и мама... Конечно, никакой такой особенной ценности блюдо не имело
(показывал я его разбирающимся в этих делах людям), и было оно, скорее
всего, самым обыкновенным ширпотребом восемнадцатого или девятнадцатого
века - но чем измеряется ценность вещи? Что более ценно: новенький
"мерседес" в твоем гараже - или чудом сохранившийся плюшевый медведь с
оторванным ухом, без которого ты в детстве не ложился спать?.. Реликвия
есть реликвия - и кто знает, не хранит ли она частицы душ предков, не
приносит ли счастье в дом? Хотя какое там счастье... Отец умер от
сердечного приступа, не дожив до пятидесяти, мама болела долго, угасала
мучительно... И угасла... Дочка моя единственная больше не живет со мной в
этой квартире...
Алена ничего про блюдо не знала. Она вообще никогда им не
интересовалась, принимая, наверное, за простое украшение, этакую
декорацию, призванную хоть как-то оживить неприглядный вид давно
нуждающихся в замене обоев. И надо же такому случиться, что именно сегодня
она случайно обратила на него внимание, а тут как раз получился у них этот
разговор...
- Понимаешь, Аленушка, - смущенно начал я, - это у меня от мамы
осталось. Оно должно всегда оставаться в нашем роду...
Алена внезапно обхватила меня за шею обеими руками, привлекла к себе,
и моя голова оказалась на ее груди.
- А разве я против, Андрей? - Она опять говорила очень серьезно. -
Тут ведь многое и от тебя зависит.
Намек был, как говорится, налицо. Не намек даже - только последний
идиот не догадался бы, что имеет в виду Алена, а я себя идиотом не считал.
Во всяком случае, последним. И было бы совершенно неуместно отделаться
здесь какой-нибудь шуточкой.
Да, действительно, я мог подарить это блюдо Алене и все-таки потом
оставить его у себя. У нас с ней. Для этого нужно было сделать Алене
предложение - срок, отпущенный мне на сомненья и раздумья, кажется,
истекал...
Она молча лежала и ждала моего ответа. Я поднял голову, сел. Разыскал
свои трусы под скомканной простыней, надел и подошел к письменному столу.
Алена продолжала молчать. Что ж, она свое сказала. Теперь дело было за
мной.
Я снял блюдо с гвоздя и в который раз всмотрелся в его узоры и
бегущие по кругу полустертые знаки-закорючки - то ли орнамент, то ли буквы
неведомого мне языка. Однако в комнате уже сгущались сумерки и я
направился к распахнутому окну, как будто именно в этот раз должно было
открыться мне значение этих узоров и закорючек. Пора, пора было
решаться...
Держа прохладное блюдо на ладони, я отодвинул штору и машинально
бросил взгляд во двор - как там мой "Агасфер"? И чуть не выронил реликвию.
В следующее мгновение я по пояс высунулся из окна, уставившись на ту, что
направлялась к ступенькам подъезда и замедлила шаги, увидев меня.
- Алена!.. - сдавленно воскликнул я, потому что это была именно она;
я ощутил вдруг, что со мной или с миром вокруг меня творится что-то
неладное. - Алена...
Как?.. Откуда?.. Почему?.. Что за фокусы?..
Чувствуя, что в голове моей все пошло наперекос, я стремительно
съехал с подоконника назад, в свою комнату, слыша там какие-то звуки, и
повернулся к дивану. И, кажется, вновь просипел:
- Алена...
Она, голая, пробежала через комнату, задев стул со скомканной желтой
блузкой, и выскочила в прихожую. Там раздался непонятный громкий треск - и
все стихло. Я, совершенно сбитый с толку, все ждал, что вот-вот хлопнет
входная дверь - но она так и не хлопнула.
А потом в прихожей простучали каблучки и в комнату вошла Алена.
Которую я только что видел из окна. Одетая. Я почти ничего не соображал,
лишь мелькали в моей голове какие-то обрывки мыслей о галлюцинациях и
выпитом под видом шампанского отвара из мухоморов. Я продолжал стоять у
окна в одних трусах и таращиться на Алену в красном жакете и черных брюках
(точно такие же лежали на стуле), а она мгновенно осмотрела комнату с
остатками ужина на столе, фужерами на полу, желтой блузкой и диваном с
разбросанными подушками - и, кажется, покачнулась, увидев белые женские
трусики на паласе. Не успел я и слова сказать, как она подлетела ко мне и
с размаху влепила пощечину.
- Ах ты гад! Значит, Маринка не ошиблась! - Глаза ее сверкали и были
уже полны слез. - А я-то, дура, думала...
Она с ненавистью толкнула меня в грудь, так что я чуть не сел на
подоконник, и бросилась из комнаты. И на этот раз входная дверь хлопнула.
Очень громко.
Это, наконец, вывело меня из столбняка и я, выпустив блюдо из рук,
устремился вслед за ней.
И в прихожей обнаружил еще один сюрприз. Дверь квартиры была
приоткрыта, а планка врезного замка валялась на полу, со щепками вырванная
из дверной коробки. Теперь я понял причину недавнего громкого треска: судя
по всему, Алена... ("Алена?.. Алена ли?.." - холодея, подумал я), в общем,
та, что покинула квартиру первой, не стала возиться с замком, а просто,
ухватившись за сквозную ручку, рванула дверь на себя и буквально выдрала
щеколду из прорези вместе с привинченной четырьмя длинными шурупами
планкой...
Только что по спине моей бегали ледяные мурашки, а тут мне сразу
стало жарко. Это какой же силищей надо обладать, чтобы вот так, с ходу, с
одного раза - и вырвать с мясом?! Обдумывать этот факт мне было просто
страшно, и я выбежал на лестничную площадку. Спустился по ступенькам к
двери подъезда, напоролся босой подошвой на что-то колючее и остановился.
Отбросил ногой острый камешек и только тут сообразил, что собираюсь
показаться во дворе чуть ли не в костюме нудиста.
Все-таки я решил высунуться из подъезда - но Алены уже не было видно.
И той, другой, - тоже. Куда же она могла подеваться... голая?..
Прихрамывая, я вернулся в квартиру, стараясь не думать о чудесах с
замком, и начал поспешно натягивать брюки. Нужно было прыгать за руль,
догонять Алену и попытаться ей все растолковать...
- Андрей, мне страшно, - поежившись, сказала Алена и обхватила себя
руками за плечи.
Она стояла в углу, прислонившись к шкафу, а я сидел возле стола с
неубранными тарелками, и мне тоже было страшно. С кем же это я провел весь
вечер, с кем миловался на диване? С призраком, порожденным собственным
моим воображением? Нет, это был не призрак, а, напротив, очень даже
материальное существо... С воплотившимся в силу каких-то неведомых причин
образом, выплеснувшимся из подсознания? Или я стал персонажем новой
компьютерной игры, самой новейшей реальности из всех реальностей? Может
быть, это та самая игра, которой я развлекался совсем недавно, в конце
рабочего дня? Но разве персонаж должен осознавать себя персонажем?.. Я
чувствовал, что ум мой, кажется, начинает заходить за разум...
Алену я догнал в трех кварталах от моего дома и буквально силком
затолкал в "москвич" (прохожие смотрели, но не вмешивались). Попытка
обрисовать ей действительное положение дел стоила мне, наверное, десятка
лет жизни, но все-таки увенчалась относительным успехом. Кажется, она мне
поверила. Мы вернулись в мою квартиру, и теперь Алена знала обо всем
случившемся, пожалуй, не меньше меня. Хотя...
- Послушай, - сказал я, чувствуя, как холодеет в груди, - она
интересовалась маминым блюдом.
- Каким блюдом?
Я посмотрел на опустевшую стену и мне стало совсем скверно.
Растерянно пошарив глазами по комнате, я, наконец, заметил блюдо на полу,
возле тумбочки с телевизором, и вспомнил, что выронил его перед тем, как
покинуть квартиру.
- Вот этим. - Я поднял блюдо и подошел к Алене. - Это наша семейная
реликвия, ему лет триста, а то и больше. Ты ведь на него не обращала
внимания?
- Да нет, помню, - неуверенно сказала Алена. - Оно вон там висело,
возле полки. Я думала - из худсалона, там что-то такое постоянно
продается.
- Ну вот, ты внимания на него не обращала, а она обратила. Понимаешь?
Тут что-то...
Я замолчал на полуслове. Я вспомнил о недавнем визите сухопарой дамы.
Дама заявилась под вечер, отрекомендовалась членом группы по изучению
общественного мнения при городской газете "Вечерний вестник" и сунула мне
анкету. "По телефону не все соглашаются отвечать, поэтому приходится
ходить по домам, - объяснила дама. - Анкетирование анонимное, так что свою
фамилию можете не указывать". Я читал вопросы, касающиеся разной
политической-экономической белиберды, проставлял крестики и нолики, а дама
сначала расхаживала по комнате, а потом принялась рассматривать блюдо. Да,
она довольно долго рассматривала блюдо - но тогда я, конечно же, не придал
этому никакого значения; надо же ей было чем-то занять себя, пока
респондент (кажется, так это у них называется?) пытается сообразить,
устраивает или не устраивает его темп приватизационных процессов в
масштабах города и по душе ли ему партия любителей сала? Потом дама
забрала анкету и, сдержанно поблагодарив меня, удалилась.
Теперь я был почти уверен, что даму интересовало не мое мнение
относительно политики и экономики, а мамино блюдо. А спустя несколько дней
появилась... эта... Звенья одной цепи.
Но куда она делась, выбежав от меня? Я уже выяснил, что Алена никого
в подъезде не встретила. Дверь моей квартиры была распахнута настежь и
Алена сразу вошла и направилась в комнату. И так далее...
Я подумал, что вряд ли та, прикинувшаяся Аленой, расхаживает сейчас
голышом по городу, как этакая леди Годива или джайнистский монах-дигамбар.
Можно было предположить, что она побежала не к выходу из подъезда, а
наверх, чтобы потом вернуться и забрать свою одежду. Но она не забрала
одежду.
Мне не хотелось строить никаких предположений. Мне хотелось
проснуться... или очнуться... Вернуться в прошлое, до начала этих
непонятных и пугающих событий...
- Мне страшно, - повторила Алена.
Я успокаивающе погладил ее по волосам, хотя сам чувствовал озноб.
- Не надо, Андрей.
Она отстранилась и выскользнула из угла. Брезгливо отбросила ногой
под диван белые трусики. Поджав губы, принялась рассматривать блузку на
стуле.
- Такая же... - Она растерянно взглянула на меня. - Но не моя. У моей
тут шов разошелся, я сама зашивала. А здесь нет... Андрей, что это за
блюдо?
Я положил блюдо на письменный стол и сел. Пожал плечами.
- Я тебе уже сказал. Старинная вещь - вот и все. Если бы не ты - я
его, наверное, уже подарил бы... тебе... Если бы не ты... - Вдруг я
вспомнил недавние слова Алены. - А что ты там говорила насчет Маринки?
Алена бросила на меня быстрый взгляд и ответила не сразу, словно
сомневалась - нужно ли вообще отвечать на мой вопрос?
- Я и пришла из-за Маринки...
Она рассказывала, а я слушал ее, и открыл для себя, что Алена,
оказывается, ревнива. Она направилась ко мне домой из-за ревности.
Вот как все получилось: на работу ко мне она не звонила и никакого
шампанского не сулила. Пришла домой из своей лаборатории и занялась
выкройками, а потом возникла необходимость проконсультироваться по
белошвейным делам и она позвонила подружке Маринке. Разговор у них
получился примерно такой: "Еще не вечер, а ты уже дома? - удивилась
Маринка. - Поругалась со своим Андрюшей?" Алена ответила, что не имела
счастья встречаться со мной сегодня, на что Маринка возразила: "Да я же
вас обоих из троллейбуса видела, за мостом, у светофора - обшарпанный
такой синий "москвичок". Махала вам, махала, да все без толку. Троллейбус
стоял на перекрестке, а вы сзади". Алена предположила, что подруга что-то
путает, а Маринка в ответ заявила, что еще не совсем спятила. А потом,
сообразив, видимо, что Алена просто хочет скрыть ссору со мной, оставила
эту тему и дала консультацию по швейному делу.
Однако Алене было уже не до выкроек. Конечно, Маринка могла
ошибаться... но все-таки Алена была готова заподозрить меня в нелояльном,
так сказать, поведении. Несколько раз она звонила мне, но безуспешно.
Работа валилась у нее из рук и она, наконец, позвонила в бюро ремонта и
попросила проверить мой номер. Там проверили и ответили, что, вероятно,
поврежден телефонный аппарат. И тогда она направилась ко мне...
- Да, телефон у меня не пашет почему-то, - подтвердил я.
И в этот момент в прихожей раздался телефонный звонок.
Мне сделалось как-то не по себе, Алене, кажется, тоже, потому что она
вздрогнула и испуганно посмотрела на меня.
- О! Заработал! - преувеличенно бодро сказал я, поднялся и направился
в прихожую.
- Приглас-сите Олю... пжалс-ста... - сказали в трубке, заплетаясь и
спотыкаясь на словах и шумно дыша. - Пр-рошу...
- Попробуйте правильно набрать номер, - посоветовал я, нажал на
рычаги и послушал: телефон, кажется, был вполне исправен, из трубки лился
нормальный непрерывный гудок.
Алена, нахмурившись, стояла посреди комнаты и смотрела на диван со
скомканной простыней. Выходило так, что я ей невольно изменил... не зная,
что изменяю. С кем же это я ей изменил?..
- Что делать, Андрей? - Алена зябко передернула плечами. - Надо
куда-то заявить. Это же все неспроста...
- Куда заявить? В милицию? Думаю, пошлют они меня подальше с таким
заявлением.
Я попытался сосредоточиться. Кому-то, видимо, очень хотелось
заполучить блюдо (я старался даже не предполагать, кому именно).
Заполучить его, в принципе, несложно. Меня целый день нет дома. Первый
этаж. Улучи подходящий момент, высади окно (или аккуратненько,
стеклорезом, чтобы не шуметь) - и забирай. К чему же эти необъяснимые
сложности с лже-Аленой?. Стоп-стоп-стоп! По семейному преданию, блюдо все
равно возвращается к владельцу... Значит... значит, владелец должен отдать
его добровольно... Подарить! Именно подарить - чего и добивалась от меня
лже-Алена. Но то же предание запрещало продавать или отдавать его... Что
же из этого следует?
Что из этого следует, я не мог сообразить. Я чувствовал себя
возбужденным и измотанным одновременно. Надо было по возможности
отключиться от прокручивания происшедших событий и постараться хорошенько
выспаться. Хватануть двойную дозу снотворного - и забыться...
- Пойдем, - сказал я подавленной Алене. - Отвезу тебя домой и
попробую отрубиться. Надеюсь, второй попытки сегодня не будет.
Порывшись в ящиках письменного стола, я отыскал ключ от верхнего
замка входной двери. Подумал немного, и все-таки отнес блюдо в мамину
комнату и положил в шкаф, под полотенца.
"Агасфер", просыпаясь, недовольно заквохтал и потащился по вечерней
улице. Алена сидела очень тихо, и я ласково и ободряюще погладил ее по
плечу. И опять она отстранилась. Что ж, возможно, на ее месте я вел бы
себя точно так же...
- Ты знаешь... я все думала, - с запинкой сказала вдруг Алена. - Ты
спрашивал, не встретила ли я кого-нибудь в подъезде... Я и не встретила.
Только когда вошла, с твоей площадки вверх по лестнице кошка побежала.
- Какая кошка? - тупо спросил я. - Чья кошка? Нет у меня никакой
кошки.
- Не знаю... Обыкновенная, серая.
Я взглянул на бледную Алену, вновь ощутил, как чьи-то холодные
коготки прошлись по спине под рубашкой и подумал: "Обыкновенная ли?.."
Наутро все происшедшее и все страхи мои показались мне внезапным
помрачением сознания; но осталось пятно на выцветших обоях в том месте,
где вчера висело блюдо, и осталась выдранная из дверной коробки
металлическая планка. И лежала на стуле чужая одежда. Я не находил
случившемуся никаких объяснений, но был почему-то уверен, что ничего
хорошего все эти дела, связанные с блюдом, мне принести не могут.
И тут же, за бритьем, принял решение, хотя далось оно мне не без
некоторой внутренней борьбы. Я не очень верил во всякую чертовщину,
вернее, не интересовался ею, но случившееся поуменьшило мой скептицизм.
Что я мог противопоставить приступившим к действиям неведомым силам?
Ровным счетом ничего. А ведь следующая попытка завладеть блюдом может
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг