Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
поставленным голосом, четко и правильно.
     Пожалуй, с течением времени Сава и стала  так  говорить,  но  большим
удовольствием, чем петь,  было  для  нее  подражание  различным  майярским
говорам; Руттул не  возражал,  а  Стенхе  не  ленился  указывать  Саве  на
особенности произношения людей из  различных  местностей.  Он  и  сам  был
мастер подражать разным  наречиям,  однако  говорил  обычно  с  глуховатым
гортуским акцентом, но с обилием книжных выражений. Петь же  он  почти  не
умел: хотя и не перевирал  мелодию,  пел  он  настолько  своеобразно,  что
слушать его было одно мучение.
     - Так с кем я буду петь, Стенхе? - повторила Сава.
     - Подумаешь, - смеялся Стенхе. - Я тебе таких певунов на грос  дюжину
куплю.
     - Таких, как я, ты и одного на грос не купишь, - ухмыльнулся Маву.  -
Такие, как я, не часто встречаются.
     - Ну, Маву, ты слишком высоко себя  ценишь,  -  возразила  Сава,  ибо
грос, а правильнее, гроссери  -  это  миллион  эрау,  сумма  по  майярским
понятиям немалая. Состояние принцев  Горту  оценивалось  в  четыре  гроса,
Верховного короля - в полтора, Пайра - в два с третью.
     - Каждый человек стоит  столько,  за  сколько  его  можно  купить,  -
покачал головой Стенхе. - Маву гроса, пожалуй, стоит. А как ты думаешь?
     - Ты противоречишь  себе,  Стенхе,  -  воскликнула  Сава.  -  Как  же
понимать твои слова?
     - Слова - ветер, - объяснил Стенхе. - Дела - камень. Но не кажется ли
тебе, госпожа, что пора уже отправляться спать?
     И в самом деле было уже поздно; раскинутый на берегу озера лагерь  уж
угомонился, костры догорали, люди укладывались спать - кто в  шатрах,  кто
под открытым небом.
     Для Савы, конечно, тоже был приготовлен шатер,  но  она  предпочитала
спать на свежем воздухе. Руттул не возражал, а Стенхе также ничего дурного
в том не видел: он  ложился  спать  недалеко  от  нее,  постоянно  готовый
оградить ее от любых врагов.
     В эту ночь  Сава  спала  плохо;  не  то  чтобы  снились  кошмары,  но
пережитое за день то и дело напоминало о  себе:  яркое  солнце  пылало  на
черном небе, затмевая звезды, голубая, в полосах облаков плыла планета,  и
казалось Саве, что они с Руттулом летят среди черноты - просто летят,  без
всякого глайдера, а  навстречу  им  выдвигается  громадный,  в  две  лиги,
фотонник.  Сава  и  представляла  его  обыкновенной  иглой,  только  очень
большой, даже с ушком, и обрывок какой-то полупрозрачной ткани, продетый в
это ушко, белесым шлейфом заслонял небо. "Они  нашли  Руттула",  -  поняла
Сава, и невыносимая тоска сжала ей сердце. От этой тоски она и проснулась.
     Сава открыла глаза и увидела над собой ночное небо;  почти  в  зените
висела луна, светила она ярко, но где ей  было  до  высокого  космического
солнца?
     Кутая плечи пуховым одеялом, Сава села. Тут же зашевелился Стенхе:
     - Что-нибудь случилось?
     - Нет, нет, Стенхе, просто не спится, - поспешно сказала Сава.
     - С чего бы это? - проворчал Стенхе, переворачиваясь на Другой бок. -
Я в твои годы спал как убитый, не замечал ночи...
     Сава по звездам определила,  что  до  рассвета  уж  почти  ничего  не
осталось; она снова устроилась в постели, - так, глядя в небо, могло  даже
показаться, что она опять в глайдере. И воспоминание приятно согрело душу:
Руттул обещал, что и сегодня будет  учить  ее  управлять  глайдером.  Сава
припомнила, как она вчера сама заставляла глайдер кувыркаться... И  звезды
казались совсем близкими.
     ...Оказывается, Сава все-таки опять уснула. Утром разбудил ее обычный
шум просыпающегося лагеря,  запах  дыма  от  разводимых  костров  и  самое
главное - свет.
     - Вставай, - послышался голос Маву. - Сколько спать можно?
     - Еще немножечко, - попросила  Сава.  Вылезать  из-под  теплых  одеял
совсем не хотелось.
     -  Ладно,  -  отозвался  Маву.  -  Стенхе  сейчас  на  озере,   когда
возвращаться будет - встанешь.
     Сава потянулась сладко, потом опять свернулась в  комочек;  спать  ей
уже не хотелось, но потянуть время в теплой постели Сава любила. Она снова
уставилась на небо. Небо после вчерашних приключений неизбежно притягивало
ее, и она стала следить за гонимыми  ветром  голубыми  облаками,  и  вдруг
показалось ей, что ранее  незыблемая  земля  поплыла  куда-то  в  сторону,
выскальзывая из-под  спины,  и  Сава  закричала  и  вскочила,  потому  что
испугалась этого головокружительного движения.
     - Ты что? - поймал ее в объятия Маву. - Змея?
     - Нет, нет, - лепетала Сава, прижимаясь к его груди. Он показался  ей
надежнее и устойчивее, чем побежавшая вдруг под  ногами  почва.  Внезапный
испуг вылился слезами. Маву оглянулся, оторвал Саву от  земли,  опустил  в
постель, торопливо схватил платье:
     - Ну-ка одевайся, живо!
     Сава послушно сунула в рукава руки, утерла слезы. Маву одернул  подол
платья и сказал, берясь за башмаки:
     - Что с тобой, госпожа?
     - Причудилось...
     - С утра? - удивился Маву. - Чудно... Сава всхлипнула:
     - Как я испугалась, Маву, как я испугалась... Маву  неловко  погладил
ее по голове:
     - Ну что ты, милая. Я думал, у тебя  сердце  волчье,  а  оно  у  тебя
человеческое.
     - Плохо иметь человеческое сердце? - спросила Сава.
     - Хорошо, - ответил Маву. - Вообще всякое сердце хорошо по-своему. Ты
успокоилась?
     Сава кивнула.
     - Пойдешь купаться?
     - Нет. Я к Руттулу.
     - Ладно, - сказал Маву. - Или тебя проводить?
     - Не надо. - Сава поднялась на ноги и пошла к шатру Руттула.
     - Я видел трогательную сцену, - услышал Маву голос Стенхе. -  Ты  что
же это вытворяешь, ублюдок?
     Маву посмотрел: Сава далеко, ей уже ничего не будет слышно. Тогда  он
повернулся к Стенхе:
     - Ты можешь поверить, что я ни в чем не виноват?
     - Трудно поверить, - ответил Стенхе. - Я ведь твой нрав знаю.
     - Она испугалась чего-то спросонья, - объяснил Маву.
     - Это еще не повод прижимать ее к себе, - возразил Стенхе. - Ты  что,
без объятий не мог обойтись?
     - Мог, - ответил Маву. - Но только  она  не  могла.  А  ты  если  так
беспокоишься о моем благонравии, то сказал бы ей,  чтоб  она  передо  мной
голышом не ходила.
     - Ну и голышом, - хмуро сказал Стенхе. - Ну и что с того?
     - Я все-таки не каменный, - пояснил Маву.
     - Жеребец, - дал свое определение Стенхе. - Я, кажется, не таким  был
в молодости.
     - Да уж,, - согласился Маву и в глаза Стенхе припомнил:
     "Сердце волчье, рыбья кровь, -
     Подскажите, кто таков..."
     Стенхе этого неуклюжего стишка давно не слыхал,  с  юности;  услыхать
его снова от смазливого молокососа было очень обидно.
     - Ладно, - сказал он. - Разберемся в замке Ралло.
     - Из-за дразнилки? - поднял брови Маву.
     - Из-за госпожи, - ответил Стенхе. - Ведь при виде  хокарэми  у  тебя
грешные мысли не возникают?
     - Возникают, -  отозвался  Маву.  -  Правда,  не  тогда,  когда  они,
полуголые, фехтуют. В остальное же время  они  мне  больше  нравятся,  чем
обыкновенные женщины. Только я у них, увы, любовью не пользуюсь.
     - Не смей у меня заглядываться на Саву, - предупредил Стенхе.
     - Я не заглядываюсь, - отмел обвинение Маву. - Она же принцесса -  не
про нашу честь. Но только порой уж очень на хокарэми похожа. Я бы на месте
Руттула не мешкал.
     Хлоп! Маву замечтался и не успел парировать оплеуху, хотя вообще-то у
Стенхе реакция немного хуже. Маву приложил к щеке ладонь.
     - Изумительно, - пробормотал он, глядя с вызовом. - Будем драться или
подождем до Ралло?
     - Ты не хокарэм, - тихо сказал Стенхе. - Ты не хокарэм.


                                 Глава 13

     Ранней осенью, пребывая  в  Савитри,  Руттул  пошел  на  берег  реки.
Сопровождал его Маву: не то чтобы это входило в  его  обязанности,  просто
ему захотелось искупаться, и он решил составить  компанию  Руттулу.  Такое
случалось вовсе не в первый раз; Маву знал, что Руттул плавает не хуже его
и, хотя принц много старше, угнаться за ним не так  уж  просто.  Вот  ради
этого-то нечастого соревнования Маву и любил купаться с  Руттулом.  Стенхе
же, хотя и хорошо плавал, без  особой  надобности  в  воду  не  залезал  -
жаловался на ломоту в костях и стынущую кровь.
     Когда Руттул и Маву  спустились  на  берег  реки,  там  на  прогретом
солнцем песке сидел полуголый Стенхе; рядом  валялась  горка  принцессиной
одежды, а сама принцесса была далеко - плыла, шлепая ладонями по воде.
     Руттул остановился около Стенхе, разглядывая Саву.
     - Хорошо плывет, - сказал он. - И дышит правильно.
     Стенхе оглянулся и встал.
     - Добрый вечер, - поклонился он. - Искупаться пришли?
     Сава, заметив их, крикнула:
     - Господин, отвернись, пожалуйста!
     - Да плавай, плавай, - махнул  Руттул  рукой.  -  Мы  с  Маву  дальше
пойдем.
     Но дальше по течению река уже была менее удобна  для  плавания,  Сава
отлично знала это и не хотела пользоваться любезностью принца.
     - Нет, нет, - прокричала она. - Я уже выхожу.  Только  ты  отвернись,
господин.
     Руттул послушно отвернулся. Маву собрал одежду, понес  ее  поближе  к
Саве, выходящей из воды. Руттул с интересом проследил за ним.
     - Не подсматривай! - возмущенно воскликнула Сава, прячась за Маву.
     Маву  быстро  накинул  на  нее  большую  шаль.   Руттул   отвернулся,
рассмеявшись.
     - А вас с Маву она почему-то не стесняется, - сказал он Стенхе.
     - Чего нас стесняться? - пожал плечами Стенхе. - Разве люди  скрывают
что-то от своих башмаков? А мы для нее столь же привычны, как и  обувь.  -
Он глянул на Маву и Савири; те были достаточно  далеко,  чтобы  расслышать
то, что он будет говорить  Руттулу,  и  продолжил:  -  Последнее  время  я
пытаюсь держать их подальше друг от друга, только трудное это  дело.  Ведь
девки так липнут к Маву, к стервецу. И что они в нем находят?
     Руттул оглянулся мельком. Сава  была  уже  почти  одета;  Маву  стоял
рядом, держа двумя пальцами за шнурки ее башмаки.
     - Безгрешная картина, - сказал Руттул. - Стенхе, может, ты зайдешь ко
мне вечером? Вина выпьем, побеседуем...
     Руттул иногда приглашал Стенхе побеседовать - обычно  чтобы  обсудить
Савино воспитание. Руттул видел, что Сава растет не такой,  как  остальные
девушки из знатных и простых  семей,  его  беспокоил  ее  живой  характер.
Казалось ему, она жалеет, что родилась девочкой.
     Стенхе   это   беспокоило   тоже.   Он   полагал,   что   сложившиеся
обстоятельства  отражаются  на  ней  не  так,  как  следовало  бы.   Порой
(мысленно) он пытался взвалить вину за это на амулет Руттула, но  понимал,
что и сам Руттул - человек необыкновенный. Не считая  себя  вправе  что-то
советовать принцу, Стенхе во время таких  бесед  рассказывал  какую-нибудь
историю,  притчу,  небылицу,  предоставляя  Руттулу  догадываться  самому.
Руттул эту нехитрую игру принимал, сам  в  ответ  что-нибудь  рассказывал,
пополняя Стенхеву коллекцию побасенок.
     Сава оделась и подошла к ним.
     - Не сердись, - сказала она, тронув его за  рукав.  -  Мы  со  Стенхе
сейчас уйдем. А ты, Маву?
     - Я останусь, - улыбнулся ей Маву.
     Сава присела в небрежном коротком  реверансе,  выпрямилась,  схватила
Стенхе за руку и потянула прочь, в сад.
     - Купание ей испортили, - заметил Руттул.
     - Ничего, - возразил Маву. - Уж ей-то чего жаловаться ?

     ...Стенхе  пришел,  когда  совсем  стемнело.  Руттул  сидел  в  своем
кабинете, при одной свече. Кресло было сделано по его специальному заказу,
очень удобное. Это кресло очень любила Сава и  часто  забиралась  в  него,
когда Руттула не было  в  Савитри.  Стенхе  предпочитал  сидеть  на  полу,
вернее,  полулежать  на  медвежьей  шкуре;  Руттул  к  этой  вольной  позе
относился снисходительно.
     - О чем бы тебе рассказать, принц? - проговорил Стенхе, сделав глоток
из своего кубка. Стенхе, как и все хокарэмы, вино пил редко, даже  красное
катрасское,  которое  давали  и  детям.  Питейные  же   привычки   Руттула
беспокоили Стенхе, потому как принц тоже  был  умерен.  Такую  умеренность
Стенхе никак не мог объяснить. "Ну я - хокарэм, - размышлял Стенхе.  -  Со
мной все ясно. А он-то чего?"
     Руттул пригубил свой кубок.
     -  Нет,  Стенхе,  сегодня  моя  очередь,  -  сказал  он  серьезно.  -
Расскажу-ка я тебе историю, которую когда-то прочитал в  старинной  книге.
Итак, в одном далеком городе, названия которого я не помню (да  если  б  и
помнил, все равно ты об этом городе не слыхал), так вот,  в  этом  городе,
борясь  с  распутством,  установили  закон,  согласно  которому   замужняя
женщина, застигнутая с любовником, приговаривалась к  смерти  -  не  то  к
сожжению на костре, не то к побиванию камнями, уж этого, извини, Стенхе, я
тоже не помню.
     И первой попалась на горячем  жена  некоего  купца.  Купец  этот  был
старик, который, однако же, в жены  выбрал  себе  цветущую  юную  девушку.
Поступил  этот  купец  неумно,  потому  что  от   исполнения   супружеских
обязанностей он часто уклонялся, ссылаясь на праздники, постные дни или на
нездоровье. Молодая же женщина, видя, что от  мужа  проку  нет,  приискала
себе более подходящего ей любовника, юношу благородного и очень красивого.
     И надо же так случиться, что в силу каких-то обстоятельств их поймали
с поличным. Молодого человека, поскольку  он  ничего  противозаконного  не
делал, отпустили, а женщину повели к судье.
     Собралась в суде  огромная  толпа,  и  многие  сочувствовали  молодой
женщине, потому что, повторяю, была она очень хороша собой. Советовали  ей
покаяться и умолять суд о снисхождении, и даже  судья  отнесся  к  ней  не
столь сурово, но женщина держалась гордо и с достоинством,  как  почтенная
дама, ничего дурного не знающая за собой.
     "О судья! - ничуть не смутившись, сказала он. - Истинная правда,  что
мой муж застал меня в объятиях молодого человека, но  только  прежде,  чем
обрекать меня на казнь, прошу вас, явите милость, спросите моего  супруга,
отказывала ли я когда ему в чем-либо, все ли его желания выполняла?"
     Купец был вынужден признать,  что  супружеский  долг  жена  исполняла
полностью и он никогда ни в чем не знал отказа.
     "А если так, - подхватила находчивая дама, - позвольте спросить: если
мой муж берет от меня все,  что  ему  хочется,  то  что  ж  мне  делать  с
излишком?  Все  равно  пропадет  с  годами,  так  не  лучше  ли   услужить
благородному человеку, который любит меня и которого я люблю?"
     Горожане, слышавшие речь прелестной дамы,  насмеялись  вволю,  крича,
что женщина права и поступает разумно. И решили  в  этом  городе  изменить
закон так, чтобы теперь можно было  наказывать  только  тех  жен,  которые
изменяли мужьям ради денег.
     ...Первая мысль, которая мелькнула у Стенхе, пока он  слушал  рассказ
Руттула: какая-то сволочь наговорила на Хаби всякой чепухи.  Потом  Стенхе
сообразил: говоря о Хаби, Руттул не стал бы  равнять  себя  с  престарелым
купцом, тут уж полагалось бы  упоминать  Савири.  Но  подозревать  Саву  в
супружеской измене? Для этого надо было бы быть сумасшедшим.
     Стенхе подавил острое чувство протеста только из почтения к  Руттулу,
но тут же понял, что Руттул никого ни в чем не обвиняет.
     Так что бы это значило? То, что Руттул не  считает  принцессу  Савири
подходящей себе парой, Стенхе знал  давно.  Поэтому  он  полагал,  что  на
любовные приключения Савы Руттул будет смотреть сквозь пальцы, лишь бы это
было обставлено без ущерба  для  его  или  Савиной  чести.  А  что  теперь
получается? Руттул бережет Саву для себя? Или как это прикажете понимать?
     - Вообще-то Сава посматривает на  молодых  людей,  -  сказал  Стенхе,
почесав нос. - Но этим пока все и ограничивается.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг