- И куда работать потом? - спросила тетушка.
- Куда распределят, - пожал я плечами.
- Каждому свое, - согласилась Натали. - Хотя, куда вас могут
распределить? Будете как и те, кто до вас Школу кончил, сидеть на нашей
орбите, карантин держать.
Куда мы могли попасть - им знать не следовало. Я ответил:
- У вас на орбите не наши выпускники сидят. Так, мелочь. Вторая
Школа.
- И что? - пожала плечами тетушка. - Какая разница? Первая, Вторая...
- Как это? - возмутился я. - Первая Школа - о-го-го! Сила!
- О да! Сила! - чрезвычайно серьезно произнес Арнольд-Аркадий. -
Power and glory! Мощь и великолепие! Яна, в обществе... э-э-э Вадима ты
можешь быть спокойна. Супермен в обиду не даст.
"Форсажно он меня невзлюбил!" - подумал я. Здесь была не неприязнь
глухача к землянину, здесь было что-то еще. Я насторожился. Но вслух
сказал:
- Я не Вадим... Ты зря, Аркадий, смеешься...
- Я не Аркадий, - немедленно отреагировал агробиолог.
- Извини. Зря ты так! Между Второй Школой и нашей разница как...
Вторая Школа, хе! Они не умеют ничего! Спят на постах. Бери голыми руками.
Я в красках рассказал о героическом приключении на орбите. Вышло
значительно красивее, чем в жизни. Драки, псимбо, огонь, дым и кого-нибудь
головой об стол... Фильм! "Power and glory" - как Арнольд сказал.
- Красиво излагаешь, Ганс-Христиан... э-э-э, то есть Вик! -
прокомментировал мой рассказ он.
Я внимательно посмотрел на Арнольда. Перед Яной он что-ли за мой счет
выламывается? Не похоже. Он сидел и улыбался. Аккуратно подстриженный,
невзрачный, невысокий, незапоминающийся. Сплошное "не". Приличный молодой
человек, каких тысячи. Среднеарифметический. И лицо у него...
Невыразительное лицо посредственности, гордой и довольной собой. На такие
физиономии я насмотрелся в космопортах Белой Радости. Может он бустер? Да,
не зря он мне сразу не понравился, агробиолог этот.
Выпад был недвусмысленен. Андерсен сейчас, много веков спустя, опять
вошел в моду и сказки его смотрели все. Даже глухачи. Теперь все
грамотными стали!
- А все-таки я тебя где-то видел! - мстительно прищурился я,
чувствуя, что Арнольду мои слова неприятны.
- Мальчики, довольно! - вмешалась тетушка. - Вик, расскажи еще
что-нибудь про Школу.
- Пусть Мишель расскажет, - зло буркнул я. Или вот он... - я ткнул
пальцем в Арнольда. - Он знаток, по глазам вижу.
Агробиолог промолчал. Мишель тоже. Он вообще вел себя странно - пусто
глядел в пустую тарелку и беззвучно шевелил губами. Как на экзамене без
шпаргалки. Тут я вспомнил про "Гидру".
- У нас в Школе была отличная шпаргалка, "Гидра". Сами придумали. Вот
экзаменаторы помучились! И из аудитории в аудиторию нас переводили, и
Туфтеля - робот такой старенький был, привели. Туфтель полста лет в Школе
на шпаргалки натаскивался. А нас не поймал! Он после этого слегка не в
себе стал. Ходил и напевал тихонько. А все почему? Коллективное
изобретение и мое исполнение. Я раньше альпинизмом занимался. Настоящим,
без всяких гравистраховок и биокрыльев. Пришлось полазить с одной вещицей
по стенам учебного корпуса. Ночью! На километровой высоте! Зато потом, в
любом месте можно было прямо на мозжечок подсказки ловить.
- Вы обманули педагогов? Стыдно! - возмутилась Элеонора.
- И как ваша "Гидра" выглядела? - с интересом спросила тетушка.
- Никак не выглядела! В том-то и дело. Ребята ее долго просчитывали.
Вся сложность была - активаторы в нужные точки всадить. Для того по стенам
и лазал. Без меня не обошлось. Потом просто. Активаторы сработали,
перестроилась энергетическая структура материала и, привет!
- Как?! - вновь вскинулась старуха. - Как же прочность?! Материал
стал другим, значит стены могли рухнуть!
- Нет, - снисходительно просветил я, хотя теорию и сам до конца не
уяснил. Ребята объясняли, я не понял. - Не могли. Материал прежним
остался. Макроструктура полей здания изменилась. Ну, силовые поля,
электростатические там, магнитные, внутриядерные... Психополе, тоже.
Короче, как в химии. Было энергетически аморфное вещество, стал
энергокристалл. Вся Школа в "Гидру" превратилась, сделалась единой
системой. Что-то вроде большого компьютера. Главное, каждая маленькая
часть всю ее целиком повторяла. Не засечешь, не выключишь, не уничтожишь.
Как голограмма - по одному осколочку, вся картинка.
- А как вы ею пользовались? - спросила тетушка Натали.
- Она на нас настроена была. Ребята выписали из пас-карт какие-то
медицинские данные, что-то по ним синтезировали и куда-то ввели. Связь с
"Гидрой" у нас через психополя была, непосредственно в мозг. Не успел
подумать, она уже подсказку выдает...
- А подпитка откуда? - вдруг очнулся Арнольд. Он слушал мой рассказ
неожиданно внимательно, даже не перебивал.
- Галактика чудес! Мало ли излучений вокруг! От них и подпитывались.
Солнце, тепло Земли, радиоволны...
- Изобретательный вы народ! - улыбнулась тетушка. - Как декан с вами
управляется? Сочувствую!
- О-о-о! Наш декан - исключительный человек! Кому как не мне Лома
знать? Мы с ним...
Я начал врать, как мы с деканом друг друга ценим и уважаем, но тут
снова встрял Арнольд. Он сказал, я ответил...
- Арнольд, сходите за кофе, - нахмурилась тетя. А ты, Яна, помоги
ему.
Яна, сидевшая тихо, как мышка, послушно кивнула и поднялась из-за
стола. Тетушка начала что-то рассказывать, через слово поминая Цепежа.
- Да кому он нужен, ваш Цепеж? - разозлился я. Ну, системщик неплохой
был, учебник у него хороший, я учился по нему...
- Он был не простым системщиком! - холодно возразила тетушка.
- Да-а-а? - издевательски протянул я. - А кем же?
Я перестал злиться. Мне стало смешно. Я покосился на Мишеля. Он
молчал.
- Да ваш Цепеж... - начал я, но тут Мишель, очнувшись от спячки,
повернулся ко мне и прищурившись, едва заметно качнул головой. Я осекся.
Чужая планета все-таки.
- Цепеж был не просто системщиком, - чеканила тетушка. - Он был
Великим Системщиком, человеком с огромной силой духа. Он подарил нам
совесть, совесть Вселенной.
- Гм...
- Так же, как едины для Вселенной физические законы, так же
существует и нравственный закон Вселенной, единый для всех. Цепеж первым
постиг его, соединив свое психополе со Вселенной, а затем помог понять его
остальным!
- Возможно он был чем-то большим, чем просто человеком! - вставила
Элеонора.
Я перестал слушать и машинально кивал, искоса наблюдая за Арнольдом.
У меня родился великолепный план. Агробиолог возвращался к столу, неся
чашечки, ложечки и аппетитно дымящийся и булькающий кофейный блок. Я
прикинул, не зацеплю ли кого-нибудь психополем, если сделаю подсечку.
Вроде, нет. Бить буду аккуратно, никто не заметит. А этот тип,
споткнувшись, растянется посреди гостиной, залитый кофе и посыпанный
сахаром. Божественное зрелище!
Я облизнулся, сконцентрировался и дал подсечку. "Приличный молодой
человек" продолжал спокойно идти к столу. Изумленно посмотрев на него, я
ударил сильнее. Закачалась занавеска на окне. Действительно, никто не
заметил. Арнольд уселся на место и стал расставлять чашечки. Яна шептала
ему на ухо, а он, улыбаясь, кивал. Это меня доконало. Расхотелось говорить
и шутить. Я почувствовал, что день выдался слишком бурным и я смертельно
устал.
Следовало срочно подкрепиться. Я взял чашечку, но тут рука моя
почему-то подпрыгнула и изящно выплеснула содержимое мне на куртку.
2
- Ах ты, галактика чудес! - я похлопал по карманам. - Оставил! Я
пропуск на Остров забыл!
- Вот она - крепкая профессиональная память, - усмехнулся Арнольд.
- Опять за свое! - оборвала нас Яна. - Витюша, разворачивайся,
полетели обратно.
Витюшей она меня не называла давненько и слышать это было приятно. Но
возвращаться в Торию с компанией в мои планы не входило.
- Зачем же? Ведь почти прилетели. Вас высажу, а сам быстренько
смотаю.
- Ты нас потом не найдешь. На Острове нельзя пользоваться фонами.
Всю дорогу до Острова Яна упорно о чем-то думала. Это было видно по
глазам. По огромным зеленым глазищам, в которых легко читались перемены
настроения. Я в них много прочел за последнюю неделю. Хорошей девушкой
была Яна и нам было хорошо вместе. Но такой я ее еще не видел. Притихшей,
молчаливо сосредоточенной, грустной.
- Ладно, - сказал я. - Не потеряемся. Давай договоримся, где
встретимся.
Машину я посадил в прибрежной зоне. Дальше ни флаеры, ни людей без
пропусков не пускали. Высадив Арнольда с Яной, я набрал высоту, разогнался
хорошенько и, включив пилот-прибор, откинулся на спинку сидения.
Две недели я жил на Лабе. Мишель, первое время меня развлекавший,
встретил старых друзей и зачастил в гости, а потом и вовсе исчез. Я не
обиделся. Может же человек иметь дома свои дела! Но одному было
непривычно. Три года вместе - это немало. В какие только перетыки мы не
попадали! На Кино-3 я пер Мишеля на плечах десять километров, а кругом
горел вельд и нас никак не могли найти, потому что искали в другом
квадрате. А потом, на том астероиде, не помню названия, он выуживал меня
из этой жуткой воронки...
Без Мишеля к концу первой недели стало тоскливо. Захотелось крутнуть
по планете. Меня хватило на три дня. Я наловил множество пестрых рыбок в
мелких теплых озерах. И выкинул их обратно. Попил парного молочка на
какой-то ферме. И зарекся делать это в следующий раз, так как поплохел
животом. Дважды ночевал под чистым небом. В первую ночь замерз, а во
вторую был искусан мелкими ползуче-летучими тварями... Скучной планеткой
оказалась Лаба. Множество ферм-близнецов и единственный город - Тория.
Раньше городов было больше, объясняла тетушка, но потом жители ушли.
Вернулись к природе, к почве, к старым добрым временам. Заброшенные города
мне не понравились тоже. Я плюнул на романтику и вернулся в Торию.
Вторую неделю я бродил по городу. Заходил в старые, пустые дома
времен Глухого Столетия, где при каждом шаге поднимались облака пыли и
хрустело под ногами стекло. Основательно изучил местные увеселительные
заведения и даже исшагал, в надежде на приключения, сумрачный городской
лесопарк. Приключений не случилось. Лаба - не Белая Радость. А потом
появилась Яна.
В общем было сносно. Нравилась Яна, нравился город и вежливые
лабиане. С отсутствием эпидемии я смирился. Даже к сонной тишине бара
привык и стал относиться спокойно. Посетители были любезны друг с другом и
чрезвычайно предупредительны. Типичный уездный город уездной
сельскохозяйственной планетки. Неспешное течение жизни, радушие,
простодушие и скука.
Но настораживали маленькие странности, на нашем жаргоне "корючки".
Незначительные на первый взгляд детальки, не укладывающиеся в общую
картину. Они не бросались в глаза и сами по себе были невинны. Но
"корючки" могли потянуть на свет ниточку. А на ниточке могла висеть черная
бесформенная гадость, с крошечной бирочкой "Опасность!"
Наверное, я с самого начала нацелился на эту опасность, когда узнал,
что Лаба на спецконтроле. Из головы не шла история со стройотрядом и
"большой баллон" на орбите. Иначе, ни за что не обратил бы внимания на...
Стычка с грузчиками на космодроме, их необъяснимая злоба - "корючка".
Не были эти парни похожи на тихих, доброжелательных, мирных лабиан.
Странная манера горожан отключаться, вступая в немую беседу с самим собой,
не реагируя на окружающее - "корючка". "Корючкой" был здешний слэнг.
"Голос рассудит", "здесь твоя кровь", "ты не на Острове". И через слово:
Цепеж, Цепеж, Цепеж... Что такое Остров я тоже не мог понять и это
нервировало. И было главное. Был Арнольд и была Яна.
Странно складывались наши отношения. Все как обычно и все не так, как
на Земле. Яна то была ласковой, то доводила подковырками до бешенства.
Могла одернуть, если я, забывшись, пускал в ход руки. А сама сыпала
странными анекдотами, которых я не понимал, но над которыми смеялся. Или
вдруг начинала липнуть к Арнольду, а когда я, разозлившись, гнал ее,
невинно улыбалась: "Вик, нельзя быть таким ревнивым! Ты же знаешь, как я к
тебе отношусь!" Я знал и потому терпел все. Даже Арнольда.
В первый момент он поразил меня высокомерием и неприязнью, которую
даже не старался скрыть. Я было подумал, что дело в Яне, но быстро понял,
что ошибся. Делать было нечего, времени на наблюдения хватало. Интересно
вел себя Агробиолог. Не знаю, когда он занимался агробиологией и занимался
ли ей вообще. Очень уж настойчиво вился он вокруг нас: Яны, Мишеля,
Натали, бабки Элеоноры и меня. Шнырял по дому, а потом вдруг садился с
тетушкой во флаер и мчался смотреть развалины лаборатории Цепежа. Или,
запершись, вел долгие разговоры со старухой Элеонорой. Не представляю, о
чем они там могли говорить. Все это казалось очень странным и я решил
поговорить с Арнольдом, устроить маленькую "спик-вертушку". Тут-то и
началось самое форсажное! Как ловко уходил он от разговора! И
"спик-вертушка" не получалась, не мог я поймать его взгляд дольше чем на
секунду, "зафиксировать" на себе. Похоже, Арнольд знал, что я собираюсь
делать. Это было уже не мелкой "корючкой", а большим добрым "зацепом".
Я решил поговорить с Мишелем. С трудом отыскал его на Южном
Побережье, но тот лишь отмахнулся: "Делать нечего! Ты из-за Яны..." Зато,
когда я, разозлившись, наврал, как не смог на званом ужине уложить
Арнольда, хотя колошматил психополем изо всех сил, Мишель впился в меня и
долго расспрашивал. Я понял, что погорячился и, испугавшись за здоровье
агробиолога, принялся Мишеля успокаивать. Успокоил вроде...
На подходе к городу я отключил пилот-прибор и посадил флаер на
соседней улице. В доме было прохладно и пусто. Наверху гудел, трудясь над
полом, работящий полотер Апполинарий, да тихонько позвякивал, готовя ужин,
кухонный комбайн. Убедившись, что никого нет, я прошел по длинной галерее
в другую половину дома. Здесь жила Элеонора и остановился на постой
Арнольд. Я стал еще более осторожен. Будет сложно объяснить, что я тут
делаю, если застанут.
Арнольд жил наверху, в башенке. Я поднялся по винтовой лестнице и
остановился перед дверью. Начиналось то, из-за чего я вернулся. Дверь,
разумеется, была заперта. Я внимательно осмотрел ее. Кажется чисто.
Детектор меток бы сюда! Хотя, он тоже не гарантирует от ошибок. Чем только
народ не метит свои вещи! Начиная волосками и кончая тончайшей
электроникой. Ладно, положимся на интуицию.
Комната моей интуиции не понравилась. В такой ничего не спрячешь.
Полукруглая стена, выходящая на улицу, прозрачная изнутри. Вдоль нее
диван. Стол, встроенный шкаф, объем-экран в углу. Стена на лестницу
увешана картинами, видеобезобразность которых так возмущала Элеонору.
Я прошелся на цыпочках, запоминая, как все висит, стоит и лежит.
Закрыл глаза, воспроизвел в уме обстановку. Получилось неплохо. Я хмыкнул
и принялся за работу.
Через час я уже не хмыкал, а тяжело дышал. Я был потен, грязен и зол.
Тайников не было, ничего подозрительного не было, времени не было тоже. Я
успел внимательно осмотреть стены и пол, разобрать и собрать диван,
изучить содержимое стола и шкафа. На столе были аккуратно разложены
кристаллы и конспекты по агробиологии, а шкаф содержал нереально мало
вещей.
Я подошел к стене с объемными картинами. Последний шанс. Картины. Эти
объемные произведения искусства висели в воздухе, вплотную к стене. Они
отключались дистанционно, но пульта среди вещей Арнольда я не нашел. Это
обнадеживало, но задачу не упрощало. При ручной работе на отключение
одного полотна уходит минут десять. Итого, час с лишним. Много!
Случай - великая вещь. Случай плюс интуиция. Картина висела у самой
двери и ничем не отличалась от остальных. Я стоял, глядя на нее, и
последними словами крыл авангардную грезопись. Это сильно напоминало
объемную загадочную картинку, какие я любил разглядывать в детстве. И так
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг