удовольствием послушал...
- К сожалению, нам пора, - развел руками "одессит".
Все церемонно раскланялись. Уже уходя, "одессит" шепнул по-суфлерски:
- Отдыхайте в свое удовольствие. За ужин заплачено.
Воронцов сделал рукой шест, будто приподнимая над, головой канотье.
- Правда, Дим, этот Мишка такой остроумный... Это твои знакомые? -
Наташа взглянула на Воронцова и вдруг встревожилась. - Что случилось, Дим?
- Пустяки, не бери в голову.
Уже после полуночи они шли пешком по самым темным и тихим переулкам,
держась за руки, как в юности, и время от времени останавливались и
целовались там, где было потемнее. Воронцов только все старался
повернуться чуть боком, чтобы Наташа не почувствовала через тонкий
тропикаль жестких углов пистолета.
И еще он часто оглядывался, будто ожидая внезапного нападения с тыла.
Войдя в прихожую, Дмитрий вдруг вспомнил, что подарки для Наташи так
и лежат в багажнике, за всем происшедшим он о них напрочь запамятовал. Да
оно, может, и к лучшему, сейчас вручить их будем уместнее. Исходя из того,
что отношения стали гораздо определеннее.
Он вновь спустился во двор, проверил, на месте ли колеса, подергал
дверцы. Автомобильные воры пока до машины не добрались.
Воронцов присел на скамейку напротив подъезда, закурил на сон
грядущий.
Интересно все же, действительно ли Наташа так ничего и не помнит об
их встрече в Замке? И ее эмоции и поступки совершенно искренни? На самом
деле только и мечтала, когда в ее жизни появится отставленный за
ненадобностью и, по идее, напрочь забытый поклонник? Фотография на полке
вроде бы за это. Но может быть и второй вариант - продолжается внушенная
Антоном линия поведения, которую Наташа изображала с экрана. А также и
третий - одинокая женщина, измученная одиночеством, потянулась навстречу
первому более или менее подходящему партнеру, а то, что он оказался давним
знакомым, лишь упростило дело...
За спиной в кустах зашелестело, и Воронцов резко дернулся, рука сама
метнулась к карману с пистолетом.
На освещенную дорожку выбежала мелкая пестрая собачонка.
- Тьфу ты... - выругался Дмитрий и нервно рассмеялся, вспомнив к
случаю английскую шутку: "Джентльмен - это тот, кто называет кошку кошкой,
даже наступив на нее в темноте".
"Однако как же держать себя дальше?" - думал он, поднимаясь по
лестнице с коробками под мышкой. Вроде бы Наташа недвусмысленно намекнула,
вспомнив о его "чрезмерной сдержанности" в прошлом. Странные, казалось бы,
сомнения для уверенного в себе и порядочно пожившего на свете человека, а
вот поди ж ты...
Тихо войдя в темную прихожую, Воронцов понял, что его сомнения
разрешились сами собой.
В глубине комнаты подрагивал огонек свечи, чуть слышно играл
магнитофон, незнакомая девушка пела низким вибрирующим голосом:
"Здравствуй и прощай, здравствуй и прощай, помни обо мне..." А Наташа
ждала его, стоя у задернутого шторой окна, поразительно похожая на саму
себя в тот последний вечер, в который еще все могло случиться так, как он
хотел, но не случилось, по его ли вине, по ее ли, кто теперь скажет...
Когда Наташа, успокоившись, лежала, обняв Воронцова, поглаживая
пальцами его щеку, он сказал голосом, в котором звучало удивление:
- Смотри-ка, а у нас ведь совсем неплохая встреча получилась. Я,
грешным делом, думал, что будет все гораздо хуже или вообще ничего не
будет.
- Почему? - Она даже оттолкнула его от себя, привстала, опираясь на
локоть.
- Успокойся, не в тебе дело. - Дмитрий вновь привлек ее к себе,
поцеловал ладонь. - Просто есть в таких запоздалых встречах что-то...
ненормальное. Я, по крайней мере, раньше так думал. Может быть - для
самоуспокоения. Чтобы не слишком тосковать о тебе. Вот, послушай...
В листве березовой, осиновой,
В конце аллеи у мостка
Вдруг падал свет от платья синего,
От василькового венка.
Твой образ легкий и блистающий
Как на ладони я держу,
И бабочкой неулетающей
Благоговейно дорожу.
И много лет прошло, и счастливо
Я прожил без тебя, а все ж
Порой я думаю опасливо:
Жива ли ты, и где живешь?
Но если встретиться нежданная
Судьба заставила бы нас,
Меня бы, как уродство странное,
Твой образ нынешний потряс.
Обиды нет неизъяснимее:
Ты чуждой жизнью обросла,
Ни платья синего, ни имени
Ты для меня не сберегла.
И все давным-давно просрочено,
И я молюсь, и ты молись,
Чтоб на утоптанной обочине
Мы в тусклый вечер не сошлись...
- Фу, как жутко... Опять твой Гумилев?
- На сей раз нет. Эмигрант один... Они там все от ностальгии малость
того.
- Ты и теперь так же думаешь?
- Слава богу, что ошибся... Но думал, врать не буду.
- Дим, честно, - прошептала Наташа, касаясь губами его уха, - ты
правда рад? Не будешь больше ни о чем вспоминать?
Воронцов молча стал ее целовать. Как раз на последний вопрос ответить
он не мог.
Перед самым рассветом Воронцов осторожно, чтобы не потревожить
Наташу, поднялся, вышел на кухню и уже там оделся. В несколько затяжек
выкурил сигарету, глядя через открытую балконную дверь в затянутый
серо-голубой дымкой двор, потом, окончательно решившись, достал из кармана
футляр.
Мелькнула мысль: "Недолго удалось на воле погулять". Потом подумал,
что если придется задержаться, Наташа может неправильно понять, написал на
салфетке крупно: "Извини, опять дела. Скоро вернусь. Целую. В.Д."
И поднес к уху зажатую в пальцах фишку.
Все произошло точно так же, как в первый раз. Да же оказался он на
том же месте перед входом в Замок. Очевидно, была в этом некая высшая
целесообразность.
Привычно взглянув на часы, Воронцов знакомым маршрутом отправился на
поиски Антона. Предположение о том, что они скованы теперь одной цепью, и
Антону, где бы он ни был, придется бросать все свои занятия и спешить сюда
на рандеву, показалось Дмитрию забавным.
Но, скорее всего, тут должна работать более сложная схема. Основанная
на независимости пространственно-временных координат.
Как бы там ни решались такие проблемы, а Антон оказался на месте и
ждал Воронцова, прогуливаясь перед входом в адмиральский кабинет.
Встретились они просто, даже буднично, как сослуживцы утром в понедельник.
И самочувствие у Дмитрия было соответственное. Даже не понедельничное, а
как второго января.
Прошли в кабинет, сели по обе стороны письменного стола, причем
Воронцов, словно невзначай, на хозяйское место. Капитуляцию подписывать
тоже надо не теряя самоуважения.
- Ты мне одно скажи, - начал Воронцов без предисловий, - кто все же
дурак, я или все вы?
- Ну-ка, ну-ка, поясни, - искренне заинтересовался Антон.
- Неужто надо пояснять? Пожалуйста. Вот это все, что у нас с тобой
происходило, а теперь и вчерашние события... Как получается? С одной
стороны - все ваши возможности (я сейчас различия не делаю, все вы для
меня пришельцы), на мой взгляд, невероятные, а с другой - вопиющая
бестолковость. Гнать эких работничков без мундира и пенсии. Любой наш
дурак из соответствующих ведомств намного бы лучше и проще прокрутил
подобную акцию.
- Подожди, - перебил его Антон. - Мы, кажется, об этом уже говорили.
На наглядных примерах. Ты Арсеньева читал?
- Ну?
- Тебя не удивляло, что Дерсу Узала в тайге во всем превосходил
автора, а ведь тот по развитию на века опережал тунгуса. Как бы не на
столько же и мы обогнали вас... Во времена Арсеньева и теория
относительности уже была, и самолеты летали, и Уэллс машину времени
придумал.
- Это я понимаю. А конкретно? Почему вчерашние визитеры смогли
разыскать меня и не нашли Олега? Почему изъяли квартиру, а хозяина
прозевали? Почему вообще так одинаковы все их промахи и просчеты? На
примере Левашова и его ребят они же могли уточнить свои методики, внести
поправки на личности, и еще вчера разделаться с ними полностью и
окончательно. А то у меня складывается впечатление, что дело тут не в
способностях и возможностях, а совсем в другом... И это другое мне совсем
не нравится.
- Поподробнее про вчера, пожалуйста...
Воронцов рассказал, стараясь быть как можно более точным в деталях.
- Понятно, - кивнул Антон. - Кое-какие выводы можно сделать. Хотя я и
не ожидал, что они бросятся в такие крайности. Но нам это даже на руку,
пожалуй. А насчет твоих сомнений... Видишь ли, тут и психология, и чисто
технические тонкости. Как во всяком чересчур централизованном,
иерархическом обществе, функционеры у аггров ограничены в степенях
свободы. Выходки твоих соотечественников требуют немедленных и
оригинальных контрмер, а начальника, имеющего право на свободу решений у
них на Земле и поблизости нет. Вот и получается... Но ты не обольщайся,
если попадешься, они тебе и в пределах своей компетенции веселую жизнь
устроят. Сейчас же картина складывается следующим образом: квартиру
Левашова они изъяли вместе со всей начинкой - я тем самым лишили себя
единственной надежной привязки. Те вещи, что он хранил, очень легко
детектировались. Теперь, чтобы найти Левашова и его товарищей, им придется
использовать обычные человеческие способы. Пройти по всей
документированной у них цепочке связей, знакомств, и все в реальном
масштабе времени. Так что дня три-четыре в запасе есть. И даже больше,
если принять меры противодействия - тут я помочь могу.
Он вытащил из внутреннего кармана горсть мелких, с вишневую косточку,
серебристых деталек, похожих на транзисторы - с длинными тонкими усиками.
- Вот имитаторы. Или маячки, как угодно. Если их разместить в местах
массового скопления людей, например, на вокзалах, в аэропортах, стадионах,
а еще лучше - пристроить к постоянно перемещающимся объектам, они отвлекут
на себя внимание противника, создадут как бы фантомы каждого из вас.
Побегают... - Воронцов не разобрал последнего слова, прозвучавшего не то
как ругательство, не то как некий специфический термин, относящийся к тем,
кому предстоит бегать. - Но это все так, неделя, максимум - две... - Антон
знакомым шестом щелкнул пальцами. - Могу предложить такой вариант:
перебирайтесь сюда, в Замок. Тут вас никто не найдет и не тронет.
- Спасибо за приглашение. Замок - это вещь. Особливо в хорошей
компании. А вот ты говорил насчет последствий. Что они, к примеру, могут
сделать со мной? Если по правде? Убить - это я понимаю. А еще? Допрашивать
меня не о чем, пытать просто так? Глупо. Высечь муху за то, что спать
мешала?
- О, здесь ты их недооцениваешь. Сам факт причинения мучений врагу -
уже удовольствие Существенная компонента аггрианской культуры. Но не
основная. А вот использовать врага в своих целях, заставить его делать то,
что нужно тебе, да вдобавок наказать жестокими и бесконечными
нравственными страданиями... Ты пойми, это же совершенно иной тип
психологии, несоизмеримый с нашим, как бросок камня из пращи с запуском
внепространственного зонда. Я изучал аггров много лет, и то постиг только
поверхностные грани их нравственности. Если они сочтут кого-то
заслушивающим наказания, они могут сделать его, к примеру, живым
тренажером в своих учебных центрах. Обладающим сознанием и памятью, но
лишенным свободы управления собственным телом. Будут отрабатывать на нем
варианты поведения человека в заданных ситуациях или новые способы
психологического воздействия. Другой вариант - в тебя введут
соответствующую программу и забросят в Древний Египет. И ты вынужден
будешь в роли жреца, сановника, а может, и десятника на постройке пирамид
выполнять предписанное: собирать и передавать информацию, вносить нужные
коррективы в действия тех или иных исторических персонажей, шпионить за
нашими, допустим, исследователями... Будешь все понимать, чувствовать,
страдать от одиночества, ностальгии, ужасов тогдашней жизни, невозможности
хоть что-нибудь изменить даже в рамках предложенной реальности, и все это
будет длиться долю... Может быть - века. Потом тебя вернут обратно. Дадут
пожить в свое удовольствие год или неделю, и - снова... Работа для таких
"каторжников" всегда найдется. В новом воплощении ты можешь оказаться кем
угодно: евнухом при дворе императора Цинь Ши-хуанди, или, наоборот,
наложницей шаха Аурангзеба, а то и Вечным жидом... Впрочем, Агасфер -
далеко не так плохо... До крайней мере - смена впечатлений, обстановки,
свежий воздух.
Все услышанное не то чтобы поразило Дмитрия, скорее - наполнило его
душу горестным недоумением. До каких же пределов бессмысленной жестокости
может дойти... не человек, но вообще - мыслящее существо. И это после
миллионов лет - развития разума, которому следовало бы становиться все
более и более гуманным.
А почему? - тут же возразил он сам себе. С чего это я взял? Это ведь
наше, европейское изобретение - гуманизм. И только. В Китае, Индии, вообще
в Азии, да наверное и на других континентах такого понятия не было. Может,
и в иных мирах оно совершенно необязательно. А мы, европейцы, не более чем
мутанты. Умеющие, впрочем, запросто с сей обременительной деталью при
необходимости расставаться. Мало ли что там Федор Михайлович насчет
слезинки ребенка писал... Так Воронцов подумал, а вслух сказал:
- Тебя послушать, так для вас Земля прямо-таки натуральный театр...
Развлекаетесь тут, проблемы свои решаете, а люди кто? Даже не так. Мы -
это мы, а как вас называть? Вот ты, например, когда на мне
экспериментировал, сильно от тех аггриан отличался?
- Сильно, - серьезно сказал Антон. - Разве ты сам не заметил?
Во-первых, у нас все добровольно. Ты и сейчас сам ко мне пришел.
Во-вторых, я ни в чем не вышел за пределы принятых у вас норм морали.
В-третьих, вся моя проверка была направлена на выявление у тебя именно
возвышенных качеств личности, а не низменных... И при сохранении свободы
воли. Ну, и в-четвертых: как раз против всего, что тебя так возмущает, мы
и боремся. Не совсем теми методами, что привычны тебе, но это уже
непринципиально. Ты удовлетворен?
И снова Воронцов не понимал, как же ему быть: верить или не верить
Антону, и насколько, в чем?
Поверить ему - и как бы перестать быть человеком двадцатого века,
вернуться к тем эпохам, когда землю и небо, и души людей населяли злые и
добрые демоны, нечистая сила, человек был бессилен перед роком и никто
даже не слышал об историческом материализме
И однако, однако... Есть ли у него основания обижаться? Разве не
стала его жизнь куда более интересной и наполненной именно тем, чего так
не хватало в предыдущей? Не о такой ли судьбе ему всегда мечталось?..
- Удовлетворен, - наконец ответил он. - По крайней мере, ничего
другого мне сейчас не остается. А насчет твоего предложения подумаем. Если
выхода не будет - скорее всего, воспользуемся. А сейчас мне нужно
возвращаться. Желательно в то же время и место.
- Не составляет труда. Прими один совет на прощание. Постарайся
все-таки мне верить. Разве то, что я тебя все время убеждаю, когда мог бы
просто внушить все что угодно - не доказательство?
- В какой-то мере да. И я тебе в основном верю. Но и ты пойми... Я с
тобой разговариваю, как с человеком. Прочие твои ипостаси мне недоступны.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг