Обработкой. Кроме того, должен сказать честно - поначалу ваша работа может
вам показаться слишком уж неожиданной и в чем-то даже отталкивающей. Но не
разбив яиц, не сделаешь омлет. Придется научиться видеть мир под иным
углом.
Конечно, все это лишь в том случае, если вы согласитесь. Мы же никого
никогда не заставляем. Решение должно быть свободным и сознательным. И
честным. И поэтому взгляните на свою теперешнюю жизнь честно. Я сейчас
буду неприятные вещи говорить, вы уж извините. Но вы тут погрязли в
пошлости. Вы - участник гнусной мышиной возни. Я имею в виду все эти ваши
институтские дела. Вы в плену у целой стаи комплексов и предрассудков,
причем о большей их части вы даже и не догадываетесь. Вы боретесь с
тараканами и глотаете таблетки. Вы боитесь начальства и соседей - и это
вы, смелый и сильный человек! Вы забросили и вашу науку. Ведь были же
идеи, были наметки работ - и где все это? Вы тут никому не приносите
пользы, а если честно взглянуть на некоторые моменты личной жизни - так
скорее уж наоборот. По-моему, жить так стыдно и обидно. Не лучше ли
отбросить подальше все эти козьи потягушки и заняться настоящим делом? У
нас найдется применение вашим многочисленным способностям. Конечно, я не
гарантирую вам легкой жизни, и прежде всего в душевном плане. Придется
поначалу несладко, но лучше уж гореть, чем гнить. Сейчас вы гниете...
Таким вот образом. В принципе, я сказал все, что хотел. Теперь жду ваших
слов.
Сергей сидел, обхватив потными ладонями колено. Из телевизора
доносилось пронзительное контральто заслуженной и народной певицы,
негромко гудела лампа, в темное окно бились тяжелые снежные хлопья.
- Вам, кстати, этот аппарат не мешает? - поинтересовался Старик,
бросив недовольный взгляд на телевизор. - По-моему, вы уже давно его не
смотрите. Может, выключим?
- Давайте выключим, - не сразу отозвался Сергей. В голове у него
бурлило и пенилось варево мыслей, страхов, надежд. Он чувствовал - Старик
не врет. Да и способность проходить сквозь стены впечатляла. Но, как и
предполагал Старик, веяло от всего этого махровой фантастикой, и временами
Сергею казалось, будто бы нечто подобное он или читал уже, или от кого-то
слышал. Но в то же время в Стариковских словах все было правильно, все
логично. Не придерешься. Да и говорил тот очень просто, по-человечески. Но
поверить ему до конца Сергей все-таки не мог.
А Старик меж тем щелкнул пальцами - и экран телевизора померк.
Контральто заслуженной певицы оборвалось на середине ноты.
- Вот и все, - усмехнулся Старик, - теперь ничего не будет отвлекать.
Ну, так я слушаю вас.
- Трудно сказать что-то определенное, - не спеша произнес Сергей,
глядя на давно не мытый пол. - Эта информация... она как-то сразу
оглушает. Да и действительно отдает литературой известного рода. Впрочем,
в чем я не сомневаюсь - так это в вашей искренности. Насчет моей нынешней
ситуации - все верно. Я и не думаю оправдываться. Действительно, гнию. Ну,
а что касается вашего предложения? Как вы это конкретно себе
представляете? В чем будет заключаться моя работа? Надеюсь, мне не
придется играть в секретного агента, добывать информацию или там бегать с
картами и пистолетами? Я такого, знаете ли, не люблю, да и не способен,
скорее всего.
Старик оживился.
- Ну, вот еще глупости! Ни о чем подобном и речи быть не может! Нам
вообще никакие агенты не нужны - проблем с информацией у нас не бывает. Да
ведь я же говорил вам - будете работать по специальности. Но не здесь, не
в этой плоскости... Впрочем, не буду забивать вам голову. Скажу только -
жить и работать придется у нас на Базе. Хотя, конечно, слово база не
отражает сути. Там все другое - и время, и пространство. Лучше сказать -
это особый слой бытия. Ладно, сами увидите. А насчет всего остального - в
общих чертах расскажу. Ну, во-первых, Обработка. Вы и не почувствуете, как
она состоится - такие вещи у нас делают во сне. Нечто вроде гипнопедии, но
на ином уровне. Потом вас введут в курс дела. Пока могу лишь вам сказать -
и психология понадобится, и математика, и многое другое, о чем вы пока и
представления не имеете.
Вам придется многое переосмыслить, многому научиться. Кроме того -
смешно сказать - будут и некоторые формальности. Ну, как у вас тут все эти
заявления о приеме на работу, личные карточки. Не слишком беспокойтесь об
этом, просто имейте в виду. У нас, знаете ли, и свои бюрократические
загибы имеются - с людьми же работаем. Тем более, низший персонал вообще
не в курсе дела, ни о каких Силах Спасения они не догадываются. Думают,
что тут секретная какая-то лаборатория. И между прочим, не удивляйтесь -
за свой труд будете зарплату получать, и весьма приличную. Это чтобы не
смущать прочих. Кстати, когда вернетесь обратно, эти деньги вам могут
очень пригодиться. Хотя и чувствую, что такие подробности вам неинтересны.
Мне, кстати говоря, тоже.
В общем, давайте договоримся так. Немедленного ответа я не требую.
Это было бы и некорректно, и глупо. Думайте сами в спокойной обстановке.
Если вы примете положительное решение, то завтрашним вечером до полуночи
вам нужно быть за городом, в условленном месте. Там вас встретят. Вот,
возьмите конверт, в нем точные инструкции. С собой ничего брать не надо.
Ну, а если вы откажетесь, - Старик помолчал, пожевал губами, потом тихо
произнес, - дело ваше. Больше мы вам надоедать не станем, и мало-помалу вы
забудете нашу сегодняшнюю встречу. Она будет казаться вам сном,
галлюцинацией, а после и вовсе выветрится из головы. Останутся тараканы и
немытые тарелки... Вот так-то, Сергей. Ладно, пойду я. Времени на раздумья
у вас достаточно. Засим надеюсь на лучшее.
С этими словами Старик поднялся, энергично пожал Сергею руку,
подмигнул и растаял в воздухе. Все случилось мгновенно - Сергей еще
чувствовал тепло Стариковской ладони, а самого его уже не было.
- Да, дела... - вслух протянул Сергей и надорвал конверт.
4
Старику не спалось. Оно и понятно. Попробуй-ка уснуть, если в
позвоночнике скопилась муторная, свинцовая боль, и не спешит вырваться
наружу - нет, она дает о себе знать лишь короткими острыми вспышками. Но
не секрет, что скоро боль наберет силу и жидким свинцом разольется по
нервам, суставам, костям. И это продлится до самого утра. Дело привычное.
Конечно, унять боль ничего не стоит. Достаточно слабого волевого
импульса - и она исчезнет навсегда. Можно и вообще поменять тело. Пара
пустяков. Стоит лишь пожелать - и воплотишься молодым, здоровым. Но Старик
знал, что не сделает подобной глупости. Слишком уж он старомоден. Слишком
уж он привык к своей нынешней оболочке, чтобы вот так запросто ее менять.
И пускай болит, пускай жжет и ломит. В конце концов, эти мучения -
единственное, что у него осталось своего. А все остальное... Ладно, он не
жалеет. Ни о чем не жалеет. Свой путь он выбрал так давно, что теперь уж и
не вспомнить, когда это случилось. И пускай порой приходят непрошенные
мысли, грызут мозг неясные сомнения - но в целом он уверен в конечной
победе. Да и может ли быть иначе? С помощью Тех, Кто Без Имени И Формы, он
своего добьется! Планета будет покоиться в Замыкании. Любой ценой!
Впрочем, цена - понятие бесполезное, а значит, и отжившее. Побрякушка для
дурачков из Натурального Мира.
Старик сел на кровати, опершись спиной о жесткую, слежавшуюся
подушку. Давно пора ее заменить, только вот все забывается. И вообще, это
не его дело, а обслуги. Сами должны были заметить. Что же они, как
говорится, мышей не ловят? Может, поменять персонал? Материала вроде бы
достаточно. Тем более, порядок нужно поддерживать. Причем на всех уровнях,
во всех слоях.
В окно медленно сочился грязновато-желтый лунный свет. И вчера то же
самое было, и позавчера, и тысячу лет назад. Надоело. Может, поменять
луну? Хотя ладно, пускай висит. Конечно, обрыдло, а с другой стороны -
традиция.
Надо бы таблетку глотнуть - одну из тех, что в стеклянной баночке на
подоконнике. Слишком уж разнылись старые кости. Старомодность
старомодностью, традиции традициями, но о себе тоже позаботиться не
мешает. Эта теорема всем доступна, даже безмозглым Наблюдательницам. Уж
они-то своего не упустят. Каждый месяц одиннадцатого числа они спешат
занять очередь у окошка кассы, да еще грызутся, кто за кем стоял. Смешно
глядеть на бабью суету. Тем более, что эти огромные (по их понятиям)
деньги никогда не понадобятся. В самом деле, разве он, Верховный Сумматор,
столь наивен, чтобы по истечении договорного срока выпускать их в
Натуральный Мир? С какой стати? Да еще возиться с их куриными мозгами,
проверять качество очистки... Нет, голубушки и голубчики, кобылицы вы мои
и жеребчики! Мавр сделал свое дело - мавр может уйти. И должен уйти! Так
что на Первый Этаж и никаких разговоров. Пускай там из них продукт
выкачивают. Все же хоть какая польза.
Да разве только Наблюдательницы? Всем туда дорога, на Первый, всем! И
Санитарам, и Техникам, и Воспитателям. В конце концов каждый из них
толкнет железную дверь и окажется там... Конечно, некоторых хотелось бы
оставить. Сережку, например. Или Ваську. Ведь сколько сил, сколько энергии
потрачено на их Обработку! Если бы такую прорву энергии выпустить в
Натуральный Мир - вполне хватило бы на создание пары-тройки спиральных
галактик... Да... И ведь результат, судя по всему, неплохой. Но закон есть
закон, ничего не поделаешь. А закон - это желание Тех, Кто Без Имени И
Формы. Им нужно нечто, и свое "нечто" они получат. Как Верховный Сумматор
он им это обеспечит. Все, что угодно, отдаст он им всего лишь за минуту
Слияния. И хотя такие минуты бывают нечасто, но запоминаются намертво.
Медленно, угрюмо и глухо начинает звучать в голове темная, не из
этого мира музыка. В ней нет ничего привычного, в ней не разобрать ни
одной знакомой ноты - но сознание постепенно меркнет, и вокруг остается
пустыня, озаряемая темно-лиловым, почти черным пламенем. Музыка меж тем
умолкает, но она теперь не нужна - ведь приходит Понимание: лиловый огонь
- это он сам и есть! И тогда он медленно, а потом все быстрее и быстрее
начинает расти, расширяться, заполняя собой пространство, время,
вселенную. Он вбирает в себя все - от какого-нибудь ничтожного жалкого
электрона до огромных галактик, входит как хозяин во все души, во все
сознания сразу, и они вливаются в него, становятся его покорными
частичками, слагаемыми его бесконечной силы, его бесконечного знания и
воли. И уже нет нигде - ни в одном слое, ни в одном пространстве - ничего,
кроме языков его черно-лилового пламени. Ему остается совсем немного - еще
один крохотный шаг, еще один рывок - и тогда... Тогда начнется нечто
невообразимое - то, к чему он, к чему все они стремились из бездн, из
бесконечностей и нулей.
Но именно этого последнего рывка и не случается. Все разом гаснет,
уже во тьме дробясь на мельчайшие осколки, сознание вспыхивает как
перегоревшая лампочка - и отключается. Он приходит в себя только здесь - в
постели или в кресле, бледный, дрожащий, с маленькими капельками пота на
лбу. Но все помнится ярко, отчетливо, и долго еще кажется, будто внутри у
него мечется лохматое лиловое пламя.
Да, за такие видения можно отдать все, что угодно. Пускай это всего
лишь видения, да к тому же и не его, а Тех, Кто Без Имени И Формы. Но они
дают ему возможность слиться - ровно настолько, сколько может вынести его
слабое человеческое сознание. А почему дают? Потому что он им нужен. Он -
их инструмент, и с помощью этого инструмента планета рано или поздно будет
включена в Замыкание. Конечно, все завершится не скоро. Может быть, и
теперешняя попытка провалится, как и в тот раз, как с Первым Замком. Нет,
не должно вроде бы. На сей раз все учтено, все рассчитано до мелочей. Ну,
а если сорвется - что ж, попробуем снова, и опять, и опять...
Так или иначе, с каждой попыткой все ближе до цели. Уже действуют в
Натуральном Мире тысячи агентов, готовят почву для будущего десанта.
Убирают с дороги тех, кто мешает. Или кто способен помешать в дальнейшем.
В общем, работа кипит.
И если бы не Город, планета уже давно покоилась бы в Замыкании. Но
этот проклятый Город! Враг, о котором ничего неизвестно, кроме того, что
он есть и невыразимо опасен. Разумеется, Те, Кто Без Имени И Формы, знают
о Городе, обо всех этих делах куда больше, чем он, простой Верховный
Сумматор.
Знают. Но не говорят. Очевидно, у них есть на то причины, а он - он
всего лишь их слуга, их тень, послушный инструмент. Он не возражает. Все
правильно, с инструментами не принято советоваться. Их применяют. Но тогда
дайте настоящее оружие, такое, чтобы не отказывало в последний момент. Он
никогда не сможет забыть разрушение Первого Замка. Как сверкали белые
молнии - словно тонкие мечи в невидимых руках, и дробились в невесомую
пыль гранитные плиты стен, рвались точно бумага стальные цепи... Он сам
остался цел только потому, что сразу же начал переход, не дожидаясь конца.
Что его спасло? Чутье? Инстинкт? Или Те, Кто Без Имени И Формы? Видно, он
и впрямь неплохой инструмент, раз уж они так его берегут.
Все же надо глотнуть таблеточку... Старик встал, нашаривая босыми
ногами шлепанцы, и поплелся к столику с графином. Выпив лекарство, он
вернулся в постель. Вот теперь все стало на свои места. Боль скоро
отступит, и он сможет, наконец, уснуть. Крепким здоровым сном, который в
последнее время куда-то совсем пропал. Уснуть, отрешившись от вороха
надоевших дел.
А их уйма, дел и делишек. Мелких, скучных. Просмотреть, наметить,
вызвать, вздрючить, проконтролировать... Но почему же до сих пор сон не
идет? Неспроста, ох, неспроста.
Чутье подсказывало Старику, что надвигается серьезная работа. И еще
чутье подсказывало, что работа сия не обещает быть приятной. Каким-то
особым слухом ловил он в душном воздухе Корпуса звон. Звон неясной
тревоги. Как, кто, где - пока совершенно неясно. Но предварительные выводы
можно сделать и сейчас. В Корпусе неспокойно. Что-то назревает. Внешне-то
все, кажется, в норме. Откуда ждать удара? Город? Город - угроза
постоянная, но в последнее время он не проявлял особой активности. Это же
только низовому персоналу на собраниях страшные сказки рассказывают, чтобы
их в должной форме держать. На самом деле такие сказки сочиняются в
информационном отделе Санитарной Службы.
А тогда что же? В Группах дела идут нормально, во всяком случае, если
верить докладам воспитателей. А почему бы им не верить? Конечно, никогда
не вредно и самому взглянуть. Стоп! А не в Ярцевской ли затее дело? Насчет
Глобальной Проверки? Хотя вряд ли. Такие проверки делались и раньше. Да и
как без них? Давно пора проводить ранжирование, самых перспективных
переводить слоем выше. Все правильно.
Но Старика грызла мутная неудовлетворенность. Не отменить ли? Но как
отменишь? Хотя бы для приличия нужно выдвинуть какую-нибудь причину. А в
том-то и все и дело, что такой причины нет. И тогда запрет выглядел бы
старческим самодурством. Конечно, ему наплевать, что подумает Ярцев. Кто
такой Ярцев? Мелкий человечишко. Воровал мясо из кастрюль на коммунальной
кухне, писал безграмотные кляузы в домоуправление. Впрочем, не только
туда. Зубы отродясь не чистил... Да, дрянь материал. Зато недалекий и
исполнительный. Зато аккуратный и без претензий. Именно поэтому Старик и
посадил его в кресло Первого Координатора. Пускай заведует Санитарной
Службой. В общем, неважно, что подумает Ярцев. Дело в другом - самому
будет неловко. А Старик такого не любил.
Так что пускай уж все идет по плану. Звон этот тревожный не столь уж
и страшен - видно, просто старческая фантазия. Обжегшись на молоке, нечего
дуть на воду.
Лекарство понемногу растворялось в холодной крови - и через полчаса
Старик, откинувшись на жесткую подушку, спал сном праведника.
5
Оглядев себя - все ли правильно, не топорщится ли воротничок, все ли
пуговицы застегнуты на форменной куртке - Костя постучал согнутым пальцем
в белую дверь. Чуть пониже таблички "Воспитатель Второго Ранга Латунин
С.П." Почему-то у него заныли зубы. Очень не хотелось туда идти. Сказать
по правде, было страшновато. Кто знает, зачем Серпету понадобилась эта
беседа? В Группе все путем, с Васенкиным покончено, так что же? Неужели
узнал про курево? А ведь запах, наверное, до сих пор еще держится. На
расстоянии вроде бы незаметно - Костя долго чистил зубы, полоскал рот. Но
если вблизи принюхаться... Нет, вряд ли Серпет станет его обнюхивать. На
такое способны лишь Наблюдательницы. Так может, о них и пойдет речь? О
том, что ночью было? Но тоже сомнительно. Ведь Серпет назначил ему встречу
вчера вечером, еще до ночных событий. Но тогда что? Откуда ждать удара?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг