- Похоже, ты намереваешься замуровать меня в лабиринте, - задумчиво
произнес он.
- С чего ты взял? - поспешно откликнулся Голос, но его мысли были
пронизаны изумрудными прожилками коварства и Фрост понял, что Голос
блефует.
- Пожалуй, мне пора, - решил маг.
- Постой, я как раз подумываю над твоим предложением относительно
переселения в один из парамиров.
- Пора... - Маг неизвестно чему рассмеялся. - Человека я оставляю
тебе в подарок.
Установилась невыносимая тишина. Зато где-то вдалеке прогрохотало эхо
обвала, толчками пробежавшее по стенам.
- Ушел, - процедил Голос. - Ушел...
Он замолчал и молчал довольно долго. Затем задумчиво процедил:
- Что же мне с тобой делать?
Вопрос был адресован к Фросту. Тот не ответил и задрожал от ужаса.
- Съесть что ли?
- Не надо! - взмолился критянин.
- Надо - не надо, - пробормотал Голос. - Съел бы, да уж больно ты
невкусный. - Голос замычал что-то неразборчивое, явно размышляя. - Ну
ладно, я не буду тебя есть и даже вознагражу. За страх. Возьми себе
что-нибудь из сокровищ и выметайся.
- Но как? Я ничего не вижу!
- А-а-ах! - Голос был недоволен. - Как это хлопотно - быть добрым.
Ладно, сейчас я вдохну жизнь в твой энергомодуль.
Шарик, который критянин по-прежнему крепко сжимал в кулаке, замерцал
и осветил пещеру.
- Выбирай скорее! - велел Голос. - А не то я вновь погашу его. Не
люблю свет.
Фрост поспешно схватил два слитка, один из которых был золотой, а
другой - электроновый или серебряный. Шарик тут же погас.
- А что я должен делать теперь? - осведомился критянин. Приключение,
похоже, заканчивалось вполне удачно, и Фрост слегка обнаглел. - Как я,
по-твоему, найду обратную дорогу?
Голос вновь недовольно заворчал.
- Связался с тобой. Надо было сожрать и все. Ладно, я выведу тебя.
Следуй по светящимся линиям.
Под ногами Фроста появились две золотистые черточки, ведущие в
темноту.
- Иди по ним! - велел хозяин подземелья. Критянин не сдвинулся с
места. Голос рассердился. - Почему ты стоишь?
- Мне страшно, - признался бродяга.
Голос удовлетворенно хмыкнул и принял покровительственный тон.
- Не бойся. Я буду рядом. Здесь полно всяких пакостных созданий, но
меня они боятся, потому что я умный. Иди.
Фрост нерешительно шагнул вперед. Ничего дурного не произошло. Тогда
он медленно пошел в темноту, стараясь держаться золотистых линий. Голос
оставил свое убежище и двигался неподалеку от человека, то обгоняя его, то
заходя ему за спину. До Фроста время от времени долетало хриплое дыхание,
а пол пещеры сотрясался от тяжелой поступи. Темнота отдавала сыростью,
невидимые стены давили на плечи, со всех сторон слышался шорох, от
которого у Фроста выступал холодный пот. Однажды впереди послышался шум
схватки. Критянин остановился и прижал холодные слитки к бухающему сердцу.
Он оставался недвижим несколько мгновений, затем Голос сообщил:
- Мохнатый паук. Та-акой противный! Я завязал ему лапы узлом. Ступай
дальше.
Странно, но Фросту показалось, что Голос немного сочувствует ему.
Едва он подумал об этом как Голос насмешливо фыркнул:
- Ничуть.
Внезапно золотистые линии оборвались.
- Пришли, - сообщил Голос. - Фу, как я устал. Стой здесь, я отвалю
камень. А может быть, мне все-таки съесть тебя?
Бродяга закричал от ужаса, вызвав смех Голоса.
- Ну ладно, не ори. Я пошутил. Я вообще люблю шутить. Сейчас ты
увидишь свет. Быстро иди вперед и ни в коем случае не оборачивайся. Это
может плохо для тебя кончиться. Закрой глаза.
Фрост поспешно исполнил то, что ему велели.
- А теперь уматывай!
Критянин открыл глаза и тут же зажмурился от невыносимо яркого света.
Вытирая слезы, он шагнул вперед и осмотрелся. Перед ним в обрамлении
сумрачных стен было ярко-солнечное небо, где-то внизу глухо плескалось
море.
Жив! Да еще и богат! Фросту хотелось петь от радости. Сзади
послышалось хриплое дыхание. Это хозяин лабиринта приблизился к солнечному
кругу и жадно вдыхал соленый воздух. Не в силах сдержать любопытство Фрост
начал медленно поворачивать голову.
- Не оглядывайся! - крикнул Голос.
Но было поздно. Критянин обернулся. В следующий миг он закричал от
ужаса и рухнул со скалы в беснующееся меж рифами море.
- Я же предупреждал тебя, дурак, не оглядывайся, - прошептал Турикор.
Чудовище потерло рукой свою кошмарную физиономию. - Впрочем, он мог бы
вести себя поприличнее. Неужели я так плохо выгляжу?
Щурясь от нестерпимо яркого для его глаз света, монстр поспешно
завалил вход и с облегчением вздохнул.
- Темнота!
Затем он зашагал вниз - туда, где был его дом, куда не проникало
беспощадное солнце.
Где-то далеко плескало принявшее очередную жертву море.
ЭПИЛОГ. СКАЗКА ЗАРИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Человеку ведомо множество сказок - забавных и поучительных,
загадочных и страшных. Но ни одна из этих сказок не может сравниться с
волшебной поэмой Олимпа, феерической и причудливой хроникой жизни и деяний
богов, героев и людей. Это поистине прекраснейшая сказка зари
человечества.
Зевс, Аполлон, Афродита, Дионис, Афина, Арес, Посейдон и Аид, грозный
Кронос и титаны, Гея и хтонические чудовища, Уран и существа, порожденные
эфиром, великие герои, средь которых и закованный в львиную шкуру Геракл,
и Тесей, и Персей, и те, что сложили головы под стенами семивратных Фив, и
под стенами Трои, великие бунтари Сизиф и Беллерофонт, прекрасный Гиацинт
и несчастный Актеон, завораживающий своим пением Орфей и жертвенная
Алкеста, кентавры, лапифы, коринфяне, фиванцы, афиняне, троянцы, эфиопы,
амазонки, мрачный Тартар и Элизиум - можно ли назвать это религией? Или
спросим иначе: может ли современный человек воспринимать это как религию?
Вся история распятого занимает тридцать три года и двадцать одну
главу Евангелия от Иоанна. Суть зороастризма или магометанства можно
выразить сотней нравоучительных фраз. Иудаизм, очищенный от словесной
шелухи каббалы и расплывчатых песнопений Торы вполне уместится в книге
Ионы.
То, что создала великая культура античных эллинов, невозможно
втиснуть в рамки религии. Это сплав веры, обычаев и архаичной истории. Это
причудливая мозаика легенд, явившихся человеку во сне на границе сознания.
Это чудесная сказка, самая лучшая из тех, что знал мир. И потому
несправедливо бы было наречь ее религией, чья суть есть догматы, довлеющие
над человеком. Творение эллинов походит на занимательную поэму с
бесчисленным множеством живых, наполненных телесной, чувственной сутью
персонажей. Правильней именовать веру эллинов МИФОРЕЛИГИЕЙ, ибо сказочные
мифы заменяют здесь религиозные каноны.
МИФОРЕЛИГИЯ совершенно не похожа на монорелигии - иудаизм,
христианство, мусульманство. Они есть религии пророков - порождение
зараженного манией мессианизма ума, МИФОРЕЛИГИЯ - слепок с человеческой
жизни, настолько реалистичный и "заземленный", что порой нетрудно признать
в олимпийцах конкретных земных правителей и героев, волею людской памяти
вознесенных на божественный пьедестал.
История знавала немало примеров обожествления человека. Но лишь
однажды люди попытались "очеловечить" богов. И возник причудливый мир
ЧЕЛОВЕКОБОГОВ, скорее людей, нежели богов, хотя суть их божественна.
Посмотрите, как они человечны, похожи на людей - властный базилевс Зевс,
надменный Аполлон, хмельной чудотворец Дионис, мудрый и неуклюжий Пан,
прекрасная Афродита. Всмотритесь в их лица, прислушайтесь к их речам. Это
люди, но лишь взошедшие на Олимп и по воле судьбы обретшие бессмертие и
власть над миром. Но в душе они остались людьми. Они ссорятся и
влюбляются, ревнуют и ненавидят, интригуют и заботятся друг о друге. Они
верны клятвам и преступают их, они незыблемы и непостоянны, они
придерживаются олимпийского братства, но в то же время не прочь выгадать
себе лишнюю толику власти. Они могут благоволить к смертным и могут сурово
покарать их, они вступают в бой против людей и, случается, терпят от них
поражение. И тогда они кричат от боли совсем как люди и спешат на Олимп
залечивать раны.
Про них известно все. Что они едят и что пьют. Какую одежду носят и
чем умащивают волосы. Сосчитаны каждая ипостась - превращение Зевса и
каждая родинка на теле Афродиты. Люди возливают в их здравие вино и
негромко насмехаются над их слабостями.
Зачем?
Зачем человеку понадобилось создать богов, столь похожих на него?
Почему эллины подобно иным, поднявшимся из мрака небытия народам не
создали монобога - грозного и всемогущего, пред которым следует пасть на
колени и молить его о милости. Они же предпочли поставить над собой
легкомысленных олимпийцев, почти людей. Почему?
Это феномен, встречающийся в человеческой культуре лишь единожды.
Нет, конечно же, многие племенные религии наделяли своих божеств вполне
человеческими качествами и даже псевдочеловеческим обликом. Но все это
были идолы на уровне деревянного чурбана перед хижиной, они были
инстинктивны, но не осмысленны, и рано или поздно они уступали свое место
монобогу, - существу, бестелесному по сути. Лишь эллины смогли создать
веру, где боги сохранили свой человекоподобный облик в течение столетий, а
Зевс так и не превратился в монотеистического духа, подобного Яхве.
Объяснить это своеобразие мифорелигии можно двумя обстоятельствами.
Первое из них связано с особенностью формирования эллинского социума.
Все значительные ранние монорелигии возникли в кочевых племенах
(арии, иудеи), жизнь которых происходила в постоянном перемещении, набегах
и т.п. Эти племена в меньшей мере, чем оседлые, зависели от капризов
природы, так как при неблагоприятных природных условиях могли
переместиться в иной район. Но в таком случае они неизбежно приходили в
столкновение с соседними племенами. Потому у кочевых народов было сильно
влияние военного руководителя - вождя племени - и куда меньшее -
старейшин. Именно вождь решал, куда следует перекочевать, он руководил
организацией набега, дававшего скот, женщин, рабов, определял, следует ли
дать отпор вторгнувшемуся в племенные кочевья врагу или перебраться на
новые пастбища. Постепенно вождь персонифицировался с монобогом,
обладающим всеобъемлющей властью.
Значительное влияние оказывало здесь и то обстоятельство, что по мере
завоевания кочевниками более культурных народов племена перенимали вместе
с культурой и деспотические традиции, свойственные этим народам.
Деспотическая власть нуждается в сильном, или, по крайней мере, стабильном
монобоге. Это характерно не только для Востока, но и для более позднего
Запада. Римские императоры, несмотря на проявляемую в целом
веротерпимость, предпочитали поклоняться божествам восточного пантеона -
Митре, Мардуку, обладавшим определенно деспотическими чертами. Подобную
тенденцию можно обнаружить и у древних эллинов. В период господства
тираний среди возводимых храмов преобладали святилища Зевса, "старшего"
бога.
Праэллинские племена не несли в себе семени зарождающихся деспотий,
явления чуждого в архаичные века Западу. Кроме того, в отличие от
большинства народов эллины формировались как оседлая нация. В их жизни
верховный вождь не играл столь большой роли. Все решала родовая знать, в
руках которой были сконцентрированы земельные богатства. Вождь руководил
по преимуществу военными операциями, весьма немногочисленными, и лишь с
течением времени он начинает вмешиваться в обыденную жизнь, но его
воздействие не столь определяющее, как у владык кочевых племен. Последние
в полной мере - боги и цари своего племени, а вождь у эллинов скорее
мудрый базилевс, образно выражаясь - "первый среди равных". Базилевсы
обладали куда меньшей властью, чем деспотические вожди. Решения их были
далеко не бесспорны, влияние - весьма относительно. Рядовые члены племени
без особого страха возражали своим базилевсам и те воспринимали это как
само собой разумеющееся. Гомер красочно описывает, как "буйный" Терсит
поносит Агамемнона, своего базилевса - "Что, Агамемнон, ты сетуешь, чем ты
еще недоволен?..". Расплатой за дерзость будут лишь несколько оплеух,
полученных от Одиссея. Причем Одиссей выступает в данном случае скорее не
как базилевс Итаки, а как пользующийся уважением воин.
Не обладая деспотической властью, базилевс персонифицируется не с
монобогом, а с владыкой многочисленного пантеона, располагающим главным
образом военными и частично судебными функциями. Остальные функции в
равной мере распределены между другими богами, которые являются не
слугами, как ангелы у Яхве, а помощниками с равным или почти равным правом
голоса. Зевс таким образом предстает перед нами как своего рода
"председательствующий" бог, и прочие относятся к нему как к старшему, но
не как к хозяину. Если вдруг действия Зевса не устраивают олимпийцев, они
без колебаний выступают против него. И это не квалифицируется как бунт
против основополагающих канонов. Зевс воспринимает это почти как само
собой разумеющееся.
Однако, думается, феномен МИФОРЕЛИГИИ невозможно объяснить лишь
особенностями социума. Определенную роль здесь играли и особенности
сознания эллинов, единственного народа в ойкумене, чьи корни исходили не с
Востока.
Эллины имели свое особое восприятие мира. В отличие от прочих народов
они строили концепцию мироздания не на основе революционного взрыва,
выраженного в божественном сотворении, взрыва из разряда тех, что
осчастливливают насильно. В МИФОРЕЛИГИИ начало мира также привносится
свыше, но это не божественное начало, а некая потенциальная искра, звездой
упавшая из Космоса. И мир сотворен не за шесть дней, и совсем не похож на
Эдем.
Сначала было нечто неопределенное. Точнее не было...
Не было моря, земли и над всем распростертого неба, -
Лик был природы един во всей широте мирозданья, -
Хаосом звали его. Нечлененной и грубой громадой,
Временем косным он был, - и только, - где собраны были
Связанных слабо вещей семена разносущие вкупе.
..............................................
Там, где суша была, пребывали и море, и воздух.
И ни на суше стоять, ни по водам нельзя было плавать.
Воздух был света лишен, и форм ничто не хранило.
Все еще было в борьбе, затем что в массе единой
Холод сражался с теплом, сражалась с влажностью сухость,
Битву с весомым вело невесомое, твердое с мягким.
Овидий
И начинается сотворение мира. Но это не революционный взрыв,
созданный чьей-то прихотливой волей, а постепенная эволюция, где
материальная суть возникает путем проб и ошибок - вспомним хотя бы
хтонических чудовищ, отдаленно напоминающих грандиозных ископаемых ящеров.
Это не демиургическое отворение свода, земли и воды, подобно тому, как
строительная фирма возводит стены, затем прилаживает крышу, а в довершение
выкапывает бассейн и разбивает цветник. Это процесс, наполненный мукой и
болью. Земли рождает земное в ужасных страданиях. Пред нами проходит
процесс эволюции, обозначенный столь ярко, что создается впечатление,
будто Гесиод и прочие мифографы сошли на землю с неба, где в течение
мириад лет наблюдали за тем, как взрываются огненными облаками вулканы,
как первоначальное ядро распадается на твердь и влагу, как возникают
простейшие существа, как рыбы заполняют моря и как, наконец, на сушу
выползает первое земноводное существо; как мир гигантских ящеров сменяется
царством не столь грозных, но таких живучих млекопитающих. И появляется
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг