О шандаратских непорядках Конан слышал довольно много, все на той же
свалке к северо-западу от городских стен. Они его не тревожили - если не
считать платы, что взималась с путников у ворот Шандарата. Говорят, раньше
с пеших не брали ничего, с конных - мелкую серебряную монету, с купцов же
и торговцев - тридцатую часть товара. Но времена, увы, меняются, и теперь
даже пешие платили за вход серебром, а оборванцев и нищих в город вообще
не пускали. Для самых подозрительных имелось другое место - на Обглоданном
острове, что лежал в половине дня пути от городской гавани. О нем на
свалке ходили жуткие истории.
Дорога тем временем вильнула к востоку, огибая шандаратские
предместья, потом опять потянулась на юг. Теперь слева и справа можно было
заметить стоявшие в некотором отдалении лачуги и дома поприличней, но тоже
не слишком богатые. Конан пояснил спутнику, что восточнее, на самом
морском берегу, располагаются верфи, а за ними, ближе к тракту, которым
они сейчас шли, поселок местных корабелов. Он был довольно велик, и обитал
в нем рабочий люд самого разного пошиба: сразу у верфей селились
подрядчики и мастера побогаче, за ними - плотники и столяры, кузнецы и
резчики по дереву, а уж дальше - плетельщики канатов, подмастерья да
грузчики. Их хижины тянулись и за дорогу, до самой свалки, куда веками
вывозили из Шандарата отбросы и всякий ненужный хлам, так что расстояние
от врат верфи четко определяло статус каждого обитателя поселка. Те, что
жили в западной его части, промышляли уже на свалке, а не трудились на
верфях.
Путники миновали отходивший вправо Окружной тракт, потом еще
несколько перекрестков, где ответвлялись тропинки к верфям. Хотя полдень
давно миновал, но до вечера было далеко - самый разгар рабочего дня; по
этой причине Гирканская дорога, по которой они шли, выглядела почти
безлюдной. Она редко использовалась купцами, ибо торговля с Северной
Гирканией, землей заснеженной и скудной, больших богатств не сулила; даже
дерево на верфи везли с запада, со склонов Кезанкийских гор. Дорогу,
однако, поддерживали в приличном виде, поскольку она имела важное военное
назначение - раз в два-три года владыке Ашарату приходилось спешно
перебрасывать войска в степь, отбивая очередной набег гирканских орд.
Наконец, убив время за неспешной беседой, путники добрались до
северных городских ворот, и Фарал, словно так и полагалось, бросил стражам
две серебряные монеты - входную пошлину за себя и за Конана. Они прошли
под высокой каменной аркой, попав сразу на базарную площадь - однако, не
самую большую; в Шандарате, городе обширном и многолюдном, базаров и
торговых рядов было несколько.
- Пора бы нам и пообедать, - заметил Фарал. - Наверно, ты знаешь тут
какую-нибудь харчевню поприличнее?
Киммериец только развел руками.
- В поселке корабелов я бывал, и у верфей, и на свалке, но в городе -
первый раз.
- Ты, я вижу, не любопытен, - заметил странник.
- При чем здесь любопытство? У меня нечем было заплатить пошлину! -
проворчал Конан. - Да и одежда моя... - не закончив фразы, он только
махнул рукой.
- У тебя же приличная туника... и сапоги...
- Э! Я обзавелся ими недавно. Прежде было одно рванье.
Фарал окинул юношу с ног до головы пристальным взглядом, особо
задержавшись на сумке, и улыбнулся.
- Похоже, вчера к берегу пригнало еще один корабль, и ты содрал
одежонку с какого-то бедняги-морехода.
- Вроде того, - проворчал Конан, подумав, что это утверждение
недалеко от истины - ведь демона к нему и в самом деле принесло море.
Они пробирались вдоль длинных прилавков, заваленных рыбой; потом
пошли ряды с овощами, с фруктами, с яйцами, творогом, медом и свежим
хлебом. Тут же торговали лепешками, мясом, жареным на вертеле, острым
рыбным варевом, приправленным луком и специями. Голова у Конана
закружилась, в животе заурчало, но он держался рядом с аквилонцем,
который, будучи человеком опытным, ориентировался на более мощные и
устойчивые запахи. Протолкавшись сквозь шеренги покупателей и продавцов,
Фарал повлек юного варвара вдоль улицы, что ограничивала базарную площадь
с юга.
Тут находилось несколько заведений вполне пристойного вида, под
вывесками, украшенными прихотливой вязью туранских букв - "Приют
странника", "Свиная голова", "Башни Шандарата" и прочие в таком же духе,
как сказал Фарал; сам Конан на туранском - как и на прочих языках - читать
не умел. Из всех харчевен истекали упоительные ароматы, отовсюду
доносились звуки музыки и лязг сковородок, везде слышалось громкое
бульканье и стук глиняных кружек. Однако никого из этих кабачков не
выбрасывали, никому не резали глоток, не звенели сталью: судя по всему,
посетители развлекались мирно - едой, вином да игрой в кости.
- Сюда! - Фарал, подхватив Конана под локоть, направил его к ведущим
вниз ступеням, над которыми висела бронзовая рыба. Лестница заканчивалась
широким проемом, не меньше, чем в пять длин копья, занавешенным
бамбуковыми палочками, нанизанными на веревки. Преодолев эту колеблющуюся
и шуршащую преграду, путники очутились в обширном подвальчике, где
помещалось десятка два столов, одни побольше, другие поменьше. К большим
были приставлены лавки, к малым - тяжелые табуреты; справа на козлах
лежали бочки, слева, на огромном очаге, что-то булькало в котлах и шипело
на сковородках, распространяя вокруг соблазнительные запахи. Посетителей в
харчевне оказалось немного: неторопливо насыщались шесть или семь мужчин,
по виду - мелких торговцев; три солдата пили вино, лениво перебрасываясь
фразами; компания парней за дальним столом играла в кости.
Завидев новых посетителей, хозяин, суетившийся у бочек, мгновенно
подскочил к ним. Кланялся он исключительно Фаралу - видно, посчитал Конана
мальчишкой-слугой старшего из путников.
- Что угодно господину? Обед, вино, комнату, девочку?
- Все, кроме девочки, - заявил аквилонец, принюхиваясь. - Подашь нам
рыбную похлебку, мясо, тушенное с овощами, и вино получше... во-он на тот
стол, в углу. Комнату я сниму дней на десять для своего друга, - Фарал
положил руку на плечо киммерийца. - И я хочу, чтобы все это время он
столовался у тебя. Ясно?
- Ясно, мой господин, - содержатель таверны отвел глаза. - Но друг
твой молод, здоров и наверняка прожорлив...
- Этого хватит? - Фарал сунул хозяину пару золотых и направился к
приглянувшемуся ему столику.
- О, мой господин!..
Хозяин метнулся к бочкам, громким криком призывая служанку и повара.
Солдаты и обедавшие торговцы не обратили на этот вопль никакого внимания,
но игроки, бросавшие кости, проводили двух путников
профессионально-настороженными взглядами. Было их около десятка - крепких
парней и молодых мужчин в неброских темных куртках с откинутыми на плечи
капюшонами, с кинжалами у поясов. Ждут какого-нибудь простака, решил
Конан, заметив, как стремительно мелькают кости над столом. Тут,
несомненно, играли настоящие мастера.
Фарал опустился на табурет, бросив к стене свою котомку, плащ и мечи,
вытянул под столом длинные ноги и негромко сказал Конану:
- Прости, что решаю за тебя, дружище. Разумеется, ты волен остаться
тут или уйти... У меня же есть кое-какие спешные дела и, когда мы поедим,
мне надо отправиться в другое место. Если хочешь, договоримся так: через
десять дней, на восходе солнца, я буду ждать тебя у южных ворот.
- И что дальше? - спросил Конан.
- Можешь пойти со мной. Тот наставник, что меня обучал... ну, он,
пожалуй, заинтересуется тобой. Он любит заниматься с молодыми. Что
скажешь?
- Посмотрим, - пробормотал киммериец. Сейчас его внимание было
приковано к подносу, который тащила служанка; вернее, одним глазом он
косил на этот поднос с похлебкой и жарким, а другим пытался оценить
емкость кувшина, с которым поспешал хозяин.
В следующие полчаса Конан молча ел и пил, размышляя над сделанным ему
предложением. С одной стороны, поучиться у великого мастера клинка
казалось довольно соблазнительным, с другой его не устраивали обеты,
которые тот накладывал на своих учеников. Не нападать первым! Что за
нелепица! Ожидающий удара долго не живет...
Правда, сидевший напротив Фарал служил живым опровержением этого
правила. Он был жив - и не просто жив, а еще и наворачивал жаркое в три
горла, то и дело прикладываясь к кружке. Наконец, отодвинув деревянное
блюдо, аквилонец подмигнул Конану:
- Надеюсь, за десять дней ты тут отоспишься и отъешься. А чтобы не
пришлось скупиться на мясо и вино, вот, возьми...
Положив на стол руку, он сосредоточился и на миг прикрыл глаза; когда
Фарал поднял ладонь, под ней блеснула большая золотая монета с ястребиным
профилем шандаратского владыки. Динарий! Настоящий полновесный динарий,
который с почетом принимали во всех странах, от Асгарда до Стигии! Такие
Конан до сих пор видел только издалека.
Раскрыв рот, он с изумлением наблюдал, как в пальцах Фарала сверкнула
вторая монета, третья, четвертая... Казалось, они появляются прямо из
воздуха!
- Магия! - прошептал Конан, когда аквилонец пододвинул к нему пять
блестящих кружков.
- Магия, - согласился тот. - Но совсем простая.
- Ха, простая! - юный варвар судорожно сглотнул, подумав о
перспективах, открывшихся перед ним, если б Шеймис мог повторить этот
фокус. Он сграбастал монеты и поднял взгляд на Фарала: - Так ты не только
боец, но еще и колдун?
- Ну, разве совсем немножко... - серые глаза странника смеялись. -
Видишь ли, бойцу тоже надо есть, и тогда его подкармливает такое вот
чародейство.
- Ты сотворил это золото прямо из воздуха? - прошептал Конан,
придвигаясь поближе к аквилонцу.
- Нет, - тот покачал головой, призадумался на мгновение и сообщил: -
Динарии доставлены прямо из сундука некоего Хеолота Дастры, местного
ростовщика и менялы. Богатый человек, дружище! У него не убудет.
Юноша уставился на Фарала, с иронией скривив губы.
- Разбой - грязный промысел, а?
- Это смотря у кого и как грабить, - ухмыльнулся Фарал. - А также -
для чего.
- Но твой наставник...
- Учитель запрещает разбойничать и творить зло. Но ради благой цели
его ученикам дозволяется взять там, где много, и переложить туда, где
мало.
- Ради благой цели?
- Конечно! - В серых глазах Фарала мелькали искорки смеха. - Разве
подкормить человека, прошедшего долгий путь из Гипербореи - не благая
цель? К тому же, я твой должник... ты спас мне жизнь...
- Спас жизнь? Тебе? - Губы Конана растянулись чуть ли не до ушей.
- А разве нет? Капитан этих мерзавцев мог нанести мне удар в спину!
Киммериец сильно подозревал, что над ним посмеиваются, но явное
дружелюбие Фарала не давало повода для ссоры. Кроме того, от сытной еды и
вина Конана потянуло в сон; веки его отяжелели, приятная усталость сковала
члены.
- Э, да ты никак дремлешь! - услышал он голос аквилонца. - Ну,
запомни: встречаемся на десятый день у южных ворот.
Фарал окликнул служанку и распорядился доставить молодого господина
наверх, в его комнату; потом странник, собрав свои вещи, торопливо покинул
харчевню под бронзовой рыбой. Выглядел он человеком опытным и бывалым, а
потому не вызвал особого интереса у компании игроков, метавших кости за
длинным столом. Но юного Конана они проводили пристальными взглядами.
3. ВЛАСТИТЕЛЬ И МАГ
Шандарат, город богатый и сильный, стоял у моря на самой границе
между Гирканией и империей Туран. По этой причине владыка его Ашарат,
славный и блистательный повелитель из рода Ратридов, человек мудрый и
искушенный в делах власти, до сих пор ухитрялся сохранять относительную
независимость. До Аграпура, имперской столицы, было далеко; не всякое
войско сумело бы пройти сквозь степи, пустыни и горы или добраться морем в
шандаратские пределы. Да и зачем? Владыка Ашарат признавал себя вассалом
великого императора Турана, не забывая подтверждать это каждый год
почтительными посланиями и щедрой данью.
С Гирканией было сложнее. Раз в два или три года оттуда накатывались
орды диких всадников, весьма многочисленных, но не имевших понятия ни о
воинском строе, ни о доспехах, ни о том, как обращаться с длинной пикой
или арбалетом. К счастью! Ибо шандаратские воеводы раз за разом били этих
дикарей в меховых безрукавках и колпаках, вооруженных лишь луками да
кривыми мечами весьма посредственного качества. Тем не менее, полки
Ашарата терпели существенный урон, так как гирканцы были злы, неукротимы и
числом раз в пять превышали отряды обороняющихся. Уже много лет владыку не
оставляло опасение, что однажды северные степи выхлестнут такое воинство,
с которым не справятся его полководцы, солдаты и наемные войска. Это стало
бы концом для Шандарата; хотя сам город был надежно укреплен, но верфи,
мастерские и обширные поля, лежавшие к югу от города, неминуемо оказались
бы разграбленными.
Тяжко вздохнув, владыка подошел к огромному окну, откуда открывался
вид на город и гавань. Ашарату было уже под шестьдесят, но он сохранил
живость движений и юношескую энергию; правда, в последнее время взор его
все чаще стал затуманиваться, а в уголках рта пролегли скорбные складки.
Но видит светлый Митра, не презренные гирканские псы были тому причиной!
Сняв с головы шелковую круглую шапочку и распустив завязки
златотканой накидки, Ашарат подставил лицо и обнаженную грудь свежему
морскому ветру. Он находился сейчас у распахнутого настежь окна своего
любимого покоя - квадратного зала на верхнем этаже башни, венчающей его
дворец. Древняя башня была прочной и высокой - не ниже маяка на молу,
разделявшем торговую и военную гавани. Вдобавок весь дворец располагался
на невысоком прибрежном холме в южной части Шандарата, башня же стояла на
самом его гребне. Отсюда властитель видел и обширную полукруглую бухту, на
берегах которой полумесяцем раскинулся его город, и дорогу, тянувшуюся от
южных врат, и окружавшие ее предместья, где утопали в зелени дворцы и
виллы местной знати. Он даже мог разглядеть верфи на противоположной
стороне бухты, где срочно достраивались пять больших боевых галер.
Снова тяжело вздохнув, Ашарат устремил взоры к военной гавани.
Расходы, расходы! К чему процветающему Шандарату этот флот, к чему вся
дорогостоящая экспедиция на Жемчужные острова? Правда, мудрый Неджес,
первый советник, утверждает, что все окупится...
Да, при Морилане Кириме, предыдущем советнике, умершем в преклонном
возрасте год назад, было куда спокойнее! Старый Морилан никогда не лез в
военные дела, подумал владыка. Он занимался сбором налогов, следил за
порядком в стране и в городе, взимал умеренную мзду с пиратов и купцов,
проявляя всяческое уважение и к тем, и к другим. Это было мудро, ибо
Шандарат большую часть своих доходов получал от торговли. Он являлся самым
северным из крупных портов на берегах моря Вилайет, и от него начинались
сухопутные дороги на запад, в Бритунию, Немедию и Аквилонию, а также на юг
и юго-запад - в Коринфию, Офир, Замору и великую империю Туран. Фактически
Шандарат держал в своих руках всю торговлю в северном Вилайете, ибо
обогнуть море по суше, чтобы сразу попасть в Гиперборею или Бритунию, для
купцов было нелегко: приходилось пересекать и горы, и заснеженную тундру,
и скудные на пропитание степи.
Шандарат издревле принимал купцов с положенным гостеприимством,
гарантируя им безопасность, твердые торговые правила и сравнительно низкие
пошлины. Одна тридцатая от стоимости груза за въезд в город и две
тридцатые - за право торговли! Вполне умеренный налог, и он ни у кого не
вызывал возражений, даже у гостей из далекого Кхитая, нередко перевозивших
через Шандарат свои шелка в страны Запада. Но мудрый Неджес, сменивший
покойного Морилана Кирима, сказал, что этого мало, и пошлина была
повышена. У шандаратского владыки имелись очень смутные представления о
том, почему он согласился с Неджесом и подписал указ; казалось, несмотря
на свой жесткий и твердый характер, Ашарат ни в чем не мог отказать
первому советнику.
Мудрец появился в Шандарате почти сразу же после смерти престарелого
Морилана Кирима, словно ждал этого события где-то под стенами города. Он
предъявил две грамоты; в первой владыка Турана настоятельно советовал
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг