машине.
- Ты по-прежнему воюешь, Конан?
- Да. А ты, как всегда, нет?
Открывая дверцу автомобиля, Дункан сделал вид, что не расслышал
вопроса и задал следующий, оставив прошлый без ответа:
- Где ты теперь, брат? Мы с тобой уже не виделись...
- Лет сто двадцать или сто тридцать, по-моему?
- Сто четырнадцать лет и два с половиной месяца.
- У тебя хорошая память, Дункан.
- Ты знаешь, почему?
- Знаю, - согласился Конан. - Но сейчас разговор не об этом. У тебя,
как я видел, антикварный магазинчик?
- Да. Но почему ты об этом заговорил? - удивленно спросил Дункан.
- Пожалуй, традиция. Понимаешь ли, у меня сейчас тоже небольшой
магазинчик в Нью-Йорке. Но я хочу с тобой все же поговорить совсем о
других традициях.
- Я все прекрасно понимаю...
- Ты ничего не понимаешь. Ты всегда хотел остаться в стороне. Так?
- Да, так. Но никак не возьму в толк...
- Вот уже много лет ты не дерешься.
- Да. После того, как двадцать семь лет назад ты убил моего
противника.
Обратная дорога заняла не очень много времени. Поэтому, подъехав к
двухэтажному дому, они продолжали разговор, не выходя из машины.
- Неужели именно сейчас ты хочешь снова начать воевать?
- Нет. Но это мое личное дело.
- Если ты сразишься со Слэном и победишь, то тебе придется сражаться
дальше. Отдай его мне.
- Послушай, - Дункан открыл дверцу, - пойдем лучше, я познакомлю тебя
с Тессой поближе.
Конан тяжело вздохнул и тоже вышел из машины.
Тесса поставила огромный медный кофейник на плиту и, зарядив тостер
очередной порцией хлеба, отошла к столу. Взяв в руки нож, она принялась
резать сыр и ветчину. Спокойно смотревший на все это Конан, наконец, не
выдержал и, забрав из рук Тессы нож, произнес с улыбкой:
- Наверное, это дело я не доверю никому.
Она улыбнулась в ответ и попыталась взять другую доску, чтобы
нарезать салат, но он вновь остановил ее:
- Это я тоже не доверю никому. Если ты не возражаешь, то сегодня
готовлю я.
Острие ножа с монотонным цокотом плясало по доске, а с
противоположной стороны от куска ветчины постепенно образовывалась стопка
одинаковых не слишком толстых, но и не слишком тонких ломтиков. Оставшись
не у дел, Тесса отошла к соседнему столику и, сложив руки на груди, ехидно
заметила:
- А может, тебе больше подходит работать мечом или шпагой?
Но Конан не ответил на колкость, а просто перевел разговор на другую,
более интересующую его тему:
- Я думаю, то, что ты видела вчера, было для тебя в новинку?
Тесса хотела ответить ему, но в разговор вмешался Дункан, до сих пор
молча пивший вино и читавший какие-то бумаги:
- Да. Что и говорить, для Тессы это было внове.
Он явно нервничал, а она никак не могла понять, с чем это связано, и,
чтобы поддержать разговор, поинтересовалась:
- А как давно вы знаете друг друга?
- У-у-у, - Конан расплылся в своей привычной улыбке, давая понять,
что так давно, что и не вспомнить.
- Вы родственники? - не унималась женщина.
- Мы из одного клана, - пояснил гость, откладывая ветчину и
принимаясь за ювелирную нарезку сыра.
Напряженное выражение лица у Дункана не исчезло и он попытался
разрядить обстановку:
- Когда я был совсем мальчишкой, у нас существовала одна легенда об
удивительном человеке, жившем много-много лет назад, которого убили в бою.
- Все думали, что он умер, а он не умер, - влез с объяснениями
старший Мак-Лауд, снова заправляя тостер. - Тогда все просто считали, что
это колдовство.
- Правильно, а в мое время это считали сказками. Я тоже считал, что
это легенды, как о короле Артуре. Но потом...
- Да, - радостно подхватила Тесса, - знаю. Однажды тебя убили, но ты
не умер.
От этих слов Дункан побледнел и, сделав большой глоток из стакана,
отошел к окну. Он ждал их и очень надеялся, что Тесса промолчит, но этого
не произошло. Разговор катился все дальше и дальше, и он уже смутно
догадывался, чем закончится этот биографический экскурс. Но тем не менее
ему ничего не оставалось, кроме как продолжать рассказ:
- А потом Конан нашел меня.
- Да, - подтвердил тот, - точно так же, как когда-то кто-то нашел
меня.
- И он сказал мне все, что необходимо знать для того, чтобы жить
дальше, обретя бессмертие.
- Точно так же, как другой рассказал мне, что делать, чтобы одержать
победу и выиграть в этой игре, - Конан сказал это так нежно, что Тессу
вдруг затрясло, ноги отказались ей служить, и она неожиданно поняла, что
эта игра совсем не та игра, о которой ей рассказывал Дункан.
Она резко повернулась к нему, но увидела, что он все так же стоит
возле окна и смотрит на улицу. Лишь напряженные мышцы спины подрагивают -
и это заметно, несмотря на рубашку. Истерика захватила ее и она быстро и
нервно заговорила:
- Конан, где тот, который тебя учил? Победить кого? Выиграть что,
Конан? Я ничего не понимаю! Почему этот Слэн хочет убить Дункана?
Конан поднял глаза и посмотрел на Дункана, который тоже,
развернувшись, смотрел ему в глаза. Потом они оба поглядели на Тессу и
опустили глаза.
- Нет, нет, - засуетилась она, - я понимаю. Не надо говорить в
присутствии дамы ничего серьезного, - ее голос дрожал и она делала
огромные усилия, чтобы не разрыдаться. - Сейчас я выйду в другую комнату и
там притаюсь. Хорошо? А вы тут закурите сигареты, нальете себе бренди и
будете говорить о том, как обезглавить противника. Словно ветчину
нарезать...
Конана будто отбросило от стола. Он сел на табурет и впился в Дункана
холодным взглядом.
- Я Тессе... - принялся оправдываться тот, как напроказивший
школьник, - кое-что рассказал. Я считал... Я думал, что уже давно выбыл из
этой игры и что ей не обязательно знать все правила...
- Из этой игры не выбывают, - жестко и четко заговорил Конан. - И ты
прекрасно знаешь, что продолжаешь в ней участвовать. И еще ты знаешь, что
в конце концов останется только один. Хоть это правило ты еще помнишь?
Взгляд Тессы забегал, переходя с одного Мак-Лауда на другого. И,
совершенно ошалев от услышанного, она очень серьезно спросила:
- Один - это кто? Один из вас? Так? Что, в результате останется всего
один бессмертный? Тогда получается, что остальные на самом деле не такие
уж бессмертные, а скорее наоборот, смертники?
Конан лишь развел руками: мол, сама понимаешь.
- Ну и что же получает победитель?
Сочувственно глядя на нее, он как можно спокойнее принялся объяснять:
- В последнем бессмертном сольется сила всех бессмертных, которые
существовали на свете. Она вся перейдет к нему одному. И этой силы будет
достаточно, чтобы решить судьбу целой планеты. Если в этом бою победит
Слэн или такие, как он, то человечество будет вечно страдать от зла и
пребывать в темноте бессмысленной борьбы и невежества, из которой ему не
выбраться никогда. Во всяком случае, этому меня учили.
Тесса отошла от стола, возле которого стояла все это время, и
повернулась к Дункану.
- И ты считал все это недостаточно важным? Настолько несущественным,
чтобы обо всем рассказать мне? - спокойно спросила она.
- В этом нет ничего нового, - попытался оправдаться Дункан.
- Для меня есть.
- Именно поэтому нельзя остаться в стороне от этой игры, - продолжал
Конан. - Ты все равно не сможешь этого сделать. Никогда. Ты ведь уже
попробовал однажды.
Крепко сжав кулаки, Дункан сделал шаг по направлению к Конану и
сквозь плотно стиснутые зубы прошипел:
- Будь ты проклят! То, что было тогда, не имело никакого отношения к
нашей игре. И ты это прекрасно знаешь!
- Брат, все имеет отношение к нашей игре. Все, где есть жизнь и
смерть, добро и зло. Все играет в эту бесконечную игру.
4
Все это произошло ранним утром. Бледный диск солнца лениво выползал
из-за поросших вековыми кедрами гор. И первые лучи проснувшегося светила,
коснувшись плотной пены густого тумана, окутывающего еще спящую деревню,
заиграли в рассеянной влаге мириадами разноцветных искорок.
Конница вынырнула из-за холма, как разъяренный демон. Человеческое
многоголосье, конское ржание и топот тяжелых копыт, крик походных рожков,
- все предвещало хороший и интересный день. Вместе с этой массой
вооруженных до зубов людей в племя прилетела птица смерти.
Через мгновение воздух наполнился грохотом выстрелов, визгом и
стонами умирающих людей, не успевших даже окончательно проснуться.
Вспыхнули и затрещали расшитые узорами шкуры хижин, умирающие в жарком
оранжевом вихре: они вздымали к голубым небесам уродливые руки ядовитого
черного дыма, обвивающие горизонт и утреннее солнце. Из пылающих построек
выбегали обезумевшие от страха женщины. С воплями бросались они прочь к
деревьям, прижимая к груди еще сонных, даже не кричащих детей. И тут их
настигал свинцовый дождь из карабинов и кольтов. Раненные, истекающие
кровью, они пытались ползти к спасительным зарослям, но всадники на
горячих гарцующих конях набрасывались сверху, добивая тех, кто был еще
жив, пиками и саблями.
Мужчины пытались сопротивляться, кидаясь на всадников, вооруженных по
последнему слову воинской техники, с легкими томагавками и ножами. Но что
они могли сделать? Солдаты, свистя и улюлюкая, рубили стальными саблями
направо и налево. Тела, залитые кровью, оседали на перепаханную копытами
землю, так и не выпустив из рук своего оружия. Силы были слишком неравные.
Пятеро солдат покинули седла и, размахивая саблями и кольтами,
бросились к большой хижине, где, отстреливаясь из старенького винчестера,
укрывшись за телом убитой лошади, прятался вождь. У него оставалось еще
два патрона, и он разнес в клочья грудные клетки первых же двух парней,
приблизившихся к нему; но остальные насели на него, словно свора собак, и
через несколько секунд от вождя осталась лишь бесформенная окровавленная
куча, торчащая сломанными костями, а убийцы побежали дальше, вытирая
клинки о полог уже подожженной ими же большой хижины.
Внезапно полог откинулся, и с клубами дыма из укрытия выбежала
вооруженная ножом хрупкая девушка. Быстро осмотревшись по сторонам
воспаленными глазами, она бросилась прочь, а заметившие ее появление
солдаты резко изменили направление поиска новых жертв и бросились за ней
следом.
Дункан возник перед ними, словно черная грозовая туча, сверкающая
ослепительной молнией кривого меча. И через секунду еще два тела легли у
его ног, перерубленные пополам, забрызгивая все вокруг теплой липкой
кровью. Но в этот миг широкое лезвие боевой пики пробило спину Мак-Лауда.
Огненный шар боли заметался по распоротым внутренностям, перехватывая
дыхание, в глазах вспыхнули алые звезды, разлившиеся страшным взрывом в
сплошную багровую пелену.
Он успел еще перерубить древко пики и сделать шаг назад, чтобы снести
голову стоящего за спиной всадника, как три страшных удара пуль в затылок
повалили его на землю. Боль заполнила каждую клеточку его тела, внешний
мир внезапно исчез. Остались только боль, три пули в голове и обломок
пики, пригвоздивший его к земле. Он так и остался лежать, продолжая
сжимать рукой драконоголовую рукоять меча, и никак не мог вернуться на эту
землю, чтобы все-таки постараться спасти ее. Нет, не землю, а ту, ради
которой несколько лет назад он ушел к этим гордым людям и с которой
собирался еще долго жить в этой суровой стране, которой собирался отдать
часть своего бессмертия.
Постепенно боль стала исчезать, и первое, что он увидел перед своими
глазами, было лицо Конана. А потом Дункан сидел возле еще тлеющего остова
большой хижины вождя и прижимал к груди тело. Ее лицо было спокойным и
казалось, что она просто спала на его руках. Только пятно крови на животе,
размазанное по одежде...
Она была прекрасна.
Он гладил ее по черным прядям густых жестких волос и плакал.
Всматриваясь в ее спокойное лицо, он понимал, что ему больше не придется
разговаривать с ней.
- Она знала названия всех трав, всех цветов, - шептал Дункан,
всхлипывая, и все гладил ее холодную щеку непослушными пальцами. - Она
знала все песни и сказания своего народа. Она знала, как жили все люди и
во что они верили...
- Я тебе очень сочувствую, - Конан опустился возле него и, подобрав
полы кожаного плаща, закутал ими ноги. - Мне очень жаль.
- Почему так происходит, Конан?
- Мир сильно изменился, мой друг, - старший Мак-Лауд поежился. - Ты
думаешь, люди всегда так жили, убивая друг друга? Все мы существовали как
одно племя. Мы имели общий язык, на котором находилось название всему, -
он немного посидел молча. - А сейчас люди убивают людей только потому, что
они непохожи друг на друга; только за то, что каждый хочет верить лишь в
своих богов и хочет жить только своей жизнью в своем времени. А когда-то
мы все жили в одном времени, но эти времена безвозвратно прошли.
- Это очень жестоко, - простонал Дункан.
- Может быть. Просто человек должен принадлежать своему времени.
Пусть даже ненадолго.
Они еще долго сидели на пепелище. Дункан держал на руках мертвую
девушку, а Конан что-то говорил, но Дункан ничего не запомнил. Вот только
эту странную фразу - "звезды - это дырочки на покрывале ночи". А потом...
Ночь окутала мертвую деревню и лишь отсветы пламени погребального
костра плясали по истерзанной земле, уродуя своими бликами все окружающие
предметы и придавая им причудливые ломкие формы. Две человеческие фигуры
стояли возле костра и молча смотрели, как ненасытный огонь поедал
предложенную ему новую бессмысленную жертву. И кружащая над их головами
птица смерти не видела их. Не видела только их двоих, но почему-то им от
этого не было легче.
"Лендровер" Дункана остановился у входа в магазин. Улица была
совершенно пустой, но тем не менее Мак-Лауд почувствовал на себе чей-то
пристальный взгляд, от которого становилось неуютно и одиноко. Отбросив
накидку с соседнего сидения, Дункан взял меч и, пристально всматриваясь в
темное стекло витрины, вышел из машины.
Быстро пройдя к двери, он вошел в свой магазинчик. Там было тихо и
пусто. Но неприятный холодный взгляд, обрушивающийся сверху, как ледяной
водопад, замораживающий и без того с трудом и болью двигающиеся суставы,
здесь чувствовался гораздо сильнее. Стараясь не потерять направление, в
котором находился источник холода, Дункан, осторожно ступая, пошел по
дому.
Везде тихо, темно и пусто. Лишь из мастерской Тессы доносится
привычный звук работающей ручной фрезы.
"Новая скульптура", - мелькнуло в голове Дункана.
Но тут же исчезли любые мысли, потому что именно там, в мастерской, и
ощущалось чье-то тяжелое присутствие.
- Тесса! - тихо позвал он.
Искры стачиваемого металла весело разлетались во все стороны по
комнате, но фигуры работающей женщины видно не было. Лишь странный
предмет, закутанный брезентом, нелепо стоял посреди мастерской.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг