Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
будем. Кушай суп.
     Из  ложки  лилось  в  рот,  я  глотал  что-то,  разливающееся  внутри
болезненным теплом, приятной тяжестью, - и снова летел в  пустоту.  Сладко
было в последний миг сознания свободно разрешать себе лететь в нее,  зная,
что это можно и даже хорошо, что не надо ни о чем  заботиться,  мою  жизнь
кто-то держит в добрых и надежных руках.
     - Восемь дней лежал.  Про  город  разговаривал.  Теперь  все  хорошо.
Поправишься, в свой город поедешь.


     Тикал  будильник,  бесконечность  тиканья  времени  была   прекрасна,
восхитительна, хотелось плакать и смеяться.


     Странная это была избушка. Книги  теснились  на  самодельных  полках,
еловая лапа зеленела  под  портретом  Че  Гевары  -  вырезанной  откуда-то
репродукцией. А на двери был  гиперреалистически  выписан  урбанистический
пейзаж.
     Я поправлялся. Возвращался в жизнь, как выныривал  из  теплой  водной
толщи. Черные корки отваливались с лица.
     Хозяин нагрел воды и выкупал меня в корыте. Я выпил полкружки водки и
уснул. Теплый сон растопил слезы моей ослабшей души.
     Краткое солнце зажигало наледь окон; косые  кресты  рам  ложились  на
скобленые половицы. Хозяин сбрасывал заиндевевшие  поленья;  булькал  чай,
скреблась в сенях лайка.
     Он снимал рассверленный карабин и уходил  на  лыжах  экономным  шагом
таежника. Легкая черная лайка бежала рядом по насту.
     Я подметал жилье, мыл посуду, курил и снимал книги с полок -  ложился
отдыхать. Японский транзистор тихо гремел музыкой большого мира.


     Он поил меня бульонами, ухой, ягодными киселями и отварами трав.
     Хотел бы я когда-нибудь рассчитаться со всеми, кто помог мне выжить.
     Как? Чем?.. Я - не врач, не солдат, не строитель и не хлебороб?..


     Я мог подолгу сидеть и стоять.  Кашель  не  раздирал  меня,  и  табак
сделался вновь приятен. Блаженство жить усиливалось.


     Мы коротали вечера  разговорами.  Латунные  блики  керосиновой  лампы
перебегали по бисеру  и  бляшкам  мехового  убора  на  стене.  Силы  жизни
возвращались: я скрывал любопытство.
     Я рассказал свою историю. Хозяин кивнул своим лицом идола - скуластой
маской темного дерева. Латунный блик  был  как  обруч  на  черных  гладких
волосах. В узких черных глазах ровно и глубоко отсвечивали огоньки.


     - Много таких дураков, как я? - Я хотел подольститься.
     - Лучшие и худшие из людей такие, как ты.
     - Почему лучшие - и худшие.
     - Это одно и то же.


     Он говорил ровно, с паузами, прижимая огонек трубки тонким пальцем  с
плоским нежным ногтем.


     Его звали Мулка. Отец его отца  был  шаманом  нганасан  -  маленького
лесного народа, таежного племени. Одежда и бубен шамана висели  на  стене,
конопаченной мхом.
     Внук шамана учился в Красноярске, Москве и Ташкенте. Знал английский,
узбекский и фарси. Русский язык его рассуждений был изыскан и  богат.  Его
речь была речью образованного человека. Более образованного, чем я.
     - Я хотел стать Учителем. - Он произнес это слово с большой буквы.  -
Но если чего-то хочешь, надо остановиться вовремя. Я хотел знать все, и  я
не остановился вовремя. Теперь я не могу быть никем. Потому  что  я  понял
Жизнь. - Это слово он тоже произнес с большой буквы.


     Энциклопедия Гегеля стояла между Платоном  и  Спенсером  на  сосновой
полке. Раз в три  года  Мулка,  сдав  белок  и  соболей,  путешествовал  к
московским букинистам.
     - Почему ты не живешь со своим народом?
     - Я желаю ему счастья.
     - Ты принесешь ему знание.
     - Мой дед был шаман. Пусть злой груз останется на  моих  плечах.  Это
справедливо.


     Странный  хозяин  странной  избушки  жил  отшельником.  Он  не  хотел
вернуться к людям своей крови, чтоб не отравить их своим  знанием;  он  не
хотел жить в большом городе большой жизнью,  считая  своим  долгом  делить
нелегкую жизнь своего народа. Я уважал его, не понимая.


     Он  проводит  меня  до  точки  промысловика:  шестьдесят  километров.
Вызовут  вертолет  или  "аннушку".  Я  предвкушал  встречи  в  Ленинграде.
Гордость  круто  соленым  ломтем  настоящей   жизни.   Время   набрасывало
счастливый флер на пережитое.


     Любопытство снедало меня. Хозяин, сальноволосый  северный  идол,  был
непроницаем, заботлив, ровен.  В  прощальный  вечер  он  выставил  бутылку
спирта. Лайка в сенях грызла кости обглоданного нами глухаря.


     - Ты дашь клятву, что никто не узнает того, что  ты  услышишь.  Я  не
должен говорить тебе этого. Но я тоже человек. Я  слаб  тщеславием.  А  ты
умен и образован, ты, быть может, сумеешь понять меня.
     Я подлец. Он спас мне жизнь, но я не сдержал данной ему клятвы.


     Путь человека есть путь знания.


     Я клялся жизнью своего народа.


     - У тебя было все, о чем  мечтает  большинство,  -  так  начал  Мулка
книгочей и внук шамана, свою недлинную речь.
     - Ты молод, красив, здоров, образован. Твоя красивая жена любила тебя
и была хорошей женой.  У  тебя  была  карьера,  хорошая  зарплата,  дом  в
Ленинграде, друзья и уважение людей. Ты был счастлив,  скажут  люди.  Нет,
скажешь ты.
     Так сказал Мулка, и это была правда.
     - Ты упорно строил себе здание счастья, но тебе стало  неинтересно  в
нем жить. Твоя жизнь определилась и пошла по  течению,  и  ощущение  живой
жизни, ее полноты, остроты  -  ослабло.  Тебе  стало  неинтересно.  Ценное
перестало быть ценным. И ты бросил все.
     Человеку свойственно бросать все,  чего  он  добивался  как  счастья.
Человеку всегда мало, он ненасытен по природе своей.  Идеал  принципиально
недостижим. Это первое, - сказал Мулка.
     - Второе, -  сказал  он.  -  Обратись  к  своей  памяти.  Уже  сейчас
пережитые трудности дороги тебе. Воспоминания  ясно  показывают,  чтО  для
человека главное в жизни. Солнечное утро после дождливой ночи,  закат  над
рекой - что в них? А несколько таких картин человек помнит всю  жизнь  как
высшее счастье. Счастье бытия, единения с миром и вселенной.
     А дальше - воспоминания о  взлетах  духа  и  больших  радостях,  хотя
поводы к ним бывают мелки: подарок в детстве, новая вещь, верность друга в
тяжелую минуту.
     За ними - воспоминания о том, что мучит память и не прощается себе. О
холодке грехов. О первом познании  женщины  и  высшем  наслаждении  ею.  О
тягчайших испытаниях и опасностях.
     А годы работы, учебы, важных дел - могут  выпадать  из  памяти  почти
целиком: ничто в них глубоко не затронуло чувства.
     - Третье,  -  продолжал  Мулка.  -  Чем  это  объясняется?  Тем,  что
воспоминания субъективны: не то помнится, что рассудок считает  важным,  а
то, что нервная система ощущает  сильно.  Память  хранит  не  общепринятые
ценности, а сильное ощущение.
     Жизнь для человека - субъективно - это  сумма  ощущений.  Потребность
насытиться ими, а не накопить придуманные рассудком блага - вот что  ведет
нас по жизни. Отказ от карьеры, благополучия, самой  жизни  -  объясняется
потребностью в ощущениях.
     Я ощущаю - значит, я живу. А не "я добился" или "я имею".
     - Четвертое, - сказал он. - Ощущения связаны с реальным  миром.  Если
лишить человека возможности слышать, видеть, осязать, лишить  контактов  с
миром - он перестанет осознавать себя и сойдет с ума; такие опыты описаны.
     Ощущение есть результат взаимодействия с миром. То есть для  ощущения
необходимо действие. Инстинкт жизни велит ощущать, и инстинкт жизни  велит
действовать, - это одно и то же. Жизнь - это  самореализация:  потребность
действовать в полную меру своих сил.
     -  Пятое,  -  сказал  он.  -  Максимальные  ощущения  и  максимальные
действия.
     Понять какое-то явление можно только тогда, когда берешь не  какой-то
его отрезок, а рассматриваешь явление целиком, на всем его  протяжении  от
начала до самого конца.
     В жизни это: на одном конце - смерть, небытие,  ничто,  -  на  другом
максимум жизни, максимум ощущений: максимум действий.
     И поскольку человек живет и хочет жить, то вот к этому максимуму он в
общем и стремится.
     Лопата  заменяется  экскаватором,  лошадь  -  самолетом,  молоток   -
конвейером:  таков  результат  стремления  человечества   к   максимальным
ощущениям через максимальные действия.
     - И шестое, - сказал он скорбно.  -  Есть  действия  созидательные  и
действия разрушительные.
     Созидать - в натуре человека: весь прогресс - доказательство тому.
     Но  и  разрушать  -  тоже  в  его  натуре.  Притягательность   картин
катастроф, лавин, потопов - доказательство тому.
     Строя дом, ты убиваешь деревья.
     Какое же может быть самое максимальное действие, к которому стремится
человек и человечество?
     Это - вообще создать новую планету. Или - уничтожить  уже  имеющуюся.
Это равновеликие действия, как бы противоположные по знаку. Но и их  я  не
назвал бы максимальными.
     Максимальное действие -  это  уничтожение  Вселенной  и  одновременно
создание новой Вселенной. Обращение всей материи в свет по  эйнштейновской
формуле E = mc^2.
     Уничтожение и созидание здесь - единый акт.


     - С этим ничего не поделаешь, - сказал он. - Наши воля и разум - лишь
часть бытия, они внутри  его;  жизнь  управляется  законами  жизни,  а  не
человеческим хотением. Человек хочет  жить  -  и  из  этого  следует,  что
человек должен уничтожить Вселенную.


     - Конечный результат всегда и есть объективная цель, - сказал он.


     Слова его  не  воспринимались  всерьез.  Жизнь  уютно  закуклилась  в
странной избушке посреди трескучей ночи в  заснеженной  тайге.  Я  покачал
головой и вякнул о наивности и пессимизме.


     -  Объективная  истина  -  выше  ограниченных  нужд  и  представлений
человека, - сказал он. - Не будем антропоцентристами.
     Кто мыслит ясно - излагает ясно и просто.


     - Чтобы понять явление, надо взять единую и верную  систему  отсчета,
систему его измерения.
     - Эта система - энергия.
     Пространство, поле, масса,  жизнь  -  имеют  общим  энергию.  Энергия
определяет все. Все имеет энергетический аспект.
     Энергетическая  система  отсчета  позволяет  обобщить   все   аспекты
существования материи - от человека с его нервной тканью до  существования
Вселенной с ее физическими законами.
     Любое действие есть нарушение энергетического баланса.


     - Биология, - сказал Мулка.
     Жизнь на Земле -  это  изменение  и  усложнение  форм  преобразования
энергии. (Растения, холодно- и теплокровные животные, хищники.)
     Энергия вещества Земли уменьшается:  оно  остывает.  Но  одновременно
живые организмы, множась и усложняясь,  выделяют  все  больше  энергии  из
самого вещества планеты: кислорода воды и воздуха, минеральных  соединений
и прочего.
     С появлением человека  -  венца  жизни  -  этот  процесс  убыстрился:
выделяется энергия нефти, угля, сланцев, газа...
     Масса переходит в энергию - через посредство человека.
     Уже сейчас в принципе  можно  вовлечь  в  неуправляемую  термоядерную
реакцию (взрыв сверхмощного водородного боеприпаса) весь  водород  воды  и
атмосферы Земли: выделение колоссальной энергии.
     Превратится  Земля  в  ледяной  шар  или  в  сгусток  плазмы?  Борьба
противоположных  тенденций  благодаря  наличию  жизни  решается  в  пользу
второго: максимальное преобразование массы в энергию.


     - История, - сказал Мулка.
     Не случайно Прометей дал людям огонь и ремесла одновременно.  История
человечества -  это  история  преобразования  мира  и  выделения  энергии.
Человек стал человеком тогда, когда овладел огнем.
     Все больше еды, жилищ, тепла, вещей, -  преобразование  все  большего
количества материи и энергии.
     Все более крупные войны, более мощные орудия  труда,  -  все  большие
выплески энергии.
     Человек  все  сложнее  и  изощреннее  преобразует  материю   планеты,
извлекая все больше энергии. Конечный, абсолютный результат  -  извлечение
всей энергии из всей массы.


     - Психология, - сказал Мулка.
     Почему человек смотрит в огонь? Потому что в обычных земных  условиях
это максимальное выделение энергии из материи.
     Бытие - это преобразование энергии.  Все  живое  тянется  к  бытию  -
поэтому смотрят в огонь животные и летят на огонь насекомые.
     Текущая река, водопад, пролетающий за окном вагона пейзаж,  -  почему
притягивают  взор?  Потому  что  это  картины  большого  преобразования  и
выделения энергии, происходящих при этом.
     "Типические сновидения" - кошмары,  полеты  во  сне,  преступления  -
отчего они? Оттого, что во сне воображаются максимальные действия: полет -
невозможен, совершить невозможное - это максимально в идеале;  и  в  таких
снах человек получает максимальные ощущения. Поэтому часто  испытывают  во
сне девушки наслаждение любви - даже те,  кто  никогда  не  испытывал  его
наяву.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг