браком со своей сестрой Реей, которую не любил, а детей от которой вскоре
возненавидит. Сам того не замечая, он невольно уподобился своему небесному
отцу, приходившему в дом лишь для одного. Только Ураном двигала
необъяснимая, схожая с животной страсть, а Кроном - долг перед родом.
Жена платила ему взаимным равнодушием, а мать возненавидела. Ей было
непереносимо больно видеть как любимый сын, любимый целует другую женщину.
Страшно, когда женщина тебя не любит, еще страшнее - когда тайно
ненавидит.
Увлеченный созданием мира, он не заметил как мать и жена постепенно
овладели всем тем, что давало ему силу. Это была большая, но вполне
поправимая ошибка.
Наслаждаясь ролью творца, он не обращал внимания на то, что подросли
воспитанные ненавидящей матерью и равнодушной женой дети, именовавшие себя
Кронионами. Эту ошибку оказалось невозможно исправить.
Пришел день, когда Гея обвинила сына в том, что он с помощью
колдовских приспособлений отца пытается превратить ее мир в серебряный шар
и улететь на небо в чертоги небесной женщины. Когда она выкрикивала эти
слова, глаза ее сверкали бешеной злобой, а на губах выступила пена. Крон
ужаснулся, увидев в какое ужасное чудовище превратила его мать женская
ревность.
Гея подбила своих внуков восстать против отца и дала младшему, самому
хитрому и отважному из них - Зевсу, оружие небесного гостя.
- Только не убивай его, - попросила она. - Пусть его муки продлятся
вечно!
Ненависть обманувшейся в своих ожиданиях женщины была столь сильна,
что она ликовала, видя как Кронионы волокут ее поверженных детей,
опутанных цепями в подземную тюрьму. Она заливалась истерическим смехом...
Этот смех будет преследовать Крона всю жизнь. Сардонический смех,
какой бывает у людей, сгорающих заживо. Этот ужасный смех заглушил даже
грохот битвы, развернувшейся на флегрейских полях [флегрейские поля -
местность к западу от Неаполя, где происходила мифическая битва между
богами и гигантами]. То сражались Кронионы и гиганты, возжелавшие
освободить Крона. Возжелавшие по воле тоскующей Геи.
Но минули те времена, когда мог придти мужчина, что починит калитку,
а вечером будет сидеть рядом, неотрывно глядя на огонь. Минули...
Осторожный и расчетливый, Зевс окружил Гею надежной стражей. Он
опасался напрасно, женщина не любила младшего внука. В нем было слишком
мало от небесного гостя.
А на землю падал кровавый дождь.
3. ОЛИМП. МЕССЕНИЯ
Во всей роще он любил лишь это место, где прятался источник с
прозрачной водой, в котором резвились крохотные золотистые рыбки. Точно
возле такого же родника он повстречал Сирингу, как две капли воды похожую
на девственную Артемиду. И влюбился с первого взгляда и на всю жизнь. Он
хотел подойти к нимфе и сыграть ей на свирели. Ведь никто в мире не мог
извлекать более нежные звуки. Но Сиринга испугалась и убежала. Он гнался
за ней покуда были силы, но так и не настиг. А позднее Громовержец сказал
ему, что нимфа превратилась в тростник, из которого он делал звонкие
свирели. Он не поверил, ведь он делал эти свирели и раньше. Но с тех пор
он никогда не встречал Сирингу, хотя подстерегал ее у сотен родников, в
которых купаются нимфы.
Касаясь руками мягкой травы, он наклонился над источником и в
тысячный раз ужаснулся своему отражению. Сколь чудовищен был жребий,
вытянутый Лахесис, коль суждено ему было уродиться козлоподобным монстром.
Душою скорее человек, нежели зверь, а обличьем более от животного. Как
горько закричала его мать Пенелопа, увидев плод блудной любви.
Жестокосердный насмешник Аполлон уверял Пана, что, разрешившись от
бремени, Пенелопа хотела бросить ужасного младенца в пропасть и лишь
вмешательство отца, быстроногого Гермеса сохранило ему жизнь. Бог воров
отнес малыша на Олимп. Небожители весело смеялись над забавным
козлобородым младенцем. Они нарекли его Паном, что означает Понравившийся
всем, и даровали ему бессмертие, чтобы он и в будущем веселил их.
Той! Той, веселый Пан!
Они шутили над ним. И шутки их бывали порой жестоки. Особенно
Аполлона. Хотя Пан мог поклясться, что Стреловержец любит его. Но только
какой-то странной любовью. Как свое тайное отражение. Красавец и чудовище.
Должно быть, душе иногда хочется взглянуть на свое истинное обличье.
Пан слегка улыбнулся своему отражению. Его уродливое лицо стало почти
милым. В общем-то, если разобраться, он не был ужасен, этот лесной демон с
тростниковой свирелью в руке. И непонятно почему голубокожая Сиринга
убежала от него. Должно быть, ей нашептал на ухо злокозненный Аполлон или
вредный мальчишка Эрот, пустивший любовную стрелу в чресла Пана.
Но мать Гея! Как закричала нимфа, увидев добрую улыбку Пана, которая,
должно быть, показалась ей злобной гримасой. Как она бежала! Как
соблазнительно мелькали ее обнаженные бедра.
Он несся за ней, но даже богу не всегда дано угнаться за легконогой
нимфой.
Узнав о происшедшем, Аполлон тут же примчался к Пану, чтобы полить
кипящей солью его раны. Он лицемерно выразил сожаление, а затем начал
хохотать.
Пан не обиделся, хотя имел на это полное право. Ведь Аполлон был
обязан ему. Именно Пан научил солнечноликого бога ясновидению, дару, что
приобрел от матери-земли Геи за доброе сердце. Она любила Пана, так как он
был единственный, кто раз в год приносил полевые ромашки заключенным в
Тартаре титанам. У тех были все основания затаить злобу на бога лесов,
ведь он некогда способствовал Громовержцу в его борьбе за власть, но
титаны простили Пана. Все, даже Крон. А Гея в благодарность за доброту
наградила его чудесным даром.
Аполлон тогда так и вился вокруг Пана, желая выведать у него тайну
ясновидения. Что ж, Пан научил его предсказывать будущее, хотя именно
благодаря этому дару знал как поступит с ним Аполлон. Но Пан был слишком
добр, чтобы отказать в просьбе даже злосердному богу света.
Как и предполагала судьба, вскоре они крупно повздорили. Аполлон
осмеял Пана с его нежной свирелью, а тот, оскорбившись, вызвал обидчика на
состязание. Аполлон принял вызов и даже пригласил зрителей - Диониса и
пенорожденную Афродиту, красота которой была столь совершенна, что Пан
даже боялся о ней подумать. Раскроем тайну - именно этой несравненной
красоте обязаны были титаны цветами, получаемыми от Пана. Ведь не восстань
Крон против отца своего Урана и не отсеки его миророждающий фаллос,
брызнувший в море животворной пеной, не знал бы мир неземной красоты,
именуемой Афродитой. Подобная красота стоит букета ромашек.
Боги пришли. Они любили посмеяться, а Аполлон обещал хорошую шутку.
Судьей по предложению Пана был приглашен фригиец Мидас, преодолевший в
своей жизни все искушения, даже искушение золотом. Не было человека, более
беспристрастного.
Когда Аполлон заиграл на арфе, замолчали птицы, прекратили кровавую
трапезу тигры и остановили свой вечный хоровод нереиды, завороженные
волшебством музыки.
- Играй, Козел! - победоносно крикнул бог света Пану, отставляя
кифару.
Пан приставил к безобразным губам свирель и заиграл.
И перестал журчать родник.
И забыл опустошить свои легкие свирепый Борей.
И загрустила пенорожденная Афродита.
- Ты победил, Пан - сказал Мидас. И боги согласились с ним. Дионис от
чистого сердца, а Афродита чтобы позлить красавчика Аполлона.
Злопамятный Аполлон не забыл этого. Первым был наказан Мидас,
получивший ослиные уши. Отомстить Пану было сложнее. Длинные уши вряд ли
бы могли обезобразить его и без того ужасный лик. Но нет препятствия,
которое могло бы остановить обиженного бога. Аполлон нашептал нимфам про
непотребности, которые Пан будто бы творит с красотками-наядами, а затем
подкупил Эрота. За кусок медового пирога злокозненный озорник, пронзил
чресла Пана любовной стрелой, заставив мучиться безответной любовной
страстью.
Потеряв навсегда Сирингу, Пан покинул Олимп и долго скитался по
горам. Он никогда бы не вернулся, если бы не Дионис. В этом рубахе-парне
было нечто близкое Пану. Должно быть, какая-то искорка тайной грусти в
глазах. Но кто поверит в грусть бога веселья? Лишь Пан, который тоже
всегда смеялся, когда бывало грустно.
Дионис нашел его в пещере на вершине Геликона. Не слушая протестующих
криков он вытащил отшельника на солнечный свет и пьяно захохотал:
- Да ты никак поседел, брат Пан!
Пан с удивлением осмотрел свое поросшее густым волосом тело. И впрямь
кое-где пробивалась седина.
- Брось грустить! На-ка лучше выпей!
Дионис извлек из ничего канфар, наполненный густым вином.
- Снимает все горести. Десятилетней выдержки с южных склонов Пелиона.
Могу поклясться, что амброзия может показаться козлиной мочой в сравнении
с этим нектаром! О, - спохватился бог, вспоминая о козлоподобном облике
Пана, - прости за бестактность.
- Все нормально, - ответил Пан и сделал глоток. Жизнь вернулась и
поделать здесь было нечего. Он отпил еще и похвалил:
- Действительно хорошее вино!
- Действительно?! - Дионис захохотал. - А ты знаешь, во что мне
обошлось узнать где ты прячешься? А-а-а... - протянул он, торжественно
поднимая вверх палец. - В амфору вот этого самого вина. Старухи мойры не
соглашались на меньшее. Поначалу они вообще гнали меня прочь, но вино им
понравилось. Как бы там спьяну не обрезали по ошибке чью-нибудь нить!
Кстати, я попросил Лахесис подправить твою судьбу. А то ведь и впрямь на
твоем роду было написано, что тебе суждено провести остаток бессмертной
жизни в пещере. Пара комплиментов и старушка перепряла нить так, как хотел
я!
Пан усмехнулся.
- И что же я должен делать согласно новой судьбе?
- Ты идешь со мной в Аттику. Возьмем девочек и повеселимся. А заодно
обделаем одно дельце.
- Не узнаю тебя! С каких это пор ты стал совмещать полезное с
приятным.
- С недавних, брат Пан. Повздорил со стариком. Он назвал меня
приемышем и невежливо напомнил, что подобрал меня в грязной канаве, где я
валялся в мертвецки-пьяном виде. Я возразил, что мне тогда было всего
четыре года, а он ответил, что я был пьян уже в чреве зачавшей меня
блудницы. Как будто это не была соблазненная им фиванка Семела. Да и зачал
он меня в пьяном угаре. Ну да ладно, дело прошлого. Мы со стариком
повздорили и, когда я узнал, что он собирается занять сторону спешащих к
Аттике мидян, то решил назло ему помочь афинянам. Тем паче, что они
никогда не скупятся на жертвы мне. Паллада уже спешит к Марафону.
Отправимся туда и мы. Надеюсь, ты не забыл свою тысяча первую гримасу?
- Нет.
Пан скорчил такую жуткую физиономию, что Дионис невольно отпрянул.
- Даже меня проняло. Тогда ближе к делу. Вот тебе пара сандалий. Взял
взаймы у твоего папаши. Кстати, шлет привет.
Пан неопределенно кивнул головой, а затем спросил:
- А сам как? По солнечному потоку?
- Нет, что ты! Аполлон тут же наябедничает Громовержцу. Со мной
крылатый леопард. Кис! Кис!
Из-за скалистой вершины появилась кошка, размером не уступавшая
трехлетнему быку. Используя вместо руля длинный пушистый хвост, она
подлетела к хозяину и, вопросительно посмотрев на него, кивнула в сторону
Пана. Усы ее встопорщились, а когти покинули мягкие подушечки столь
недвусмысленно, что Пан едва не позабыл о том, что бессмертен.
- Он свой. - Дионис ласково коснулся головы леопарда. - Погладь его.
Пан с опаской провел рукой по шерсти зверя. Тот заурчал, убрал когти
и потерся огромной головой о живот Пана.
- Ты ему понравился! - с легким удивлением констатировал Дионис. -
Это с ним впервые. Ну ладно, как любит говорить старик: поехали!
Свободный полет доставлял Пану огромное наслаждение. Он не шел ни в
какое сравнение с перемещением посредством солнечных потоков. Там тебя не
оставляло ощущение, что мчишься по ослепительно яркой трубе, упакованный в
полупрозрачный мешок, из которого вдобавок ко всему ужасно воняет. Аполлон
утверждал, что это запах дезинтегрированного озона, но Пан не верил ему.
Озон пахнет свежестью и утренним морем, а этот запах напоминал вонь от
линялой собачьей шерсти.
Как прекрасно нестись по наполненному ветрами небу, чувствуя за
спиной невидимые крылья. Особенно после долгого заточения, на которое
обрек себя Пан. Свежий воздух, бирюзовое небо и ярко-зеленые луга,
испятнанные округлыми проплешинами гор. Сандалии, действующие на основе
сил антигравитации, мягко толкали вверх и вперед, немного пошевелив ногами
можно было изменить направление и высоту. Чтобы управлять ими, требовались
определенные навыки, но Пану уже ранее приходилось пользоваться этой
необычной обувью, поэтому он не испытывал особых затруднений. Лишь иногда,
забывшись, он терял управление и начинал выписывать замысловатые пируэты и
тогда летевший неподалеку Дионис хохотал во все горло, а его кошка
улыбалась.
На место боги прибыли еще засветло. Верно они эффектно смотрелись на
фоне заходящего за горы солнечного диска.
- Смотри! - вдруг воскликнул Дионис. - Зеленый луч! Он предвещает нам
удачу.
- Или это Аполлон докладывает Громовержцу, что засек нас в воздухе.
- Чепуха! Он сейчас наверняка волочится за Афо. И как всегда
безуспешно!
Они приземлились на высокую скалу. Ударив кремнем о кремень, Пан
разжег костер. Дионис протянул руку и извлек из ничего амфору с вином,
виноград, каравай хлеба, несколько кусков жареного и один, большой сырого
мяса.
- Это моей киске. Она может питаться энергией звезд, но любит мясо. Я
частенько балую ее. Верно?
- Умр-р! - ответил леопард.
- Ну что ж, к сожалению обещанных девочек раздобыть в данный момент
не могу, придется коротать ночь за разговорами. - Он протянул Пану килик,
небрежно извлекая его из воздуха. - О чем могут говорить два друга,
заброшенные капризом судьбы почти на край света? Только о женщинах. Или,
может быть, тебе неприятно?
- Отчего же. Если мне не слишком везет с ними, то это не значит, что
я избегаю этой темы.
- Ты отличный парень! Костры... - вдруг протянул, Дионис, указывая
рукою вниз, где у самого входа в долину сверкало множество огоньков. -
Эллины ждут утра. Так вот, порою мне кажется, наша красотка Афо -
бесчувственный камень.
Пан не согласился.
- Как можно так говорить! От нее веет женственностью и красотой. При
взгляде на любую часть ее тела, даже крохотный мизинец, меня охватывает
сладкая истома.
- Да? - Дионис с усмешкой - спасибо хоть не злобной! - взглянул на
Пана. - Но как объяснить, что она не одарила лаской ни одного мужчину.
Будь то бог или герой. А ведь ее домогался сам Громовержец!
- Ну и как, успешно?
Бог веселья ухмыльнулся.
- Знаешь, что она ответила ему... - Дионис наклонился к козлиному уху
и что-то прошептал. Спустя миг оба разразились диким хохотом,
громоподобные отзвуки которого загуляли по окрестным горам, заставив
вздрогнуть забывшихся в тяжелом сне мидян, стоявших лагерем на прибрежном
песке.
- О-хо-хо-хо!!! - заходился в смехе Пан и камни катились в долину.
Эллины поднимали бородатые лица вверх и радостно восклицали:
- Пан! Пан с нами!
- У-у-у!!! - выл тем временем Пан. - У, рассмешил! Она и вправду ему
так ответила?
- Слово в слово. Ате [Ата, Ате - богиня, олицетворяющая мгновенное
безумие] подслушала и растрезвонила по всему дворцу. А ты думаешь, хозяин
выгнал ее с Олимпа из-за жлоба Геракла? - Пан кивком головы подтвердил,
что именно так и думал. - Да нет! Из-за длинного языка. Но как отшила! А
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг