богатствами. Пусть работают они.
Скилл и сам не собирался уподобляться богачам, но он не мог
согласиться с такой странной логикой.
- А дом? На какие средства куплен этот дом?
Заплетя волосы в пышную косу и закрепляя ее жгутом, девушка сказала:
- Его построил отец Менандра. Он был воин и пришел сюда из Золотого
города. Пришел и остался. Он был со странностями, утверждал, что любит
работать. Работал каждый день, в конце концов надорвался. Видишь, к чему
может привести работа?
Скиф ничего не ответил, а лишь покачал головой. Ему не хотелось
спорить. Он вдруг почувствовал, что может многим пожертвовать ради любви
этой прекрасной девушки, ради дружбы с ее странными друзьями. Ему ведь
тоже не слишком много надо, и потом...
- У меня есть деньги, - сообщил он Лаонике.
- Много?
- Достаточно.
- Это прекрасно! - Она обрадовалась. - Ты купишь мне новую тунику.
Купишь?
Ее голосок звучал чуть капризно. Это было столь очаровательно, что
скиф не выдержал и улыбнулся.
- Сколько угодно.
Лаоника оценивающе оглядела Скилла.
- Вообще-то ты довольно странный парень. Ты воин?
- Да.
- Но ты не эллин. - Скилл утвердительно кивнул головой. - Кто же?
Латинянин? Кельт? Ибериец?
- Я скиф.
- Скиф? Ой, как неловко получилось! Менандр, кажется, наговорил
лишнего...
- Ничего, я не обиделся. Скифы и вправду иногда позволяют себе выпить
больше, чем следовало бы. Ты не говори ему, что я скиф. Не надо ставить
его в неудобное положение.
- Хорошо, - согласилась девушка. Сев на корточки, она стала тормошить
Скилла. - Ну, одевайся и пойдем. Пойдем же!
Когда они вернулись в залу, все тактично сделали вид, будто ничего не
заметили. По-прежнему тихо позвякивала кифара, а Менандр вел свой
бесконечный разговор.
- Жить для себя - вот высший принцип жизни. Лишь тогда она имеет
смысл. Я живу ради того, что я люблю. Почему я должен жить для других?
Почему я должен жить для пузатого кабатчика, вонючего землекопа или
гремящего медью воина? Почему? Кто мне это объяснит?
- Тогда живи для друзей!
- А зачем, дружище Скилл? Ты стал бы жить ради друзей?
- Я и так живу ради них.
- Это лишь красивая поза! Ты живешь для себя. Или нет? Тогда у тебя
больная философия. Как можно жить ради друзей? Объясни мне, как ты
понимаешь жизнь.
Скиф на мгновение задумался.
- Я не столь ловок в словах, как ты, но вот что значит для меня
жизнь. Она была, есть и будет очень бурной. Я имел много друзей, настоящих
друзей. Большинство из них я потерял. Кое-кто погиб, кое-кто ушел,
остальные далеко отсюда. Но я отдал бы все ради их счастья и верю, что они
сделали бы то же самое ради меня. Я из тех, кого ты порицаешь, Менандр. Я
воин и вор. Я люблю кровь, пенье стрел, вой горного ветра. Я авантюрист и
мне сладостно само это слово.
Авантюр-ра! Какой звонкий рык в этих трех слогах! Авантюр-ра! Ты был
неправ, Менандр, сказав, что авантюристов немного. Нас много, сотни и
тысячи, нас тьма. Но среди нас есть такие, что соизмеряют свои силы, и их
приключения оканчиваются счастливо. И такого никто не посмеет назвать
авантюристом. Такие становятся королями и тиранами, полководцами и
губернаторами открытых ими земель. Это победители! Но как тонка грань от
победителя, человека, соразмерно оценившего свои силы и тяжесть выбранной
задачи, до авантюриста, взявшегося за заведомо невыполнимое дело и
проигравшего. Был ли авантюристом царь Куруш, покоряя один народ за
другим? Нет! Ведь он был удачлив. Но он стал им, проиграв битву
кочевникам-массагетам, вдоволь напоившим царя кровью. Хотя осмелится ли
кто назвать его поход авантюрой? Ведь Куруш собрал огромную армию,
обеспеченную оружием и продовольствием, его лазутчики разведали дороги,
его послы привлекли на сторону парсов многих союзников. Это была четко
спланированная и подготовленная акция. Но Куруш попал в засаду и проиграл.
Кто сделал его авантюристом? Судьба! А победи, и она б увенчала его
лаврами. Пойми, Менандр, человек не рождается авантюристом, его делает им
судьба.
Мне по душе многое из того, что превозносите вы. Я отнюдь не аскет. Я
люблю красивых девушек и отменное вино, хороший стол и добрую беседу с
друзьями. Значит ли это, что я такой же как вы? Может быть. Но я люблю
коня и лук, погоню и ветер. И вот я уже совсем другой. Так кто же я? Где
мое истинное лицо? А может ли человек жить жизнью, подобной вашей. Может
ли он провести свои годы, лежа на кушетке и услаждая себя разговорами с
друзьями? Его мускулы ослабнут, а кровь станет похожей на патоку. Он
потеряет радость движения, радость свежего воздуха, он лишится самого
сладостного из чувств - яростного ожидания. А придет время, и он
перестанет получать удовольствие от вина и пищи, а еще раньше - от женщин.
Он пресытится. И тогда наступит апатия...
Скилл внезапно упустил мысль и замолчал. Увлеченный своей речью, он
лишь сейчас обнаружил, что из всей компании его слушает лишь Лаоника. Две
парочки покинули залу, Леониск и Менандр тихо перешептывались, Герон спал
в обнимку с кифарой.
- Ты хорошо говорил, дружище Скилл! - торопливо, словно уличенный в
чем-то неприличном, воскликнул Менандр. - Ты очень здорово говорил. Выпей!
Кто много говорит, тому надо время от времени освежать горло. Так значит,
ты любишь приключения? Но и не против наслаждений? Тогда не все потеряно!
Оставайся с нами и ты будешь любить лишь наслаждения. Оставайся с нами,
дружище Скилл!
То были последние слова, сказанные Менандром. Он и Леониск поднялись
и вышли из залы.
- У них мужская любовь, - шепнула Лаоника. Не обращая внимания на
спящего кифариста, девушка обняла шею Скилла и увлекла его вниз...
На следующий день Скилл не уехал. И через день - тоже. Проснувшись,
он бродил по городу, вежливо разминаясь с такими же праздными гуляками,
сидел в трактирах, любовался красотами храмов и дворцов. Вечером он
возвращался в дом Менандра и начиналась новая ночь, наполненная дружескими
беседами, тонким запахом вина и любовью. Любовью... Сам того не замечая,
Скилл не на шутку привязался к Лаонике.
Его лук валялся в комнатушке на чердаке трактира "Сон Аполлона",
разъедаемый плесенью. Так же и душа Скилла разлагалась под воздействием
речей Менандра. Летели дни, и скоро Скиллу стало безразлично все, что не
касалось ночных застолий. Словно напоенный дурманом он бесцельно мерил
шагами улицы Серебряного города, чтобы вечером вновь вернуться к дому со
львом. И сладкий яд слов Менандра проникал в его мозг.
- Что наша жизнь? Ничто! Ничто, если в ней нет места удовольствиям.
Долой беды! Долой труды, хлопоты, болезни, тяготы и войны! Человек рожден,
чтобы наслаждаться. Пей, дружище Скилл!
И Скилл послушно глотал вино, а затем утопал в волнах любви.
Минуло немало дней, похожих на один. Однажды, прогуливаясь по городу,
Скилл встретил купца Калгума.
- А, старый знакомый! - воскликнул тот, устремляясь навстречу Скиллу.
- Здравствуй, купец.
- Если я не ошибаюсь, ты собирался уехать из города?
- Может быть, - равнодушно ответил Скилл. - По-моему подобные
намерения высказывал и ты.
- Да, - согласился купец. Мгновение они стояли друг против друга
молча, затем купец вздохнул. - Сегодня я истратил последнюю монету.
Проклятый город! Он вцепился в меня и не отпускает, высасывая деньги,
кровь, мысли!
Скилл безразлично поинтересовался.
- Тебя держат силой?
- Если бы! Нет таких пут, чтоб смогли удержать купца-бронзовика. Это
какое-то наваждение. Каждое утро я просыпаюсь и говорю себе: пора
отправляться домой. Но стоит мне выйти на улицу - эта музыка, которой
наполнены воздух и архитектура, благоуханные запахи, приветливые люди...
Все это пьянит мой мозг, и я остаюсь еще на день, клятвенно заверяя себя,
что уеду завтра. А наутро история повторяется.
- У меня по-другому, - задумчиво произнес Скилл. - Я нашел свою
любовь. Я нашел друзей. Я люблю и любим.
- Любим! - Купец тихо рассмеялся. - Глупец! Этот город любит лишь
себя. Это иллюзия любви, подобная той, что пытаются создать лжепророки,
клянущиеся в любви всему человечеству. Этот город не любит никого, кроме
себя. А люди здесь лживы и непостоянны.
- Ты сам лжец! - воскликнул Скилл.
- Я лгу? Если бы... Ты говоришь, тебя любят друзья. А не задавался ли
ты вопросом: почему?
- Друг на то и есть друг, чтобы любить тебя лишь за то, что ты
существуешь.
Калгум нервно куснул губу.
- А, может быть, все проще? Может быть, они любят тебя за твои
деньги?
- Ты вновь не угадал, купец. Я ни разу не давал им денег. Я лишь
истратил немного на свою возлюбленную, но эта сумма смехотворно мала.
- Значит, ты считаешь себя счастливцем! - желчно воскликнул Калгум.
- Э, купец, я вижу ты завидуешь мне! - сказал Скилл и повернулся
чтобы уйти. Калгум вцепился в его руку.
- Постой! Прости меня. Мне хотелось бы верить тебе, но я слишком
хорошо знаю людей. Они ничего не делают просто так. Я разучился доверять
им.
- В этом твоя беда.
- А, может, счастье? Допустим, ты встретил настоящих друзей,
допустим. Ты поверил им. Но: доверяй, но проверяй! Проверь их!
- Не хочу! - Скилл вырвал руку из клешни Калгума.
- Ты испугался! - торжествующе крикнул купец.
- Чего? - удивился Скилл. В это мгновение он заметил вдалеке
неторопливо идущего Менандра. - Кстати, вон идет мой лучший друг.
- Где?
Скилл молча указал рукой.
- Куда это он? - поинтересовался купец. - Похоже, в Городской Совет.
Что нужно твоему другу в Городском Совете?
Скилл пожал плечами.
- Моя подруга Лаоника говорила, что Совет платит им небольшое
пособие.
- Пособие за что?
- Какая разница! - Скилл рассердился. - А почему, собственно, ты
задаешь такие вопросы!
- Сам не знаю, - быстро ответил Калгум. - Должно быть, хочу понять,
где скрыты путы Серебряного города.
- Ты опять о своем!
- Опять... - задумчиво выдавил Калгум. Внезапно его глаза оживились.
- Ты ведь воин, а значит должен уметь лазать по стенам.
- Что ты еще надумал? - с подозрением спросил скиф.
- Залезь на крышу здания Городского Совета. Оттуда ты сможешь
проникнуть в вытяжную трубу и подслушать, о чем твой друг будет говорить с
архонтами.
- Ни за что! - воскликнул скиф. - Я не могу оскорблять своих друзей
подозрением.
Купец не на шутку рассердился.
- Идиот! Рассуди сам. Ты всего несколько дней в этом городе и уже
забыли о том, куда шел, забыл о своей цели, забыл о старых друзьях,
которым ты наверняка нужен. Ведь у тебя прежде были друзья?
- Да. Черный Ветер и Тента... - Скилл удивился тому, что вспомнить
эти имена оказалось нелегким делом. Он словно вытянул их откуда-то из
глубин памяти.
- Вот видишь! Ты уже стал забывать о них. Где они теперь? Что делают?
Кочевник потер ладонью лоб.
- Вспомнил! - вдруг радостно воскликнул он и тут же осекся. - Я
должен был помочь им.
Купец оживился.
- Ты шел выручать друзей, сметая на своем пути все преграды, но попал
в этот город и позабыл обо всем на свете. Так же, как и я. Так же, как
сотни других, чьи трупы время от времени вылавливают из реки. Думай, скиф!
Пока еще не поздно. Пока мы еще можем все узнать!
И Скилл поддался на уговоры.
- Где находится Городской Совет?
Обрадовавшись, Калгум хлопнул скифа по плечу.
- Наконец-то! Молодец! Пойдем, я покажу.
Вскарабкаться на крышу Городского Совета оказалось несложным делом.
Осторожно ступая по хрустящей черепице, Скилл достиг вентиляционной трубы
и спустился по ней вниз - прямо в залу, где по словам купца должны были
заседать архонты. В трубе было темно, припахивало гарью, ноздри свербила
мелкая пыль. Едва удерживаясь, чтоб не чихнуть, Скилл прижался ухом к
глиняной стенке и стал жадно ловить слова, доносящиеся из комнаты. Сначала
до него долетали обрывки фраз, но постепенно биение крови в висках
прекратилось и скиф стал слышать весь разговор.
- ...как ведет себя ваш гость? - У говорившего был бархатный голос.
- Спокойно. Пьет вино и занимается любовью. Он позабыл обо всем на
свете, даже о сундуке с серебром, оставленном на сохранение в кабаке "У
пустокрыла".
- Великолепно. Мыдники сегодня же изымут эти деньги в пользу
городской казны. Мы довольны тобой, Гармал. Казначей, отпусти ему плату за
два месяца вперед.
- Благодарю тебя, сиятельный архонт!
- Не стоит. Мы служим городу, город воздает нам за эту службу. Можешь
идти.
Послышалось шарканье, затем легкий стук закрываемой двери. Бархатный
голос произнес:
- Ваше мнение, господа архонты.
- Выждем еще несколько дней, а затем уберем этого купца. Пусть
исчезнет, как и остальные. - Легкие говорившего астматически хрипели.
Третий был осторожней, его тоненький голосок выражал сомнение.
- Но это может вызвать нежелательные осложнения. Стратеги Золотого
города уже не раз обвиняли нас, что мы потворствуем исчезновениям их
людей.
- Пусть попробуют доказать! - буркнул бархатный голос. - Ответим как
всегда. Мол, пожелал остаться в нашем городе и найти его нет никакой
возможности. Ведь купец, хе-хе, не проговорится!
- Мыдники спрячут его следы!
- Давай следующего! - велел обладатель бархатного голоса.
Скрипнула дверь, затем послышались легкие шаги.
- А, Менандр! Ты как всегда бежишь на запах денег.
Голос Менандра:
- Здравствуй, сиятельный архонт!
- Здравствуй, здравствуй!
Менандр! У Скилла возникло сильное желание не только слышать, но и
видеть. Не заботясь о чистоте хитона, он опустился на колени и медленно
приоткрыл печную заслонку. Его глазам предстала зала, богато украшенная
фресками и бархатными портьерами. Посреди залы за столом сидели трое в
красных хитонах, перед ними, заискивающе улыбаясь, стоял Менандр.
- Ну, какие дела у тебя? - спросил обладатель бархатного голоса,
сидевший посередине. Лицо его, изборожденное морщинами, выдавало
властность.
- Все в порядке, светлейший архонт. Он забыл обо всем на свете, кроме
наших вечеров. - Менандр хихикнул. - Слушает, словно баран, мои побасенки
да тискает девчонок. Думаю, он вполне созрел и с ним можно покончить.
- Думаю здесь я! - резко оборвал Менандра архонт. - Пусть все
остается по-прежнему. Нам приказано, чтобы он жил в Серебряном городе. За
него щедро платят. Надеюсь, он не слишком надоел тебе?
Менандр переступил с ноги на ногу.
- Честно говоря, меня от него тошнит.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг