она когда-либо видела. Движения юношей были изумительны в своей красоте.
Казалось, они вовсе не ставят целью коснуться друг друга, но их тела
постоянно пребывали в такой опасной близости, что любое неверное движение
могло стать причиной поражения обоих противников. Карми чудилось, что она
видит свившуюся в кольцо змею: движения танцоров были до такой степени
синхронны, что они казались единым целым, хотя между их телами всегда
оставалось по крайней мере полдюйма воздуха.
Карми вскочила.
- Это прекрасно! - крикнула она, забыв обо всем.
- Ге ира! - согласился хор.
Выкрик ли Карми помешал Алаато, или же он просто устал, однако райи
покачнулся и, потеряв равновесие, повалился на Смирола. Смирол выскочил
из-под его тела и с размаху припечатал спину Алаато ладонью.
Гортанный крик победы - и Смирол свалился в объятия Карми.
Алаато поднялся на ноги и объявил, повернувшись к Смиролу:
- Я слишком сладко ем и слишком много сплю!
- Ге ира! - немедленно отозвался хор.
- Я стал толстый и неловкий! - крикнул Алаато, на литом теле которого
не было ни единой лишней жиринки.
- Это правда! - откликнулся хор.
- Мне пора пойти и утопить в озере свой позор! - крикнул Алаато и
натянул на себя куртку, не дожидаясь подтверждения.
И только сейчас Карми заметила, что их со всех сторон окружает стена
огня. Огонь распространился от "жертвенников" по всему полю, сжимая кольцо
вокруг собравшихся. Никто, однако, не был этим обеспокоен. Алаато опустил
на голову капюшон куртки и с громким воплем проскочил сквозь стену огня.
Разумеется, топиться он не стал, а остался с внешней стороны
огненного кольца, для того чтобы подстраховывать пробегающих сквозь него.
Со Смиролом все было заранее обговорено - в любом случае Алаато должен был
выйти из кольца, потому что время уж подходило к исходу ночи и огонь
подбирался к самой площадке.
На площадке и в самом деле становилось жарче. Уходили немолодые
хокарэмы, ушел Логри, ушла Нелама. Гортах под возгласы "Ге ира!" объявил,
что ему слишком жарко, и ушел. Игра в обвинения продолжалась, но игроков
оставалось все меньше.
- Я тоже пойду, - решила Карми, но Смирол удержал ее.
- Уйдем вместе, - сказал он.
И Карми, которой, честно говоря, страшновато было прыгать сквозь
огонь, осталась. Смирол заботливо опустил ей на голову капюшон, и затылку,
напеченному огнем, стало прохладнее.
В эту ночь Смирол был главный - Хозяин Огня, и властью своей он
разогнал храбрящихся коттари. Гэнкары уходили последними; задержались было
Стэрр и Тануми, но и они, увидев, что стали лишними, с громкими криками
убежали.
Теперь в огненном кругу остались только Смирол и Карми.
- Мы не сгорим? - спросила Карми.
- Нет, - качнул головой Смирол. - Не бойся.
Они стояли теперь в самом центре круга, лицом к лицу. Карми
обнаружила вдруг, что Смирол почти на голову выше ее, она уткнулась носом
куда-то в его ключицу и стояла так, почти не дыша. Дышать было нечем.
Смирол давно спрятал свои очки в футляр; он близоруко посматривал на
огонь, проверяя, все ли идет по плану; руки его обнимали Карми, как будто
могли уберечь ее от жара. Карми прижималась к нему: сейчас он казался ей
самой надежной защитой и от огня, и от всех бед подлунного мира. Ей
почудилось, что она привыкает к жару.
- Я тебя люблю, - сказал Смирол. - Я тебя всегда любил, всю жизнь, с
самого рождения...
Это не могло быть правдой; это не было правдой: и трех лет не прошло,
как Смирол впервые увидел Карми. Но Карми, не думая ни о чем, шепнула:
- Ге ира...
И Смирол подтвердил:
- Ге ира!
Явственно повеяло прохладой. Карми оглянулась. Огонь догорал.
Крохотные язычки пламени уже не могли причинить беды. Мальчишки босиком
бегали по тлеющим угольям, Алаато гонял их, запрещая перебрасываться
угольками.
- Не туда смотришь, - улыбнулся Смирол. Он взял ее пальцами за
подбородок и повернул голову на восток. Над стеной замка, в узкой щели
между Привратной и Старой башнями, виднелся кусочек восходящего солнца.
Самая долгая в году ночь завершилась.
- Э-эй! - крикнул Алаато издали. - Влюбленные! Угорели, что ли?
Глава 9
Вечером второго дня Тэлани Карми и Смирол пришли в древний храм.
- Привет тебе, Мать тэрайнов! - с порога провозгласил Смирол.
Карми покосилась на него, а он деловито зажег светильники и сел на
жертвенный камень. Читать при нем молитвы было совершенно невозможно - от
него веяло таким безбожием, что Карми показалось смешным ее прошлогоднее и
позапрошлогоднее затворничество.
- Слезь с жертвенника, - попросила Карми. - Богам не понравилось бы
твое вольнодумство.
Смирол похлопал ладонью по камню:
- Еще лет триста назад вот на этом месте каждое солнцестояние
закалывался человек.
- Что это за богиня?
- Я же сказал, Мать тэрайнов, - ответил Смирол. - Гелиат-геру.
- Не понимаю! Какие триста лет? Тэрайнов уничтожили еще во времена
росфэрнов.
- Это древняя история, - сказал Смирол. - Неужели тебе никто не
рассказал? Старики райи любят поболтать об этом.
- Стенхе никогда не рассказывал, - ответила Карми. -
А в Ралло я больше с гэнкарами водилась.
- Ну тогда слушай.
...Тэрайны пришли в Майяр восемь веков назад, в правление Хорги Табаи
Дэо. Это были светловолосые смуглые люди, одетые в шкуры; их женщины были
искусны в ратном деле - опытные наездницы, почти всю жизнь проводящие в
седле.
Тэрайны наводили ужас на весь север Майяра: рабов почти не брали,
зато взимали дань золотом и каждого тэрайна, будь то простой воин или
вождь, хоронили с таким количеством золота, что хватило бы на год целому
городу. По всему этому краю рассыпаны древние могилы тэрайнов, но никто и
никогда не видел золота из этих могил, ибо тэрайны тайно хоронили своих
мертвых и никаких следов этих захоронений не осталось на поверхности
земли.
В правление Ле Гераро Ди Мало тэрайны взяли в плен его второго сына,
Гелайо Тэори, будущего правителя Ле Гелайо Дар Мэо. Прекрасной госпоже
Тоили-эри, дочери тэрайнского вождя, понравился красивый, статный Гелайо
Тэори, и они стали мужем и женой. Супруги не расстались и после того, как
король внес выкуп за сына, поселились они здесь, в долине Горячих ключей.
На месте замка Ралло в то время стояла небольшая крепость - деревянные
стены да несколько домиков. Молодой принц поселился в этой крепости и
повелел строить каменный замок; при нем были построены три башни - Старая,
Медвежья, которая сейчас лежит в развалинах, и древняя Привратная, на
месте которой стоит теперь новая Привратная. Тоили-эри велела поставить
свои шатры на террасе северного склона долины, у Холодного озера. Они жили
здесь девять лет; у госпожи Тоили-эри родились два сына. Старшего -
Гертави Леоро - отправили учиться в Забытую Столицу, младшего отдали на
воспитание тэрайнам. Саму же госпожу Тоили-эри в Майяре называли
Лавика-аорри.
С тех самых пор и появилась в жилах майярских королей тэрайнская
кровь. И с тех же пор воины из клана Тоили-эри приходили на службу
потомкам своей принцессы. Приходили на службу не только юноши, но и
девушки, искусные в воинских науках, меткие лучницы, отважные всадницы, и
очень часто эти девушки возвращались в родное племя с детьми, прижитыми от
майярских властителей. С течением времени облик клана Тоили-эри изменился:
к завоеванию росфэрнов люди из этого клана получили имя гэнкаров -
"черноволосых".
Первое время пути тэрайнов - "диких всадников" - и росфэрнов,
"морских варваров", не пересекались, но однажды судьба свела тэрайнов и
росфэрнов у города Лараулэри.
Увидев друг друга, оба племени на время забыли о Ларау, завязался
бой. Сначала показалось, что росфэрны дрогнули; они вернулись в свои ладьи
и стали грести по течению, к морю. В боевом запале тэрайны преследовали
их, но отступление росфэрнов оказалось ловушкой. Росфэрны выманили
тэрайнов на длинную косу в устье Ланна и окружили их, перерезав перешеек,
связывающий косу с берегом. Тэрайны были обречены - росфэрны перебили
почти всех. Оставшихся в живых росфэрны отвезли на Лайгарские острова; у
острова Большой Лайгар их поджидал корабль работорговцев из Иргитави. Но
рабы-тэрайны, пусть даже это были раненые, женщины и дети, показались
работорговцам слишком опасным грузом - они отказались платить за них.
Тогда вождь росфэрнов Ольтас, отец будущего короля Ольтари Первого,
распорядился высадить бесполезную добычу на бесплодный необитаемый остров.
Тэрайнам пришлось привыкать к новым условиям жизни. Современные лайгарцы -
их потомки.
Гэнкары, служившие майярским князьям, остались одни. Большей частью
это были молодые мужчины, а также несколько девушек. Возвращаться им было
некуда; они могли бы представлять собой грозную силу, но малочисленность и
разобщенность не позволили им противостоять росфэрнам. Росфэрны, покоряя
Майяр, убивали мужчин - потомков Тоили-эри и женились на их дочерях и
сестрах. В это время погибло много гэнкаров, но кое-кто остался жив и
продолжал служить потомкам Тоили-эри. Ольтари Первый, сам потомок
тэрайнской красавицы, озабоченный почти полным исчезновением гэнкаров,
повелел, чтобы старые гэнкары брали себе учеников из детей от связей
гэнкаров с майярскими женщинами. По мнению гэнкаров, такое родство было
сомнительным, они, как и современные катранцы, родство считали по женской
линии, но делать было нечего, раз уж женщин-тэрайни почти не осталось.,
С течением времени, а точнее, в период между завоеванием росфэрнов и
победой аоликану окончательно сформировалась система, по которой и сейчас
отбирают детей в хокарэмы. Объединение по племенному признаку сменилось
объединением по профессиональному; теперь эти люди стали называться
"людьми из мрака" - хокарэмами. Все они в то время носили ожерелья из
волчьих клыков, и именно тогда их прозвали "волками Майяра".
Однако к началу аоликанской войны хокарэмы еще мало чем походили на
сегодняшних обитателей замка Ралло. Они почти не отличались от
обыкновенных воинов. Воцарение Нуверре было еще одной ступенькой к
формированию хокарэмского сословия - он подарил им замок Ралло и
окружающие его земли.
История Ралло была славной. С тех пор как Гелайо Тэори стал королем,
о замке не забывали: он превратился в охотничье поместье майярских
королей. Там было построено еще несколько башен, а король Геори Тави Сонхо
вообще решил было перевести туда свою резиденцию из шумной, перенаселенной
столицы. Павильон с фонтаном был построен по его приказу, но король умер,
так и не успев насладиться изысканными сочетаниями горячих и холодный
струй. Преемники короля продолжали наведываться на охоту в Ралло до самого
завоевания росфэрнов.
Росфэрнам долина Горячих ключей не понравилась: не иначе как по
наущению демонов вода изливается из земли почти кипящей, считали они.
Охотничий замок был заброшен и начал понемногу разрушаться. Аоликану тоже
считали это место обиталищем бесов, но хокарэмы не видели в этом ничего
страшного, и король Нуверре сделал им подарок, который ему ничего не
стоил.
Так началась новая жизнь долины Горячих ключей. В то время хокарэмы
еще сохраняли остатки прежних верований, и они построили этот храм,
посвятив его Матери тэрайнов...
...Карми с новым интересом вгляделась в надменный лик древней богини
и сравнила с лицом Смирола - он ведь наполовину лайгарец, а значит,
наполовину тэрайн. Нет, ничего родственного не было в облике богини ни с
внешностью Смирола, ни с внешностью Антуно. Да и понятно: статую отливал
из бронзы майярский мастер, уже когда все почти забыли о тэрайнах,
наводивших ужас на север страны; богиня была по облику скорее аоликану.
- Значит, во мне тоже есть кровь тэрайнов, - задумчиво произнесла
Карми.
- Во всяком, кто живет на севере, есть кровь тэрайнов, - немедленно
откликнулся Смирол. - Да мало ли какая кровь течет в жилах майярцев! А
если покопаться в древней истории...
- О нет! - воскликнула Карми. - Эдак окажется, что весь мир мне
родня!
- Больше! - засмеялся Смирол. - У тебя родня в двух мирах. - И
осекся, поняв, что сболтнул лишнее: Карми вспомнила о Руттуле и решительно
объявила, что спать будет по другую сторону бассейна. Для Смирола бассейн
преграды не представлял - что там, перейти вброд лужу с теплой водой, - но
он, усмехнувшись, завернулся в одеяло и быстро заснул. А Карми,
поворочавшись на своем сенном ложе, подождала, пока его дыхание станет
ровным, и, тихонько раздевшись, забралась погреться в бассейн.
Утром Смирол пробудился первым и с любопытством посмотрел в сторону
Карми. Она спала, укутавшись почти с головой. Надо бы ее разбудить - ведь
потом каяться будет, что проспала рассвет, и, глядишь, продлит срок траура
еще на один год. Однако не подходить же к ней, еще спросонья превратно
поймет его кристально чистые намерения.
Смирол подобрал камешек и запустил его в спину Карми.
- А-а?.. - вскинулась она спросонья и села. - Это ты, Рыжий?
- Вставай, золотце мое, - пропел Смирол. - Светает.
- Ох, чуть не проспала! - вскочила Карми. Она выскочила в сумеречный
предрассветный двор, зачерпнула ладонями снег и приложила к лицу.
Смирол одевался, не оглядываясь на нее. Карми вернулась и надела
юбку.
- Тэрайни ходили в штанах, - заметил Смирол.
- Руттул запрещал мне носить штаны без крайней необходимости, -
ответила она.
В этот день даже присутствие Смирола не могло отвлечь ее от
выполнения поминальных обрядов. Смирол не вмешивался, сидел смирно,
неподвижный, как каменное изваяние.
Когда Карми, разбросав семечки на пять сторон света, положила на снег
лепешку для птиц, он уже ждал ее на пороге с другой лепешкой в руках.
- Жертва принята, - улыбнулся он.
Карми оглянулась. Маленькая серая пичуга уже клевала лепешку - да,
жертва действительно была принята.
Карми потянула руку к той лепешке, что держал Смирол; он позволил ей
взяться за край, но лепешку не отпустил.
- Может быть, геррэ? - предложил он.
- Геррэ, - согласилась Карми.
Они одновременно дернули лепешку в разные стороны - та порвалась, и
большая часть оказалась в руке Карми.
- Ах я несчастный, - проговорил Смирол, сравнивая куски. - Даже
развестись с тобой не смогу...
Обряд геррэ в древние времена был свадебным, а потом, когда вместе с
росфэрнами и аоликану пришла новая религия, геррэ перестал считаться
официальным, но остался среди обычаев Майяра, радуя влюбленных.
Вся суть его состояла в разрывании лепешки; по древнему закону
считалось, что только тот, у кого осталась большая часть лепешки, имеет
право потом требовать развода, поэтому в сомнительных случаях куски даже
взвешивались. Печальным считался случай, когда один из сочетающихся браком
во время рывка выпускал свой край и в руке второго оказывалась вся
лепешка. Тогда им следовало расстаться и поискать себе других спутников
жизни.
Смирол поднес свой кусок к губам Карми. Она откусила и в свою очередь
поднесла свою краюшку к губам Смирола. Так они и съели эту лепешку, угощая
друг друга из своих рук. Смирол, приняв из ее пальцев последний кусочек,
поцеловал эти пальцы, а потом, обняв девушку, поцеловал в губы.
- Мое сердце, - шепнул он, оторвавшись наконец от ее губ. - Мед моей
души...
Слова эти, которые Карми много раз слышала от него, вдруг зазвучали
как-то иначе, и Карми вдруг показалось, что она опять стоит на Огненном
поле в кольце пламени, что руки Смирола закрывают ее от опаляющего жара, и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг