- А мы в коридоре походим.
Тогда он встал, поднял маленькую госпожу на руки и поставил на ковер,
чтобы ножки ее не застыли, скользнул к кровати, каким-то чудом отыскал
башмачки и теплую шаль, вернулся к принцессе и, присев, надел башмачки на
холодные ножки.
Дверь открылась легко, без скрипа. Они вышли в темноту коридора и
пошли туда, где полоской лунного света угадывалось окно. Окно было
широкое, оно выходило во внутренний дворик и было открыто. Девочка
пожелала вылезти через него во двор. Маву осторожно выглянул - дворик был
пуст.
Тогда Маву легко спрыгнул во двор. Маленькая принцесса, сопя, полезла
через подоконник. Маву принял ее на руки и опустил на землю.
Во дворе черными громадами высились деревья, журчал маленький
фонтанчик, и девочка сразу же бросилась к нему - плескаться. Она забыла
страх и рассмеялась. Почти тотчас послышались шаги по каменным плитам.
Маву настороженно выступил вперед.
Входившего во двор человека разглядеть было трудно, только черный
силуэт.
- Кто тут? - тихо, но властным, твердым голосом спросил вошедший, и
Маву узнал голос Руттула.
Руттул, спокойный и уверенный, ждал ответа.
- Прошу прощения, сиятельный принц, - заговорил Маву, чуть кланяясь,
чтоб не сочли за невежу. - Маленькой госпоже не спится.
Руттул шагнул вперед и разглядел за плотной фигурой Маву закутанную в
шаль девочку.
- Госпоже что-то не нравится? - спросил Руттул, глядя на нее с высоты
своего роста.
Девочка вспомнила вдруг, что она принцесса, дочь короля, и, выпустив
из рук полу хокарэмской куртки, выступила навстречу Руттулу. Ей все еще
было страшно, но внушенные с пеленок слова о королевском достоинстве
заслонили трепет перед страшным человеком, в доме которого ей теперь
придется жить. Она сказала:
- Пусть Маву объяснит.
Маву призадумался только на мгновение.
- Душно, - проговорил он. - В покоях спит много людей, и дышать нечем
совершенно. А госпожа не привыкла ночевать с такой многочисленной свитой.
- Да, - подтвердила маленькая принцесса. - И становится
страшно-страшно.
- Чего ж тебе бояться, госпожа? - ответил Руттул, и по голосу было
заметно, что он усмехается. - Мой дом охраняется очень хорошо.
- А я тебя боюсь, - призналась девочка.
- Я такой страшный?
- Не знаю, - отвечала девочка храбро. - И Маву не знает. - Она
оглянулась на Маву.
Маву не стал ни опровергать, ни подтверждать слова своей маленькой
госпожи.
- О тебе разное говорят, господин, - сказал он вольно. - Тебя боятся
не только дети.
- Тогда не буду надоедать тебе своим присутствием, госпожа, - сказал
Руттул, обращаясь к девочке. Он повернулся и пошел прочь, но его остановил
голос принцессы:
- Ты не обиделся?
- Нет, - отозвался Руттул. Он сделал еще несколько шагов, но потом
остановился и окликнул Маву.
- Да, господин, - выпрямился хокарэм.
- Пусть Стенхе зайдет ко мне утром.
- Слушаю, господин. - Маву замешкался. - Прошу прощения, а в какое
время?
- Безразлично.
Стенхе пришел к кабинету Руттула за два часа до полудня.
- Тебя вызывали? - вырос перед Стенхе долговязый секретарь.
- Вызывали, - отозвался Стенхе благодушно. - Спроси господина, мне
погодить или же он примет сейчас?
- Непременно спрошу, - улыбнулся секретарь, памятуя об указании
Руттула держаться с майярцами как можно любезнее. - Твое имя, сударь?
Стенхе назвался. Секретарь скрылся за дубовыми дверями и тут же
появился опять.
- Входи, - пригласил он и добавил тихо: - Принца называй государь.
Стенхе кивнул и прошел в кабинет. Руттул стоял у широкого окна рядом
с пюпитром, на котором лежала толстая книга.
Стенхе остановился у дверей и низко поклонился.
- Здравствуй, Стенхе, - сказал Руттул, с интересом рассматривая
хокарэма. - Ты не успел приехать, а уже обворожил госпожу Хаби.
"Надеюсь, он позвал меня не для этого, - подумал Стенхе. - Ох,
отошлет меня в Майяр. Правда, я ему не соперник" .
- Хаби очень довольна, что останетесь вы с Маву,- продолжал Руттул. -
Вы ей оба понравились. Ну, Маву еще молод, а с тобой мне надо поговорить.
- Мое дело обеспечивать безопасность принцессы, - сказал Стенхе. -
Разве что-то ей угрожает, государь?
- Да нет, - ответил Руттул. - Что ей здесь может угрожать? Я хочу
поговорить о ее удобствах.
- Боюсь, об этом надо говорить с ее управляющим, - поклонился Стенхе.
- Я этим не занимаюсь.
- Если б мне был нужен этот ключник, - проговорил Руттул твердо, - я
бы позвал его. Нет, мне нужен ты. Скажи, тебе нравится, как устроена
принцесса?
- Нет, государь, - ответил Стенхе. - Но в этом нет вины твоих слуг
или, боже упаси, госпожи Хаби.
- Да, - усмехнулся Руттул. - Я рад, что у тебя такой же взгляд на
усердие вашего управляющего. Следование обычаям, конечно, дело похвальное,
но нельзя же превращать, пусть даже большую, спальню в постоялый двор.
Разве в других комнатах мало места?
Стенхе, выражая согласие, поклонился.
- Насколько я понимаю, наибольший вес из всей свиты имеет твое слово,
- продолжал Руттул. - Нельзя ли все устроить по-другому?
- Я отошлю этого дурака в Майяр вместе с остальной свитой, - сказал
Стенхе. - Здесь останется всего несколько человек. Но недельку придется
потерпеть, государь.
Стенхе уже освоился, понял, как разговаривать с Руттулом. Он и раньше
знал, что разговор с ним будет прост, что сургарский принц мягок с
низшими, не позволяет себе подавлять их превосходством; если есть время,
Руттул терпеливо выслушивает даже косноязычную речь, слушатель он
идеальный. Но что можно чувствовать себя в беседе с Руттулом свободно, что
можно позволить себе шутить - этого Стенхе не слыхал раньше. Странным
образом сочетал Руттул дистанцию между собой и собеседником и
благожелательность, с которой вел разговор, никому и в голову не пришло бы
фамильярничать, в то время как и замыкаться в себе тоже желания не
возникало.
"Аи да Руттул! - восхитился Стенхе. - Как он меня... Умеет!"
- Так, - улыбнулся Руттул. - С этим вопросом покончили. А теперь
скажи, как бы ты отнесся к тому, что я собираюсь поселить принцессу не в
Тавине, а в низовьях Вэнгэ?
- Тавин, говорят, место здоровое, - задумчиво сказал Стенхе.
- Но все-таки это город, и довольно большой город, - возразил Руттул.
- И здесь бывают и холера, и оспа, и другие поветрия...
- В загородном имении, конечно, лучше будет, - закончил его мысль
Стенхе.
Они улыбнулись друг другу. Положительно, они понимали один другого с
полуслова. "О-ой, друг мой Стенхе, - подумал хокарэм. - Что же дальше
будет?"
- Вероятно, ты захочешь заранее осмотреть все сам, - проговорил
Руттул. - Но это, я думаю, чуть позже, когда утрясется отъезд свиты в
Майяр.
Стенхе поклонился.
- А теперь, - голос Руттула стал почти неуловимо тверже,. Стенхе
насторожился, - теперь объясни, почему Высочайшему Союзу захотелось выдать
за меня эту девочку? Я пригляделся к ней: не хромая, не горбатая, не
дурочка... В чем же дело? Какой в ней изъян? Я хочу знать заранее. Если
она больна, нужно попробовать ее лечить.
Стенхе помолчал. "Вот оно, главное, ради чего Руттул вызвал меня. Вот
тут уж не пошутишь..."
- Я полагаю, государь, - сказал он наконец, - что никакого особенного
лечения ей не нужно. Здоровая жизнь в деревне, простые развлечения,
хорошая пища, купания - и все будет в порядке, - изложил он. - Не думаю,
чтобы какой-нибудь лекарь предложил лекарство лучше этого.
- А все-таки в чем дело?
- Амулет. Всего лишь амулет.
- Я думал, хокарэмы не верят в силу амулетов, - заметил Руттул.
- Вообще-то да, - подтвердил Стенхе. - Но это какая-то чертовщина
объявилась, других слов не подберу. Не представляю, какие руки могли его
изготовить.
- Что же это такое? - заинтересовался Руттул.
- О, на первый взгляд это совершенно невинная вещь. Всего-навсего
нитка грошовых бус...
- Бусины похожи на янтарь? - живо откликнулся Руттул. - И между собой
соединены железными шариками?
- Верно... - удивленно подтвердил Стенхе.
- Где же они? - нетерпеливо спросил Руттул.
- Так это твои бусы, государь, - медленно проговорил Стенхе. - Ах,
пресвятые небеса, как я не додумался? Странные бусы - странный человек...
- пробормотал он будто про себя.
- Где они? - повторил Руттул настойчиво.
- Прости, государь, но я их выбросил, - сокрушенно сообщил Стенхе.
- Как "выбросил"?
- Они показались мне очень опасными, - объяснил Стенхе. - Я решил,
что их нужно уничтожить. Я очень сожалею, государь...
- Куда же ты их выбросил? Их можно отыскать?
- Боюсь, что нет, государь. Я перебрал несколько способов, и лучшим
мне показалось бросить амулет в подземный поток в Иэрторверовой пещере.
Вода утянула их в глубь горы, государь...
Руттул молчал. Потом он усмехнулся чему-то, кивнул:
- Может, так и лучше. Бусы эти довольно опасны, и надо уметь ими
пользоваться.
Стенхе поклонился.
- Иди, - сказал Руттул. - Если маленькой госпоже что понадобится,
приходи, не стесняйся.
Стенхе повторил поклон, на этот раз глубже, отступил в поклоне и
вышел. Он миновал секретаря, вышел в коридор и коснулся ладонью кошеля, в
котором лежал амулет.
Может быть, как раз его не хватало Руттулу, чтобы стать правителем
всего Майяра?
Глава 5
Савири нарисовала на грифельной доске лошадь и поволокла доску
показать Маву. Маву, ведущий на террасе нежную беседу с красивой
белошвейкой, рисунок восторженно одобрил и, чтобы побыстрее отделаться,
посоветовал девочке тотчас показать его Стенхе. Савири, чтоб удобнее было
нести, водрузила доску на голову и отправилась во двор, где
Стенхе вел степенный разговор с Руттулом, имея темой подбор учителей
для своей госпожи.
Девочка бесцеремонно вклинилась между ними:
- Смотрите, я нарисовала! Похоже, да?
Руттул согласился. Стенхе сделал замечание: некрасиво встревать в
разговор старших.
- Ну-ка вернись и подойди как полагается, - строго сказал он.
- Он не сердится, - возразила Савири, ткнув пальчиком в Руттула.
Стенхе, взяв из рук девочки доску, бросил ее на землю, а саму
принцессу отвел в сторону и заявил, что, если она будет нарушать приличия,
он не пустит ее ужинать вместе со всеми. Есть же в одиночестве Савири не
любила совершенно.
- Что я такого натворила? - уныло спросила она.
- Ты подошла, не поприветствовав господина, - начал перечислять
Стенхе. - Ты не спросила, желает ли он смотреть твои рисунки, а сразу
сунула нам под нос свою мазню. Ты в присутствии господина назвала его
"он", а это неуважение к старшему. И тем более нельзя тыкать в господина
пальцем: это для него оскорбление, и он вправе наказать тебя розгами.
Савири дернула плечом, высвобождаясь от руки Стенхе, и подбежала к
Руттулу.
- Извини, пожалуйста, я вела себя неправильно, я больше не буду
так... - выпалила она скороговоркой.
- Чудесно, - улыбнулся Руттул. - Я надеюсь, ты и в самом деле больше
не будешь. Стенхе, - обернулся он к подошедшему хокарэму, - если госпожа
принцесса еще раз сделает что-то неподобающее, не надо отчитывать
уважаемую госпожу на виду у всех. О проступках надо говорить позже. Ведь
взрослой принцессе ты бы не стал выговаривать при мне.
- Слушаю, господин, - неглубоко поклонился Стенхе. Савири, склонив
голову к плечу, обдумывала слова Руттула.
- Это неправильно, - немного погодя заявила она. - Стенхе уже
взрослый, и даже старый, а ты делаешь ему замечания вовсе не наедине.
Стенхе крякнул, сделал принцессе страшные глаза.
- Хорошее замечание, - сказал Руттул. - Надеюсь, ты не думаешь, что я
хотел огорчить Стенхе?
- Не знаю, - ответила Савири. - Может быть, ты имеешь в виду, что
слугам, даже если они и старше, указывать на ошибки можно всегда. Стенхе
ведь слуга, правда?
Стенхе мысленно чертыхнулся. Руттул спросил:
- А другого предположения у тебя нет?
- Есть, - заявила Савири. - Ты, господин, сказал Стенхе об этом при
мне, чтобы я потом помнила и делала меньше ошибок.
- Ах, святые небеса! - вздохнул Стенхе. На его взгляд, принцесса
продолжала проявлять неуважение к Руттулу.
- А ему все не нравится, - сказала Савири Руттулу. - Он ворчит,
ворчит...
- Неправильная лошадь, - объявил Стенхе, чтобы перевести неловкий, по
его мнению, разговор на другое.
- А Маву похвалил, - возразила Савири.
- Что Маву понимает в лошадях? - спросил Стенхе в пространство.
Савири рассерженно стерла рисунок.
- Принеси-ка мел, - попросил вдруг Руттул. Савири достала мел из
кармашка фартучка.
Руттул, задумавшись на мгновение, нанес на доску несколько штрихов.
Савири ожидала продолжения. Стенхе внезапно проявил интерес, вглядываясь
то в Руттула, то в рисунок.
- Это все? - разочарованно спросила Савири, поняв, что продолжения не
будет.
- А ты не видишь? - спросил Руттул.
Савири пожала плечами. Стенхе позволил себе сказать:
- Пеший гонец.
- Стенхе! - с изумлением воскликнула девочка. - Где ты это усмотрел?
Тут же всего-то три черты...
- Молодой гонец, - пояснил Стенхе. - Лет двадцати, не больше. С
устным посланием. Бежать ему недалеко, не более двух лиг.
Руттул, похоже, и сам не ожидал таких глубоких изысканий.
- Объясняй, - потребовала Савири у хокарэма. - Откуда это все видно?
Ладно, пусть будет бегун... Вот туловище, вот нога, вот рука... Но разве
можно сказать что-то еще?
- По выгибу спины видно, что молодой, - сказал Стенхе. - У старших
тело не такое гибкое. Колено поднято довольно высоко, значит, бежать не
далеко. В руках ничего нет - отчетливо видно, что ладонь пустая.
Савири, глубоко задумавшись, уставилась на крючок, который изображал
ладонь. Она завертела своей ладонью, пытаясь придать ей форму, очерченную
на рисунке плавно изогнутой линией. Выходило, что ладонь раскрыта.
- Но второй-то руки на рисунке нет! - запротестовала Савири. - Может,
он во второй руке что-то несет!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг