Мистер Томпсон! Гном! Что там такое?
Он замер в растерянности, все еще не понимая, отказываясь понимать,
что произошло и куда делось изображение, которое транслировалось из глаз
Чаки, как вдруг, почти без пауз между словами, Мистер Томпсон объявил: -
Стрела. Под левой лопаткой. Два миллиметра от сердца.
- Чака! - закричал Григ. - Чака, милая! Я здесь! Постой! - Он уже
шпорил и гнал, гнал изо всех сил, каблуками, шенкелями, Гномом свою
гнедую, лупил по шее, пригнувшись к холке - туда, туда, через реку.
- Прямую! - закричал он, чувствуя, что теряет рассудок. - Где
трансляция? Томпсон! Сделай, что можешь! Не дай ей умереть!
Он уже снова видел ее глазами. Руку, лежащую на сухой земле, бурые в
сгущающейся темноте травинки - на одной из них сидела маленькая улитка.
- Ох, - услышал он невнятицу ее мыслей, - больно как... ушел... за
что... не хочу...
Изображение помутнело, покрылось слепыми пятнами уходящего сознания.
Потом на мгновение прояснилось, земля двинулась, поплыла в сторону. Небо
из серо-фиолетового стало розовым, а потом багровым, взгляд уперся в
противоположный берег, над которым горел закат, и там, в густой тени
нависающего над узкой прибрежной полоской обрыва, Григ увидел едва
различимую фигуру.
- Вот оно как... - донеслось до него.
Это был стрелец. Тот самый, четвертый, выбитый из седла ухватом.
Вопреки прогнозу Гнома он пришел в себя. Увидев за рекой бегущих людей,
сделал то, что ему было положено.
Вынесшийся на берег Григ своими уже глазами увидел почти у самого
леса скачущего по-заячьи Прова и Чаку - недвижно замершую на той стороне
маленькую черную фигурку, скорчившуюся в предсмертной судороге.
- Чака! - снова закричал он. - Чака, милая, не умирай! Я здесь!
Подожди меня!
Спуск, по которому он скатился к реке, был всего метрах в ста от
стрельца, и Григ, выхватив нож, так перетянул Ягодку камчой, что она, дико
заржав, на бешеной скорости помчалась вдоль берега.
- Не сметь! - забился в ушах предостерегающий возглас Гнома. - Григ!
Не сходи с ума!
Не отвечая, стиснув до боли челюсти, слепнущий от ярости и горя, Григ
еще ухватил пляшущим взглядом стрельца, который почему-то бросил лук и
судорожно задергал рукой, пытаясь вытащить из ножен саблю. Но было уже
поздно. Ягодка вихрем промчалась последний десяток метров и, словно
получив от Грига весь заряд переполняющей его ненависти, грудью на всем
скаку ударила стрельца и, отшвырнув его, как перышко, в сторону, помчалась
дальше, а потом, остановленная железной рукой, встала с истошным ржанием
на дыбы.
- Григ! Григ! - кричал Гном. - Остановись! Он должен жить! Это
флюктуация! Григ! Не делай этого!
Подогнав Ягодку к валяющемуся мешком стрельцу, Григ с ножом в руке
спрыгнул на песок, сгреб в ладонь воротник у горла, приподнял
бесчувственное тело.
- Должен жить?! - переспросил он, глядя на запрокинутое, бледное,
усыпанное юношескими угрями лицо. - Он должен, а она?
- Любимый, - прозвучал вдруг в голове слабый и тихий голос. - Где ты?
- Чака?!
Отшвырнув стрельца, Григ бросился к реку.
- Чака! - звал он. - Чака, я здесь! Держись! Я сейчас! Чака, милая,
не умирай! Держись! Я люблю тебя! Люблю! Только не умирай! Подожди меня!
Намокшая одежда и сапоги мешали ему в воде, делали его тяжелым и
неповоротливым. В этом месте было чуть глубже двух метров, и поэтому Григ
плыл, рывками продираясь сквозь медленное течение. Холода он не
чувствовал. Потрясенное сознание выхватывало только освещенный кусок
берега с одинокой ивой у воды да собственные руки, вонзающиеся в черное
зеркало реки.
- Люблю... - как вздох донеслось до него откуда-то с той стороны.
Он уже коснулся дна и брел, отчаянно проталкиваясь сквозь воду,
ставшую вдруг густой и вязкой, как желе.
- Все, - услышал он. - Вот и все, любимый...
- Чака! - закричал Григ, немея от непередаваемого ужаса. - Чака,
постой!
- Конец, - сказал Мистер Томпсон. - Большая кровопотеря. Не удалось
зарастить.
Шатаясь, Григ выбрался на берег, с трудом поднимая ноги, побежал
вперед. Уже стемнело, и камера на церкви теперь не могла ему помочь, но,
видимо, инстинкт вел его, и бежал он правильно. Потому что наткнулся на
Чаку почти сразу.
Она лежала ничком, неестественно вывернув голову, глядя застывшими
глазами в пустоту, и изо рта у нее вытекала тоненькая струйка крови.
- Чака... - прошептал Григ, слепо обводя помутившимся взглядом
верхушки деревьев, словно надеясь, что сейчас, в это последнее мгновение,
случится невозможное, скользнет, как это бывало не раз, над лесом
спасательный глайдер, и из лопнувшего его нутра разом посыплются быстрые
ловкие парни, покатятся санитарные модули и выдвинется, накрывая Чаку,
прозрачная колонна реаниматора. - Девочка моя...
Тихо свистел в перьях торчащей из-под лопатки стрелы ветер. Где-то
далеко в чаще кричала кукушка, обещая кому-то долгую жизнь. Быстро
смеркалось. Бессмысленно перебирая шнурки на поясе, Григ сидел рядом с
остывающим телом Чаки, а в голове что-то звенело, спутывая и переменчивая
мысли, и в горле стоял плотный, горький ком, мешающий дышать.
Во что бы то ни стало он должен был сбросить оцепенение, встать и
начать действовать - броситься за уходящим все глубже в лес архонтом,
догнать его, отнять перстень, вырвать любой ценой заветную тайну. Но не
было сил даже пошевелиться, разжать туго стиснутые кулаки - и так он и
продолжал сидеть, чувствуя безмерную усталость и непреодолимое желание
умереть.
Все погибли. Все, кто ступил на зыбкую, едва отмеченную вешками тропу
его Поиска, погибли, вымостив своими телами готовую засосать каждого
трясину. Они не были первыми на этом гибельном пути, но такую обильную
жатву смерть не собирала до сих пор ни в одной экспедиции. Шесть сантеров,
включая Джой, были рекордом даже для программы, угробившей уже шестьдесят
человек. Конечно, они знали, на что идут, но все равно это была безмерно
дорогая плата за Контакт. Контакт, который так и не состоялся...
Пока еще не состоялся!
Рывком стащив сапоги, он вылил из них воду, выжал и заново намотал
подвертки, пружинисто поднялся на ноги. В голове шумело, и лицо горело,
словно обожженное. Но теперь он ощущал в себе силу. Еще не вечер! Остался
Пров. И перстень у Прова. И движение гуманоида в столбе тоже никто не мог
у них отнять. У них у всех. Это была их надежда. Она оставалась несмотря
ни на что. И ей он погибнуть не даст!
Негнущимися пальцами Григ закрыл Чаке глаза.
- Гном! - позвал он. - Мистер Томпсон! Пеленг пятого "маячка".
Захороненные с разных сторон от Москвы, Гном и Мистер Томпсон
обеспечивали абсолютно точную наводку на любой объект, снабженный
"маячком", и, глядя на два четких сигнала, свой и Прова, высвеченных
локаторами недалеко от края лесного массива, находящихся по карте к
востоку от Рожаи, Григ понимал, что архонт от него ни за что не уйдет.
Озверевший от пережитого, хрипя и ругаясь пересохшим ртом,
отплевываясь от ударов лупящих, несмотря на инфракрасное зрение, по лицу
веток, он шел на восток, и расстояние между двумя сигналами на карте все
сокращалось и сокращалось. Наконец сигналы сомкнулись, и Григ, почти
припав к земле, двинулся осторожно на горячее пятно, уверенно
просматривающееся им в нескольких десятках метров за плотной стеной
деревьев.
Это был костер. Он горел на небольшой лужайке, прямо посередине, а
рядом с костром, обхватив колени и сгорбившись, сидел Пров. Стараясь не
шуметь, Григ выдвинулся из за деревьев и, выйдя на освещенное место,
негромко позвал: - Пров!
Не ожидавший этого, Пров вскинулся, рванулся к кустам, но, узнав
Грига, облегченно вскрикнул и остановился.
- Ты! - заговорил он. - Вот бо радость-то! Жив ли?! Спасся?! Ах ты,
чюдо тако! - Он вдруг погрустнел, тени на лице запали. - А молодший-то
твой... - Он замялся, поднял глаза.
- Аз видех, - сказал Григ, чувствуя, как снова растет в горле ужасный
комок.
Даже вспоминать об этом не было сил. В том времени, в котором жил он,
Чаки больше не было. Где-то, в совершенно точно очерченных
пространственно-временных анклавах слышался ее звонкий смех и легкий стук
каблучков. Но ему, Григу, вход туда был уже заказан. Он упустил свой шанс.
Его Чака лежала на берегу Рожаи, уткнувшись лицом в траву. На том берегу,
на который привел ее он.
Григ почувствовал, как безысходная тоска выкручивает ему руки,
разрывает грудь.
- Аз видех, - глухо повторил он, подходя вслед за Провом к костру. -
Ниже будем об том.
Он чувствовал, что задыхается. Сумасшедшее желание не тянуть, а прямо
сейчас, не раздумывая, ударить в загораживающую огонь плотную спину,
въехать ногами в мясистый, покрытый спутанными волосами затылок ослепляло
его, стягивало кожу со скул.
"Почему она, а не этот обрюзгший, патлатый, дурно пахнущий боров? Что
вело руку стрельца? Может быть, то, что она бежала сзади? Отстала? Или
сознательно загораживала эту потную спину? Ведь он сам велел ей беречь
Хранителя любой ценой. Кто мог предвидеть!"
- Спокойнее, - сказал Гном.
Григ выдохнул воздух. Надо было начинать. Тянуть дальше было
бессмысленно.
Пров сидел рядом на корточках, прилаживал на воткнутых в землю
прутьях мокрый кафтан, переворачивал его непросохшей стороной к огню.
- Стрелцы... - бормотал он. - Откеле ж они пришли? Должно же бысть
Антип все выдал. Не устоял Антипушка... Ин да пошто же ево винити... - На
дыбе, чаю, не сладко висети...
От кафтана валил пар. Протянув руки к костру, Григ обдумывал начало.
Просто так Пров перстень не отдаст. Убедить его нечем, а раскрываться
нельзя. Значит, надо скрутить его и связать, и перстень просто забрать. Но
дальше что? Как им пользоваться? Не зная этого, перстень можно испортить,
и тогда ничего нельзя уже будет поправить. Бить и пытать? Бесполезно. Судя
по всему, Пров не боится ни боли, ни смерти. Выбрав свой, не подвластный
никому закон, он давно стал вне закона. И не один, наверное, год ходит по
лезвию ножа. Так что к смерти он готов. Этим его не испугать. Скажет еще
наоборот... А сломать перстень, вероятно, нетрудно, Гипноз? Пров не
сомнамбула. Да и какой гипноз после того, что было! Ясно, что он
перевозбужден. И к тому же в темноте глаз не видно. Укол бы калипсола. Но
шприц-тюбик с калипсолом вшит в переметную суму. В кафтане он хранил
только препарат, выводящий из болевого шока. Значит, бить?
- Да вызови ты лошадь! - сказал Гном.
Григ вздрогнул. Это предложение было настолько очевидным, что он в
сердцах сплюнул в костер. Пользуясь только чужими лошадьми и не имея
своей, он совершенно забыл, что кони Старика управляемы. Ему ничего не
стоило через Мистера Томпсона подогнать к себе Ягодку с калипсолом.
- Мистер Томпсон! - позвал он.
- На связи.
- Давай Ягодку сюда.
С некоторой скованностью он снова придвинулся к костру и стал
вплотную к Прову. Нападать на тот, кто не ожидает этот от тебя, необычайно
трудно. Такое нападение всегда предательство. И сейчас Григ собирался с
духом, чтобы преодолеть внутренний барьер.
- Садись! - Пров потянул за рукав. - Худо, што ести никакоже. Ин
ладно завтра добудем. Ан ловко они нас?
- Ловко, - сказал Григ, чувствуя, как закипает в нем погасшая было
злоба. Он вспомнил Чаку, и боль утраты вновь стиснула сердце, горькой
удавкой перехватила горло.
- Эх! - хрипло выкрикнул он и, стиснув запястье Прова, вывернул ему
простейшим приемом руку, а потом повалил на землю и, придавив коленом,
стал вязать найденным в кармане шнуром сперва запястья, а потом лодыжки.
Пров сдавленно шипел, тщетно пытаясь вырваться, бился и наконец затих,
видно, устал.
Разжав кулак Прова и стянув с пальца перстень, Григ долго
рассматривал его в свете костра, поворачивал разными сторонами, стараясь
убрать залегающие в пазах тени. Обычный перстень. Сапфир в простенькой
коронке. Что-то уже было, связанное с перстнем. Хорошо бы вспомнить - что.
- Перстень Соломона? - предположил он.
- Группа Дювалье-Кларфельда, - отозвался Гном. - Тысяча семьсот
пятьдесят восьмой год. Пьер Дювалье был убит во время несанкционированного
покушения на графа Сен-Жермена. Акция его выглядела совершенно нелогичной,
поскольку с графом Дювалье ни разу даже не разговаривал. Правда,
ретроспективный анализ ментограмм показал внезапное развитие у Дювалье
маниакально-депрессивного психоза, и это вроде бы все объясняло. Однако
позднее в его бумагах было найдено множество рисунков любимого перстня
графа, с которым тот никогда не расставался...
- Не этот? - спросил Григ.
- Нет. Но похож.
Григ посмотрел на Прова. Он помнил, что камень поворачивается, но
крутить его просто так, наудачу, не хотел, боялся сломать.
- А и что, - сказал он. - Аз все видех. Ты вращал камень. В какую
сторону?
- Сука! - прохрипел Пров. - Будь ты проклят! Ненавижу! - И заругался
матерно, скрипя от бессилия зубами, морща злое лицо.
Послышался топот копыт. Григ оглянулся. Выбежавшая на поляну Ягодка
подскакала к нему, заржала приветственно.
- Здравствуй, здравствуй, - сказал Григ, вставая. Вытащив из-за пояса
чудом не потерявшийся до сих пор нож, он вспорол подкладку, нашарил мягкие
плоские баллончики и, достав их, нашел один синего цвета. Гном не
вмешивался, значит, он помнил правильно. Скрутив головку фиксатора, Григ
выдавил каплю и, нащупав на шее Прова место, где находилась яремная вена,
всадил в нее шприц. Пров дернулся и зарычал. Теперь надо было немного
подождать.
Григ снова повертел перстень, посмотрел на свет. Ясно было, что
камень просверлен, но в пляшущих внутри тенях и бликах трудно было
рассмотреть, как проходят штифты.
- Уже можно, - сказал Гном.
Григ перевернул Прова на спину, сел рядом.
- Имя? - спросил он.
- Пров. Провом прозывают хрестиане. Крещен аз бысть...
- Яко же ты, хрестианин, образу зла поклоняешися? Ниже он тобе дороже
Бога живаго?
- Что бо Бог ми дал? Что бо он нам всем дал? Тобе ли вот? Ан аз хощу
знати. Все обо всем. Да все умети. Кабы не ты... Не хотел же аз, не хотел!
Глаголах Федору! Не послушали!
- Колико тобе годов?
- Сорок. Сорок бысть по весне. На Федула. Пришел Федул, тепляк задул.
Сорок мне, и Федору сорок, ровни мы, а Митяю...
- Откеле у тобе сей перстень?
- От ратника. Из Брянска мы к Смоленску пробиралися. Тамо бо и нашед
его, в избушке, в лесе. Литвин или лях. Посечен весь лежал. Броня бысть
добра, сабля з насечкою. Добре, по-русску чуть разумел. Он нам завет
передал, и клятву принял, и посвящение провел. Сказывал, сведаеш все тайны
мира сего. Умре после, тамо его и схоронили.
- Когда бысть сице?
- И года несть. Ровно на Николу Зимнего. Снег уже выпал...
- Он вас всему обряду обучил?
- Рече основу. Что успе. Дале мы сами додумали.
- Что в обряде первее дело?
- Молитва и перстень.
- Каковая молитва?
- Последняя. Гутц, алегремос, астарот, бегемот...
- Доволно есть. Аз помню. Что с им делати?
- Сице просто есть. Зело просто. Стукни по камы. Перстом стукни. Вот
бо тако, слушай: так та-так. Ан после еще единицею: так та-так. Уразумел?
Камы и отидет.
- Гном, - спросил Григ, - ты как?
- Давай.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг