в чем дело, и спросил о здоровье высочайшего Карэны.
- Его здоровье как будто не ухудшилось, - ответил Пайра. - Но он,
намереваясь достойно подготовиться к смерти, принял монашеский чин и
удалился от дел.
- Он не так уж и стар, - заметил Руттул.
- Да, - согласился Пайра, - но ему последние годы было трудно
двигаться.
- Я отношусь к высочайшему Карэне с искренним уважением, - сказал
Руттул немного погодя. - Но не думаю, чтобы он решил послать тебя
известить принцессу Оль-Лааву и меня о своем уходе от дел.
- Разумеется, - холодно ответил Пайра. - Собственно, он послал меня
не к тебе, высокорожденный Руттул, а к твоей высочайшей супруге. Принц
Карэна завещал ей свое право на знак Оланти.
Пайра полагал, Руттул удивится, услыхав такие немыслимые речи. Но то,
что слетело с губ Руттула, он ожидать никак не мог.
- Значит, принц Аррин умер, - задумчиво проговорил Руттул. - Жаль...
Жаль!
Сначала Пайра не понял. Потом догадался, какое сплетение
государственных интересов стоит за завещанием Карэны. Потом возмутился:
знак Оланти был для него священен, а тут его используют в качестве
подачки.
Руттул его возмущение заметил.
- Неужели ты думал, - спросил он, - что Высочайший Союз позволит
принцессе стать наследницей короля?
- Это бесчестно, - возразил Пайра.
- Ну что ты!
Пайре было трудно понять.
- Они же оскорбляют вас - тебя и госпожу принцессу!
- Ты слишком молод, - ответил Руттул. - Прости меня, ты слишком
горяч.
Эти слова могли бы показаться унизительными молодому аристократу, но
Пайра пропустил их мимо ушей, а Руттул продолжал:
- Сегодня ты отдохнешь, а завтра мы с тобой поедем в Савитри. Там
живет сейчас принцесса. Савитри прекрасное место, надеюсь, там тебе
понравится...
"Он считает меня мальчишкой?" - подумал Пайра. Но затевать ссору в
чужой стране, да еще с мужем принцессы, вассалом которой только что стал,
Пайра не рискнул и послушно прошел в отведенные ему покои.
Савитри он так и не увидел - утром его разбудила суматоха и шум во
дворе и в доме: принцесса Савири, узнав о появлении майярцев, не сочла за
труд вернуться в Тавин.
- Рада тебя видеть, - улыбнулась она Пайре, когда они встретились
перед завтраком. - Очень рада. Я хочу надеяться, тебе понравится наш дом.
Правда, он заведен не на майярский лад, но...
Как Пайре мог не понравиться этот дом, когда хозяйкой в нем была фея:
приветливая, хрупкая, нежная фея в фантастических, никогда не виданных
одеждах?
Конечно, он видел, что это совсем девочка и что ей всего тринадцать
лет, но многое, очень многое придавало ей в глазах Пайры священный ореол.
Она была дочерью короля.
Она была обладательницей знака Оланти, а могла бы стать и наследницей
престола, то есть будущей королевой.
И она была женой Руттула.
Принцесса и дракон, думал Пайра, глядя на нее и на Руттула. Но только
принцесса вовсе не жаждет избавления, и Пайре не придется стать ее
рыцарем, защищая ее копьем и мечом. А дракон добродушен и свысока
посматривает на юношескую влюбленность майярца.
Принцесса расспрашивала Пайру о майярских модах. Что мог сказать
Пайра? Разве самое главное в одежде покрой? Платья достаются в наследство,
и красота их - в их ценности, в роскоши шелков и бархата, в пышности
кружев, в узорах жемчужных вышивок.
- Скучно, - улыбалась в ответ Савири. - Скучно все время носить одни
и те же платья. И скучно шить платья по одному-единственному фасону...
Все дни, которые оставались до назначенного отъезда в Майяр, на
женской половине дома Руттула царила суматоха. Непрерывно отправлялись в
Савитри посыльные за какими-то безделушками, отрезами тканей и
драгоценностями.
Как много денег тратила принцесса на удивительные платья, из которых
скоро вырастет!
- Я на ее тряпках не разорюсь, - с улыбкой говорил Руттул. - Молодые
девушки должны одеваться красиво. Это хорошо влияет на их характер.
Что будет с Майяром, если его женщины заразятся от принцессы
ненасытной жаждой роскошных нарядов? - вздыхал Пайра.
Принцесса Савири за все это время обратилась к Пайре с просьбой
только один раз, но зато просьба эта поставила Пайру в тупик: она
попросила сопровождать ее в театр.
- Понимаешь, - объяснила она невинно, - я очень люблю смотреть
представления, но принц не имеет времени часто ходить в театр. А у нас в
Сургаре дамам без сопровождения мужчин в театр ходить нельзя. Можно,
конечно, попросить кого-нибудь из подчиненных принца, но часто такого не
позволишь: стоит появиться с кем-нибудь на людях больше трех раз, и сразу
поползут сплетни.
Пайра был в недоумении. Чтобы в Майяре знатная дама отправилась в
театр... Неприлично!
- Спроси у принца, Пайра, если есть сомнения. Пайра спросил. Руттул
выслушал, сказал доброжелательно:
- Да, пожалуйста, если тебя не затруднит. Затруднений-то никаких,
пожалуй, кроме разве что косых взглядов сургарцев; Пайра к этим взглядам
уже привык и не обращал на них внимания. Так что однажды под вечер Савири
и Пайра в сопровождении хокарэмов отправились на окраину Тавина, где на
постоялом дворе "У Горького колодца" давала представление актерская
труппа.
Для знатных и богатых гостей хозяин расставил у самого помоста кресла
и стулья; Савири удобно устроилась в неуклюжем кресле на подушках,
принесенных из ее портшеза. Пайра сидел на стуле около нее, Стенхе и
Мангурре расположились у их ног. Маву занял позицию подальше, завел
разговоры с миловидной хохотушкой, но не забывал посматривать вокруг.
Савири нетерпеливо ожидала начала. Полумаска, по обычаю, скрывала ее
лицо, но все в округе, конечно, знали, что за дама посетила сегодня
"Горький колодец". Для развлечения дам певец пел баллады, но Савири ждала
вовсе не этого.
Витиеватое название пьесы не показалось Пайре знакомым; но, как
выяснилось, он уже видел ее в Гертвире - пьеса рассказывала о подвигах
героя древности Ваору Танву. Пайра историю Ваору Танву знал хорошо,
поэтому сначала представление показалось ему скучноватым. Но актеры играли
отлично, и Пайра увлекся.
Хокарэмы рассматривали представление со своей точки зрения. Когда
Ваору Танву и прекрасная воительница Санги Тависа Немио обнажили мечи и
бросились в сражение, Мангурре заметил тихо: "Красивый танец... Эти парни
хорошо владеют мечами. Вот этот, который Санги, по-моему, даже лучше..."
- Задира и буян, - ответил Стенхе почти неслышно. - И достаточно
умен, чтобы успевать смыться вовремя.
- Прекрасно танцуют, - повторил Мангурре.
Танец-сражение завершился: Санги Тависа Немио признала Ваору Танву
искусным воином, достойным стать ее мужем. Пайра вдруг вспомнил, что в
гертвирском спектакле за этим эпизодом следовала совершенно непристойная
сцена, и с ужасом сообразил, что сейчас юная принцесса Савири увидит это
непотребство. Нет, нельзя женщин пускать в театр; уж свою жену бы Пайра и
близко туда не подпустил. Но что, что делать сейчас? Пайра с облегчением
увидел, что в сургарском театре женщин играют мужчины, так что все, что
произошло потом, оказалось веселым, но двусмысленным диалогом, который,
как надеялся Пайра, Савири не поняла. Савири поманила Стенхе и сказала
тихо:
- Хонт обожает ставить пьесы с драками.
- А зрители обожают их смотреть, - усмехнулся Стенхе. - К тому же он,
кроме драк, и не умеет ничего играть. Любовную сцену ему трудно осилить. В
любовных сценах хорош Артавину.
- Жаль, что он сегодня не играет, - проговорила Савири. - Он болен?
- У него запой, - ответил Стенхе.
Пайра прислушивался к диалогу с возрастающим негодованием. Этот холоп
болтает языком без спросу, причем говорит такие вещи, которые и слушать-то
благородной даме не подобает. Прикрикнуть? Но Пайра не хотел привлекать к
себе внимание сургарцев. Он тихонько пнул Стенхе сапогом. Стенхе обернулся
с недоумением. Пайра проговорил сквозь зубы:
- Не болтай лишнего...
Стенхе кивнул и отвернулся. К чужому господину он не обязан был
проявлять особой почтительности, но все же, Пайра заметил, на язык Стенхе
стал сдержан, а точнее, молчалив. Он пару раз ответил утвердительно на
реплики Мангурре, а с Савири больше не разговаривал, тем более что она
увлеклась похождениями Ваору Танву.
Действие стремительно продвигалось к развязке; интрига закручивалась
так туго, что казалось, уже и надежды нет, что все завершится
благополучно. Сургарский драматург обращался с преданием о Ваору Танву
весьма вольно. Он ввел несколько эпизодов, каких никак не могло быть ни в
каноническом сюжете, ни в гертвирском спектакле; Пайра вернулся к мысли,
что находится в стране, где бывшим рабом быть незазорно. И хотя он не мог
относиться к этому с пониманием, все же показалась ему достойной уважения
любовь сургарцев к своему государству.
Честно говоря, сургарцам было чем гордиться: удачное восстание
превратило былую окраину Майяра в процветающую страну. Руттул оказался
достаточно силен, чтобы укрепить положение мятежников, создать
авторитетную верхушку и превратить жаждущую крови и свободы толпу во
вполне управляемую армию. Подумав так, Пайра решил, что в далеком году
Камня Руттул спас не только этих восставших рабов, но и огромные майярские
пространства от тяжелой изнурительной войны: он сумел сконцентрировать
силы мятежников в Сургаре, сравнительно более изолированной области
Майяра. Каким образом ему удалось отговорить всех от похода на Майяр? Но
это ему удалось, и бывшие рабы, вместо того чтобы сеять смерть по всей
стране, осели и превратились в сургарцев.
Верховному королю и Высочайшему Союзу пришлось смириться с потерей
области, а для того, чтобы узаконить возникшее положение, - дать Руттулу
титул принца. Но Руттул, хоть и принял титул, вовсе не собирался править
Сургарой единовластно. Кое-кто считал, что Руттул предпочел бы вообще
отойти в тень, оставить врученную ему власть, но в этом случае, как он,
вероятно, понимал, его не оставили бы в покое. Слишком большое значение
приобрел в Сургаре этот чужеземец, чтобы ему позволили жить спокойно, не
вникая в высокую политику. Кое-кто был склонен видеть у него
сверхъестественные способности, но Высочайший Союз отказывался признать в
нем бога или демона; для майярских государей он - раз и навсегда - был
только чужеземцем, может быть знатным, может быть нет, однако с
внешностью, которую в Майяре имеют только рабы, и с ученостью и умом,
которых у рабов быть никак не могло.
Пайра Руттулу завидовал. Странно для знатного майярца завидовать
человеку пришлому, о происхождении которого ничего не известно, но та
быстрота, с какой тот возвысился, вызывала у Пайры восхищение. Несколько
лет - и никому не известный чужеземец превратился в полноправного
государя, рангом повыше честолюбивого Пайры. И как горько Пайре было
осознавать, что такого положения ему вряд ли добиться.
Глава 8
В день блаженного Гариара караван принцессы отправился в Майяр. До
Ворот Сургары ее вещи везли на мулах, за Воротами же все добро перевалили
в подогнанные повозки. Пайра настаивал, чтобы и принцесса ехала в крытой
повозке, как и полагается знатным дамам, но она возмутилась и продолжала
путь, как ей хотелось, верхом. Пайру успокаивало только одно: покрой ее
платья был достаточно свободным, чтобы позволить сидеть в седле по-мужски.
Интересно, что бы он сказал, если бы увидел короткие хокарэмские штаны,
которые она надевала под юбку?
Стенхе покашливал каждый раз, когда, по его мнению, принцесса вела
себя неподобающим образом. Сава его намеки великолепно понимала, но
помнила она и слова Руттула о том, что нельзя позволять управлять собой
как марионеткой. Поэтому она, пропустив мимо ушей кашель Стенхе добрых две
дюжины раз, вдруг сказала Маву:
- Послушай-ка, любезный, что это у нас Стенхе раскашлялся? Ну-ка
завари ему лечебных травок...
Кашель как рукой сняло.
- Вот, - сказала Сава Пайре, - видишь, какой у меня служит лекарь? От
любой простуды вылечит.
За ее спиной Маву самодовольно улыбался в глаза Стенхе. Стенхе тоже
посмеивался, но улыбка его была неискренней. Однако обижать своего старого
хокарэма Сава не стала. Вечером, когда караван расположился на ночлег, она
позвала Стенхе погулять с ней и стала расспрашивать о майярских обычаях.
Разговор она с кашлем не связывала, но и слепому было видно, что ей не
хочется обижать Стенхе невниманием и в то же время она считает необходимым
настоять на своем праве на самостоятельность.
Стенхе понял и смирился. Девочка повзрослела, и ей надо привыкать
вести себя по-королевски. Теперь он не подавал ей советов на людях, а
старался заводить не очень скучные поучительные беседы.
Такие советы Сава принимала.
В день святого Кэнте, когда солнце клонилось к закату, принцессин
отряд достиг Торского моря, которое еще называют Южным, ибо находится оно
на юге Майяра. Едущие впереди Пайра и Маву увидели море с горы Таумепор и
остановились, поджидая остальных. Принцесса Савири, когда догнала их,
соскочила на землю и сверху оглядела знаменитую бухту Домети, город Лоагну
и холм, на котором поставили часовню в честь победы короля Нуверре над
королем Ольтари.
- Ночевать будем здесь, - распорядилась принцесса. - Это ведь
подходящее место, я не ошибаюсь, Стенхе?
- Как тебе будет угодно, государыня, - поклонился Стенхе.
- Как угодно, государыня, - с полупоклоном сказал Пайра.
Он немедленно распорядился о разбивке лагеря, и пока слуги ставили
шатры и разводили костры, Сава, присев на принесенный из повозки стул,
смотрела вниз, туда, где более четырехсот лет назад ее предки утвердили
свое право над Майяром.
- Рассказывай, - приказала она Стенхе, и тот, присев у ее ног, повел
рассказ не с самого начала "Сказа о короле Нуверре", а с того момента,
когда однажды после полудня король услышал разговор дозорных, стоявших как
раз над кораблем короля. Они говорили, что видят много кораблей; по мере
того как корабли приближались и расстояние между ними увеличивалось, можно
было различить десять-двенадцать или даже больше.
Услышав эти разговоры, король сошел на берег и поднялся к дозорным.
Король смотрел некоторое время и сказал: "Нет сомнения в том, что
приближается враг. Это паруса боевых кораблей".
Король велел сразу же позвать своего трубача и трубить сбор всего
войска на берегу. Когда все сошли с кораблей, король выступил вперед и
сказал:
"Похоже на то, что нам, аоликану, еще раз придется потрудиться.
Потому что нельзя сомневаться в том, что король Ольтари скоро пожалует
сюда. Вы знаете, что большая часть нашего войска уплыла и некоторые на
юге, в Ктрогге. Только богам известно, что с ними сталось там на этот раз.
Я полагаю, что если мы будем ждать здесь короля Ольтари, то, хотя у
нас всегда были неравные силы, когда мы сражались с ним, на этот раз его
превосходство будет большим, чем когда-либо раньше. Давайте решим, окажем
ли мы ему сопротивление или сойдем на берег и бросим корабли. Но мне
кажется, что мы не стали друзьями тех, кто живет здесь, в Лоагне. Ясно,
что, куда мы ни пойдем, король Ольтари со своим войском будет нас
преследовать и весь народ примкнет к нему. Надо еще сказать, что захват
этих кораблей стоил мне столько труда и тягот, что если я потеряю их
сейчас, то едва ли снова смогу добыть корабли в Майяре и тогда каждый
пусть спасается сам. Я не хочу единовластно вести вас против превосходящей
силы, если все вы считаете, что это бесполезно. Но я не побоюсь и не буду
противиться, если предводители и воины сочтут, что стоит оказать
сопротивление".
Когда король окончил речь, людям показалось, что они поняли его волю,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг