унижение, возможно - не первое... И что сейчас он выглядит передо мной
подлецом и трусом, а не тем, что раньше, великим Майклом. Тут в нем
славянство прорезалось, перед своими ему бы так стыдно не было...
- Плохо держишься, драйвер, - сказал я с издевкой, - ты же сам этого
хотел... А выходит, кусок больше рта оказался.
- Сам-то не очень геройствуй, - огрызнулся он. - Куда ты денешься? В
Москву сбежишь? И там найдут. А Алла? Бросишь? Я бы подобрал, только она
пока еще тебя забыть не хочет... Если б захотела, всем лучше б стало. А
пока ты бегаешь, ее ведь не отпустят. А далеко убежишь - совсем станет
плохо...
- Не твоя забота...
- Увы, и моя тоже. Я ведь к вам обоим по-прежнему хорошо отношусь. И
все еще можно исправить...
Я подумал, что разговор слишком затягивается, и группа захвата,
возможно, уже на подходе.
- Стоп. Я меняю позицию. Позже договорим...
- Да хватит тебе бегать! Неужели еще не понял? Сейчас они все силы в
дело бросили, их люди город перекрыли, полиция подключена, и многое
другое... Через час тебя по всем экранам покажут, как опасного преступника
в розыске... Деться тебе совершенно некуда. Я откровенно говорю... И
предупреждаю по-дружески - никаких глупостей не делай... Вполне возможно -
при попытке к бегству...
- А уж вот это - хрен! Я ж вам живой пока нужен... - отвечая и
храбрясь, я понимал, что он прав и гулять мне недолго, если...
- Вот потому мне и поручено передать: ты возвращаешь перезапись, она
при тебе, это известно, Алла уже сказала, взамен получаешь деньги вместе с
женщиной - и свободен. Само собой - отказываешься от всех претензий.
Ей-богу, всем будет лучше. Умей проигрывать. Бери такси и езжай сюда. Я
все сказал...
- Какая же ты сволочь, - процедил я. - Если даже сдамся - где
гарантии?
- Гарантии... Мое слово, если угодно. Пусть даже я тот, что ты
думаешь, но не настолько же... Повторяю, не нужен ты им... Мало в истории
случаев, когда люди не только свои, а государственные секреты продавали и
ничего, жили и благоденствовали... Что ты за фигура такая, чтоб из-за тебя
руки и совесть пачкать? А что ты партнер серьезный и уважения
заслуживаешь, ты уже доказал.
- Ну, разболтался... Кончили. Я с тобой буду после разговаривать. И
не думай, что легко отделаешься. Мне кое-что обдумать надо и
подстраховаться. Не забыл, на что я намекал?
- Не делай этого, Игорь, умоляю. Тебе даже они не помогут. Сам
пропадешь и девочку погубишь. Хотя бы ради нее...
- Подумай лучше, кто _т_е_б_е_ поможет...
Я отключился. Пусть ждет и нервничает. Не все же только им людей
пугать.
Пока мы говорили, успело окончательно стемнеть. Я прямо физически
ощущал приближение опасности. И, назло страху, убегать, изображая
обезумевшего зайца, не стал. А пересек улицу и сел за столик на веранде
уличного кафе. Я находился во французском квартале, и заведение было
вполне парижское, и гарсон, и меню тоже.
Не успел я сделать первый глоток божоле, как, завывая сиреной, через
перекресток пролетела полицейская машина, навстречу - еще одна. Они
блокировали квартал с обеих сторон, и тут же подлетел юркий желтый
"Растрохеро" на гравиподушке, за ним, чуть поодаль, остановился
микроавтобус без окон.
Не обманул Панин, работа пошла с размахом.
Из "джипа" выпрыгнул похожий на репортера парень в короткой пестрой
гавайке, на плечевом ремне - массивный прибор, похожий на видеокамеру. Но,
очевидно, другого назначения.
Он направил его на ту кабинку, из которой я звонил. Потом повел
раструбом вдоль улицы. Я с такими штуками не знаком. На что она настроена?
На запах, внешний облик, излучение маячка-опознавателя или мои биотоки?
Нас разделяли каких-то пять метров, и он, отступая назад и продолжая
ощупывать окрестности, все приближался. Но сообразить, что объект спокойно
сидит рядом, охотник, очевидно, не смог.
Я же, расстегнув пуговицу пиджака, ждал. Если он все же обернется и
засечет меня, выход один - стрелять в упор, потом махнуть через низкий
заборчик во внутренний двор и, может, еще раз удастся скрыться...
Нет, конечно же, нет. Шансы нулевые. Вокруг десяток полицейских, по
их сигналу другие патрули перекроют все окрестности. Возьмут с оружием в
руках, и никому уже ничего не докажешь. Лучше просто сдаться...
Но внешне я оставался невозмутимо-спокойным, продолжая тянуть
кисловато-терпкое вино, и, как все окружающие, с любопытством наблюдал за
происходящим.
"Следопыт" уперся спиной в ограждение веранды, выругался и опустил
камеру. Ничего не вышло. Добыча снова ускользнула. Он перекинул ремень
камеры через плечо, повернулся. Мы встретились глазами. Я улыбнулся. Он,
машинально, тоже, потом махнул рукой официанту:
- Эй, гарсон... два коньяка. Тройных...
Его напарник вышел из машины, и они, опершись о балюстраду, выпили.
- Проклятый кретин, - сказал оператор, - не мог подержать его на
линии еще хоть пару минут...
Второй не ответил и длинно сплюнул на тротуар.
...Тихо спустившись в темную воду, я поплыл, сначала на спине, чтобы
не подставлять затылок угрюмому мраку берега, и лишь удалившись на сотню
метров от скал мыса Сан-Рапфел и огней городка Глен-Эллен, когда гребни
волн и мгла туманной ночи надежно скрыли меня, перешел на брасс.
Вот чего я не предусмотрел днем, когда намечал свой курс и запоминал
ориентиры - на том берегу пролива сиял сплошным морем света Сан-Франциско,
и на его фоне разглядеть стояночные огни "Призрака" было невозможно. А
ведь спланировал я все вроде бы хорошо. Переехал по мосту на северный
берег, по зарослям чаппареля вышел к намеченной точке, убедился, что
вокруг ни души. Сверху яхта была видна отлично, ничего подозрительного на
палубе не наблюдалось.
А сейчас меня охватил страх. В тумане я собьюсь с курса, течение
пролива снесет меня в океан, а до утра мне в не слишком теплой воде не
продержаться.
Надежда была только на Голден-гейт-бридж. "Призрак" стоял на якоре
примерно на милю правее третьего с моей стороны пролета.
Тревога, близкая к панике, все нарастала, пока на исходе второго часа
я, наконец, различил огни яхты, и почти тотчас же - на фоне собственного
шумного дыхания - услышал гулкие всплески, удары волны о корпус.
Держась за якорную цепь, я отдыхал и осматривался, пока не убедился,
что ничего за последнее время на яхте не изменилось.
Если бы Андрей с Ириной решили вдруг провести ночь на берегу в
каком-нибудь, положим, казино или дрим-клубе, включив сторожевую систему,
положение мое ухудшилось бы до чрезвычайности.
Однако судьба мне по-прежнему благоприятствовала. Они были тут,
вдвоем, наедине с тихоокеанской ночью, сидели в креслах под тентом на
кормовом мостике, беседовали о чем-то или слушали доносящуюся до меня
музыку...
Балансируя на туго натянутой цепи, я дотянулся до леерной стойки,
перевалился на палубу, полежал, обсыхая, на теплых досках. Потом вытряхнул
из мешка свое имущество, натянул брюки и рубашку.
Вдруг из-за тамбура носового люка появилась громадная лохматая
собачья голова. Я замер, ожидая, что зверь сейчас оглушительно залает, а
то и молча вцепится в глотку. Но пес молча, как бы даже доброжелательно
смотрел на меня. Поразительно, что я не обнаружил его присутствия днем,
разглядывая палубу в бинокль.
Сохраняя достоинство, я медленно сделал первый шаг. Пес посторонился,
пропуская меня, и зацокал следом по настилу здоровенными, судя по звуку,
когтями.
Стараясь не запутаться в многочисленных снастях стоячего и бегучего
такелажа, я выбрался на шканцы.
Да, моим новым друзьям нельзя не позавидовать. Звуки скрипки,
плывущие над палубой, мягкий свет плафонов на стойках тента, накрытый для
позднего ужина стол, серебряные горлышки бутылок. Вина ниже, чем
шампанское, здесь, очевидно, не пьют. Времяпрепровождение людей, для
которых вопрос - когда сниматься с якоря и куда идти дальше, на Фиджи или
в Новую Зеландию - едва ни не самый сложный во всем обозримом будущем...
Пес лег под трапом, считая свою задачу выполненной, положил голову на
лапы, не спуская с меня, впрочем, выпуклых блестящих глаз.
Кашлянув, чтобы тактично привлечь внимание, я постучал согнутым
пальцем по полированным перилам и поднялся чуть выше средней ступеньки.
Изображая всем видом, что вот, мол, вы меня приглашали в гости, ну я и
заглянул на огонек. Попросту, без церемоний. Извините, если вдруг не
вовремя.
Новиков, повернувшись в кресле, смотрел на меня с явным интересом,
пожалуй, одобрительным. Можно подумать, что я подтвердил его ожидания.
Вот-вот и воскликнет, обращаясь к Ирине: "А я что говорил?!"
Но ничего он не воскликнул, а привстал, наклонил вежливо голову и
сделал приглашающий жест в сторону третьего кресла, стоящего чуть в
стороне, у леерного ограждения.
Понять можно двояко, но я предпочел более решительный вариант. Взял
кресло и поставил его к торцу стола, между Новиковым и Ириной.
Она, взмахнув длинными ресницами, перевела взгляд с него на меня, и
губы ее дрогнули намеком на улыбку. И я окончательно успокоился.
Взял наполненный для меня бокал. Полусухое "Абрау-Дюрсо" смыло с губ
жгучий вкус океанской соли.
- Вплавь? - сочувственно спросил Андрей. - Долго добирались?
- Часа полтора...
- Нормально. Если рекордов не ставить. Видишь, Ирок, я не ошибся... -
Ну вот, хоть и с запозданием, а сказано! - Игорь все же принял наше
приглашение. Похоже, дела у него не очень. Настолько, что даже катер взять
не потрудился. Некогда было? Или не на что?
- Скорее, первое... - я вновь почувствовал себя легко, как со старым
приятелем. И спокойно, как раньше бывало в обществе командора Маркова. В
том смысле, что с ними можно расслабиться, сбросить с себя груз
ответственности за принятие жизненно важных решений.
- И следует понимать, что во всем западном полушарии помочь, кроме
нас, оказалось абсолютно некому?
- Тоже недалеко от истины. Не могу не отдать должного вашей
проницательности.
- Чего уж там, - простодушно улыбнулся Андрей. - Специальность у меня
такая...
- Профессиональный защитник всех гонимых и обиженных, - в тон ему
продолжила Ирина.
И опять мне захотелось излить душу, и немалого труда стоило
удержаться, хотя бы для того, чтобы "сохранить лицо". Никто не любит
слабаков, даже если рады им помочь.
Новиков уловил мое настроение.
- Ну, что у вас за это время случилось? И чем сейчас могу быть
полезен?
В нескольких фразах я обрисовал им ситуацию после нашего расставания.
Ирина слушала меня с явным сочувствием, возможно, представив себя в
положении Аллы. Новиков же рассеяно курил свою трубку, подливал
шампанское, в нужных, на его взгляд, местах ободряюще кивал.
- Так. Понятно. Только вот беда, среди местной полиции или мафии у
меня приятелей не имеется, собственных боевых отрядов тем более.
- Знаете, может, я лучше пойду? - сказал я, почувствовав себя ужасно
глупо. - Извините, что нарушил ваше уединение...
- А вот это зря. Нельзя быть таким... обидчивым. Если уж начали... Не
помню, кто сказал - "Бей в барабан и не бойся". Какие-то соображения у
тебя все же были, пока ты плыл сюда через ночь и туман? Вот и давай... -
внезапно перешел он на ты, и я принял это как совершенно естественный с
его стороны шаг. Но и тут он оказался на высоте - поднял бокал и
продолжил: - Давай на брудершафт, не люблю я этих церемоний...
- Да я и не собирался... обижаться. Тебе показалось. И просьба у меня
вполне скромная. Во-первых - до утра воспользоваться вашим
гостеприимством...
- А я вроде и не предлагал сразу после ужина за борт прыгать.
Дальше...
- А дальше... По известным тебе причинам я не могу воспользоваться
своими московскими счетами, а здесь у меня денег почти нет, да и
появляться в людных местах... не стоит.
- То есть нужны наличные?
- Именно. Но не только... Вот мои документы... Как только все
кончится - рассчитаюсь. С любыми процентами...
Новиков повертел в руках мою корреспондентскую карточку, посмотрел на
голографию, на меня, протянул Ирине.
- Ну, допустим. Сочтемся. Сколько?
Сначала я хотел попросить две, но в последний момент подумал, что
вернуть долг могу и не суметь, и сказал "тысячу". И тут же предупредил
насчет возможной моей "неаккуратности".
- Ну, это не сумма... - при этих словах Ирина неизвестно чему
улыбнулась. - Что можно сделать с тысячей? Возьми хотя бы десять... А
касательно прочего... "И отпусти нам долги наши, якоже и мы прощаем
должникам нашим..."
Тут уже я опешил. Такая щедрость по отношению к совершенно
незнакомому человеку... Странно как-то.
- Сам ты странный, Игорь, - ответил он на мои возражения. - У тебя
похитили любимую женщину, есть шанс ее спасти, а ты о ерунде. Словно на
серьезное дело идешь, тебе автомат с полным магазином предлагают, а ты
скромничаешь - "да ладно, да мне бы пару патрончиков..." Смешно. А если б
я изъявил желание лично поучаствовать, с определенным риском для меня, но
с солидными шансами на успех, ты б тоже стал девочку изображать?
- Андрей... - тихо сказала Ирина.
- Ну что - Андрей? Впрочем, пардон. Я имел в виду, что нечего теперь
по волосам-то плакать... Да, не та нынче пошла молодежь...
А сам старше меня, ну, лет на пять максимум, а может, и вообще мой
ровесник, если сделать поправку на загар, обветренность и умудренный
взгляд. И в то же время он чем-то неуловимо напомнил мне того
стодвадцатилетнего московского архитектора.
Зато яхте его сто лет точно. Теперь, вблизи, это сомнения не
вызывает. Настоящая вещь, не новодел. По нынешним временам, тут одного
дерева на миллион...
- А вот о личной помощи я как раз и хотел попросить...
...Туман постепенно сгустился настолько, что даже мне сидеть дальше
на мостике показалось неприятно. И мы спустились вниз, в небольшой, с
низковатым подволоком, но удобно и рационально оформленный салон, или, как
Андрей назвал его, кают-компанию. Там на самом деле было все, что
подразумевало название. Застеленный пушистым ковром паркет, глубокие
кожаные кресла, из которых не выпадешь даже при сильной качке, обеденный
стол с решетками для посуды, стойка бара, заполненная всем, что за века
изобрела неукротимая фантазия пьяниц и их алчных потворщиков - самые
неожиданные формы и цвета бутылок, штофов, фляжек, шкаликов и мерзавчиков,
радуга этикеток, геральдических зверей и птиц, золотых и серебряных лент,
восковых и сургучных печатей - эти произведения искусства можно созерцать
часами, так же, как и писаные маслом картины старых мастеров,
коллекционные ружья, винтовки и автоматы в застекленных шкафах, и
множество книг, и настоящий кабинетный рояль "Стэйнвей", на котором чуть
позже Ирина исполнила несколько пьес Чайковского...
Мне показалось, что Андрей до сих пор наслаждается самим фактом
обладания и своей яхтой, и ее прекрасной хозяйкой, и всем, что я уже
назвал раньше. Словно невзначай он задерживался перед книжными стеллажами,
касался пальцем стволов оружия... Стоящий у двери кормового балкона со
смутной улыбкой на губах, он выглядел безмятежно счастливым человеком,
воплотившим в жизнь идею древнего восточного хана, написавшего на своем
перстне: "Да текут дни по желанию моему".
Не скрою, меня это задело. Очень тяжело, когда от тревоги и тоски
ноет сердце, выносить чужое благополучие, тем более так мало скрываемое.
Подавляя столь недостойное чувство, я рассказал им о своих
приключениях на Крюгере, потом как-то незаметно перешел к подробностям
непростых отношений с Аллой, и это неожиданно заинтересовало Ирину, причем
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг