Великий Гипнос, а ведь и правда.
Я представил, как целыми днями буду лежать на песке и ничего не
делать. Потому что это сон-мечта, и, по идее, он должен даже снабжать тех,
кто в него попал, пищей. Я буду купаться, устраивать пикники и сам себе
говорить тосты, поднимать бокалы шампанского за собственное здоровье и
самому себе говорить речи. Может быть, мне даже удастся приручить большую
рыбу, и, когда я захочу, она будет приплывать ко мне из глубины и брать с
моих рук корм.
А кто сказал, что я должен находиться в этом сне в одиночестве? Да
никто. Я вполне могу пригласить к себе кого-нибудь из соседних снов.
Конечно, не из кошмара, но неужели вокруг одни только кошмары? Нет, я
приглашу жительницу какого-нибудь сексуального сна, и, уверяю вас, со скуки
мы с ней не помрем.
И главное, ничего мне не будет нужно. Ничего и никого. А еще тем самым
я смогу обезопасить других мастеров снов. Ведь стоит мне проиграть эту
игру, как змора меня уничтожит и немедленно заманит в ловушку другого
инспектора снов. А так, пока я нахожусь где-то в лабиринте, попытаться
поймать нового инспектора она не рискнет.
Потому что тогда в ее мире окажутся два инспектора снов. А это уже
чертовски опасно. Нет, на такой риск она не пойдет. А стало быть, оставшись
в этом сне, я спасу нескольких таких же, как и я, инспекторов снов.
Честь мне за это и хвала.
Я обрадовался.
Потому что это был выход, самый настоящий выход, пусть парадоксальный,
но правильный и, самое главное, мудрый.
Не делать ничего. Абсолютно ничего. Так я выиграю.
Очень просто.
Принцип одной из философий статичного мира: поддаться, чтобы победить.
Я сходил к озеру и ополоснул лицо. Потом жадно закурил и, подумав о
том, что неплохо бы сейчас что-нибудь съесть, лег прямо там, неподалеку от
воды, сосредоточился, представил роскошный, сочащийся жиром бифштекс. На
серебряной тарелке. Поскольку это сон-мечта, я согласен только на
серебряную и никак не на деревянную.
Бифштекс, конечно, сейчас же передо мной возник, и тогда,
обрадовавшись, поскольку все получалось как нельзя лучше, я заказал фрукты,
хлеб, вилку и нож, бутылку кларенского, а также хрустальный бокал.
Расправляясь с бифштексом, я подумал, что спать на берегу все же
неудобно.
А почему бы не придумать себе небольшой, очень уютный замок. Чтобы в
камине трещал огонь и чтобы была необъятная кровать. И почему я должен
курить сигареты? В конце концов, кто мне запрещает обзавестись длинной
трубкой и ящиком самого лучшего табака. А также какой же это замок, если не
будет горничных, и поваров, и этих... как его?.. лакеев. Ну да, лакеев.
А на змору плевать.
Я выпил бокал кларенского и нашел, что оно превосходно. Оно и должно
было таким быть. И все было отлично, все было очень хорошо.
Я лег на бок. Закурил сигарету.
Где-то опять закричала озерная чайка, и моя рука с зажатой в ней
сигаретой дрогнула. Невесомый столбик пепла упал на песок, и его тотчас же
сдуло ветром. А я прислушался к крику озерной чайки. Нет, все-таки что-то в
нем было тоскливое, что-то такое, берущее за душу, что-то напоминающее.
Напоминающее...
Я выкинул окурок и встал.
Да, конечно. А еще было бы неплохо, чтобы в замке были канделябры.
Такие старинные, тяжелые, украшенные фигурками - дриадами, наядами... не
важно. Главное - никакого электричества.
Вот именно. Все зло на этом свете от электричества.
Я зачем-то очень аккуратно вымыл в озере тарелку и вилку, потом
положил их поблизости от воды.
А еще в моем замке будет библиотека. Обязательно. Конечно, для этого
мне придется сделать несколько экспедиций, и не только в соседние сны, а
значительно дальше. В одном из них, я уверен, найдутся нужные мне книги.
Что только людям не снится.
Сняв с куста куртку, я надел ее и очень аккуратно застегнул пуговицы.
Собственно говоря, а почему я не могу приступить к этому сейчас? И для
начала обязательно нужно пригласить какую-нибудь девушку. Чтобы у нее было
миловидное личико, длинные ноги и обязательно большой бюст. Это так
возбуждает.
Чего откладывать? Прямо сейчас и приглашу.
Она придет вместе со мной, и я ее влюблю в себя. А как это можно
сделать? Да очень просто. Одна из особенностей девушек, на которую их чаще
всего ловят, - любопытство.
Да, так и будет.
Я приглашу ее и построю перед ней замок, а потом мы вместе с ней все
обсудим и решим, где что будет лежать, и висеть, и стоять.
А иначе все равно она потом заставит все переделать.
Это тоже характерно для женщин. Они любит все переделывать.
А зачем мне этим заниматься? Так можно потерять много времени, которое
иначе я бы посвятил благородному ничегонеделанью.
Я направился прочь от озера, к соединительному туннелю.
Итак, решено: первое, что я сделаю, это приведу сюда девушку. Именно с
этого и стоит начать. Конечно, можно было пойти и в противоположную
сторону, но там кошмар. А вот здесь, именно в соседнем сне, я это
чувствовал, подходящих девушек сколько угодно...
Я успел буквально в последний момент.
Сон стал схлопываться, когда я был еще метрах в пяти от
соединительного туннеля. Меня спас прыжок, которому позавидовал бы мастер
спорта по легкой атлетике.
Я с размаху влетел в соединительный туннель и смог остановиться и
оглянуться лишь метров через пять. И сделал это вовремя, потому что уже
через секунду, метнувшись в сторону и врезавшись в мягкую стенку, сумел
увернуться от чего-то, больше всего напоминающего китобойный гарпун на
длинной толстой веревке.
Не обернись я, он вонзился бы мне в спину и самым тривиальным образом
пронзил насквозь. Потом веревка бы натянулась, и мое тело втащили бы
обратно, прямо в пасть сна-росянки, которая как раз сейчас в бессильной
злобе кусала край переходного туннеля.
Ничего, злись, злись. До меня ты уже не доберешься.
Я не то чтобы присел, а просто бухнулся на мягкий пол туннеля и все
смотрел и смотрел, никак не мог оторвать взгляд от этой красной, огромной,
закрывающей весь вход в туннель, вооруженной острыми длинными зубами пасти.
Черт возьми, как же это я свалял такого белого медведя? Спутать
росянку со сном-мечтой? Да за такое Гунлауг-учитель меня бы просто-напросто
выпорол. Чтобы на всю жизнь запомнил, чем отличается сон-росянка от
сна-мечты. Собственно, мелочами, но любой опытный инспектор снов видит их
буквально с порога. Я же, как идиот, даже переночевал в этом сне и понял
что к чему лишь в самый последний момент.
Нет, объяснить это можно лишь тем, что я был в статичном мире очень
долго.
Но все-таки перепутать сон-мечту и росянку!
Я засмеялся.
Там, снаружи, совершенно взбесившаяся оттого, что от нее ускользнула
добыча, росянка все еще пыталась разгрызть соединительный туннель, ее
гарпун все еще был здесь, в метре от меня, и медленно втягивался обратно,
чтобы вскоре снова полететь в меня и, может быть, на этот раз не
промахнуться, а я хохотал. Я буквально катался от хохота по полу туннеля и
даже попытался схватиться за гарпун, чтобы поддразнить, чтобы не дать ему
ускользнуть, этому страшному, зазубренному оружию.
Потому что я все-таки одурачил эту росянку, ускользнул, сделав вид,
что поддался ее внушению, ушел. И теперь она меня не достанет,
никогда-никогда, как бы ни бушевала, как бы ни злилась. Я хохотал потому,
что до конца понял - я вернулся и никогда уже больше не попаду в статичный
мир, независимо от того, проиграю эту игру или выиграю. Может быть, только
сейчас до меня окончательно дошло, что я нахожусь в снах и должен держать
ухо востро, все время быть готовым к каверзам, неприятностям, хитрым
ловушкам, многому другому.
А еще, наверное, я смеялся потому, что мир снов жесток, несправедлив и
опасен, но все равно, несмотря на это, он мой, родной. В нем можно
погибнуть, но никогда, никогда в нем не будет той безысходности и тоски,
как в статичном мире. И кроме того, он меняется. Он все время становится
другим. Как и положено. Как правильно.
Я отсмеялся. И вытер слезы. Встал. Я даже пнул этот самый пресловутый
гарпун росянки туда, где его древко переходило в желтую, покрытую вязкой
жидкостью веревку.
Росянка там, снаружи, возмущенно заревела и стала втягивать гарпун
быстрее.
Я понял, что пора уходить. И ушел. Дальше. К новому сну на другом
конце соединительного туннеля.
Он оказался хрустальным и пах йодом. Это было странно, потому что
случалось мне встречать пару-другую хрустальных снов, но ни один из них
йодом не пах. Правда, один из тех, встреченных мной ранее хрустальных снов,
тоже пах нестандартно, а именно - гниющими персиками. Но запах йода!
Сон был очень чистым, без малейших вкраплений других снов. Я подумал,
что змора, похоже, отбирала в свой лабиринт только очень чистые сны. Такие
встречаются редко. Обычно средний сон включает в себя пусть не очень
большую, но все же часть какого-то другого. Ориентироваться в таких снах,
конечно, труднее, но зато и идти по ним интереснее. А сны из лабиринта
зморы были слишком стерильны, что ли.
Ну не знаю. Короче, хрустальный сон был слишком чистым.
Все же я в него вошел.
Как и положено, он искрился и сверкал. Вообще, по-хорошему, в нем
что-нибудь рассмотреть было чрезвычайно трудно, поскольку то и дело слепили
глаза многочисленные блики, зайчики, тонкие жгучие лучики всех цветов
радуги. Жители этого сна были, как им и положено, прозрачными. Судя по
содержимому их желудков, питались они какими-то красноватыми червями,
очевидно, выменивая их в одном из соседних снов. У тех, кто недавно
пообедал, червяки в желудках все еще вяло шевелились.
Бр-р-р...
Впрочем, вопреки моим ожиданиям, ничего плохого в этом сне со мной не
случилось.
В следующем сне жили мальбы. Состоял он из большой горы, а проекции на
его стенках создавали видимость, будто она является частью огромного
горного хребта. Увидев это, я насторожился. И как оказалось, не зря. К
счастью, на засаду мальб я напоролся уже тогда, когда преодолел вершину и
начал спуск.
Вылетевшая из ближайших кустов стрела была с медным наконечником. Она
воткнулась в сосну, совсем недалеко от моей головы, а уже через мгновение
из кустов, как горох, посыпались косматые, обезьяноподобные, вооруженные
огромными шипастыми дубинками мальбы.
К счастью, до переходного туннеля оставалось метров триста, а мои
преследователи по причине коротких ног были не ахти какие бегуны.
Вбежав в туннель, я подумал, что, если следующий сон окажется
кошмаром, я довольно прилично влипну. Уж кого-кого, а мальб я знал хорошо.
Можно было поставить серебряную монету против гнилого желудя, что они
выставят возле входа в туннель пост и будут караулить меня не меньше
недели.
Кошмаром следующий сон не был. Он оказался хуже кошмара. Это был сон
про драконов.
Поразмыслив, я понял, что другого выхода у меня нет, и, проклиная все
и вся, очень осторожно вошел в него.
Была в этом и выгода. Я прикинул, что даже если змора сейчас ищет меня
по снам своего лабиринта, то вряд ли ей в голову придет, что я пойду таким
трудным и опасным маршрутом.
Вот только драконы...
К счастью, все закончилось вполне благополучно, но без приключений не
обошлось. Меня углядел один из юных дракончиков. Будь это старый и опытный
дракон, живым бы мне было не уйти, а так, когда это юное, чешуйчатое, всего
лишь пятиметровое создание открыло на меня сезон охоты, я умудрился
спрятаться в очень кстати мне подвернувшуюся нору инуа.
В ней я просидел часа три, чувствуя, как подо мной ворочается большое,
толстое, покрытое жесткими волосками тело духа сна. Когда же инуа
заворочался сильнее, я решил рискнуть, выглянул и, не увидев своего
преследователя, бросился со всех ног к туннелю в следующий сон.
Возле самого туннеля я все же не удержался и, поскольку погони не
было, остановился полюбоваться драконами. Особенно великолепны были старые
самцы. Огромные, покрытые сверкающей чешуей, они парили у самой верхней
стенки сна. Ниже виднелись более мелкие, но зато и более грациозные самки.
Чешуя у них переливалась всеми цветами радуги. А еще ниже, почти у самой
земли, кувыркались в воздухе и резвились детеныши.
Вот именно.
Я невольно поежился. Что-то сейчас поделывает тот, который, словно
лиса зайца, гонял меня по этому сну.
И вообще пора было уходить.
Следующим был, если я только не ошибся в определении, а мне кажется,
что я не ошибся, сон наркомана. Его я прошел вполне спокойно. Только сильно
досаждали красные крокодилы и голубые слоны. Все время приходилось от них
уворачиваться.
Потом я влетел в эротический сон. К концу его у меня заболело горло,
потому что приходилось все время говорить:
- Нет, мадам, вы мне не подходите... Нет, нет, вы тоже... Негритянки
не в моем вкусе... Нет, и этого я с вами делать не буду... У меня другие
интересы... Пардон, вас, мсье, я в виду не имел... Адью, мне пора... Нет,
собачка ваша мне тоже не нравится... Нет, я не импотент... Прощайте,
прощайте... Мадам, обратитесь к вон той женщине. Ей я уже все объяснил... А
сейчас я тороплюсь...
Преодолев еще пять снов, я понял, что силы мои на исходе, и, свернув в
сторону, попал в простой как трехлинейка сон прапорщика. Часов через
десять, хорошо отдохнувший, поскольку обнаружил на огромном складе,
который, собственно, и занимал весь сон, чудесный мягкий-мягкий матрац, со
вкусом закусив офицерским сухпайком и набив карманы сигаретами, я двинулся
дальше...
До шпионского сна оставалось перехода три...
8
Я стоял, привалившись к стенке соединительного туннеля, и курил. До
шпионского сна оставался в полном смысле один шаг.
Выкинув окурок, я выглянул из туннеля.
Сон был довольно крупный. Всю его центральную часть занимал город,
состоящий из узких, вытянутых вверх домов с плоскими, снабженными
парапетами крышами. Вокруг города, вплоть до стенок сна, простирался
обширный, поросший вереском и дроком пустырь.
Бесспорно, это был именно он, шпионский сон.
Итак, я дошел.
Очень мило...
Я сел и чисто машинально потянулся за следующей сигаретой. Может быть
- пятой. Во рту немилосердно горчило.
Накурился я, конечно, до одури.
Вот так.
Дошел.
Где-то в этом сне - выход. То есть через несколько часов станет ясно,
кто из нас победил. Я или змора? Почему-то теперь у меня не было никакой
уверенности, что именно в этом сне выход.
Я вспомнил те сны, что миновал по дороге сюда, и тяжко вздохнул.
Все-таки эта змора слегка чокнутая.
Особенно шикарными были самые последние.
Например, кошмар о городе золотых василисков или совершенно пустой
сон, в центре которого стояла гигантская статуя откуда-то смутно знакомого
мне человека в кепке и с вытянутой вперед рукой. На цоколе статуи сверкали
золотом корявые буквы: "Здесь был Вася". Милый сон. Всех проходивших мимо
эта статуя колотила своей каменной рукой по голове. Я увернулся чудом.
Я снова потянулся за сигаретой. И опять не стал ее брать.
Нет, курить хватит. И вообще пора встать и идти. В шпионском сне день
и ночь сменялись, и, судя по всему, вот-вот должен был наступить вечер.
Пора идти.
Подумав об этом, я не сделал даже попытки встать. Сидел, мусолил
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг