Э лон аллэ, э лон аллэ,
а кто и на нок-рей...
Баллада оказалась длиннейшей, изобиловала каноническими повторами и
надоедливыми припевами, но Сварог героически слушал и постепенно
убеждался: несмотря на горы словесного мусора, кое-что попало в балладу из
реальности. Несколько раз упоминалась баркентина "Беспутная русалка",
имена моряков, весьма настойчиво - Море Мрака и Ферейские острова с
названиями портов и даже улочек, селений, скал и отмелей. Описание
Великого Кракена и жаркого сражения даже несведущему казалось
нагромождением древних ходячих штампов, но финал видался неожиданным. В
противоположность подавляющему большинству баллад, вещавших о достижении
конкретных целей - или, наоборот, о конкретном проигрыше, - эта гласила,
что "дальнейшее знают лишь немые волны". Которые, понятное дело, никому не
могут поведать ничего определенного о судьбе схватившихся в поединке
смертельных врагов. Это было весьма нетипично. Что-то попало туда прямиком
из реальности, от тех, кто знал что-то, видел, встречался... Или от тех,
кто знал знавших, что в принципе одно и то же. Откуда, скажите на милость,
в балладу попала строфа "не ищите его среди мертвых, не найдете его средь
живых"? Такое можно было услышать только от того, кто прекрасно знал, что
так все и обстоит...
Когда дряхлый бард умолк наконец, с размаху вдарив всей пятерней по
струнам и с закинутой головой испустив печальный вопль, Сварог налил ему
вина и принялся допрашивать с пристрастием. Но ничегошеньки не узнал.
Баллады, как повелось исстари, странствовали от одного певца к другому,
разгуливали в списках, и барды, если не были авторами исполнявшихся ими
творений, знали о их истории не больше, чем граммофон - о биографии
Шопена. След обрывался, его попросту не было.
2. ДВОЕ НА ПАЛУБЕ
Когда до заката оставалось совсем немного, он стоял у фальшборта,
достигавшего ему до пояса, и смотрел, как уплывают назад обветшавшие
каменные дома Адари, облицованный каменными плитами причал с зиявшими
многочисленными проплешинами, в которые энергично перла высокая сорная
трава. И на полном серьезе пытался догадаться, о чем думал Колумб,
отплывая в свой исторический рейс. После долгих раздумий Сварог пришел к
выводу, что Колумб столь же пытливо озирал свою команду и задавался тем же
вопросом: "Интересно, как эта сволочь себя поведет, когда порт скроется за
горизонтом?"
...Проснувшись назавтра не столь уж рано, не с таким уж тягостным
похмельем, но все же с хворой головой, он подлечился парой чарок
"медвежьей", "драконьей" и прочих кровей, велел оседлать коня и поехал к
мосту, где стоял караул. Часа три проторчал там. Часа два, уже пешком,
слонялся по берегу, смоля сигарету за сигаретой и тоскливо поглядывая на
широкую реку. Но трехмачтовый парусник с конской головой под форштевнем
так и не появился на серой, неспешно текущей воде. Лишь однажды показался
парус - но это крохотное одномачтовое суденышко натужно тащилось против
течения со стороны Харлана, влекомое слабеньким попутным ветерком.
В конце концов он смирился с неизбежным и сказал себе: "Ты остался
один, парень. Тянуть нельзя, даже новичкам не может везти до
бесконечности".
Криво усмехнулся, тихо пропел под нос:
- Ну не подведи, ты теперь один... бравый.
Сплюнул, в последний раз глянул на реку - ничего утешительного,
конечно, - и зашагал к таверне.
До Адари он добрался без всяких приключений. И дальше пошло как по
маслу - легко отыскался и кабак "Петух и пивная кружка", и Брюхан Тубо,
чей стан был прямой противоположностью кипарису. Пузан с продувной рожей
ничуть не удивился ни условному знаку, ни поручению. Через полчаса Сварог
стал полновластным и единоличным владельцем "Гордости Адари" - надежного
на вид одномачтового кораблика с командой, абсолютно ненадежной на вид.
Первая и единственная реформа, какую Сварог с удовольствием провел бы в
роли судовладельца, - это на всякий случай повесил бы на мачте своего
капитана и двух матросов, можно даже в художественном беспорядке, без
всяких икебан. Но выбирать было не из чего, клиентура и дружки Брюхана
Тубо в ангелах не числились. К тому же Брюхан постарался не на шутку - он
явно посчитал Сварога не последним среди гангстеров Пограничья авторитетом
и потому подобрал команду, на его взгляд, надежнейшую - чтобы не ударила в
грязь лицом, если клиенту вздумается попиратствовать или устроить иное
мокрое дело.
Сварогу не пришлось особенно стараться, чтобы поддержать свой
авторитет среди экипажа "Гордости Адари". За него все сделал случай - и
порочные наклонности, присущие отдельным представителям сословия речных
моряков.
Сварог оглянулся и хмыкнул. Обладатель самой продувной из трех рож
сидел у мачты и, тихонько поскуливая сквозь зубы, баюкал правую руку,
замотанную лоскутом какой-то тряпки. Когда корабль готовился отдать якорь,
именно этот субъект забрался в кормовую надстройку, где в единственной на
суденышке каюте Сварог сложил свои пожитки. Потом, хныкая и стеная, он
клялся, что хотел лишь из любопытства осмотреть багаж нового хозяина, и не
более того. Как бы там ни было, свидетелей не оказалось (Карах притаился в
капюшоне плаща, а плащ был на Свароге), одно можно утверждать с
уверенностью - этот болван полез рассматривать топор. И Доран-ан-Тег, не
терпевший таких вольностей от посторонних, смахнул ему четыре пальца,
оставив один большой. Теперь вся троица таращилась на Сварога с
нескрываемым ужасом, и все его распоряжения исполнялись бегом, насколько
это было возможно на крохотной посудине.
Он глянул на капитана, и тот проворно подбежал, вынул изо рта
глиняную трубку, даже пристукнул каблуками латаных сапог.
- Ваша милость?
- Когда войдем в Ямурлак?
- Затемно, - сказал капитан и, поколебавшись, решился: - А вы там,
часом, причаливать не собираетесь?
- Не собираюсь. Что, боишься? Столько лет тут плаваешь, мог бы и
привыкнуть...
- Всякое бывает. В Ямурлаке с незапамятных времен было тихо, да вот с
недавних пор опять зашевелились. Болтают, плавает здесь какой-то, души
скупает или попросту нанимает корабль, вроде вашей милости, не в обиду
будь сказано, и командует плыть в Харлан. А по дороге велит причалить в
Ямурлаке - и поминай как звали... Никто не возвращается.
- Откуда же это известно, если никто не возвращается?
- Болтают...
- Что же ты не отказался?
- Откажешь Брюхану, как же... Не знаю, что там насчет ловца душ, но в
последние дни на реке определенно что-то происходит.
- Что?
- Кто его знает... Сначала в низовья прошел "Божий любимчик", а это
корабль капитана Зо, доводилось слышать? Потом - "Призрак удачи"
Джагеддина. А три дня назад объявился душегуб Гронт на "Трех козырных
розах". Название, правда, заменил, повесил другое, ну да у нас попадается
народ бывалый, они ж его по рангоуту вмиг опознали. Все трое - люди крайне
известные на всех морях, головы их в иных местах оценены в крайне солидные
суммы, а в других они, наоборот, чуть ли не почетные граждане. И Гронт,
что странно, шел под горротским флагом.
- Замаскировался, - сказал Сварог. - Дело житейское.
- Да ведь самая забубенная головушка сто раз подумает, прежде чем
поднимать горротскую "кляксу"! Не любит король Стахор, когда без
разрешения пользуются его флагом, и, если изловит... Значит, Гронт и в
самом деле пошел на службу к Стахору. Была в нем, конечно, гнильца, но
чтоб идти под "кляксу"... - Он перехватил иронический взгляд Сварога и
словно бы даже обиделся: - Что, ваша милость, думаете: "чья бы корова..."?
Но тут, понимаете ли, есть большая разница: грешить людям меж людьми или
душу загубить на службе у Стахора... Так вот, я и говорю: три капитана,
люди знаменитые и, добавим, друг друга на дух не терпевшие, вдруг
объявились в одном месте, причем не в море, на реке. Не драться же они
здесь собрались, для таких дел море не в пример просторнее...
- А что, по Ителу любой может плавать свободно? Заходи из моря - и
плыви?
- Конечно, ваша милость. Исстари заведено - середина реки свободна
для плаванья, без всяких таможен и разрешений. Ведь если ли кто-то пришлый
станет разбойничать по берегам, уйти В море ему будет трудновато - быстро
перехватят. - Тут он спохватился, словно сообразил что-то. - Как это вы,
ваша милость, таких простых вещей не знаете?
И перепугался, не распустил ли язык больше дозволенного.
- Память отшибло, - сказал Сварог. - Кирпич, знаешь ли, с крыши упал.
Прямо на темечко.
- Это, понятно, неприятность... Ну, наше дело маленькое, я в ваши
дела не лезу, не подумайте. - Он оглянулся на увечного. - Сколько учили
дурака - не лезь, даже если не заперто... Так про что это ты?
- Про свободу плавания.
- Ага. Тут, ясное дело, есть нюансы. Середина реки свободна, но если
у берегов сильной державы захотят изобидеть мелкую сошку вроде нас,
придется нам туго, потому что заступаться некому... Доказывай потом
соседям по камере, что взяли тебя в свободных водах. Они поверят, да толку
- чуть. Ну и соседи по сухопутью, понятно, при случае пакостят друг другу
со всем возможным усердием, и в мирное время тоже. А нам, в Пограничье,
приходится и вовсе несладко - люди мы бездержавные, обидеть всякий
норовит. Между прочим, коли уж зашла речь о пиратстве - скоро будем
проплывать мимо исторического места. На весь Ител славилось когда-то при
прадедах. Старики болтают, будто бы там прямо из скалы появлялись пираты.
Налетят, мечами посекут, ограбят - и назад в скалу. Может, и врут. А
может, в старые времена там и вправду были ворота.
- Куда?
- Черт их знает. В неизвестные места. Вроде бы в древности хватало
таких ворот, только потом их то ли лары запечатали, то ли они сгинули сами
по себе. Но сейчас-то их точно нет. Сами посудите, ваша милость: откройся
сейчас ворота в неизвестные места, оттуда незамедлительно поналезло бы
всякого неизвестного народа. Да и здешний люд шлялся бы на ту сторону за
милую душу, народ у нас такой - хлебом не корми, дай пролезть в любую
щелку, особенно если там нет охраны, но есть подозрения, что можно спереть
что-то полезное в хозяйстве.
- Ну, насчет этого - народ везде одинаковый, - сказал Сварог.
- Вот я и говорю... Видите холм? Еще развалины на вершине? Говорят,
там похоронен стародавний барон. Упырь. С баронами такое тоже случается -
Ямурлак под боком, вредно влияет даже на титулованных. Ходят слухи, что в
полночь барон вылезает наверх, ищет, кого бы неосторожного сцапать. Что же
до русалок...
- Да ты, я смотрю, книгу написать можешь о здешних диковинах, -
сказал Сварог.
- Эх, умел бы я писать, читать-то с грехом пополам выучился... А что
вы думаете? Был у нас такой Одноухий Пакрен, ходил на посудине вроде этой.
Вышла у него в Снольдере небольшая неприятность по поводу контрабанды,
определили ему пару лет, и сидел он в одной камере с каким-то ученым
типом, которого туда упекли из-за превратностей судьбы, - политика,
интриги, кто-то из фаворитов загремел в немилость, а с ним, как водится,
на всякий случай подмели всех его дворецких-библиотекарей и прочих
конюших. А Пакрен у нас был повернутый на сказках про Ител и от скуки
рассказывал их этому библиотекарю целыми днями. Того возьми да и выпусти -
политика перевернулась, фаворит опять в фаворе... Недельки через две
приходят и за Пакреном - которому, между прочим, еще полтора года
досиживать - и волокут прямиком к тому ученому типу. Тип тоже весь из себя
в милости и процветании, пишет как раз ученый труд о сказках и преданиях.
И Пакрен два месяца живет, как король, жрет-пьет самое лучшее и вспоминает
сказки, каковые записывать к нему специальный канцелярист приставлен. А
когда выжали его досуха, библиотекарь или кто он там похлопотал у
фаворита, и вернули Пакрену его корыто, велели убираться к такой-то матери
и больше не попадаться. А этот ученый тип вдобавок от радости Пакрену
полный карман денег насыпал - они ж деньгам цену не знают, очкастые, да
еще состоя при таком вельможе... Пакрен, не будь дурак, в Адари уже не
вернулся, завел канатную мастерскую в Ронеро, в гильдию пролез, даром что
одноухий... От книг тоже иногда бывает польза народу вроде нас. Вы, ваша
милость, книги часом не пишете?
- Бог миловал, - сказал Сварог.
- Жаль. А то бы я вам столько порассказал про древние дела да
исторические места... Вон там будто бы и появлялись из скалы пираты...
Ваша милость, накликали! Чтоб они провалились, исторические места!
Сварог посмотрел туда. Похоже, и в самом деле нарвались. Из узкой
расщелины в заросших лесом скалах выплыли две длинные галеры,
двухмачтовые, хищно-изящные, с зарифленными парусами, без флагов и
вымпелов. Весла взмыли, слаженно ударили по воде - и галеры
целеустремленно понеслись поперек реки, настигая "Гордость Адари". Слышно
было, как ритмично звенят гонги, задавая темп гребцам. На палубах
толпились люди в кожаных штанах, ярких, разноцветных рубашках, и лучи
заката десятками солнечных зайчиков разбрызгивались на длинных, сверкающих
клинках.
- А ведь исчезали корабли! - охнул капитан. - Грешили на того, что
скупает души, да вот что оказалось...
- Не уйдем? - спросил Сварог без всякой надежды.
- Куда там, полное безветрие... Ваша милость, бегите за топором!
Очень он напоминает один легендарный топорик, глядишь, и отобьетесь...
Сварог метнулся в каюту и выскочил с Доран-ан-Тегом. Капитан
вооружился мушкетом, рулевой - громадным тесаком. Только покалеченный в
дело не годился и бестолково тыкался от борта к борту.
- Это обыкновенные люди, - шепнул Сварогу на ухо вдруг высунувшийся
из капюшона Карах.
Капитан покосился на него и разинул рот.
- А ты скройся! - цыкнул Сварог на верного домового. - Капитан, да
там ведь...
- Сплошь бабы, ваша милость, - поддакнул капитан. - Даже без
доспехов, форс держат, стервы...
Действительно, у форштевней обеих галер теснились женщины - рослые,
красивые девахи в высоких сапогах, кожаных штанах и ярких рубашках.
Золотые ожерелья, широкие запястья с самоцветами - но мечи самые
настоящие, и лица исполнены нешуточной азартной решимости.
Галеры настигали, они вдруг разминулись и зашли с обоих бортов.
Раздался звонкий, властный девичий голос:
- Спускайте парус!
Корабли шли нос в нос, галеры были повыше, и Сварог задрал голову,
отыскал взглядом кричавшую - черноволосую красавицу в сиреневой рубашке, с
особенно богатым ожерельем на шее. Несмотря на суровость ситуации, он
невольно смерил ее оценивающим взглядом и пожалел, что их встреча
случилась при столь уголовных обстоятельствах. Но пора было настроиться на
серьезный лад - спортивные девочки, ловкие, мечи держат умело, и их,
скажем честно, многовато для бравого экипажа "Гордости Адари". И в
военно-стратегическом плане, и во всех остальных смыслах. Вот случай,
когда остается лишь пожалеть, что выбор столь богатый...
- Я сказала - парус! - совсем сердито крикнула черноволосая.
- Девочки, шли бы вы домой, - громко сказал Сварог, перекрикивая
плеск весел. - Честное слово, мы спешим, у нас срочные дела... Что вы
такие задиристые? Мамы хоть знают, куда вы пошли гулять?
Раздался взрыв смеха - веселого и явно издевательского. Амазонки
звонко хохотали, уверенные в себе, - для чего имелись все основания. Потом
в воздухе засвистели широкие ножи, почти сразу же перерубившие трос, и
треугольный парус, сминаясь, соскользнул на палубу, его концы свисали с
обоих бортов, бороздя воду. Голая мачта отчего-то показалась невероятно
жалкой.
Корабль вдруг рыскнул носом. Сварог оглянулся. На рулевого наведены
несколько луков, высоких, сложных, рулевой уже бросил и штурвал, и тесак,
всем видом показывая, что он человек мирный. Капитан, однако, крепился из
чистой амбиции, с надеждой косясь на Сварога. Сварог пожал плечами:
- Ладно, бросайте мушкет...
Капитан тут же с превеликим облегчением последовал его совету. Сам
Сварог топора не выпустил - он только отступил к кормовой надстройке,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг