- За пр-р-релестных дам!
Выпили.
- Ну ладно, - сказал Илья, - дело, значит, было так. Перебив
всю нечисть вокруг Мурома, собрался я на службу ко Владимиру. Отс-
тоял заутреннюю, седлал своего добра коня и попер. Еду я еду,
вдруг - на дороге камень, а на камне том надпись...
Боян, желая вставить словечко, открыл было рот, но Илья пока-
зал ему свой волосатый богатырский кулачище, и тот, клацнув зуба-
ми, рот захлопнул. А Илья продолжил:
- "Налево пойдешь, в избу читальню попадешь, - на том камне
писано, - направо пойдешь, славу себе сыщешь, а прямо пойдешь, го-
лову свою сложешь". Ну, думаю, налево мне не надо, грамоте-то я не
шибко обучен. За славой мне тоже недосуг бегать, пусть она за мной
бегает. И двинул я коня прямой дороженькой. На Киев. И любой бога-
тырь бы так поступил, верно я говорю?
Алеша и Добрыня согласно закивали. И вновь опрокинули на ра-
достях свои чарки в глотки. Вокруг раздался одобрительный гул.
Впервые, доселе увлеченный беседой, Иван украдкой огляделся. В ка-
баке за столами дубовыми сидело по меньшей мере три десятка бравых
молодцев. И все устремили свое внимание к столу его новых товари-
щей.
- Ну вот, - продолжал Илья, - не прошел мой конь и десятка
верст, как услышал я посвист змеиный, да окрик зверинный. Конь мой
встал, как вкопанный, а я, хоть и не робкого десятку уродился,
сомневаться стал: туда ли еду. Кровь от того свиста в жилах, прямо
скажу, стынет.
Глянул я по сторонам, никого нетути. Глянул вверх и вижу: на
трех дубах корявых гнездо огромадное свито. Тут слетает с него и
встает передо мной птица-не птица, человек-не человек...
- Соловей разбойник, - не выдержав, вставил словечко Боян и
испуганно прикрыл рот ладонью.
- Точно, - сказал Илья с расстановкой, тяжелым взглядом сме-
рив старца, - соловей.
- Молчу, молчу, - затравленно втянул голову в плечи сказитель.
- Правильно, - одобрил Илья, - и вот говорит мне соловьище
этот поганый: "Доброго пути тебе, Илья Муромец. А давай мы с то-
бой, богатырь, побратаемся. Будь ты мне братом названным. Станем
мы по Руси гуляти рука об руку, подвиги вершить богатырские". Ни-
чего я ему не ответил, только вынул свой булатный меч, да и срубил
чудищу буйну голову...
- За что?! - поразился Иван.
- А так, - объяснил Илья, - чтоб не лез с любовью со своей.
- Темный ты, - сказал тихонько Боян Ивану на ухо, - былин не
знаешь. У них, у богатырей, заведено так. Вот и Алеша с Тугариным
тоже, и Добрыня...
А Муромец рассказывал дальше:
- Положил я соловьеву голову в чемодан и дальше двинул.
Чуть-чуть проехал, глядь: терем расписной. Постучал я в дверь, та
из петель-то и выскочила. А в сенях - девица красная стоит, в ру-
ках кочерга: от врага обороняться. Как ударила она мне той кочер-
гой промеж глаз, так и полюбил я ее сразу.
- Ну наконец-то, до дела добрался, - радостно потер ладони
Алеша, а Добрыня спросил, поблескивая глазами:
- А какая она, девка-то? Опиши, да поподробнее. Ноги, там, у
ней какие, остальное все...
- Какая? - переспросил Илья и тут же ответил: - А мне как раз
под стать. Кочерга-то у ней была в девяносто пуд.
- А ноги-то, ноги? - настаивал Добрыня.
- Ноги?.. - Илья задумался, потом пожал плечами, - ноги как
ноги, шестьдесят восьмой размер.
Добрыня мечтательно закатил глаза к потолку и зачмокал губа-
ми. А Иван вспомнил свою изящную миниатюрную Марью и вновь утвер-
дился в мысли, что о вкусах не спорят.
- "Красна девица, - спрашиваю я ее, - как звать тебя?" "Але-
на", - отвечает. "А будь ты, Алена, женой мне", - говорю. Улыбну-
лась она в ответ, словно солнышко взошло ясное, и вижу: полюбился
я ей. Взял я ее на руки, отнес во поле чистое, и тут же мы с ней и
повенчались - под ракитовым кустом.
- Вот это по нашему! - хлопнул себя по коленке Алеша и от из-
бытка чувств опорожнил очередную чарку. Иван же, разомлев от алко-
голя и грез о Марье мечтательно произнес:
- И жили они долго и счастливо...
- Если бы! - горестно осадил его Илья, - эх, если бы. И умер-
ли бы мы в один день... Уж кто-нибудь позаботился бы. Так нет,
вернулись мы к ее терему рука об руку, тут и попутал меня нечистый
похвастаться. Поставил я в горнице ее на стол чемодан свой да и
говорю: "Глянь, Алена, от какого чудища я землю русскую избавил!"
И крышку-то отворил. Как на голову соловьиную Алена глянула, зак-
ручинилась. "Что ж ты, богатырь, наделал, - говорит, - это ж ба-
тюшка мой, отец родный. Люб ты мне стал, Илюша, да отец - дороже.
Поеду я теперича в Киев-град на тебя, богатыря, управу искать у
князя, у Владимира, у Красно Солнышка". Сказала так, вскочила в
седло моего коня и была такова, только пыль вдалеке заклубилася.
Так-то вот.
Не сдержался тут Иван и заплакал во весь голос.
- А дальше, дальше, что было? - спросил он, всхлипывая.
- А дальше вот что было, - ответил Илья, ликом чернее тучи
став, - пошел я во Киев, во стольный град пешим ходом. С чемодан-
чиком. Три дня и три ночи шел, да раздумывал: "Не по смерть ли я
иду да по скорую? Не сносить мне головы, коль Алену Владимир пос-
лушает..." Вот пришел я в Киев, двинул сразу в палаты княжецкие,
прошел во гридни столовые, глядь, князь со свитой своей пир пиру-
ет. Крест я клал по писанному, да кланялся и Владимиру, и Васили-
се-княжне, и боярам, и богатырям...
- Вот это я уже помню! - обрадовался Добрыня, - как ты Влади-
мира под орех разделал. Дозволь дальше мне рассказывать, со сторо-
ны-то виднее.
- Рассказ этот ноша мне тяжкая, - молвил Илья Муромец, - не
пристало богатырю ношу с плеч перекладывать.
Он замолчал, и возникшая пауза была довольно тягостной. Нако-
нец, он вновь нарушил ее:
- Позднее я узнал, что, выслушав Алену, князь к ней сжалился
и меня наказать обещался. А саму ее, красну девицу, за попа Гапона
сосватать...
- А это еще кто? - спросил Иван.
- Не знаешь? - удивился Боян, - ничего, узнаешь еще.
- Гапон - это Владимиров главный советник, - пояснил Добрыня.
- Ежели Алена за попа выйдет, второй дамой на Руси станет, после
Василисы. Но сам поп - прохиндей тот еще. Владимир ему верит, а
мы, богатыри, закваску в нем вражью чуем. Да доказательств нету.
- Как вошел я в княжецкую гридню столовую, - продолжал Илья,
- встретил меня Владимир неласково. "Это кто еще, - говорит, - к
нам пожаловал, словно пес пешком, не на коне лихом? Посадите-ка
его на конец стола, там, где нищие да убогие..." А рядом с князем
попишка сидит. Тот так надо мной насмехается: "То, видать, к нам
Илюшка пожаловал, что не знает, как к девице свататься, не срубив
головы ее батюшке". Осерчал я, понятно, за стол садиться не стал,
только чемоданчик свой на него кинул да и вон пошел...
- Ой, погоди, Илья, - снова влез Добрыня, язык которого слег-
ка заплетался, - дай я хоть расскажу, что у князя потом было, ты
же не видел. Когда ты вышел, да дверью хлопнул, стены в тереме
треснули да покосилися. Чемоданчик мы открыли, там - голова со-
ловьева. Потом прибегает стражник: "Князь, - кричит, - Илья Муро-
мец с крыши твоей все золотые маковки посбивал, а теперь в кабаке
сидит, пропивает их. И всю голь киевскую поит." Рассердился князь,
послал семерых богатырей Илью сковать да к нему прислать. Не вер-
нулись те богатыри, споил их Илья. Послал трижды по семь, и те не
вернулися. Видит князь, вся дружина его так переведется. Говорит:
"Видно спутал я Илью-богатыря с кем другим еще. Кто тут храбрый
есть? Вы найдите его, да скажите, что приму его с великими почес-
тями." Тут мы с Алешей и вызвались. Ох, и погудели!
- Да-а, - протянул Алеша, жмурясь от приятного воспоминания,
- пока все маковки золотые с Ильей на троих не пропили, из кабака
не вылазили. Потом явились втроем к Владимиру да и говорим: "При-
ми, князь, Илью в дружину, мы ему даем свою богатырскую рекоменда-
цию. А не примешь, мы с ним вместе по Киеву пойдем да камешка на
камешке не оставим". Ну куда ему деваться было? Принял?
- А Алена-то как? - поинтересовался Иван, несколько обескура-
женный услышанным.
- А что Алена? - горестно тряхнул головой Илья, - похоронила
она голову отцову как положено, да так за Гапоном сосватанная и
осталась. Говорят, и свадьба скоро. Поймал я ее как-то в княжецких
сенях, зажал в угол, а она кричит: "Отстань, видеть тебя, лиходея,
не желаю! То ли дело Гапон - мужчина интеллигентный, грамотный..."
Отпустил я ее с богом, пусть живет. А все Владимир, пес, приказал
бы ей, пошла б за меня.
- Ох, как прав ты! - воскликнул Алеша в сердцах, - пес пога-
ный наш князь! Гапону-то в рот заглядывает, а нам, богатырям, уж
третий месяц жалования не повышает!
- Не ему, собаке, мы служим, - внезапно зарыдав, поддержал
друзей Добрыня, - а земле русской! - сказал и принялся ладонью
размазывать по лицу слезы и сопли.
Иван беспокойно огляделся. Хоть опыт его жизненный и невелик
был, а все же чувствовал он, что речи подобные добром не кончатся.
Нужно было как-то сменить тему. И он заговорил про то, чем сейчас
его головушка более всего занята была:
- Ну, Илья, твоя история - нетипичная. Не обязательно же так
бывает! Вот у меня возлюбленная, она и лицом красна, и умом ясна.
И никогда она мне попереч не пойдет. - Тут хмель да желание покра-
соваться пересилили иванову правдивость, и хвастовство его перешло
в откровенное вранье: - Да я ей только шепну: "В койку, Маша",
она уж там, одно слово - искуссница!
Богатыри довольно заржали, а Боян, ткнув Ивана в бок, зашипел
ему в ухо:
- Ты че, дурак, обалдел? Здесь ведь муж ее - Черномор.
- Где?! - испугался Иван.
- Да прямо за тобой сидит.
Не удержавшись, Иван обернулся. Но место на скамье за сосед-
ним столом пустовало.
- Нету там никого, - сказал он с облегчением. Глянул и Боян.
- Только что тут был, а теперь и след простыл. Ну, жди Иван
неприятностей...
Но не придал Иван словам этим особого значения, так как Доб-
рыня и Алеша принялись тем временем рассказывать и свои увлека-
тельные истории. Подумал только: небось Черномор давным-давно из
кабака ушел. Подумал и успокоился.
А зря. Потому что на самом-то деле все слышал Черномор и те-
перь, сжигаемый ревностью, мчался он в палаты княжецкие, лелея в
душе нехитрый план мести.
Бежал Черномор дорогой не окольною, а прямиком через джунгли,
пугая обезьян и попугаев. Вот и палаты.
Князя он застал в тронном зале за игрой в домино с Гапоном.
Видно Владимиру в игре не везло, так как сидел он в одних кальсо-
нах да в короне, а его сапоги, мантия и прочие одежды кучкой лежа-
ли возле Гапона.
- Не вели казнить, вели слово молвить! - вскричал Черномор,
кланяясь.
- Ни минуты спокойной! - возмутился князь, не отрывая взгляда
от стола. - Поиграть не дадут! Может все ж таки повелеть казнить,
а не слово молвить, а? - но тут же, выговорившись, смягчился: -
Ладно, давай, выкладывай. - И обернулся к Черномору.
Гапон, пользуясь тем, что Владимир не смотрит, принялся под-
менивать костяшки.
- Три твоих богатыря да дурак с ними сидят сейчас в кабаке да
тебя, Красно Солнышко, хают принародно.
- Вот же мерзавцы! - возмутился князь. - И как они меня хают?
- "Не собаке князю мы служим, - говорят, - а служим земле
русской".
- Про землю русскую - это хорошо, - заметил справедливый
князь. - А вот про собаку - не хорошо. - Гапон, - повернулся он к
попу, и тот мигом отдернул руки от фишек, - чего делать-то с бе-
зобразниками будем? Воспитывать?
- Поздно, - заявил Гапон злобно, - воспитывать надо было,
когда они на лавку поперек ложились. Теперича только одно поможет:
головы поотрубать.
- И то верно, - согласился князь, - мудрый ты у меня, - он
ласково потрепал Гапона по щеке, - они мне и самому как бельмо на
глазу. Только водку жрут да похваляются, а толку никакого. Но как
их взять-то, ежели они втроем по силе всей моей дружины стоят.
Только угроблю ее бестолку.
- Ну, это просто, - ухмыльнулся Гапон, - они как напьются,
куда идут?
- Ко мне, - ответил князь, - явятся, на ногах чуть стоят,
"хотим, - говорят, - подвиг совершить, прикажи, князь, чего-ни-
будь!"
- Ну вот, давай подождем. Как явятся, тут мы их тепленькими и
покоцаем с дураком ихним вместе.
- Точно! - обрадовался князь, - а пока сыграем?
- Сыграем, сыграем, - закивал Гапон, - больно мне кальсоны
твои глянутся. И корона.
- На корону не зарься, она казенная!
Черномор нерешительно кашлянул. Князь и Гапон повернулись к
нему.
- Чего тебе еще? - спросил Владимир, - ступай.
- А может головы-то рубить не надо, а? - спросил Черномор
слегка напуганный результатами своего навета. - Да и богатыри-то
тут ни при чем, главное - Иван...
- Ступай, ступай, - повторил князь, - сами разберемся. - И
вновь повернулся к домино. - Елки палки! Все что ли уже?!
- Все, - скромно подтвердил Гапон. Разоблачайся, княже.
Понурившись, дядька Черномор медленно двинулся прочь. В се-
нях, зажав под мышкой княжецкие кальсоны, его догнал Гапон.
- Эй, Черномор, дело есть!
- Какие у нас с тобой дела могут быть, собака поповская?
- Ну, кто собака, это мы с тобой потом обсудим. Ты вот о чем
подумай. Трех богатырей сейчас казнят, так?
- Так, - тяжело вздохнув, признал Черномор.
- А без них дружина княжецкая - тьфу, верно?
- Верно.
- Теперь представь, что как раз в этот момент на Киев печене-
ги нападут.
- И представить-то боязно.
- А ты не страшись. Ежели ты со своими тридцатью тремя бога-
тырями за печенегов выступишь, быть тебе у ханского наместника во-
еводою!
- Да ты что?! - взъярился Черномор, - да я тебя сейчас!..
- Только тронь, - пригрозил Гапон, - в миг голова с плеч сле-
тит.
- А я сейчас Владимиру про твои речи расскажу.
- Поверит он тебе! Мне он поверит, а не тебе!
- И то правда, - снова вздохнув, согласился Черномор, - что
же делать-то?
- А ты иди домой да подумай хорошенько, - посоветовал Гапо, -
ванну прими, тебе в воде лучше думается, так ведь?
- Так, - сокрушенно подтвердил Черномор.
- Ну тогда адью, до встречи, - помахал ему Гапон ручкой, -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг