вигвама Старой Выдры - обгоревшее, простреленное...
И плакал тот, кого звали Донн Канн, над телом девочки, прозванной
Белым Цветком. Девочки, которая лучше всех знала песни и легенды
племени... как плакал он над тем же телом, но с кровавой катаной за поясом
- спутались жизни, как мокрые волосы...
Плакал над телом Белого Цветка Дункан, потрясенный жестокой
нелепостью случившегося. И не сразу он осознал, что кто-то стоит за его
спиной.
- Наконец-то я вновь нашел тебя, ученик мой... - произнес голос -
полузабытый, но знакомый...
Тогда, как и сейчас, долго говорили они. И только благодаря Конану
Дункан смог пережить тот день...
А те пятеро, которые были с ним, - не пережили. Даже и не пытались
пережить. Ведь ветвь, отломленная от дерева, не живет долго...
Сами выбирали они в прерии клочок травы помягче, куда им предстояло
упасть. Сами произносили над собой последнее слово, обращаясь к Великому
Небу или Старому Солнцу.
А потом каждый из них проводил себе отточенным лезвием томагавка чуть
ниже уха - там, где проходит главная из кровеносных жил.
Ветвь, отломленная от дерева...
Да, тогда, как и сейчас, Конан смог удержать Дункана в мире живых.
Но и тогда, и сейчас Дункан был уверен: ему все-таки надлежит
удалиться от жизни. Если не дорогой самоубийцы, - то дорогой отшельника.
И еще в одном он был уверен - тогда и сейчас. В том, что решение свое
он не переменит.
Двое стояли на холме, и камень высился перед ними. А по камню вилась
надпись, выбитая сотни лет назад.
Не тот холм.
Не тот камень.
Не та надпись...
Не рунами, а иероглифами была написана она. Никогда индейцы Кайова не
знали иероглифов, да и вообще какой-либо письменности. Эти знаки оставил
какой-то другой, древний народ, уже ушедший на Поля Счастливой Охоты.
Но смысл надписи тоже передавался из поколения в поколение...
Этому месту сужден покой.
Если же кто нарушит его -
Пусть ужас обрушится на его дом,
В жилище его - пусть войдет смерть.
Не оставляя в живых никого,
Пусть станет рука его птичьим крылом,
А ноги обуют копыт башмаки,
Пусть не расстанется он в жизни с бедой,
Пусть...
А вот насчет дальнейшего - расходились во мнениях старейшины.
Все-таки не век и не два прошли с того дня, как резец жреца или
заклинателя духов покрыл валун иероглифическим узором.
Ясно было одно: дальнейший текст сулил еще более страшные проклятья
тому, кто посмеет нарушить покой.
А слово "покой" на диалекте Кайова имеет много значений. И одно из
них соответствует значению слова "святость".
Святое Место...
- Ну что ж, если ты решил, - не буду тебя отговаривать, - Конан
смотрел на Дункана; во взгляде его смешивались грусть и жалость, и еще
какие-то чувства, с трудом передаваемые словами...
- Не буду. Но знай: жизнь неохотно отпускает тех, кто решил от нее
удалиться.
Дункан молча кивнул, - не соглашаясь со сказанным, но принимая его к
сведению.
- И еще знай: обратный путь тебе не заказан. Когда ты убедишься в
ложности своего выбора, - я найду тебя...
Говорили в старину: по течению плывет бревно, а человек - против.
16
Сила не может проявиться на Священной Земле. Но это - та Сила,
которая стоит над людьми...
А ею владеют немногие. Знают же о ее существовании - тоже немногие.
Зато те силы (именно так - с маленькой буквы), которые доступны
людям, - способны проявить себя везде. И проявляют...
Особенно же часто люди пускают их в ход именно в пределах тех мест,
которые другими людьми почитаются за святыню. И пускают в ход когда - по
невежеству, а когда - осознанно, с расчетливым злорадством...
Тот, кто носил прозвище "Большой Нож", прожил в пределах Священной
Земли три года. А потом...
А потом он убедился, что жизнь действительно не склонна отпустить его
на покой.
Сперва индейская война краем прокатилась по этой территории. Но вот
уже несколько месяцев, как боевые действия возобновились с невиданной
прежде силой.
И случилось так, что разношерстный отряд тех, кого в еще ненаписанных
вестернах будут называть "ковбоями" (получающие жалование от правительства
рейнджеры, разорившиеся скотоводы, да и просто молодцы, не владеющие
никаким ремеслом, кроме умения быстро стрелять и точно попадать в цель), -
прижал к холму объединенное племя Кайова и Могауков.
Численность нападавших и обороняющихся была примерно равна, но оружие
было лучшим у ковбоев.
Да к тому же - слишком по-разному понимали они задачу войны...
Белые стреляли, чтобы одержать победу. А индейцы...
Даже сейчас, защищая свою жизнь и жизнь племени, они прежде всего
стремились проявить воинскую удаль.
Лихо проносились вплотную к врагу, стремясь коснуться его оперенной
палочкой без острия (это было большей честью, чем убить); гарцевали в
пределах прямого выстрела - мол, не боимся вас!..
Результат был понятен...
Ковбои знали, что где-то здесь, на кургане, обитает странный
индеец-отшельник. Прозвище у него было почему-то такое же, как у солдат
регулярной кавалерии.
А кавалеристов индейцы звали "Большие Ножи" - потому что те носили
сабли...
Но мало кто из ковбоев помнил об этом в горячке битвы. А те, кто
помнили, уж конечно, не собирались менять свои планы из-за какого-то
краснокожего отшельника.
В конце концов, за его скальп выплатят премию не хуже, чем за любой
другой!
Вот тут-то и появился он - отшельник - из-за венчающего курган
валуна.
Когда ступил он вперед, не остерегаясь выстрелов, - пули шли сквозь
него, как сквозь облако: насквозь, но без результата...
Когда "Большой Нож" в его руке, описав сверкающий полукруг, надвое
развалил одного из оторопевших ковбоев... как их позже назовут, но этого
уже не назовут никогда...
Тогда, наверное, не было в отряде человека, который не пожелал бы,
чтобы руки его, обретя легкость птичьих крыл, унесли его прочь от этого
жуткого места.
Но каждый почувствовал, как страх отяжеляет его ноги, словно
прикрепляя к ним грузные бизоньи копыта, непригодные для бегства...
И вспомнили все тогда о проклятии, связанном с этим холмом. Именно
все вспомнили, даже те, кто вроде бы и не слыхал о нем никогда. А точнее -
не осознал услышанное, счел его дикарским суеверием.
Вспомнили - но поздно. И не было им уже никакого проку от
воспоминаний.
Много могли бы порассказать потом ковбои, - если бы было кому
рассказывать.
Но когда дрогнули их ряды, - с леденящим душу воем, потрясая на скаку
луками и копьями, устремились в погоню Кайова и свирепые Могауки -
признанные мастера ближней схватки, с томагавками наперевес.
Уж они-то не видели в происходящем ничего необычного. Так все и
должно быть! Ведь именно так гласило пророчество...
А в самом центре боя раз за разом вздымался длинный, слегка изогнутый
клинок - взлетал и опускался с мокрым хрустом.
И когда под владельцем этого клинка убивали лошадь, - кто-нибудь из
краснокожих, спешившись, тут же подавал ему своего коня, чтобы ни на миг
не прекращалась погоня.
И ни один из бледнолицых не сумел уйти, чтобы поведать своим
собратьям о том, что произошло...
Впрочем, слухи вскоре действительно распространились.
Слухи о том, что какой-то вождь сумел сплотить вокруг себя всех
индейцев Аппалачской возвышенности и повести их в бой...
Слухи, что вождь этот носит на груди щит не из трех слоев бизоньей
кожи - как обычные щиты Кайова - а легкий, сотканный из перьев...
Но будто бы семь лучших шаманов Аппалачей читали свои заклятья над
ажурным, словно веер, плетением этого щита - и стал он с тех пор
непроницаемым для пуль.
Будто бы...
Но лишь насмешливо пожимали плечами те, кто не видел Донна Канна,
идущего в атаку: ох, уж эти индейские суеверия!
А те, кто видел, - как правило, уже не могли рассказать...
Говорили в старину: порой даже монаху приходится творить крестное
знамение левой рукой - потому что правая рука его занята мечом.
17
...И - кончилось все. Кончилось, как будто и не было.
Впрочем, ведь действительно - не было...
Для Дункана эти события происходили... будут происходить три века
спустя - в девятнадцатом столетии.
(Конечно, если он полностью повторит свою прошлую жизнь. А это не
может быть так - потому что уже не так).
А для Конана все это было два века назад - потому что он прибыл в
шестнадцатое столетие из двадцать первого, не затратив на это ни мгновения
своего времени...
А по времени Вселенной это было...
Впрочем, у Вселенной - свои мерки времени. И понятий "было", "есть",
"будет" - для нее не существует.
Точно так же, как не существует разницы между понятиями "тогда" и
"теперь"...
Дункан дважды моргнул, прежде чем с глаз его спала пелена.
Он сидел, уставясь на камень. Стебли трав колыхались перед его лицом,
словно волны.
Вереск это? Или пыльная, жесткая трава прерий?
Дункан всмотрелся - и увидел, что надпись на камне состоит из рун. Из
рун, а не из иероглифов.
Вереск.
Гористая Шотландия. Шестнадцатый век от рождества Христова.
Несколько часов назад он простился с девушкой. Имя ее - Дженет, а не
Белый Цветок...
И Дункан, оторвав глаза от валуна, посмотрел в лицо Конану.
Не было больше в глазах у него ледяного, смертельного спокойствия.
Вместо него - была тоска.
Тоже смертельная.
- Учитель... - позвал он.
- Слушаю тебя, ученик мой.
- Тяжело мне, Учитель...
- Что ж - неси эту тяжесть!
- А стоит ли? Стоит ли нести, если нет исхода мукам? Если даже на
Священной Земле нет спасения от них?
- И чего же ты хочешь? - Конан пристально уставился ему в зрачки.
(Он уже догадался, о чем сейчас пойдет речь...)
- Я хочу... Вернее, не очень-то хочу я этого, но - сделай это для
меня...
- "Это" - что?
(Теперь Конан уже знал, а не догадывался - "что". Догадкам не
оставалось места).
Не ответив, Дункан стал на колени. Откинул спускавшуюся на плечи
косицу длинных волос в сторону, обнажив шею:
- Правы были мои братья по племени из ТОЙ жизни. "Ветвь, отломленная
от дерева..." Зачем мне жить, если незачем жить?
Дункан помолчал немного.
- Сделай это с одного удара, Учитель... - бесстрастно попросил он. -
Сможешь?
По сути, последний вопрос мог быть воспринят как оскорбление, - будь
они обычными смертными людьми.
Конан мог одним махом рассечь напополам рыцаря, закованного в полную
броню, - вроде той, которую носили сыновья Форгейма. А уж шею
перерубить... Все это он мог. Но не сделал.
- Вижу, придется мне еще кое-что показать тебе, ученик мой... -
отвечал он.
И снова - будто удар молнии, будто вспышка выстрела в упор...
А когда глаза Дункана вновь начали воспринимать окружающее - он
увидел нечто странное.
Полутьма. Сгустившийся воздух. Трое, стоящие в отдалении, держат
вертикально перед собой мечи без ножен - и голубые искры пляшут между
лезвиями этих мечей, сращивая их воедино.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг