но и то лишь в тех случаях, когда выезжают на свой промысел).
Легко понять, что система таковая имеет как свои достоинства (скажем,
изощренное совершенство, ведущее к более спокойному и плавному течению
жизни, равно как и устойчивости общественной пирамиды), так и недостатки.
Недостатком, безусловно, следует посчитать то, что человек, будь он
талантлив и многообещающ несказанно, не получит хода в ту область, где мог
бы принести не в пример большую пользу (а область таковая, не пополняемая
притоком свежих сил, неминуемо придет в упадок). Мысли такие, несомненно,
посетили в старые времена кого-то из власть предержащих - ибо в каждой
державе есть министерство, ведающее Сословиями и гильдиями, в обязанность
коего входит устройство экзаменов и иных испытаний, служащих для
пополнения гильдий и Сословий новыми членами, достойными сего. Правда, из
этого еще не следует, что каждый, кто достоин занять место ступенькою
выше, на ступеньку эту поднимется, - увы, слишком часто мы в этой жизни
видим примеры обратного, и ни одни писаные правила, сколь бы мудро они ни
были составлены, не обеспечат каждому место, его достойное. В особенности
если вспомнить о корыстолюбии одних и изворотливости других и
предположить, что в иных случаях презренный металл быстрее и успешнее
позволит подняться вверх, нежели таланты и способности...
Добавлю еще, что каждый приписанный к гильдии с того момента, как
начнет трудиться если не мастером, то подмастерьем, повинен постоянно
носить на груди гильдейский знак. Бляха эта очертаниями повторяет гербовый
щит государства, разделена на две части, и в верхней помещен герб города
(если город гербовый) либо герб короля (если город коронный), а в нижней -
эмблема данной гильдии. Кроме того, знак снабжен отличиями, наглядно
сообщающими окружающим, к какому из пяти гильдейских разрядов его владелец
принадлежит.
Жены же членов гильдии носят уменьшенное подобие сего знака на груди,
на цепочке. Если женщина не супруга чья-то, а сама есть мастер некоего
ремесла (скажем, кондитерша, повариха либо содержательница таверны), то
знак она носит на груди, как мужчины.
Есть у разных гильдейских разрядов и правила ношения одежды
(запрещающие иным гильдиям иные ткани, признанные чрезмерно для них
роскошными), но обширная сия тема требует отдельного письма.
И завершу рассказом о крестьянстве. Оное делится на крестьян
сеньоров, крестьян короны и фригольдеров. Первые обитают во владениях
дворян, вторые - в землях, числящихся королевскими доменами. Есть у них
свои права, нельзя их убивать, пытать членовредительно и отнимать нажитое,
но переходить к другим хозяевам они не вправе. Была у них некогда такая
привилегия, но давно отнята, и не скажу, чтобы крестьяне смирились с этим
окончательно, иначе не бунтовали бы порой. Фригольдеры же имеют статус
вольных, за каковой, легко догадаться, держатся паче жизни.
Фригольдеры повинны носить на шапке оловянный медальон с изображением
пшеничного колоса. У крестьян короны таковой снабжен еще короной, а у
крестьян сеньоров - гербом хозяина.
Нужно упомянуть, что законы жестоко карают за присвоение человеком
отличительных знаков, на которые он не имеет права, пусть даже это
совершено шутки ради. А если он пошел на это ради получения выгод, то
наказание еще тяжелее. Как ни странно покажется, но наказание, пусть не
столь суровое, ждет и того, кто выдает себя за особу, стоящую на
общественной лестнице ниже, чем это есть в действительности. Впрочем, в
таковых порядках, если призадуматься, есть здравый смысл - человек,
добровольно спустившийся ниже, чем его поставила судьба, попросту глуп,
если только это не служитель божий, взыскующий аскетизма, или юный
влюбленный, не нашедший других путей, дабы видеться со своей возлюбленной.
В чем-то, похоже, стройная система гильдий некритически следует
закостенелым традициям. Так, заводские мастеровые и мастеровые паровых
машин - люди изрядно образованные и умелые, и Железная гильдия для них,
многие соглашаются, чересчур уж низка. Но представители молодых ремесел,
увы, явились, когда лучшие места были уже заняты. В том-то и суть, что
против повышения статуса вышепоименованных возражают в первую очередь сами
высшие гильдии, ссылаясь на тысячелетний уклад жизни. Не вижу в том ничего
удивительного, ибо давно ведомо, что люди сплошь и рядом питают к ближнему
своему даже более сильную неприязнь, ревность и зависть, нежели к высшим.
Высшее далеко, и завидовать им нелепо, ибо не всегда и представляешь
толком, чему именно из жизни высших завидуешь, ибо не осведомлен о таковой
в должной мере. Ближний же - рядом, на глазах, и негоже позволять ему
превзойти тебя, особенно если знаешь в глубине души, что он такого
превосходства заслуживает... Несовершенен человек, друг мой Чедогон, и не
нам изменить природу его...
О купеческом союзе, именуемом Ганза
(выдержки из шестого письма реверена Гонзака)
Расскажу теперь, друг Чедогон, как выглядит на Таларе Ганза, чьих
купцов нам доводилось встречать и на Сильване.
В противоположность Балонгу, своему извечному сопернику, Ганза не
составляет государства в привычном понимании сего слова. Ганза есть союз
ста одиннадцати городов, расположенных как на Харуме, так и на значимых
морских островах, причем все без исключения города эти помещаются на
берегах, морских и речных. А произошло так оттого, что Ганза возникла в
древние времена, когда из-за слабости тронов, непрестанных войн на суше и
разгула пиратов на водах торговое плавание что по морям, что по рекам было
занятием крайне рискованным, и единственной защитой тут был собственный
меч. Так и сложился союз купцов-корабельщиков, к вящей своей выгоде и
безопасности неустанно укреплявших флот свой и города. И поскольку цели
Ганзы были несложными, ясными и четкими, а укрепление государств -
процессом не в пример более долгим, путаным и хаотичным, означенная Ганза,
пусть и лишившаяся с бегом столетий прежней вовсе уж невиданной мощи,
остается все же сильной. Есть у них торговый флот, есть военный, даже с
пароходами, а города их изрядно укреплены и располагают сильными
гарнизонами. И не подчиняются они законам того государства, где
расположены, - не совершая, со своей стороны, ничего такого, что шло бы
вразрез с законами "прилегающей державы" (как любят выражаться ганзейцы,
коим похвальба и честолюбие свойственны в той же степени, что и всем
прочим). А если какой король, что случается даже теперь, посягнет на
лежащий в пределах его державы город Ганзы, то все прочие ганзейские
города, объявив тревогу, идут на выручку, и сила их такова, что
объявленная ими какой державе война способна державу сию не на шутку
озаботить. А общего сговора всех королей и владык против Ганзы ждать не
приходится - ибо не случалось еще в истории, да и не случится, мне
думается, чтобы все без исключения монархи пришли к полному согласию
касаемо столь сложного вопроса. Столь сердечного согласия удается
достигнуть лишь в делах более простых, да еще направленных против
слабейшего - как это было с Сандоварским Уложением [Сандоварское Уложение
узаконило упоминавшееся выше решение о запрете владыкам Вольных Маноров
возводить людей в дворянство]. Так что Ганзой за последние семьсот лет
утрачено лишь четыре города (не включаю в это число тех, что оставлены
самими ганзейцами под натиском Глаз Сатаны).
Промышляют ганзейцы главным образом торговлей и перевозкой товаров.
Занимаются они и банкирским делом, но таковое почти повсеместно в руках
Балонга, и успехи Ганзы на сем поприще ничтожны (что ее, говорят, злит).
Сословия и гильдии у них те же, что и у большинства держав, хотя число
гильдий и составляет у ганзейцев не пятьдесят, а сорок восемь, нет в Ганзе
ни гуртовщиков, ни мастеров воздушных шаров и планеров - одиночным
городам-государствам, стесненным по территории, сии ремесла ни к чему,
равно как и телеграфисты. Кроме того, иные гильдии вроде корабельщиков и
моряков с речными матросами стоят выше, чем в других державах, а иные - не
в пример ниже. Крестьяне есть при сорока шести городах, и все они
фригольдеры. А дворянства своего не имеется. Те из ронинов [ронины -
младшие сыновья из дворянских родов, не имеющие права на наследство] (а
таких немало), кто поступает на службу Ганзе, не располагает в ее городах
теми привилегиями, что имеют дворяне других держав, зато пользуются всеми
правами вольного ганзейца, а это им обеспечивает известное благополучие и
защиту. Нужно еще добавить, что преступлений в ганзейских городах не в
пример меньше из-за малого притока посторонних. В этом отношении города
Ганзы, даже крупные, схожи с деревнями, живущими патриархально, размеренно
и замкнуто. Что, впрочем, не означает идиллии, ибо природа человеческая
несовершенна.
Единого правителя у них нет, но раз в год собирается Ганзейская
Палата из представителей всех городов - для обсуждения накопившихся
проблем и решения дел, буде таковые возникнут. Палата эта назначает в
каждый союз (ганзейские города на континенте, числом 89, делятся на
семнадцать союзов, а остальные, что разбросаны на островах, приравниваются
к союзу каждый) Легата Палаты, и означенные Легаты по иным своим
обязанностям и должностным функциям выполняют роль правителей.
Относительно ганзейского герба ходит старинная легенда - что-де во
времена оны некий богатый судовладелец, готовясь перейти в иной мир,
завещал корабль свой тому из сыновей, кто, обойдя в шлюпочном состязании
остальных, первым коснется рукой палубы. И один из сыновей якобы, видя,
что победа от него ускользает, отсек себе руку и кинул ее на палубу,
соблюдя тем самым букву уговора. Иные сказке этой верят, но я подобную
слышал частенько и на Таларе, и на Сильване, причем речь шла о иных
купцах, не ганзейских. И потому подозреваю, что имеем мы дело с бродячим
сюжетом, переходящим от народа к народу.
Вот и все, пожалуй, о Ганзе.
О загадочной и поразительной стране Иллюзор
(письмо седьмое реверена Гонзака)
Приступая к рассказу о преудивительном крае Иллюзор, опасаюсь, друг
мой Чедогон, что ты можешь не поверить, хоть и знаешь прекрасно, что не в
моем обычае предаваться шуткам и розыгрышам, когда речь идет о накоплении
знаний об окружающем нас мире. И все же места, коим тысячи лет назад
кто-то мудрый присвоил удивительно точное название Иллюзор, до того
поразительны, что окончательно поверить в их существование можно, лишь
повидав собственными глазами. Я и сам, каюсь, считал россказни
преувеличенными, проистекающими из присущей иным странникам манеры
сваливать в одну кучу и собственные наблюдения, и пересказы из третьих
уст, и упражнения шутников, - мы с тобой и сами, будучи юными студентами,
находили порой забавы в том, чтобы угощать наивных чужеземцев байками о
чудесах и диковинах, рожденными за кувшином черного пенистого... Иные из
этих наших придумок попали и на страницы серьезных книг, за что мне потом
было стыдно. Но с Иллюзором все обстоит иначе. Он существует, именно такой
- к непреходящей головной боли ученых книжников, перерастающей порой в
уныние и тупое изумление многообразию и изощренности загадок, подсунутых
нам то ли добрыми духами, то ли злыми, то ли лишенными разума и души
силами природы...
Представь, друг мой, что едешь ты верхом по стране, прямо-таки
брызжущей жизнью. В лесах рыскают дикие звери, олени и кабаны, на лугах
пасутся стада, за плугом ходят пахари, по большим дорогам движется
нескончаемый поток путников, обгоняя тебя и спеша навстречу, - тут и
пешие, и конные, и повозки купцов, и блестящие дворянские кавалькады, и
воинские отряды. Проезжаешь ты городами и деревнями, где кипит жизнь во
всем ее многообразии и блеске, и обитатели заняты когда каждодневными
своими делами, когда торжествами и праздниками.
Таким предстает перед путником Иллюзор. Но очень скоро ты заметишь,
что все окружающее немо - ни единый звук, кроме топота твоего коня и
звяканья уздечки, не нарушает всеохватывающей жуткой тишины. И если
пойдешь ты прямо на встречного, пройдешь сквозь, не встретив на пути
ничего, кроме пустого воздуха. Ибо всё, что ты видишь, и все, кого ты
видишь, - суть иллюзия. Не замечают они тебя, не видят, живя своей
странной, иллюзорной, несуществующей жизнью. Люди, искушенные в познании,
а также причастные к магии и ведовству, уверяли меня, что с призраками и
иной нечистью бесплотные обитатели Иллюзора ничего общего не имеют. Скорее
уж это запечатленные неведомым путем изображения, никому не делающие
дурного и слепые ко всякой попытке установить с ними общение. Истина эта
подтверждена за тысячелетия, ибо Иллюзор существовал уже в дописьменные
времена, последовавшие за Штормом.
Надобно сказать, что иные строения Иллюзора существуют реально,
точнее, остатки таковых - где фундаменты, где стена, где целое почти
здание, особо прочно возведенное некогда неведомыми строителями. Но
определить это можно лишь на ощупь - ведь всякий дом, амбар или мост взору
твоему представляется совершенно целехоньким, будто вчера законченной
постройкою. (Правда, там и сям валяются истлевшие доски и груды рухнувшего
камня, так что дома предстают одновременно и в виде развалин, и в
первозданном своем виде, и зрелище, признаюсь, экстраординарное.) Равно
же, если повезет, можешь отыскать и утварь, а то и драгоценности - но
немного, потому что лихие кладоискатели за пять тысячелетий постарались
изрядно. А подчас отыщется и книга, достаточно сохранившаяся. Но читать
тех книг не может никто - написаны они на непонятном языке неизвестными
буквами. А храмы их, где бесплотные обитатели Иллюзора поклоняются богам,
нам непонятны, и боги такие неизвестны.
Поскольку находимые там предметы выглядят именно так, как и должны
смотреться пролежавшие тысячелетия вещи, в иллюзорном своем состоянии
предстающие новехонькими, поскольку налицо развалины, легко понять, что
Иллюзор есть тень минувшего, отображение существовавшей в неизвестные
времена страны, где впоследствии все живое сгинуло неведомо куда (ибо нет
там множества скелетов), а неживое понемногу ветшало. Вот только никто не
знает, что это была за страна, что за бедствия на нее обрушились и какие
причины вызвали нынешнее, столь диковинное и поразительное, состояние дел.
Объяснений за тысячелетия накопилось множество, есть и пространные,
изложенные весьма ученым языком, да вот беда - во-первых, каждое из них
всем прочим противоречит, а во-вторых, ни единое проверить невозможно.
Опасностей Иллюзор не содержит почти никаких. Забредет иногда из
других мест настоящий зверь, но редко - звери не любят Иллюзора. Кое-где,
рассказывают, обитает нечисть, по всем признакам, укрывшаяся в Иллюзоре,
дабы избежать преследований, коим нечистую силу успешно подвергают в иных
уголках Талара. Бывает и разбойный народ, пересиживая погоню и укрывая
клады, ибо лучшего укрытия и не придумаешь. Заходят сюда и книжники,
ищущие истины, и просто любопытные, кому средства позволяют снарядить
экспедицию.
А постоянно никто из живых тут не селится, разве что беглые
крестьяне, коим податься уж вовсе некуда. Первоначально я, не освоившись,
удивился было, отчего окрестные владетели не воспользовались столь легкой
и удобной возможностью расширить свои рубежи, однако ж, проведя в Иллюзоре
две недели, принужден был признать правоту моих проводников, толковавших
допрежь, что жить здесь "тягостно". Поистине так. С каждым днем,
проведенным среди немых теней Иллюзора, нарастает в душе тягостное
ощущение то ли тоски, то ли тревоги. Возможно, ты его сам себе внушаешь,
возможно, так дразнит твои чувства диковинность окружающего, да только от
того не легче. К вечеру пятнадцатого дня не выдержал я и велел
поворачивать коней к границам Вольных Майоров, хоть многое, достойное
внимания, следовало бы еще осмотреть, и немало любопытного осталось
неизученным. Злясь на себя, досадуя, но не в силах превозмочь незримое
тягостное давление, ехал я прочь во главе своего повеселевшего отряда...
Словом, Иллюзор необитаем. Лишь в полуночных его областях, где
простираются прилегающие к морю обширные степи, что ни год появляются
снольдерские и ронерские гуртовщики, пригоняя на летние выпасы рогатую
скотину, ибо пастбища там богатейшие, хоть реальные травы и мешаются там с
иллюзорными. Лошади, животные умные, тонко чувствующие и наделенные
повышенной восприимчивостью ко всему необычайному, а также имеющему
отношение к потусторонним силам, тех пастбищ не любят, постигнув в меру
разумения диковинность Иллюзора. Бык же, тварь тупая, виденным не
тяготится, и странность иллюзорских пастбищ его не заботит - знай жрет,
нагуливая тушу и покрывая степи диковинного края навозом.
На сей низменной ноте я, пожалуй, и закончу, ибо нечего более
добавить к описанию странностей Иллюзора.
О крае, именуемом Снятой Землей
(выдержки из восьмого письма реверена Гонзака)
Святая Земля, повествуют, была некогда обычным королевством, где
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг