Судя по всему, концы я обрубил начисто. Где-где, а в недрах
двенадцатипалубного левиафана уследить за мной было невозможно даже целой
бригаде сыщиков, а ни одного предмета, к которому чужая рука могла бы
пристроить "клопа", у меня с собой теперь не было. Только пистолет. Но
его, кроме Аллы, никто даже не видел.
И вот только теперь я счел возможным отдохнуть как следует, и
приготовиться к решающим событиями.
В отдельном номере турецких бань я часа полтора нежился на теплых
мраморных лежанках, дышал густым содовым паром, испытал все прелести
средневекового азиатского массажа, после чего, умиротворенный и
обновленный, затолкал морскую форму в окно утилизатора, переоделся в
легкий и очень меня украсивший костюм из сиреневого тропикаля. Тщательно
изучив свой новый облик в зеркалах, я убедился, что только очень близкий
знакомый смог бы узнать меня в этом молодом креоле.
Взяв такси, я поехал в аэропорт. И оттуда вновь позвонил Панину.
- Что случилось? Я очень волнуюсь. Где ты пропал?
- По-русски нужно говорить - "куда пропал". Но это к слову. Извини,
если заставил тебя нервничать. Но так уж получилось. Я временно покинул
город. Потом все расскажу. Для меня новостей нет?
- Где ты? Я пришлю машину, если нужно.
- Не стоит, я в безопасности. И довольно далеко. Завтра снова выйду
на связь. И советую подумать вот о чем. Если Аллу захватил кто-то из твоих
компаньонов, передай, что напрасно. Она ничего в этом деле не значит. Те
вещи, что лежат в ее сумке, без меня и цента не стоят. Чтобы был толк, нам
двоим все равно нужно в Москву. Если ее отпустят, я зла держать не буду.
Сочту за недоразумение. А шантажировать не советую, может плохо
кончиться...
- Игорь, о чем ты говоришь, при чем тут мои друзья? У нас ведь был
честный договор...
- Я все сказал. Поразмышляй на досуге. А я сейчас проигрываю другие
варианты, кое-какие возможности у меня есть, ты должен знать. Если на тебя
выйдут похитители и потребуют выкуп, а это возможно, других знакомых у
Аллы здесь нет - ты заплати. Потом сочтемся. Вот пока все. Привет...
Нет, на их месте в самом деле лучше бы отыграть все назад. На что они
рассчитывают? Со мной ведь действительно проще было решить дело полюбовно.
Если Панин понял мой намек (а он должен был понять, я не раз упоминал о
тесных связях со службой безопасности), то сообразит, что пока
проблематичная выгода возможные неприятности не компенсирует.
Ночевать я вернулся в порт. Как-то мне там казалось спокойнее.
Близость моря, топография окрестностей, само здание...
В правом крыле размещалась автоматическая гостиница Хадсона, как и в
любом подобном месте, где возможны скопления больших масс транзитных
путников. Обычно, впрочем, хадсонские отели называют ночлежками, и
приличные люди ими не пользуются, но меня это сейчас не волновало.
По обеим сторонам трехъярусного зала помещались сотни одинаковых
овальных дверей. Как в камере хранения или благоустроенной тюрьме. На
некоторых горели красные лампочки, но на большинстве - зеленые. Полумрак,
тишина, довольно тоскливо и неуютно. Пройдя почти до конца, я поднялся на
второй ярус и постоял минут десять, ожидая, не появится ли кто
подозрительный. Но - никого.
Сунул в прорезь двери с номером 723 край кредитной карточки. Щелкнул
замок, зеленый огонек сменился красным.
Само по себе обиталище приличное, но не для страдающих
клаустрофобией. Тамбур, в котором едва можно стоять, не сгибаясь, площадью
метр на метр, справа за шторкой умывальник и туалет такого же размера,
прямо - спальная ниша. Водяной матрас, кондиционер, телевизор, плафон над
изголовьем. За стеклянной дверцей - мини-бар и кнопка вызова дежурного на
случай чего непредвиденного. И все. Достаточно, чтобы провести ночь,
одному или вдвоем, как угодно.
Раздевшись, я выпил пару рюмок коньяку, включил местный канал TV. В
программе "Шериф информирует и предостерегает" ничего, имеющего отношение
к исчезновению Аллы или моим подвигам, не сообщалось. Неопознанных женских
трупов за сутки также не появилось. Да я и не сомневался, что тут другой
случай.
Погасил свет. Тишина, как в космосе. И сна ни в одном глазу.
Стимулятор плюс естественное перевозбуждение. Думать связно тоже не
получалось, мысли разбегались, в голову лезла всякая ерунда.
Пришлось вновь прибегнуть к помощи бара. Выбор напитков был как раз в
меру уважения фирмы к постояльцам. Я откупорил стограммовую бутылочку
калифорнийского бренди, запил горьким тоником, и лишь после этого плавно
соскользнул в сумбурный и вязкий сон.
Утро началось неприятно. Бреясь, я с тоской думал, что ничего
хорошего мне не светит, только под влиянием возбуждения и азарта можно
было надеяться на победу. Алла неизвестно где и состояние ее, наверное,
еще хуже моего, и может быть, правильнее всего было б на самом деле
поехать в консульство, все рассказать, сделать заявление для прессы и
положиться на благоразумие похитителей.
Вдобавок, в обойме пистолета я обнаружил всего три патрона. Я давно
не имел дела с огнестрельным оружием и забыл, что следует считать и беречь
боеприпасы.
Найти же патроны к антикварному "Штейеру" вряд ли удастся.
И тем не менее, в самой глубине души шевелилась необъяснимая логикой
надежда, что как-нибудь все образуется.
Я поднялся наверх, постоял у балюстрады, откуда открывался вид на
затянутые легким туманом Золотые ворота, мост, гигантское волнующееся
пространство Залива, и почувствовал сосущий голод. По-настоящему я не ел
уже больше суток.
На открытой веранде рыбного ресторана из десяти столиков был занят
лишь один. Я сел, чтобы получше был виден пейзаж, заказал ассорти из
морских гадов, и только потом уже обратил внимание на своих соседей. А они
этого заслуживали.
Их было двое, мужчина и женщина. Заинтересовала меня, в первую
очередь, конечно, она. Мало сказать, что она была красива. Просто я таких
женщин не видел никогда. Ни в жизни, ни на экране, ни во сне. Может,
только Заря, девушка с Крюгера, к ней приближалась по своим данным. Но то
ведь был, кажется, фантом.
Я читал, что кто-то экспериментировал с наложением образов, и в
итоге, при использовании нескольких тысяч прототипов, получался портрет
женщины, которая казалась абсолютной красавицей любому. Сравнить бы тот
артефакт с дамой за соседним столиком.
И еще в ней было то, что модельеры называют "супер" - неявный,
необъяснимый словами шарм.
Причем следует отметить, что я весь был поглощен мыслями о судьбе
Аллы, то есть отнюдь не расположен, разинув рот, бежать за любой
более-менее привлекательной женщиной.
Одета она была во все белое, простое по замыслу, но удивительно
идущее... Ровно настолько, как нужно, открывающее и длинные загорелые
ноги, и высокую шею, и руки, украшенные массивными браслетами.
Тонкий прямой нос, надменного выреза губы, не делающие, впрочем, ее
облик слишком уж неприступным, роскошные пепельные волосы. Но главное -
глаза! Огромные, небывалого фиалкового цвета. У меня даже холодок пробежал
по телу от восхищения. И другого, более сложного чувства. Будто и зависть,
и тоска, и мгновенная платоническая влюбленность, и готовность к
преклонению. Вот именно. А я ведь никогда эдаким уж Казановой не был,
женским чарам поддавался с трудом.
Даже в более, чем сейчас, безмятежные времена.
Спутник прекрасной незнакомки ничего особенного собой не представлял.
Ну, высокий, крепкий, следящий за своей формой, тоже очень загорелый,
одет, как богатый яхтсмен, в светло-синие брюки и белый блейзер с
бронзовыми пуговицами, лицо вполне правильное и располагающее, но все
же... Подобных мужиков девять на дюжину, а ТАКОЙ женщине нужен был бы
другой кавалер. Не знаю, какой именно, не мое это дело, но - явно другой.
Наверное, я слишком уж бестактно на них смотрел, потому что женщина
наклонилась к спутнику и что-то тихо ему сказала. Как я понял, в мой
адрес. Не разбирая слов, инстинктивно, по тональности и артикуляции,
догадался, что говорили они по-русски.
В первый момент меня это неприятно поразило. Слишком напомнило о
встрече с Паниным. Возможно, Алла на него подействовала, как на меня
незнакомка, с чего все и началось.
Упаси меня бог от подобных соотечественников.
Но, с другой стороны, во Фриско обширная русская колония, ничего
необычного в факте русской речи нет.
А если они не просто соотечественники, а земляки, то чем не повод?
Узнаю чуть больше о сказочной красавице, да и время скоротаю, все лучше,
чем сидеть и терзаться дурными предчувствиями.
- Простите великодушно, - сказал я, обращаясь к мужчине, поднявшему
на меня благожелательно-любопытствующий взгляд, - я журналист из Москвы,
услышал, что вы по-русски говорите, и мучаюсь, наши вы или местные. Такая
у меня профессиональная слабость - разгадывать людей.
Они переглянулись. Мне показалось, что женщина чуть заметно качнула
головой, будто предостерегая спутника.
Но он не внял.
- Ну и как, что решили?
- Вот именно, что ничего определенного. Обычно я легко угадываю, а
тут осечка. Отчего и подошел, не сочтите за нескромность...
- Ради бога. Присаживайтесь к нам, пообщаемся... на чужбине.
Шампанского хотите?
- Хочу, - сказал я, сразу почувствовав себя легко. И все же ощущение
какой-то странности от разговора осталось.
Я представился. Он назвал женщину - Ирина, и себя - Новиков Андрей.
- Мы, видите ли, путешествуем. Вокруг света. На яхте. Дома не были
довольно давно. Вчера пришли сюда. Через пару дней - дальше... И как там
сейчас, на Родине?
"В каком это смысле?" - подумал я, а он уже продолжал:
- Мы в море новостями не интересуемся, отдыхаем от всего. Как бы
отшельничаем. Знаете, вроде Летучего Голландца. Раз в столетие он сходил
на берег на одну ночь, а с рассветом снова в путь.
- Забавно. Я почти в том же положении. Полгода-год в космосе, и когда
возвращаюсь домой - словно в чужой стране... И тоже яхтсмен. Не раз
мечтал, как вы... Яхта, южные моря, полгода без захода в порты... Только
постоянно что-то мешает... Однако на днях все же прогулялся... в тайфун
"Элли" влетел. Еле выбрался. Вы не с веста шли?
- С веста. И краем он нас тоже прихватил...
Минут пять мы с увлечением говорили о тонкостях хорошей морской
практики, вспомнили и Джека Лондона, и Чичестера, и Завьялова, а он еще и
неизвестного мне Лухманова, который тоже много, по словам Андрея,
интересного написал о парусных плаваниях.
В чем мы еще сошлись, к взаимному удовольствию, так это в оценке
последней книги Фолсома "Феноменология альтернативной истории". Он ее
купил в Вануату, и как раз на днях закончил читать.
Вообще говорить с ним было интересно и слушать неутомительно, что
большая, замечу, редкость.
При этом я мог вволю смотреть на Ирину. Она в разговоре не
участвовала, больше рассматривала панораму города, но время от времени
вставляла не слишком тривиальные замечания. "Умная, вдобавок, - подумал я,
- а при такой красоте это перебор. А может, наоборот, как раз при такой
немыслимой красоте неизбежен и интеллект. Если считать красоту знаком
высшего совершенства".
Через полчаса мы уже чувствовали себя почти как старые знакомые. Они
пригласили меня составить им компанию в экскурсии по городу, а затем
отобедать у них на яхте.
Я заколебался, и тут Ирина вдруг спросила, что меня так гнетет? Она,
мол, это чувствует, я словно время от времени отключаюсь, что-то меня
очень беспокоит. Андрей тоже посерьезнел, сказал, что сразу это заметил,
отчего и пригласил за свой стол, решив, что вот человеку плохо, и надо
помочь ему справиться с депрессией.
Неужели я так разучился владеть собой? Но ведь наоборот, пусть это и
стыдно, беседуя с ними, я почти не вспоминал об Алле. И впервые пришла
мысль, что на самом деле я Аллу не люблю, что это так, привычка, а еще -
затянувшаяся на годы тщеславная гордость победителя... И она все время это
же чувствовала, отчего и вела себя так непредсказуемо...
Под влиянием неожиданного сочувствия моих новых знакомых и
собственных эмоций я неожиданно и безрассудно, словно мало жизнь меня
учила, взял и рассказал им, не все, конечно, а только то, что касалось
Аллы и связи этого с некими секретными разработками. Просто для облегчения
души.
Андрей помрачнел, а Ирина поджала губы и вновь, как мне показалось,
сделала неуловимый отрицательный жест.
- Интересно, - словно отвечая не мне, а своим мыслям, протянул
Андрей. - И вы надеетесь достойно из вашей истории выпутаться?
- Соображаю... Есть наметки, варианты кое-какие. А вообще, конечно,
кисло...
- Если б вы обрисовали все поподробнее... - с сомнением начал он, а
Ирина не выдержала и сказала открытым текстом:
- Андрей, ну о чем ты? Зачем обнадеживаешь человека? Да в конце
концов, у нас и времени совсем нет...
На что он ответил замысловато и с усмешкой:
- Ну, не человек для субботы, а суббота для человека... Тем более,
что уже были прецеденты...
Лицо у нее стало не то чтобы недовольное, а скорее, озабоченное.
Вздохнув, она протянула руку, и Андрей тут же извлек из кармана большой и
тонкий золотой портсигар с искрящейся алмазной монограммой. Ирина взяла
длинную сигарету, прикурила от встроенной в портсигар зажигалки, медленно
выпустила дым через тонкие ноздри.
Мне вдруг приоткрылась какая-то интересная сторона их
взаимоотношений.
- Ничего, ничего, Ирок, случай-то больно интересный...
Непонятно, что он тут мог найти интересного? Не зная предыстории. Без
нее все как раз в высшей степени банально.
- Я, конечно, располагаю весьма ограниченными возможностями, - сказал
он, помолчав. - Но, кажется, мог бы оказаться вам полезен. Особенно, если
вы поделитесь со мной тем, о чем пока старательно умалчиваете... Какая,
например, связь между вашей профессией, морским путешествием, похищением в
чужом для вас городе и нежеланием обращаться, куда следует?
Я вновь насторожился. А что, если разыгрывается просто очередной
тайм? Вполне можно вообразить, как напуганный моими словами Панин срочно
изменил тактику и вместо вчерашних головорезов подставил мне эту милую
пару. Вопрос только в одном - как такое осуществить практически? Я ведь не
обязан был приходить в этот именно ресторан и приставать со своим странным
предложением познакомиться к абсолютно чужим людям. Разве что вновь
обратиться к сфере сверхъестественного...
Не найдя подходящего ответа на вопросы Новикова, я ограничился
признательностью за сочувствие и обещание помощи, присовокупив, что как
раз сейчас мне необходимо мчаться на архиважную встречу. Но если уж они
проявили ко мне искреннее участие, то я непременно дам о себе знать при
любом исходе. Кроме крайнего. И если вдруг что - ловлю на слове - попрошу
посильной помощи. Хотя бы - постарался сказать это с юмором - если
возникнет необходимость уносить ноги, а иным способом это окажется
невозможно.
Ирина не стала скрывать удовлетворения таким исходом, а Андрей,
похоже, испытал разочарование, как болельщик, которому не дали самому
сесть за игорный стол.
- Что ж, и мы, и наш "Призрак" к вашим услугам... Пару суток мы еще
здесь.
И он показал мне в сторону Золотых ворот, где левее
Голден-гонт-бриджа в миле от берега виднелся словно вырезанный из
полупрозрачного пластика силуэт. Похоже - трехмачтовая шхуна. Без бинокля
и против солнца подробности не рассмотреть.
Мы стали прощаться, и я подумал, что, конечно, ошибаюсь в своих
подозрениях. Мало того, что трудно представить, чтобы женщина с таким
лицом и такими глазами выполняла черновую работу у всякой сволочи, ее
непроизвольные реакции показывали, насколько она незаинтересована в нашем
контакте. Да и в поведении Андрея легко читается скорее благородный азарт,
нежели злой расчет.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг