. Нан подошел к
проломленному бортику и наставительно сказал:
- Кто высоко взбирается, тому долго падать.
Нан разрезал пояс, стягивавший руки мальчишки, и Шаваш свел его вниз.
Лицо чиновника побелело и заострилось, и Шаваш увидел на нем капли
холодного пота. Нан на пол у тюков и велел Шавашу разрезать рукав. Потом
Шаваш распорол один из тюков с тканями и перевязал Нану плечо. Шавашу
попалась зеленая ткань с красными и черными павлинами, но все равно было
видно, что она быстро намокла от крови. Шаваш вспомнил, что раненый Нан
еще перебросил Иммани через себя, и в изумлении сунул в рот палец. Шаваш
еще не видал, чтобы людей кидали, как кокосы.
По просьбе Нана Шаваш сбегал наверх за ножом. Нан обтер нож, попросил
пододвинуть к нему тюки, и стал их потрошить.
В тюках была большею частью женская одежда, дорожные прибор, и
коробочки с женскими украшениями. Шаваш раскрыл одну из коробочек, - и из
нее выпрыгнула маленькая золотая птичка, с рубиновыми глазками и крыльями,
усыпанными топазами. Это была та самая птичка, которая качалась в волосах
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг