Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
и испугалась, потому что это значило бы, что дальше надо будет разыскивать
путь самой, тычась в тупики и задыхаясь от ужаса.  Неужели  это  еще  одна
ловушка монахов? Но догадка осенила ее,  и  она,  потушив  факел,  увидела
наконец неровный круг призрачного света.
     Она вышла, и сразу же волна густых запахов весеннего леса окатила ее.
     Была ночь. Сквозь легкое облачко  светила  луна.  И  не  было  вокруг
никого. Никого.
     Девушка сняла мокрые сапоги и побрела по прохладной траве  куда-то  в
сторону, не очень задумываясь о том, куда идет.
     На рассвете, когда лучи солнца зажгли горизонт, а потом затмили блеск
Утренних Сестер, она развела костерок и, натянув на колышки сырые сапоги и
носки, присела у огня, прислонясь спиной  к  поваленному  стволу  огромной
сосны. Хотелось есть, но не настолько, чтобы  удалось  преодолеть  ленивую
усталость, и она задремала.
     Дымок  затухающего  костра  привлек  двух  лихих   разбойничков,   но
хокарэмская одежда спящей отпугнула их, и  они  поспешили  скрыться,  пока
девушка не проснулась.
     Больше ее никто не тревожил. Она проснулась перед закатом, прошла  по
темнеющему лесу, съев при этом около полуфунта молодых побегов папоротника
и, вероятно, столько же горьковато-кислых цветочных почек гертави.  Побеги
трэссава были бы и вкуснее, и сытнее, но трэссав в западном Ирау почти  не
растет.
     Дождь прервал ее  гастрономические  изыскания,  загнав  под  отвесную
стенку глинистого оврага,  и  там,  пережидая,  пока  небо  высохнет,  она
наконец стала обдумывать, куда бы ей теперь пойти.
     Пока она знала одно: в замок Ралло ей вовсе не хочется, и, пораскинув
мозгами, она решила как можно быстрее увеличить расстояние между  собой  и
Орвит-Ралло.
     Таким образом, предстояло идти на юг. И  не  следовало  бы,  пожалуй,
маячить в хокарэмской одежде, ибо это слишком яркая примета.


                                 Глава 6

     Незадолго  до  наступления  темноты,  когда  стража  уже   собиралась
запирать городские ворота и перегораживать улицы цепями, в  Марнвир  вошла
хокарэми. Поглядывая по сторонам, она быстро  нашла  на  базарной  площади
лавку, хозяин которой еще не ушел домой, и немедленно вошла туда.
     - Что ты так припозднился, сударь? - обратился  к  покупателю  купец,
но, разглядев,  кто  зашел  в  гости,  выжидающе  замолчал:  хокарэми  нет
интереса выслушивать многословные излияния и похвалы продаваемому  товару,
она найдет сама, что ей нужно. А вот будет ли платить - неизвестно.
     Девушка углядела на столе несъеденную хозяином лепешку  и  опустилась
рядом на табурет.
     - Мне нужны деньги, - сказала она, кладя на стол золотой перстень.
     Хозяин взял его,  внимательно  рассмотрел  в  круге  света  у  лампы.
Девушка тем временем съела лепешку, запивая ее хозяйской простоквашей.
     - Сколько ты хочешь? - спросил наконец хозяин, убедившись, что  рубин
в кольце неплох.
     - Три  эрау,  да  еще  на  эрау  серебра.  Половину  можно  ираускими
монетами,.- сказала  девушка.  -  И  какую-нибудь  неприметную  одежду,  -
добавила она после паузы.
     Купец согласился. Если девка возьмет не очень богатую одежду,  выгода
явная. Он взял кошели с золотом и  серебром  и  стал  отсчитывать  монеты,
выбирая для опасной гостьи деньги поновее да непорченые.
     Девушка как будто не следила за его пальцами, но,  когда  он  окончил
отсчет, проговорила:
     - Разве я просила одинаково ирауских и прочих таннери? Я  просила  на
пол-эрау таких и на пол-эрау таких.
     Торговец торопливо добавил еще несколько монет.
     - Отлично, - сказала девушка, собирая деньги  и  увязывая  в  льняной
лоскуток. - Теперь тряпки.
     Купец принес груду  разного  барахла.  Брезгливо  ковыряя  поношенное
тряпье, девушка  выбрала  сорочку,  просторную  длинную  юбку  и  огромный
выгоревший платок, достаточно теплый, чтобы уберечь от весенней  прохлады.
Чтобы спрятать стриженные  волосы,  девушка  выбрала  сравнительно  чистую
беленькую косынку, а хозяин принес старую соломенную шляпу.
     В довершение ко  всему  девушка  потребовала  сумку  из  какой-нибудь
плотной ткани, чтобы унести выбранные вещи, уложила их, чуть примяв шляпу,
спросила у хозяина, где поблизости можно  переночевать,  и  ушла,  тут  же
растворившись в ночной темноте.
     Купец торопливо побросал разворошенные вещи в  угол,  затушил  лампу,
запер лавку и побыстрее, пока  не  остановили  ночные  грабители,  побежал
домой.
     Девушка же, обходя многочисленные лужи, побрела к храму богини  Таоли
Навирик  Ану  Соллин,  толкнула  решетчатую  калитку,   огласившую   улицу
противным  скрипом,  вошла  в  молельную  залу  и  в  потемках,  чуть-чуть
развеваемых редкими масляными светильниками, поискала местечко, где  можно
лечь. Пристроив под головой мешок,  она  мгновенно  заснула  и  проснулась
только утром, обнаружив при этом,  что  вокруг  нее  образовался  довольно
заметный, зияющий пустотой круг: те из соседей,  кто  среди  ночи  заметил
рядом присутствие хокарэми, поспешили убраться подальше.
     На базарной площади уже кипела жизнь. Крики  продавцов,  шум,  гомон,
толкотня... Задерживаться на базаре она не стала, купила только полкаравая
хлеба, небольшую лепешку сыра и пару крупных фиолетовых луковиц.
     Прошагав по южной дороге около  половины  лиги,  девушка  свернула  в
сторону  и  в  глухом  кустарнике  переоделась.  Хокарэмские  одежки   она
аккуратно сложила и засунула в мешок, отправив туда же и полуразвалившиеся
сапоги.
     Теперь по южной дороге, разметая пыль подолом расклешенной юбки,  шла
бедная крестьянка неопределенного возраста.
     Однако были неудобства и в таком наряде. Он укрывал ее от хокарэмских
глаз, но вовсе не отпугивал других людей, падких на чужое добро. Вблизи от
города, где по дороге шло и ехало верхом довольно много людей, это было не
очень важно -  у  лихих  людей  была  добыча  и  побогаче,  однако  дальше
местность все более пустела, и одинокая фигура стала привлекать внимание.
     Внезапно перед ней выросли двое:
     - Эй, бабенка, далеко ли собралась?
     Девушка  молчала.  Мужички  подошли  ближе,  заглянули   под   шляпу,
скрывающую лицо.
     - О, да ты совсем молоденькая! - сказал один  из  них.  -  Не  бойся,
девка, не убьем...
     Другой деловито взялся за ее сумку,  вытряхнул  на  траву  сверток  с
хокарэмской  одеждой  и  сапогами,  потянул,  разворачивая,  и   вскрикнул
испуганно. Первый, лапавший в  это  время  девушку,  обернулся  и  тут  же
выпустил ее из рук.
     - Посмотрели? - резко спросила девушка, налюбовавшись на остолбенение
разбойничков. - Теперь сложи все обратно как было, живо!
     Тот, что обыскивал сумку, торопливо уложил хокарэмскую одежду; второй
в это время  пятился,  отодвигался  от  опасности,  которую  сам  на  себя
накликал.
     Девушка подняла свою сумку, повесила на плечо и не оглядываясь  пошла
прочь.
     Подобные инциденты неизбежно могли повториться и в  дальнейшем.  Сава
задумалась, ища выход из этой неприятной ситуации, но ничего не  удавалось
придумать, пока на одном из перекрестков она не увидела неспешно бредущего
к югу странствующего певца.
     Девушка догнала его и объявила:
     - Я иду с тобой.
     - Куда? - полюбопытствовал тот, удивленный ее появлением.
     - Не все равно куда? - отозвалась она. - Главное, нам по дороге.
     - Как тебя зовут, дитя? - спросил ее певец. Это был невысокий старик,
одетый в небогатую, но новую  и  чистую  одежду,  с  кэйвеской  лютней  за
плечом.
     - Тебе-то что за дело? - раздраженно  ответила  девушка.  Она  шагала
рядом со стариком; такой спутник ее устраивал - грабители не  нападают  на
певцов, даже на богатых: певцов охраняет обычай.
     - Мое имя Ашар, - сообщил старик. - В этом нет  тайны.  А  ты  знаешь
какие-нибудь песни?
     - Знаю, - буркнула девушка. - Спеть тебе?
     - Не надо, дикая моя лаангри, - ответил он. - Похоже,  ты  не  в  том
настроении, в котором поют песни...
     Девушка между тем подумывала, что напрасно она нагрубила, отказавшись
назвать свое имя. Но с другой  стороны,  какое  же  имя  назвать  старику?
Савири или Сава? Но  первое  имя  -  явно  вельможное,  а  второе  -  явно
сургарское. Сэллик, как назвал ее Ролнек? Не нравилось ей это имя.
     - Можешь называть меня Карми, дед, - проговорила она.
     - Это катранское имя? - полюбопытствовал старик.
     - Это прозвище, - отозвалась она.
     Старик замурлыкал  какую-то  песенку,  а  Карми,  слушая  его,  вдруг
вспомнила, что уже почти полгода ей не приходило в голову что-то напевать.
Наоборот, слишком часто она ловила себя на том, что у нее крепко  стиснуты
зубы. А Стенхе, помнится, говорил: "Если  женщина  не  поет,  значит,  она
больна". "Наверное, болезнь не отпустила меня", - подумала Карми  и  стала
старательно подпевать старику.
     Певец, поощренный поддержкой, негромко завел другую песню, а потом  и
третью,  но  эту  третью  Карми  никогда  не  доводилось  слушать,  и  она
примолкла, вслушиваясь.
     - Это новая песня? - спросила она с сомнением.
     - Это очень старая песня, - ответил  певец.  -  Ее  уж  редко  кто  и
помнит.
     - Повтори начало, - сказала Карми.
     И когда певец начал первую строфу, стала подпевать, вспоминая  только
что услышанные слова. На два голоса зазвучала среди полей древняя песнь  о
том, как луговая пичуга жаловалась богине Айохо Палло Сабви, что гнезда ее
затаптывают табуны диких лошадей.
     -  А  есть  еще  одна  песня,  тоже  старая,   -   воскликнул   Ашар,
воодушевленный сложившимся дуэтом. - Она о Ваору Танву  и  Сангави  Толнэй
Эсад.
     - Не эта, что начинается - "Смелый воин..."?
     - Да, ты знаешь? - И Ашар запел торжественно: "Смелый  воин,  грозный
всадник Танву-Ларо э Ваори..."  Карми  подхватила,  смолкая  тогда,  когда
песня велась от имени легендарного героя, и в свою очередь в одиночку ведя
те строфы, где речь держала премудрая красавица Эсад.
     - Святые небеса! - проговорил  Ашар,  когда  песня  кончилась.  -  Да
откуда ты эту песню знаешь? Она ведь не из деревенских, девочка моя.
     - Ну  что  тебе  с  того,  откуда  знаю?  -  с  внезапно  вспыхнувшим
раздражением ответила Карми. - Знаю, и ладно. Что  ты  все  допытываешься,
дед?
     - Ты не девка, а дикая лаангри, - с усмешкой отвечал певец. - Хорошо,
не буду тебя спрашивать, Карми-лаангри...
     И так они шли сначала по Ирау, а потом по северному  Горту,  распевая
песни, получая за это  еду  и  деньги  от  слушателей  и  разучивая  новые
мелодии. Конечно, Ашар знал песен куда больше, чем Карми, и самых  разных:
господских и простонародных, городских и деревенских; зато  Карми  помнила
много стихов из старинных книг и пела их то  на  знакомые  мотивы,  то  на
новые, придуманные на ходу. Порой Ашар поддразнивал ее наскоро  сочиненной
песенкой о лаангри по имени Карми, диком зверьке, который кусает всех, кто
ни подвернется, потому что не любит  чужих,  и  который  дремлет  в  своей
уютной норке, потому что сыт... Песенка была без конца, и в ней появлялись
новые куплеты, и оказывалось, что лаангри по имени Карми - зверек ленивый,
и неутомимый в ходьбе, и очень любящий сладкое, и умный, и  сердитый  -  и
все это в зависимости от обстоятельств.
     ...Недалеко  от  города   Лорцо   их   остановил   важный   господин,
возглавлявший отряд, сопровождающий крытую повозку,  в  которой,  судя  по
всему, ехала знатная дама, вероятно его жена. Ашар поклонился почтительно,
но с достоинством. Карми поклонилась ниже.
     - Знаешь ли ты балладу о даме из замка Кассор? - спросил всадник.
     - Знаю, господин, - поклонился Ашар. - Прикажешь нам спеть ее?
     -  Да,  -  отозвался  господин.  -  И  если  хорошо  споете,  награжу
по-царски.
     Хорошо петь, считается по-майярски, -  это  значит  петь  так,  чтобы
слезы катились из глаз слушателей. В  Майяре  всегда  любили  трогательные
грустные  баллады,  и  певцы  непрерывно  сочиняли  новые  -   еще   более
слезоточивые.
     Ашар, сняв лютню с плеча, глянул на Карми. Карми кивнула, эту балладу
она помнила. И ее одинокий голос,  печальный  и  звонкий,  начал  выводить
незатейливую мелодию. Ашар подпевал  ей,  помогая  в  конце  строф,  когда
чувствовалось, что Карми не хватает голоса, или  же  пел  те  строфы,  где
требовался мужской голос, - и тогда уже Карми подпевала ему,  сплетая  два
голоса - густой, гулкий Ашара и свой,  чистый  и  ясный  -  в  причудливый
рисунок двухголосья на кэйвеский лад.
     И неудивительно, что девичий прозрачный голос, взлетевший к  высокому
небу, исторг у слушателей потоки искренних слез,  хотя  Карми  показалось,
что и без песни плакала дама, которая сидела в повозке.
     Господин был доволен. Он дал золотой Ашару, а  Карми  дал  серебряную
монетку:
     - Купи себе сережки, певунья...
     И отряд уехал. Ашар долго смотрел ему вслед:
     - Скоро еще одна баллада появится в Горту.
     Карми, которая, сидя на обочине,  шарила  в  своей  котомке,  подняла
голову:
     - Что ты там разузнал, дед?
     - Не разузнал, - ответил Ашар. - Догадываюсь... Хорошо еще, если он с
супругой разведется, а то ведь и повесить имеет право.
     - Бедняжка, - отозвалась Карми. Не то чтобы ей стало жалко  уличенную
в измене даму, просто она посочувствовала молодой женщине, всю свою  жизнь
обреченную прожить в одних и тех же  четырех  стенах,  без  развлечений  и
приятного общества. И чтобы изгнать это снисходительное чувство, она бойко
запела о трех женах, на спор обманувших своих мужей.
     Ашар эту песню знал, но исполнял нечасто, только среди  простонародья
и только тогда, когда компания уже изрядно подогрета выпивкой; петь же  ее
так,  среди  поля,  да  когда  навстречу  люди  попадаются,  Ашар   считал
предосудительным. Он зашикал на девушку.
     Она засмеялась, наслаждаясь его благочестивым испугом.
     - Это непристойно! - заявил Ашар. - Не позорь мои седины, Карми, а то
подумают еще, что я с потаскушкой связался.
     Карми смеялась. Продолжать, однако, эту песню она не стала, а  завела
другую, о чудесах, совершенных святым Калви из Лорцо. Ашар подхватил ее, и
так они дошли до самого города Лорцо. Чем ближе к  городским  стенам,  тем
больше становилось у них попутчиков: во-первых, любопытно  людям  услышать
какую-нибудь новую песню, а во-вторых, всем известно, что пение отпугивает
злых  духов  и  так  безопаснее.  Путники  побогаче   давали   монетки   в
пол-уттаэри, тем же, кто был бедней, приходилось предлагать что-нибудь  из
еды, но Ашар от съестных припасов отказывался: не стоило  являться  в  дом
лорцоского цехового старшины с полной  сумкой  -  хозяева  ведь  наверняка
обидятся.
     В городские ворота Ашара впустили  без  уплаты  пошлины.  Ашар  ткнул
пальцем в девушку:
     - Это моя внучка, - и пошел спокойно  вперед,  ничуть  не  беспокоясь
тем, задержат ее или нет.
     - Как звать тебя? - спросил стражник.
     - Карми, - ответила она, и стражник  махнул  ей:  проходи.  Будь  она
посмазливей, стражник задержал бы девушку подольше, но  ее  неприветливое,
пасмурное лицо не показалось ему привлекательным.
     Карми, придерживая хлопающую по бедру сумку, догнала Ашара,  степенно
здоровавшегося со знакомыми горожанами.
     - Куда мы идем? - спросила она.
     - Куда ты идешь - не знаю, - отозвался Ашар, мстя за  нелюбовь  Карми
отвечать на вопросы. - А я иду к оружейнику Горахо.
     - Предлагаешь мне поискать кого другого в попутчики? - резко спросила
Карми.
     - Иди со мной, коли хочешь, - мирно ответил Ашар, - я с тобой  больше
денег заработаю.
     - А я что заработаю? - хмуро спросила Карми.
     - Что тебе дадут, все твое, - великодушно пообещал Ашар. - Тебе  ведь

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг