кружит по городу, пытаясь ее зацепить. И самые первые, на пределе
дальности, контакты уже оказали такое воздействие на ее психику и нервы. И
как хорошо, что Новиков, даже не зная сути дела, опять пришел к ней на
помощь, потому что, нащупав ее, локатор стал бы автоматически
подстраиваться, и очень скоро возросшая интенсивность воздействия
полностью подавила ее индивидуальность, она пошла бы по лучу, как те крысы
на звук дудочки...
Теперь же, предупрежденная, она сумела заблокировать свое подсознание
от волнового воздействия.
Ей стало легче, но тут же она подумала, что ничего эта маленькая
победа в принципе не меняет, все равно они ее найдут, и Новиков ей ничем
не поможет, потому что против профессионалов из ее мира он, каким бы ни
был надежным парнем и верным другом, не более чем ребенок детсадовского
возраста против рейнджеров.
И все же она ехала туда, где ждал ее Андрей. Больше в целом мире
рассчитывать все равно было не на кого.
...Тихая теплая ночь, одинокая неспешная дорога по старым кривым
переулкам, огонек сигареты, вкус и запах табачного дыма успокоили его
настолько, что Андрей смог наконец рассуждать спокойно и почти
отстраненно, анализируя происходящее, как чисто логическую задачу.
Сценарий сомнения не вызывал, и он был почти уверен, что сумеет его
выполнить. А вот другая сторона проблемы внимания заслуживала.
Зачем? - вот вопрос. Хорошо, что ни Сашка, ни Олег сразу об этом не
спросили. Он ведь и сам этого до конца не знает. Там, у Левашова, он
просто подавил друзей своим напором и решительностью, сразу переведя
проблему в сферу практической реализации. По известному, хотя и не нашему
принципу: сначала стреляй, потом думай.
А думать-то все равно надо.
Неужели им руководит действительно чистый альтруизм, и он, не
колеблясь, рискует жизнью - своей и своих друзей, только ради того, чтобы
попытаться помешать выяснению отношений между существами, глубоко людям
чуждыми, посторонними и, может, даже и негуманоидами? Какое право он
вообще имеет на вмешательство в чужие дела?
Впрочем, это не из той оперы вопрос. Вмешиваться во что угодно,
рисковать своей и чужой жизнью можно и нужно, но - ради высших ценностей.
Долг, присяга, честь и так далее... Честь? Он же именно об этом говорил в
свое время Ирине. И давал слово. Допустим. Но это опять только его личная
проблема. И ведь, самое смешное, что в реальном общечеловеческом мире этой
проблемы просто нет, потому что ее не может и не должно быть. Признано,
что контакты с пришельцами будут совсем не такими, и не таким людям
доверят их осуществлять. Соответствующую литературу читать надо. А он,
некий Новиков А., если ему больше нечем заняться, играл бы в свой
преферанс, не лез бы, куда не просят...
Андрей, как ему показалось, уловил некую нить. Вот-вот: не просят. А
кто его должен просить? Если ждать, когда кто-то где-то сначала
задумается, потом сообразит, согласует, с кем положено, и лишь потом, в
установленном порядке, кого нужно попросит... Но как тогда быть с
формулой: "Если не ты, то кто? Если не сейчас, то когда?" Да и в конце
концов, будь на месте пришельцев просто граждане иностранного государства,
собравшиеся причинить вред лицу, попросившему у нас политического убежища,
и то их действия подлежали бы пресечению. А уж в данном случае - тем
более. И кстати, друзья его среагировали именно так. Это он сгоряча
вообразил, что они слепо ему подчинились, а они ведь тоже сразу суть
вычленили.
Новиков улыбнулся невольно. В общем, еще раз подтверждается, что
всякое первое побуждение обычно бывает благородным.
Он вышел на площадь перед Рижским вокзалом. Несмотря на позднюю ночь,
людей было порядочно. Войдя внутрь, Новиков, ожидая условленного времени,
покрутился среди встречающих и отъезжающих, попил теплой воды из
фонтанчика, на секунду задержался у зеркала в туалете. Нет, вид вполне
уверенный, губы не трясутся. А что, собственно, рефлектировать? Выбора нет
и не было. "Жизнь принуждает человека ко многим добровольным действиям", -
вспомнил он.
Из глубокой тени за выступом стены Новиков увидел подъезжающую
"семерку" со знакомым номером и, не дожидаясь, пока она остановится,
нырнул в переднюю дверцу. Ирина, сидевшая за рулем, повернула к нему
бледное лицо. Глаз видно не было, но Андрей ощутил ее тревогу, страх,
немой вопрос. Такой он ее еще не видел. И от этого сразу стал собранным,
ироничным, не знающим сомнений - каким она его и знала.
- Привет! Молодцы, подъехали четко. Что значит десантная выучка! - он
обернулся, кивнул Берестину. - А теперь по газам, Ира, и - вперед за
орденами...
Ирина придавила акселератор.
- Что случилось? Теперь ты сообщишь, надеюсь? - спросил Берестин.
Новиков подробно рассказал обо всем. Берестин заговорил первым.
- Это похоже на правду, Ира?
Она не успела ответить.
Машина выскочила на перекресток, и Новиков, не успев даже понять, в
чем дело, отчаянно выкрикнул "Стой!" и изо всех сил вдавил правую ногу в
пол, словно сам сидел за рулем. Ирина среагировала одновременно, или,
пожалуй, на полсекунды раньше, вывернув руль влево и резко затормозила. И
тут же на них обрушилось что-то черное, громадное, бесформенное. Удар,
лязг, звон, машину поволокло боком - и все кончилось. По улице,
стремительно удаляясь, уносился в темноте грузовик без огней, вроде бы
ЗИЛ-130.
Новиков и Берестин выскочили одновременно. "Семерка" стояла,
развернутая почти на 180 градусов - и удивительно целая. Только смят был
угол правого крыла да дребезжала сорванная облицовка фары... И все...
Ирина тоже выбралась из-за руля.
- Все целы? - севшим голосом спросила она.
- Все. Давай отъезжать, а то еще ненужные зрители появятся...
Произошел невероятный случай - одновременно с ними на перекресток
вылетел идущий без света на огромной скорости грузовик, кто там сидел за
рулем: пьяный, сумасшедший или угонщик - неизвестно, и не хватило доли
секунды и метра расстояния, чтобы их автомобиль, смятый, как бумажная
салфетка, влепило в стену ближайшего дома.
Дальше машину повел Берестин.
- Это не похоже на ответный ход твоих коллег? - спросил Андрей, когда
они выехали из путаницы темных переулков на Новокировский проспект.
- Нет. Думаю, исключено. Зачем им это?
- А если они все время за нами наблюдали, поняли, что ты полностью
изменила святому делу, и решили поступить по всей строгости...
- Нет, - вновь возразила Ирина. - Если ты все рассказал верно, они
прибыли совсем недавно, нашли по пеленгу квартиру, удивились, что меня там
нет, ведь я, по правилам, не должна расставаться с блоком. И сейчас они
меня ищут другими способами: по резонансным частотам биотоков. Но тут у
них тоже не получится. В Москве сильный естественный фон, да и я умею
защищаться... А таких видеодетекторов, чтобы найти незнакомый объект без
селекторов информации, без корректировки полей, без подключения к местным
компьютерным сетям, просто быть не может. Такую аппаратуру нужно собирать
из земных деталей и элементов, согласовывать с характеристиками здешних
информполей, долго настраивать и регулировать по эталонам... Это
нереально... Я потратила на это больше года, в благоприятных условиях...
- Но ты по себе судишь, а они ведь могут иметь другое оснащение.
- Нет, - в третий раз сказала Ирина. - Ты никак не поймешь. Судишь
по-земному. А там все иначе... Прогресса в нашем смысле (Новиков с
радостью отметил это машинальное "в нашем") там давно уже нет. И ничего
такого, чего не знала бы я, за прошедшее время там придумать просто не
могли. Представь себя в середине прошлого века. Ты же мог гарантировать,
что при любой ситуации никакой гениальный ученый телевизор собрать бы не
сумел. Так и там. Все что нужно и можно - давно изобретено. Но-моему, у
них лет тысячу уже ничего не менялось...
- Ох и тоска, наверное, - сказал Берестин.
- Совсем нет, - как-то слишком горячо возразила Ирина. - В древнем
Риме или Афинах на скуку, по-моему, никто не жаловался, хотя технического
прогресса там и не было. Скорее, здешняя ситуация больше раздражает -
ничего постоянного. Что пять лет назад было новинкой - сегодня ненужная
рухлядь, за время активной жизни раз десять надо переучиваться...
- Короче, ты утверждаешь - случайность, - перебил ее Новиков. - может
быть, но если случайности такие, я отношусь к ним настороженно.
- Привыкай. После того, что мы с вами успели сотворить со временем, я
уже ни за что не поручусь. С нами может случиться все, что угодно. И
жаловаться будет некому...
- Отчего же обязательно - жаловаться? Вот Алексею вообще жаловаться
грех... - машинально съязвил Новиков, имея в виду не только историю со
спортлото, не и всю его эпопею.
- Может, о чем другом поговоришь? - резче, чем следовало, отозвался
Берестин. - Скажи лучше, куда ехать...
Ему было неприятно присутствовать при разговорах Новикова с Ириной, в
эти моменты она очень менялась, становилась непохожей на себя, и его это
злило, хотя, как человек воспитанный, он всячески старался этого не
показать. Не говоря даже о разнице между четырьмя месяцами знакомства и
десятью годами дружбы, главную роль в их разном отношении к Ирине играло
то, что для Берестина она была представительницей высшего разума, которую
он полюбил, для Новикова же - старинной, с юности подружкой, которая через
много лет попала в какую-то глупую историю с пришельцами. Ни Ирина, ни тем
более Новиков не посвящали Берестина в тонкости своих отношений. Старый
знакомый, который помог Ирине исправить последствия берестинского
опрометчивого поступка - и все.
Вот и сейчас Берестин почувствовал острый укол ревности. Он написал
свои записки отнюдь не для опубликования, и презентовал их Ирине, чтобы
она лучше поняла его к ней отношение. А она, получается, давала их читать
Новикову. Это было как измена, насмешка над его доверием и откровенностью.
И так их с Ириной отношения складываются трудно и странно. Поначалу она
дала понять, что готова пойти ему навстречу, и вдруг все изменилось, стало
зыбким и неопределенным. Они по-прежнему часто встречались, проводили
вместе вечера, но - не более. Любая его попытка форсировать события,
привести дело к логическому развитию и соответствующему результату, вплоть
до свадьбы, наталкивалась на неявное, но твердое сопротивление. А тут еще
этот Новиков возникает то и дело, со всей его раздражающей манерой
иронизировать, затевать споры...
Промелькнули за окнами фермы Крымского моста, и Берестин вовремя
свернул налево, хоть и был здесь всего два раза.
...Андрей успел сварить кофе, поставил, для успокоения нервов,
кассету с записями Гершвина, и тут появился Шульгин. Минут через
пятнадцать пришел и Левашов.
- Все чисто, босс, - доложил Шульгин, продолжая то ли валять дурака,
то ли настраиваясь на предстоящую роль.
- Молодец. Хвалю. Можешь себя за это стимулировать... - Новиков
кивнул в сторону спрятанного среди книжных полок, но хорошо известного
Шульгину бара. - У тебя как? - повернулся Андрей к Левашову.
- Нормально. Никаких шевелений в районе объекта. А мои замки они без
динамита до утра не вскроют.
- Ну, значит, заседание продолжается. Вот, Ира, наш эксперт по
ксенопсихологии утверждает, что никаких технических сюрпризов нам
спасаться не нужно. Это приятно, разумеется, но непринципиально. Главное
для нас что? Я бы хотел знать, допускает ли их нравственное чувство, а
также позволяют ли уставы и инструкции применять на Земле силу против
местных жителей. Вот это ты нам, пожалуйста, освети...
- Ты что, действительно с ними воевать собрался? - с искренним
удивлением спросила Ирина.
Она до сих пор считала, что речь идет о том, чтобы помочь ей как-то
скрыться, избежать встречи с агентами.
- Ну, что мы собираемся - это сейчас не тема. Но если дойдет до
конфликта, на что нам ориентироваться? Могут они начать, скажем, стрелять
или иным путем нарушать постоянство нашей внутренней среды, как изящно
выражаются авторы инструкции к гомеостату Алексея?
- Понимаешь... Никаких специальных правил на этот счет я не изучала.
Но мне кажется, что никаких категорических запретов нет...
- Если исходить из моего небольшого опыта, - сказал Берестин, - то,
судя по наличию в квартире на Столешниковом пистолета с боезапасом,
пацифистами и толстовцами их не назовешь...
- Ясно. Придется учитывать.
Шульгин хмыкнул.
- Пришельцы, значит, могут делать, что хотят. А как мне быть, если я
в них даже не верю? И никто не верит. Ни участковый, ни комитет, ни АН
СССР. Но если мы с ними что-нибудь сделаем, поступят с нами по всей
строгости. Прелесть перспектива!
- Вот и имей это в виду. И не превышай...
- О чем вы, ребята? Даже не думайте! Не хочу хвалиться, но я и то с
каждым из вас могла бы справиться. А там перед вами не слабая женщина, а
настоящие специалисты будут... - Ирина от возбуждения поднялась с кресла,
нервно заходила по комнате.
Улыбка на губах Шульгина стала отчетливо-двусмысленной.
- Это, допустим, еще большой вопрос...
- Да, Ира, это действительно вопрос. Кое-что и мы можем. Саша вот у
нас, между прочим, ниндзя. Не высшего класса, но все-таки...
Новиков говорил правду. Лет пятнадцать назад Шульгин от нечего делать
выучил японский язык, а впоследствии, когда работал на Дальнем Востоке,
нашел на чердаке у квартирной хозяйки целый чемодан бумаг: дореволюционные
письма и дневники участника русско-японской войны, капитана генерального
штаба, и среди этих бумаг - пять толстых рукописных тетрадей на японском.
Старательно переписанный труд семнадцатого века "Бансен Сюккай" со всеми
приложениями, где излагалась теория ниндзюцу - искусства проведения тайных
операций, оставаясь невидимым.
Шульгин его прочел и приступил к практическим занятиям. Сначала с
помощью хабаровских любителей каратэ, а потом - московских цирковых
фокусников, жонглеров и акробатов. Ежедневными изнурительными упражнениями
он довел до возможного совершенства заинтересовавшие его способы и приемы.
Истинным ниндзя, конечно, не стал, но кое в чем вышел далеко за пределы
нормальных человеческих возможностей.
И Новиков в своих планах отводил этим его способностям существенное
место.
- Глупости! - раздраженно бросила Ирина. - Если они захотят меня
отсюда убрать, вы им не помешаете...
Шульгин хмыкнул и с подчеркнутым безразличием отвернулся к окну.
Андрей спросил:
- Ты как-то говорила, что чем больше человеческого в твоих
соплеменниках, тем меньше инопланетного - так?
- Конечно. И физически, и интеллектуально...
- Они, как я успел заметить, весьма человекообразны. Значит, их
физические возможности примерно на нашем уровне?
- Да. Если точнее - на оптимальном для человека данного физического
склада.
- Среднего или специально тренированного?
- Скорее среднего. Возможности абсолютно здорового, занимающегося
спертом - не для рекордов, а для поддержания формы - человека. Так будет
вернее всего.
- С этим ясно. - Новиков, похоже, был удовлетворен. - Но, помнится,
ты что-то такое говорила про растянутое настоящее? Поясни. Эта штука мне
как раз не нравится.
- Знаешь, это трудно сразу объяснить. В какой-то мере это философская
категория. При определенных условиях, с помощью универблока, можно создать
поле автономного времени, в котором все процессы протекают иначе.
Возникает иное понятие об обратимости явления. Коротко не объяснишь... Ну
вот, если бы у меня сегодня был при себе универблок, настроенный на этот
режим, то, когда я заметила грузовик - и даже в момент столкновения, но
пока не зафиксировались необратимые явления происшествия, и не возникла
новая цепочка следствий, я могла бы все вернуть назад, развести машины и
проехать по-другому. Как на видеопленке - отметать назад, стереть и
записать новое изображение. Вот, грубо, что-то в этом роде...
- Хорошо, кое-что понятно...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг