И это будут его звездные братья. Его командор. Его принцесса.
Он собрал остатки сил, и голос его, одновременно мужественный и
юношеский, разнесся над Звездной Гаванью:
- Принцесса Сэниа! Я, твой паж и королевский лекарь, был верен тебе
до последнего дыхания и никогда не думал, что когда-нибудь попрошу за это
награду... А теперь я прошу тебя.
Он перевел дыхание, и страшная тишина распростерла свое покрывало над
ночными просторами Джаспера. Даже те двое, что еще стреляли наугад,
укрывшись за иссабастовым маком, замерли, опустив оружие.
- Принцесса! Поклянись мне, что ты выполнишь мою просьбу!
- Клянусь... - пронеслось над опаленными плитами и коснулось его
холодеющего лба.
- Тогда прими мой прощальный подарок и улетай немедленно. Я остаюсь
здесь. Не отвечай ничего... прощай.
Холодная струя ночного воздуха пахнула в залитое кровью лицо моны
Сэниа вместе с последним словом, и она почувствовала, как мягкие,
невесомые перья одевают ее плечи. И, еще ничего не видя, она догадалась,
что это.
Гаррэль из рода Элей отослал ей своего Кукушонка и остался здесь,
чтобы умереть в темноте и одиночестве. Он сам просил об этом, и она
поклялась выполнить его просьбу.
И только одного она не могла - не ответить ему.
- Гэль, паж мой! - донесся до него горестный голос, обращенный к нему
одному. - Я, принцесса Сэниа королевского рода владык Джаспера, повинуюсь
тебе... Прощай.
И наступила тишина, в которой не было больше даже дыхания. Только
зловонное шипение перегретых десинторов.
Звездный корабль командора Юрга исчез, чтобы появиться вблизи
запретной звезды Чакры Кентавра.
И тогда, превозмогая ужас перед бесконечностью темноты, которую уже
ничто не могло прервать, он заговорил, посылая свой голос в вечнозеленые
лабиринты королевских садов и твердо зная, что, пока он говорит, ни один
джасперианин не двинется в погоню; а когда силы его иссякнут и он
замолчит, многие еще подумают, а стоит ли догонять беглецов... И он
заговорил:
- Братья мои, с вами говорю я, Гаррэль, младший сын Элей, умирающий в
темноте. Слушайте меня, ибо я откроя вам тайну крэгов. Жители зеленого
Джаспера! Когда-то ваши предки были свободны, могучи и мудры, повелевая
мирами и крэгами... Но ни с чем не сравнимый ужас слепоты обрушился на
нашу планету, и вместо того, чтобы бороться с ним, вы предпочли стать
рабами крэгов и дарить им целые миры в награду за собственное рабство.
Сейчас, хотите вы этого или нет, но владычеству крэгов приходит конец.
Жаль, что не своими руками добьемся мы этого... Но хотя бы помогите
отважным людям с далекой звезды, которую мы называем Чакра Кентавра, а
следует называть Солнце... Один из них уже отдал свою жизнь за то, чтобы
вы стали свободными.
Он услышал у себя над головой свист расправленных крыльев и понял,
что крэги пытаются разглядеть его в туманной темноте. И как только луна
поднимется над маком Иссабаста и ее лучи осветят тело, неспособное даже
уползти в тень - они растерзают его так же, как расправились с Юханом.
И все-таки он продолжал:
- Братья мои! Перестаньте быть рабами, носящими пышные титулы.
Вспомните и поймите, что вы - не эрлы и графы, таны и принцы, а инженеры и
ученые, вычислители и врачи, биологи и астронавигаторы. Это поможет вам
преодолеть слепоту, даже если крэги снова предадут вас. Но не бойтесь за
своих детей, не бойтесь за будущее Джаспера: ведь тайна крэгов в том и
состоит, что все дети рождаются зрячими! Они приходят в мир, чтобы видеть
его собственными глазами, и только...
Страшный удар обрушился на его голову - аметистовый крэг, сложив
крылья, камнем упал на его голос, рискуя разбиться о камни.
Но он не промахнулся.
Несколько секунд они еще жили - то, что осталось от юноши, и то, что
недавно было сиреневым крэгом.
Затем человеческого дыхания не стало слышно. Опередил его крэг или
отстал на несколько мгновений - никто не смог бы сказать.
- Мы ушли на достаточное расстояние? - спросил Юрг, прижимаясь лбом к
черному иллюминатору, занимавшему всю середину пола.
Немерцающие холодные светила роились под ним, очаровывая и пугая
своей близостью.
- Мы никогда не уйдем достаточно далеко, - отвечала мона Сэниа,
полулежавшая рядом с ним на подушках и поддерживавшая одной рукой
забинтованную голову. - Мы уже в твоем созвездии, которое в наших
"Анналах" почему-то называют Костлявым Кентавром. Но нас могут догнать и
здесь, потому что для перехода через _н_и_ч_т_о_ расстояний не существует.
Я и так не понимаю, что сдерживает погоню... В любую секунду они могут
начать выныривать прямо здесь, в центральной каюте корабля.
- Так почему они этого еще не сделали?
- По-видимому, Гаррэль нашел такие слова, которые их остановили. Ну,
что ж, остался последний перелет - к твоей планете!
Короткий приказ, легкое покачивание пола под ногами, кажущееся таянье
стен, становящихся прозрачными - и внезапно чуть левее и ниже призрачно
засветился такой знакомый, причудливо расписанный нежными перламутровыми
красками шарик - долгожданная Земля.
- Теперь мы можем не спешить, - проговорила мона Сэниа смертельно
усталым голосом. - Смотри и выбирай, куда ты хочешь опуститься, командор.
Вот мы и у цели, до которой...
Голос ее дрогнул и прервался. Теперь, когда цель лежала у них под
ногами, непомерной для женских плеч тяжестью легло воспоминание о тех,
кому уже никогда не суждено было этой цели достигнуть.
Сначала - Асмур, затем - Юхан, теперь вот - Гаррэль.
Юрг смотрел на хрупкую фигурку жены, прижавшуюся к золотистой
прозрачной стене. Нет, не новую диковинную планету разглядывала Сэнни -
она просто прятала свои слезы, потому что, каким бы ни был повод для
горести - принцесса Джаспера не могла плакать при посторонних. И
спуститься вниз вот такой, истерзанной горечью воспоминаний, она тоже не
хотела, потому и просила не спешить. Он угадал, он каждой клеточкой своего
тела почувствовал остроту ее скорби и невольно вспомнил ту счастливую
ночь, когда они спорили, на Земле или на Джаспере умеют любить сильнее...
Горе траты - оборотная сторона любви.
Он бесшумно приблизился и осторожно снял с ее плеч пестрое живое
покрывало.
- Будь другом, Кукушонок, - попросил он, - присмотри за Юхани.
Кукушонок послушно скользнул в угол, где на свернутом плаще
безмятежно сосал палец наследник двух планет, и опустился в изголовье,
заботливо оглядывая малыша, но не касаясь его даже кончиками перьев.
Сэнни не обернулась, продолжая невидящим взглядом смотреть туда, где
мягким светом сияла такая близкая и такая далекая Земля. Юрг наклонился и
бережно обнял жену, словно пряча ее от всей Вселенной. Вдохнул запах ее
теплых волос и все-таки не удержался, поверх ее головы засмотрелся на
пышный весенний ковер каракумского разнотравья. Его подбородок невольно
коснулся ее волос, а руки, как крылья, укрыли плечи...
- Мы не будем торопиться, Сэнни, маленькая моя, - зашептал он,
чувствуя, как под его губами шевелятся, точно живые, прядки ее черных
волос. - Мы дождемся вечера и тихо опустимся на сказочную равнину, которая
когда-то была пустыней, а теперь зеленее и душистее самого Джаспера...
Хорошо?
- Да, - еле слышно донеслось до него, - да...
- Красноногие аисты, заночевавшие здесь на своем пути к северу, будут
при виде нас закидывать головы на спину и щелкать клювами... Но ты их не
бойся.
- Нет, - отвечала Сэнни, - нет...
- А потом подойдут джейраны, хлебца попросить, только вот у нас нет
человеческого хлеба - не беда, правда?
- Правда, - соглашалась она, - правда...
- А потом за нами прилетят, - говорил он, радуясь, что стихает
горестная дрожь, бившая ее маленькое тело, - за нами прилетят, если,
конечно, облака не помешают - ишь, ползут с юга, точно белая мохнатая
шкура...
- Я думала, это снег...
- Нет, это низкие облака, они к вечеру...
Он вдруг осекся - горло перехватило.
- Откуда ты знаешь - про облака?
Она не ответила.
- Ты... видишь?
Ее голова едва уловимо дрогнула в коротком кивке.
Он должен был ощутить буйную радость, а вместо этого его охватил
цепенящий ужас и отвращение - к себе самому.
- Значит, - проговорил он, едва ли не заикаясь, - я для тебя - все
равно что...
Он не мог даже произнести этого слова.
И тут странный, прерывистый звук, напоминающий клекот орленка,
донесся из угла. Юрг в недоумении обернулся и вдруг понял, что впервые в
жизни - а может быть, и вообще в истории Джаспера - они слышат, как крэг
смеется.
- Сэнни, - прошептал он, обхватывая голову руками и садясь на пол; -
Сэнни, Кукушонок, простите меня, дурака...
Она порывисто повернулась и гибким, точным движением опустилась на
колени рядом с ним.
- Как же ты сам не догадался, муж мой, - проговорила она, и он
подумал, сколько же дней и месяцев он не слышал, чтобы у нее был такой
счастливый голос. - Как же ты сам не понял, что иначе и быть не может. У
нас ведь теперь все на двоих: и сын, и зрение, и неразделимость самой
жизни...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг