потому что в этот миг взбешенная тварь прыгнула.
Когти дракона скрежетнули о камень: будь там Н'Даннг, они бы
пригвоздили его к месту, пронзив насквозь. Скатившись вниз, он оказался в
щели между двумя камнями и был придавлен брюхом бестии, покрытым костяными
пластинами. На время он был в относительной безопасности от когтей и
хвоста, но чуть не задохнулся под навалившимся весом. Несколько мгновений
под тушей дракона показались ему хуже всей предыдущей схватки.
А следующий миг стоил этих нескольких. Страшная тяжесть уменьшилась,
и Н'Даннг, взглянув вверх, увидел, как к нему тянется плоская голова на
изогнувшейся длинной шее, разевая пасть, готовую вместить его собственный
череп.
Его поступками в этот миг двигало скорее отчаяние, чем рассудок.
Н'Даннг выпрямил руки, вцепился в золотой ошейник чудовища и рванулся
наверх. Ощущение было таким, словно он стукнулся макушкой о скалу, но и у
дракона, как видно, от удара в челюсть потемнело в глазах. Все еще держась
за обруч, Н'Даннг выскочил из-под брюха дракона, схватил секиру, которая,
по счастью, лежала на виду, и кубарем скатился за соседний камень.
Он успел вовремя. Неутомимая тварь раскрыла пасть, и оттуда снова
вырвался клубящийся шар огня. Именно в это мгновение все детали в голове
Н'Даннга сложились в единую картину: нашли объяснение и необычное боевое
искусство дракона, и золотой с драгоценностями ошейник, и развалины, что
служили им местом сражения. Дракон не просто избрал их местом своего
обитания, как вначале решил Н'Даннг. Несомненно, это были остатки дворца
или храма, в подвалах которого и по сей день хранились сокровища. Чудовище
было стражем. И, столь же несомненно - так велят и правила и обычаи -
сокровища охранялись не только драконом. Древнее могучее заклятие
неизвестного пока содержания тяготело над ними, и оно падет на Н'Даннга,
когда воин убьет тварь - если, конечно, раньше дракон не прикончит его.
Прыжки, падения, боль от ударов о камни, опаляющий жар и слепящее
пламя слились для человека в один бесконечный кошмар. Разъяренный монстр
поливал его огнем без передышки. Н'Даннга спасало от немедленной смерти
лишь то, что камни не горят - а они, человек и дракон, были сейчас в самом
сердце каменного хаоса. Н'Даннг прятался от потоков огня за камнями,
постоянно меняя убежище; дракон-страж следовал за ним с неумолимостью
рока. Дважды пламя почти нашло жертву, и теперь красная повязка в волосах
воина была обгоревшей тряпицей, а плечо мучительно саднило от ожога. Он
давно уже не пытался нападать - все, что он мог делать, это пытаться
сохранить свою жизнь, - но в безумной надежде не выпускал из рук оружие,
волоча его за собой.
Н'Даннг выжидал: единственной надеждой было, что дракон снова на
время утратит способность дышать огнем. Шло испытание на выносливость - и
человек не выдержал первым. Нога, помятая и изодранная когтями дракона,
отказалась ему служить, и он со стоном рухнул на камни. Словно в бреду
воин видел, как медленно раскрылась уродливая пасть, готовясь выдохнуть
огненный смерч, который будет последним впечатлением его жизни.
Он уже чувствовал вечность у себя за плечами; рука сама нащупала
камень и метнула наугад, почти не целясь, в отчаянной попытке отвратить
неотвратимое. Камень попал в цель, кроша драконьи клыки. Зверь
поперхнулся, захлебнулся собственным пламенем, а к Н'Даннгу в решающий миг
вернулись силы. Он вскочил, одним рывком преодолел расстояние до дракона,
взметнул секиру и опустил ее на шею чудовища. Отрубленная голова
покатилась к ногам воина, красный отблеск сверкнул напоследок в угасающих
глазах. Выпал из пасти камень, оказавшийся для стража роковым, и меж
клыков вывесился почерневший язык. Дракон издох.
Н'Даннг уронил секиру, постоял еще немного, бессмысленно улыбаясь, и
медленно лег на камни рядом с поверженным врагом. Ему было мягко и удобно,
и даже зловоние, которое распространяла зеленая драконова кровь, ему
ничуть не мешало. То ли ему мерещилось, то ли он действительно видел
склонившиеся над ним лица, Н'Даннг не мог решить - во всяком случае, он
пришел в себя от ощущения, что его куда-то несут.
Далеко не унесли. Четверо мужчин опустили наспех сделанные носилки из
веток рядом с каменной колонной, единственной, что сохранилась от древней
постройки и теперь неуместно гордо возвышалась над развалинами. Вокруг
колонны была расчищена небольшая площадка, а между ближайшими косо
лежащими плитами виднелся черный провал хода, ведущего вниз. Судя по
запаху, это было логовище дракона. Несколько человек нырнули туда, и
послышались их возгласы.
Н'Даннг отстраненно наблюдал за происходящим. Его воспаленные глаза
болезненно щурились на яркое солнце, на высоких скулах выступила испарина,
но не оттого, что ему было жарко: среди дня воин чувствовал себя так,
словно его до костей пробирал полночный ветер. Он с трудом задвигался,
укутываясь в плащ, который догадались набросить на него. Все тело болело
безумно, но Н'Даннг знал, что переломов и опасных ран нет, а остальное со
временем пройдет.
Мужчины вылезли из логовища, волоча что-то за собой. Н'Даннг бросил
один взгляд на их ношу и прикрыл глаза - на сегодня с него и так было
достаточно. Это оказались два трупа, мужской и женский, обгоревшие -
похоже, дракон имел обыкновение поджаривать пищу - и частично объеденные.
Заголосили, завыли женщины, и Н'Даннг различил в жутком хоре пронзительный
голос старухи, которая встретила воина в лесу и привела в деревню, всю
дорогу пятясь, кланяясь и бормоча на своем непонятном языке. Затем эти
люди - все селение, до единого человека - пришли за ним сюда и стояли
поодаль, пока они с драконом убивали один другого. Н'Даннг подавил приступ
тошноты. Что ж, он знал с самого начала, что избранный им путь нелегок, и
много раз мог в этом убедиться. Он не рассчитывал на благодарность тех,
кто просил его помощи; если разобраться, он и сейчас сделал то, что
сделал, не ради них - просто следовал Клятве холодного железа. Теперь он
должен немного отдохнуть, совсем немного, и сможет отправиться дальше.
Кто-то осторожно тронул его за локоть. Н'Даннг открыл глаза. Он снова
обнаружил себя в кругу темных лиц и столь же темных, невыразительных
взглядов. Люди выстроились вокруг площадки, оцепив ее, и только ход в
подземное логовище был открыт. Н'Даннг увидел, что они нашли все его вещи
- щит, секиру, котомку - и сложили их рядом с носилками. После краткого
отдыха воин чувствовал себя лучше, и ему пришло на ум, что эти полудикие
дети Севера должны понимать незамысловатый лесной язык Эру, которому его
обучил один из спутников в бесконечных странствиях. Губы плохо
повиновались Н'Даннгу, и только со второй попытки ему удалось воскресить
некогда знакомые звуки.
- Спасибо, - сказал он, указывая на вещи. - Спасибо, что вы их
принесли. Теперь идите домой. Оставьте меня здесь, я хочу отдохнуть.
Крестьяне зашевелились, забормотали что-то по-своему. Один из них,
приземистый бородач, выступил вперед. То, что он произнес, действительно
напоминало язык Эру, однако Н'Даннг не уловил смысла его речи.
- Мы стоять. Иди ты. Заплатить. Заплата. Плата. Твоя плата иди за
страшилище туда.
Он махнул рукой в сторону подземного лаза.
- Я должен идти туда? - переспросил Н'Даннг.
Бородач затряс головой.
- Да! Да! Туда иди ты. Плата там.
- Мне не нужна плата, - сказал Н'Даннг, опять закрывая глаза. - Я
устал и хочу отдохнуть. Уйдите прочь.
Кто-то снова дотронулся до него, теперь до обожженного плеча. Н'Даннг
зашипел от боли и подскочил на ноги. Это был навязчивый бородач.
- Идти! - заискивающе глянул он воину в лицо.
В раскосых глазах Н'Даннга появилось нехорошее выражение. Правая рука
сама собой потянулась к оружию. Бородач отскочил от него, а ряд крестьян
зашевелился, люди потянули из-за спин палки и мотыги.
- Идти? - пискнул бородач, укрывшись за другими.
Н'Даннг усмехнулся потрескавшимися губами. Они явно недооценили его,
эти люди. За секиру он, пожалуй, схватился сгоряча, не удержать ее сейчас,
но и голыми руками, даже после битвы с драконом, он бы уложил половину
крестьян, пока они добрались бы до него со своими дубинками. Да и из
оставшейся половины не все бы ушли живыми... Только он не собирался
драться с ними. Те, кто дал Клятву холодного железа, воюют с драконами,
чтобы крестьяне спокойно сеяли хлеб: как может он причинить им зло?
Причины их поведения оставались для Н'Даннга неясными - то ли они
боялись, что, не получив платы, воин рассвирепеет и бросится на них, то ли
знали о древнем проклятии и страшились того, что если они позволят
победителю дракона уйти, кара падет на них. Возможно, бородач хотел
сказать "расплата", подумал Н'Даннг. Какая, в сущности, разница, чего
именно они боялись? Страх, вечный страх. И там, в родном селении на
далеком Юге, было так же. Н'Даннг подобрал оружие и котомку, шагнул к
провалу, чуя спиной, как покидает крестьян настороженность. Простые души!
Вот сейчас обернуться, свалить двоих ближайших, толкнуть третьего...
Н'Даннг обернулся.
- Да хранят вас ваши боги, - сказал он мягко. - Придет день, когда и
вы перестанете бояться.
Внутри оказалось не так темно, как он предполагал - сверху в трещины
просачивался солнечный свет, - и не так душно, чувствовалось движение
воздуха. Н'Даннг постоял немного, пока глаза не привыкли к полумраку.
Помещение, в котором он находился, вероятно, с самого начала
предназначалось для дракона - было оно достаточно просторным, с высоким
потолком. В одной из стен виднелся проход, узкий для дракона, но вполне
подходящий для человека; оттуда и тянуло сквозняком.
Несколько шагов в полной темноте - и Н'Даннг оказался в другом
помещении, гораздо ниже первого. Воин остался стоять у входа, не двигаясь,
только взгляд его скользил от предмета к предмету. Это действительно была
сокровищница. Должно быть, прошли столетия с тех пор, как здесь побывал
последний человек. Время и влага разрушили деревянные сундуки, в которых
хранились богатства, и теперь солнечные лучи, проникая сюда, выхватывали
из полумрака груды покрытого пылью и паутиной золота. Золота, над которым
тяготело освященное веками проклятие.
Воин тряхнул черными волосами, в беспорядке падавшими на покрытые
ранами и ссадинами плечи. Кто-нибудь на его месте кричал бы от радости,
катался по полу, зарываясь с головой в желанные сокровища. Но он посвятил
свою жизнь служению иному металлу.
Зоркие глаза Н'Даннга усмотрели в груде кубков, статуэток, шкатулок,
мелких украшений и бесчисленных монет рукоять кинжала. Ветерок ли,
залетевший сюда, а, может быть, дождь, просочившийся сквозь щели, стерли с
кинжала пыль и грязь, и вделанный в рукоять большой прозрачный камень
блеснул на Н'Даннга рыбьим глазом - тускло и холодно, наблюдая. Вот разве
что эта вещица годилась, чтобы захватить ее с собой.
Н'Даннг приблизился и нагнулся, чтобы поднять кинжал, но отпрянул от
неожиданного удара в лоб. Ошеломленный, он потер ушибленное место - там
что-то было, что-то прилипло ко лбу. Потребовались усилия, чтобы отодрать
его от кожи, и это что-то оказалось золотой монетой. Н'Даннг вертел ее в
руках, ничего не понимая. Хлоп! Вторая монета, подпрыгнув, прилепилась к
колену. Хлоп! Хлоп! Рукоять кинжала зашевелилась, подтягиваясь кверху.
Воин протянул руку, и кинжал послушно и удобно лег ему в ладонь. Хлоп!
Хлоп! Тяжелый перстень больно ударил в ухо. Н'Даннг огляделся, и
почувствовал, как холодная рука ерошит волосы: ужас завладел его
существом.
Сокровища ожили. Со всех сторон к нему двигались, постепенно убыстряя
движение, золотые вещи. Большие предметы ползли, маленькие летели в него,
и их было много, очень много. Груды золота по углам шевелились и таяли,
как снежные сугробы, поток драгоценностей залил пол. Н'Даннг метнулся было
к проему, которым проник сюда, но остановился: неизвестно, не ждут ли
снаружи крестьяне, и чем они приготовились его встретить. Сквозняк наводил
на мысль, что подземелье имеет еще один выход, и воин несколькими
прыжками, поскальзываясь на золотом ковре, пересек комнату и нырнул в
продолжение хода.
Его встретил золотой вихрь, ураган поднявшихся в воздух сокровищ.
Монеты, серьги, перстни набросились на него, как рой диких пчел, облепили
с головы до ног - воин зашатался под их тяжестью. Кубки катились под ноги,
золотая цепь змеей обвила руку и тянулась к горлу. Что-то тяжелое ударило
по колену так, что он едва не упал - а, если бы это случилось, ему уже не
встать. Н'Даннг брел по колено в золоте, пока не уткнулся в
противоположную стену. Шаря одной рукой по стене, как слепец, - второй он
отмахивался от монет, что норовили залепить лицо - Н'Даннг нашел отверстие
и протиснулся туда. Окажись и это помещение хранилищем, - он погиб. К
счастью для воина, дальше шел узкий коридор, и он побежал, на бегу пытаясь
стряхнуть хоть часть груза.
Подземный коридор изгибался лабиринтом. Из какой-то боковой комнаты к
нему тучей вылетели монеты, а золотой кувшинчик, последовавший за ними,
стукнул Н'Даннга по затылку. Воин изнемогал, он чувствовал, что силы его
на исходе, но не мог замедлить бег, ибо золото настигало. Он слышал позади
неясный шум и глухой звон - то ползли, царапая землю, карабкались друг на
друга статуэтки, ларцы, блюда и чаши.
За очередным поворотом впереди замаячило светлое пятнышко отверстия.
Н'Даннг уповал на то, что оно будет достаточно широким, чтобы пролезть.
Иначе... Странная и нелепая смерть для воина - быть задушенным сокровищами
и остаться навсегда лежать в заклятом подземелье под грудой золота.
Последние несколько шагов он прошел как в тумане, цепляясь за стену.
Около самого отверстия какое-то чутье велело ему пригнуться, и Н'Даннг
почти упал на колени. Над ним просвистел и с разгона вылетел наружу
стилет-украшение, смертоносная игрушка, блеснув узким золотым лезвием.
Приподнявшись на локтях, воин выглянул наружу. Отверстие находилось
посредине отвесной стены. Обрыв уходил в реку, не особенно широкую, но
быструю - с высоты было хорошо видно, как закручиваются в ней спирали
водоворотов. Это был опасный путь, но иного пути не было.
Бросив взгляд назад, Н'Даннг принялся кинжалом поспешно очищать с
себя золотой панцирь. Он выбрасывал монеты наружу, и они одна за другой
летели вниз, вспыхивая на солнце ослепительными искорками. Воин избавился
почти от всех; золотую цепь, обвившую руку от плеча до запястья, он
оторвал от себя и отбросил вглубь коридора.
Не медля более, Н'Даннг вдохнул поглубже, собрал тело в комок и
выпрыгнул из отверстия. Он рухнул в реку, как тяжелый валун, взметнув
целые пласты воды. Вода была ледяной. Тотчас Н'Даннга подхватил водоворот,
закружил, потянул на дно. Воин не противился, он нырнул и, опустившись ко
дну, поплыл к противоположному берегу.
Когда Н'Даннг вынырнул, чтобы вдохнуть, что-то тяжелое упало в реку
рядом с ним и, смутно блеснув сквозь слой воды, ушло в глубину. Еще
несколько раз, показываясь на поверхности, воину приходилось уворачиваться
от летящих в него предметов, но он позволил быстрой реке нести себя вниз
по течению, и вскоре обрыв остался далеко позади.
Река, покинув холмы и выйдя на равнину, разлилась, замедлила бег и
сама вынесла его на песчаный плес. Там Н'Даннг и остался лежать вниз
лицом, ощущая, как солнце высушивает одежду и греет спину. Когда стало
припекать сильнее, он перевернулся. Много позже Н'Даннг встал, сделал
несколько движений, чтобы вернуть подвижность онемевшему телу, и
осмотрелся. Солнце клонилось к закату, косые лучи почти не грели. Пора
было подумать о ночлеге.
Из ниспадающих до земли ветвей плакучей ивы, переплетенных срезанными
ветвями, получился неплохой шалаш. Н'Даннг сидел подле шалаша, смотрел на
догорающий закат, и мысли его текли спокойно и неторопливо. День прошел,
обычный день воина; и завтра утром Н'Даннг снова не будет знать, где его
застанет ночь. Памятью о сегодняшнем холодил бедро кинжал с золотой
рукоятью, подвешенный к поясу на ивовом ремешке, а оружие и котомка
Н'Даннга остались в подземелье. Он не собирался возвращаться за ними - там
не было ничего, что он ценил бы дороже жизни.
Н'Даннг размышлял о древнем наговоре, который, как он полагал, дал
ему способность притягивать золото. Это таинственное умение стало бы для
одних благом, для других - проклятием, но воин не слишком переживал из-за
своего нового свойства. Вряд ли ему скоро представится случай проверить
эту возможность - ну, а там он как-нибудь выпутается. В самом деле, ему
редко приходилось бывать во дворцах, и надолго он там не задерживался. А
бедняки не владеют золотом - в горах, в лесу, на равнине в ходу лишь
медная монета.
Странный дар, проклятье или благо, что значит он в жизни того, кто
дал Клятву холодного железа и не намерен менять своего пути?
Прощальный отблеск заката лег Н'Даннгу на лоб и плечи, неожиданно
окрасив в пурпур старый плащ, потерявший в походах свой цвет. Закат угас,
но отблеск не померк, он как будто даже стал ярче и продолжал сиять, когда
сгустились сумерки и ночь темным пологом задернула небеса, -
прозрачно-алый свет, озаряющий теплом чело не спящего в ночи.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг