- Ну, читал...
- Помните, у него есть рассказ, где человек произносит одну и ту же
фразу, а четыре свидетеля утверждают, что он каждый раз говорил другое?
- Помню.
- Все дело было в том, что каждый вкладывал в эту фразу содержание,
которое его самого занимало. Здесь такая же картина. Этот самый Семен
Коштак в свое время отсидел за спекуляцию, вот он и воспринимает все под
определенным углом. Какие фразы он слышал?
- Ну, что-то про спекуляцию, про следствие, про то, что в случае чего
Морозов обещал Лихачеву в места заключения слать посылки...
- Все ясно. Скорее всего, дело было так - Морозов с Лихачевым
обсуждали свою курсовую, которую они вдвоем пишут... писали... А тема у
них такая: "Сравнительный анализ логики Аристотеля и понятийного аппарата
шкоды логического позитивизма". В споре они употребляли соответствующую
терминологию. Ведь вы не будете отрицать, что слова: "следствие",
"посылка", "заключение" - это термины не только юридические и почтовые, но
также и логические? А слово "спекуляция" у Гегеля встречается чуть ли не
на каждой странице, но к торговле джинсами отношения не имеет. Ну, а
Коштак, который сам был и под следствием, и в местах заключения,
естественно, воспринял это со своей колокольни. А насчет того, чего он не
понял, он решил, что ребята "ботают по фене"... Вы согласны со мной?
Холмский смущенно крякнул. Все его блистательные гипотезы о заговоре
крупной банды спекулянтов рухнули. Но он тут же взял себя в руки и принял
солидный вид. Хоть и юн был младший следователь Шурик Холмский, а умел
подать себя.
- Ну хорошо, - сказал он, - оставим это. Расскажите по порядку, что
вы сами наблюдали в тот день.
- Ну что - про то, что нас с Лихачевым направили в сборочный цех
из-за сигнала о замедлении реакции манипулятора, вы уже знаете?
- Да. Рассказывайте, что было в цехе.
- В цехе я пошел к стойке управления и переключил манипуляторы, а
Лихачев занялся аварийным устройством.
- Во сколько это было?
- Не помню, я не смотрел на часы. Но вы можете получить распечатку
системного журнала на магнитной лен...
- Да-да, знаю, знаю. Продолжайте.
- Так вот, Лихачев возился у манипулятора, я находился у стойки, и
вдруг в цех врывается Морозов и бежит прямо к Мишке... к Лихачеву. Что они
там говорили, я не слышал, но назад он шел с каким-то ошарашенным видом -
как у человека, который ничего понять не может. Он подошел ко мне и я,
естественно, спросил, что он тут забыл. Он ничего сначала не ответил, а
потом сказал: "А к нам шаровая молния залетела..." Я никогда в натуре
шаровой молнии не видел и стад расспрашивать, что и как, но он думал явно
не о том, и, повернувшись, смотрел на Лихачева. Ну, я решил выбежать,
поглядеть - может, она еще не исчезла. Я успел пройти полдороги от цеха к
административному корпусу, когда действительно увидел молнию - светящийся
шар, сантиметров 15 в диаметре. Она вылетела из дверей нашего корпуса и
медленно летела по направлению к сборочному цеху. Я застыл на месте и
глазел на нее. Она прошла над моей головой, влетела в раскрытый дверной
проем сборочного цеха и исчезла из виду.
- Сколько это заняло времени?
- Не знаю. Может быть, минуты две-три.
- А дальше?
- Дальше... Как только молния влетела в цех, меня охватил непонятный
страх. Я чувствовал, что сейчас должно произойти что-то ужасное, но не мог
двинуться с места, стоял как парализованный - ноги слабые, по лбу холодный
пот течет. А через пару минут из нашего корпуса выбегает начальство,
выбегают Дежурные техники и мимо меня, к сборочному... Я опомнился - и за
ними. Ну, а в цехе уже все кончено - Лихачев мертвый, а Морозов стоит над
ним с разводным ключом в руке. Я этот ключ у него из рук и вырвал. Вот,
собственно, и все.
- Благодарю вас.
Следователь потер ладонью лоб. Разговор с Агинским, на который он
возлагал столько надежд, его разочаровал. Он узнал лишь несколько новых
деталей - все они хорошо стыковались с показаниями других свидетелей, но
совершенно не объясняли нелепого поведения и нелепых показаний самого
Морозова.
Молчание прервал Агинский.
- Скажите, это правда, что Морозова в убийстве обвиняют?
- Ну, пока такого обвинения не выдвинуто, но некоторые странности его
поведения и противоречивые показания делают возможным и такое допущение...
- Но это же нелепо! У него не было совершенно никаких причин.
Поверьте - я их обоих знаю хорошо и сразу могу сказать - это абсолютно
немыслимо!
Холмский не ответил. В голове не было ни единой дельной мысли. Он
понимал, что время уходит впустую, что свидетеля пора отпускать, но не мог
этого сделать. "Хоть бы одну зацепку", - подумал он.
А вслух сказал:
- Скажите, вы ведь учитесь на философском факультете - чем вы
занимаетесь?
- То есть?
- Ну, скажем, темы курсовых у вас совпадают?
- А, это... Нет, Морозов с Лихачевым занимались логикой, а у меня
другое направление. А что, это имеет какое-нибудь значение?
- Может быть, может быть, - ответил следователь несколько уклончиво,
подумав про себя: "Боже, что за глупости я у него спрашиваю!.."
- В прошлом году я писал курсовую по философским проблемам
пространства-времени. А в этом меня заинтересовала другая тема, сейчас я
занимаюсь новым синкретизмом.
- Чем?
- Синкретизмом. Был в истории период, когда мышление человека было
синкретическим. Вся интеллектуальная деятельность человека сводилась к
созданию мифов, и мифы в те времена играли роль и науки, и искусства. Они
отражали мировоззрение и устанавливали правила социального поведения.
Теоретическая сфера деятельности была единой, нерасчлененной.
- Ясно. А что значит - новый синкретизм?
- Я пытаюсь доказать, что довольно скоро мы вернемся к
синкретическому мышлению на новом, более высоком уровне. Знаете ленинскую
идею развития по спирали - "от коммунизма первобытного к коммунизму
научному"? Так и тут. Первая форма синкретического мышления существовала в
виде мифологии. Потом мыслительная деятельность распалась на отдельные,
почти не пересекающиеся потоки - наука, искусство, философия. Но мы стоим
перед синтезом - будет создана новая мыслительная среда, в которой эти три
потока снова сольются воедино. А то нынче процесс ветвления и раздробления
зашел так далеко, что даже в рамках одной дисциплины представители разных
ветвей не понимают друг друга... Словом, наше мышление должно сделать
очередной качественный скачок...
Следователь невольно вздохнул.
- Жаль, что оно его еще не сделало...
Агинский внимательно посмотрел на него и осторожно спросил:
- А что... трудности возникают?
- Трудности!
И тут вконец зашедший в тупик следователь сделал то, чего делать ему
не полагалось ни в коем случае - стал делиться сомнениями со свидетелем.
- Применить бы это ваше новое мышление к такой вот задачке: как
объяснить поведение Морозова? Зачем он побежал в цех? Что означает фраза,
сказанная им Лихачеву: "Ты еще жив?!"? Вы, кстати, знаете, что он задал
покойному такой вопрос?
- Н-нет. Впервые слышу.
- Так вот, был такой вопрос. И как вы объясните, что показания всех
свидетелей в общем согласуются, но находятся в резком противоречии с
показаниями самого Морозова?
- И в чем они расходятся?
- А в том, например, что начальники ваши, глядя на экраны своих
телевизоров, в пятнадцать сорок семь видели Лихачева, копающегося у
манипулятора, а Морозов показывает, что в это же самое время на экране
своего телевизора, подключенного к тому же канату, к той же камере, он
видел Лихачева, лежащего в луже крови, и видел кого-то склонившегося над
ним, кого-то, кого он не узнал, но кто работает на вашем же предприятии.
Вы можете это объяснить?
- Нет... Но если Морозов действительно увидел что-то такое на экране,
то это, по крайней мере, объясняет, почему он бросился в цех и почему
произнес эту фразу...
- Но как он мог увидеть то, что еще не случилось? Не проще ли
предположить наоборот - чтобы объяснить свое поведение, он выдумывает, что
увидел на экране что-то странное? Ведь кроме него самого никто этой
картины не видел. Расхождение получается - Лихачев погиб в пятнадцать
часов пятьдесят четыре минуты тридцать секунд, а Морозов (и только он
один) видит это в пятнадцать сорок семь - неувязочка... Если бы он
наблюдал гибель Лихачева вместе с начальником цеха и начальником смены, то
он не мог быть в это время в цехе, а раз он был в цехе, то не мог видеть
эту сцену по телевизору. Не сходятся у него концы с концами, а зачем он
орет - я понять не могу.
На этом разговор закончился. Агинский вышел из кабинета следователя в
полной растерянности.
7
Нестерпимо яркая голубизна неба, если смотреть в зенит, переходила в
темный фиолет. Далеко, далеко внизу сверкали белизной заснеженные пики и
хребты, темнели бездонные ущелья. Ни одно облачко не нарушало пустоты этих
беспредельных абстрактных просторов. Облака, как и горы, были далеко
внизу. Впрочем, совершенно незаметно, оказались они уже совсем рядом, и
белизна их пушистых клубов слепила глаза не хуже кристалликов снега на
вершинах безымянных гор.
Облака, медленно меняя очертания, наваливались брюхом на
остроконечные скалы, продирались сквозь мрачные ущелья, непрерывно и
согласованно раздавались вширь, попадая на свободное пространство, и это
неостанавливающееся движение похоже было на работу отлаженного механизма и
даже, кажется, сопровождалось низким однотонным гулом, заполняющим все
пространство, бесконечным, вибрирующим "А-а-а-а-у-у-у-у-м-м-м-м". А выше,
во втором эшелоне, гонимые мощным ветром, проносились длинные ряды облаков
поменьше.
На небольшое кремнистое плато то падала сумрачная тень, то вновь
заливал его чистый свет из бездонной синевы. Казалось, на пустынной
площадке никого нет, но вот упала тень, и прошла тень, и стала видна
сидящая в позе Лотоса фигура, а за ней стояли еще трое.
Творец Йоги Шива-Разрушитель был недоволен, что его ради участия в
битве оторвали от созерцания предвечного Ишвары, но лицо его оставалось
непроницаемым, и его третий, боевой глаз, расположенный в междубровье,
вагни-чакре, был до поры, до времени прикрыт. За Шивой стояли - бог смерти
Яма с посохом "яма нанда", на который достаточно взглянуть, чтобы тут же
на месте помереть; царь 33 миллионов младших богов Индра со своим алмазным
копьем и красавец Кришна. Старший бог Вишну-Защитник в последнюю минуту
отказался от участия в сражении, сославшись на занятость. Вместо себя он
прислал свою аватару - воплощение - Крипту, снабдив его излюбленным
оружием - огненными дисками.
Все четверо пребывали в абсолютной неподвижности. Ждали подхода
других богов и, главное, Одина, который был назначен руководителем
кампании и должен был провести последний инструктаж. Вскоре на плато
появились еще три фигуры - Зевс-Юпитер в сопровождении Марса и, чуть
позже, представитель славян - Перун.
Громовержцы радостно приветствовали друг друга и Шиву, удостоили
благосклонными кивками младших богов и завели беседу о последнем приеме у
Брахмы, где присутствовали боги из других галактик. Шива с непроницаемой
улыбкой внимал Юпитеру и Перуну, которые, перебивая друг друга и
разражаясь громоподобным хохотом, рассказывали, как на приеме апсара
Мохини сцепилась с Афродитой и что из этого вышло. Марс - бравый вояка, но
совершенно не светская личность - угрюмо топтался чуть поодаль. В
присутствии иностранцев он чувствовал себя скованно.
На площадке тем временем появились еще двое - представители Иудеи
архангелы Гавриил и Михаил, приведшие свое несметное небесное воинство на
соединение с легионами Индры. Их армии, как и полчища индусских младших
богов, находились в надлежащем сопредельном мире, дабы до времени не
мозолить глаза начальству.
Юный Кришна, которому не терпелось опробовать полученное от
Вишну-Защитника оружие, решил устроить разминку. Он отодвинулся в дальний
угол плато и стал запускать вращающиеся диски. Индра отбивал их алмазным
копьем, Яма - своим посохом, а Михаил и Гавриил - огненными мечами. Марс
потоптался на месте, бросил взгляд на Зевса-Юпитера, потом решительно
выхватил меч из ножен и присоединился к молодежи.
Юпитер и Перун уже спорили о сравнительных достоинствах различных
напитков. Перун, пряча улыбку в отвислые усы и с хитроватым смирением
потупив взор, расписывал великолепные качества индусской сомы, Юпитер же
горячась доказывал, что ничего не может быть лучше выдержанного нектара и
марочной амброзии.
Внезапно черная тень пала на плато. Казалось, в небесах открылся
темный, ведущий в неведомые бездны туннель. Из этой черной дыры тянуло
ледяным холодом. Затем из нее вынырнул свирепого вида детина, одетый в
звериные шкуры и с боевым молотом на плече. Это был представитель
Скандинавии Тор-разрушитель. Варвар был страшно недоволен и заявил об этом
прямо и громогласно. Какого, в самом деде, Асмодея отрывают его от
любимого занятия - Вечной Охоты на полях Валгаллы? Но, услышав, что речь
идет о сражении с Князем Тьмы, он понял, что его ждет развлечение не хуже
и, успокоившись, присоединился к разминке младших богов.
Уголки губ аристократа Шивы слегка дрогнули в незаметнейшей
презрительной улыбке. Тору на это было наплевать. Варвар был по натуре
демократ и любил полиберальничать с молодежью. Он, крякнув, перехватил
поудобнее обеими руками рукоять молота.
- Ну-ка, - сказал Тор Кришне, - наддай!
Кришна наддал так, что диски из его рук вылетали сплошной лентой.
Сверкание огненных мечей и блеск алмазного копья превратились в пламенные
завесы, вроде полярного сияния, а молот Тора, парируя диски Кришны,
рассекал воздух с гудением и чуть ли не с ревом.
Перун и Зевс-Юпитер ожесточенно спорили о достоинствах и недостатках
излюбленных видов оружия - молнии шаровой и молнии линейной. И, кажется,
на этот раз они схватились всерьез. Юпитер, гневно нахмурив брови, с
прямотой римлянина заявил, что нет ничего лучше доброй старой линейной
молнии и тот, кто считает иначе, совершенно не разбирается в оружии.
Перун, уже не ухмыляясь, откинув голову чуть назад, щурил внимательные
глаза и утверждал, что для поражения скрытых целей не придумано ничего
лучше шаровой молнии. Никто не хотел уступать, и в ход шли взаимные
попреки и оскорбления. Перун держал руку на древке своего радужного лука,
глаза обоих богов метали молнии, пока только фигурально, но уже немного
оставалось до мига, когда в ход пойдут настоящие.
- Прекратите, - презрительно произнес Шива, и за все время это были,
кажется, его первые слова, - прекратите, господа! Стыдитесь - перед
младшими богами! Ведь вы спорите об одном и том же.
Его не слушали. Холерик Зевс-Юпитер завелся и, согласно известной
поговорке, всем своим видом показывал, насколько он не прав.
- Прекратите! - уже закричал Шива, но тщетно.
Сверкнули первые вспышки, первые раскаты сотрясли небеса и горы.
Незаметная перемена произошла на плато. Сгинули невесть куда младшие боги
вместе с Тором, и небо было уже не синим, а черным, ночным. Громовые удары
сотрясали окрестные скалы, а вспышки молний выхватывали из мрака кипящие
грозовые тучи и темные фигуры двух громовержцев. Впрочем, трудно было
сказать наверняка - возможно, это были просто две скалы.
Молнии сверкали почти беспрерывно, освещая черные рваные тучи, сквозь
которые местами проглядывало черное звездное небо, и вот, наконец, эту
мешанину светил и облаков прорезал тонкий луч, похожий на луч лазерного
прожектора - Шива открыл свой третий, боевой глаз.
Еще раз послышался его гневный голос:
- Прекратите! Вы спорите об одном и том же!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг