железного дерева. За резинкой трико - еще один.
Фараон бежал на папу, как носорог на аборигена. Папа отвел руку и
небрежно бросил бумеранг. Тот с жужжанием разрезал воздух и стукнул фарао-
на по лбу. Неменхотеп недоуменно крякнул, и сел на корточки.
- Браво! - закричал я.
- А почему бумеранг не вернулся? - поинтересовался Стас.
Папа повернулся к нам и гордо пояснил:
- Бумеранги возвращаются, только если промажешь. А боевые бумеранги
не возвращаются вообще.
Фараон неуверенно привстал. Папа, не целясь, метнул второй бумеранг.
- А почему боевые не возвращаются? - полюбопытствовал Стас.
- Видишь ли, это связано с аэродинамикой... - повернувшись к Стасу,
начал папа.
Этот бумеранг был неправильный. Или не боевой. Он вернулся.
Тюкнутый в затылок бумерангом, папа тоже сел на корточки. Он слабо
мотал головой, но остальные члены у него не двигались.
Фараон доковылял до папы и высоко занес бронзовый меч.
- Сейчас убью тебя, потом - твоих прислужников, - сообщил он.
Я схватил стоящий в углу зала веник - ну хоть чем-то надо запустить
во врага. Но тут из-за спины послышался совершенно ледяной голос:
- Неменхотепшиша! [Неменхотепчик! (возм. др.-егип.)]
Удивленный фараон обернулся. Мы тоже. За нами стояла мама... С мум-
ми-бластером в руках!
- Получай, женишок, - сказала она по-русски, нажимая на спуск. Музей
озарился голубым сиянием, запахло озоном и жареным мясом. Фараон, не вы-
пуская меча, рухнул на пол.
- Ма-ма-ма-мама! - взвизгнул Стас. - Так, так, так ты... ты...
- Линка, - голосом муммифицированного фараона произнес я. - Мама.
Хайлине. Мама.
Членораздельные звуки давались нам с трудом. В отличии от папы. Он
тоже все понял - все-таки чтение фантастики даром не проходит.
- Ты в музей пошла, чтобы за нами следить, чтобы фараона убить, чтобы
с женихом расквитаться, чтобы нас с детьми спасти... - папа глотнул воздух
и с незнакомой интонацией продолжил: - Потому что ты была его невестой,
потому что в Древнем Египте родилась, потому что тебя наши дети спасли,
потому что они тебя в Ташкенте оставили, потому что ты всю жизнь узбечкой
притворялась, потому что знала все наперед, потому что специально пацанов
древнеегипетскому учила...
- Потому что я вас люблю, - просто сказала мама, пряча в карман блас-
тер. И тут мы с братом не выдержали, и бросились ее обнимать. А Стас заво-
пил:
- Я же говорил, что мы найдем тебя! Вот и нашли! Сегодня! Сегодня,
мама!
Я подумал, что он не совсем прав, и это мама нас нашла. Точнее даже,
родила. Но спорить не стал.
А папа сидел над свежемуммифицированным фараоном и слабым голосом
продолжал:
- ...потому что я женился на невесте фараона, потому что наши дети
его сварили в кипящем масле, потому что я с Неменхотепом на бумерангах
дрался, потому что...
ПОСЛЕСЛОВИЕ, В КОТОРОМ МЫ УЗНАЕМ,
ЧТО НАС НАЗВАЛИ В НАШУ ЧЕСТЬ,
РЕСТАВРИРУЕМ СФИНКСА, И РАЗМЫШЛЯЕМ,
ЧТО ЖЕ ИЗ ВСЕГО ЭТОГО ПОЛУЧИЛОСЬ
Это Шидла дал маме мумми-бластер, прощаясь. Оставить вещь из будущего
в прошлом! Не зря он считал себя преступником. И все же благородство побе-
дило. Когда мы немножко привели музей в порядок, уложили фараона в сарко-
фаг, а папу подняли с пола и привели домой, то сразу же уселись пить чай и
разговаривать. Тут нам мама все и поведала.
Скверные у нас оказались знания истории. Мы совсем забыли про Таш-
кентское землетрясение 1966 года. И высадили Хайлине - свою будущую маму,
прямо накануне первого подземного толчка. Ох, и испугалась же она! Но в
итоге землетрясение сыграло ей на руку. После такой трагедии никто не
удивлялся маленькой девочке без документов, в странной одежде, и ни слова
не говорящей по-русски. А нашли ее как раз русские спасатели. Решили, что
она узбечка из дальнего кишлака, только накануне приехавшая в Ташкент и
оставшаяся без родителей. Маму определили в детский дом, некоторое время
поискали родных, но так никого и не нашли. Это и понятно, без машины вре-
мени трудно было бы рассчитывать на успех. Настоящие узбеки в детском до-
ме, конечно же, удивлялись, на каком это языке говорит темноглазая девочка
Галина. Но особо не докапывались, не до того было. А через полгода мама
уже неплохо болтала и по-русски, и по-узбекски. У нее хорошие способности
к языкам оказались.
Потом мама выросла, поступила в институт археологии: все-таки к свое-
му времени поближе. Бластер всегда надежно прятала, помнила наказ Шидлы,
применять лишь в крайнем случае, а лучше - не применять. Потом с папой
познакомились, после института они поженились. Ну, в общем, и мы скоро по-
явились. Но мама тогда еще ничего не подозревала. А нас назвала в память о
своих спасителях - то есть о нас же. А потом, когда пару лет назад мы пош-
ли всей семьей фотографироваться, мама глянула на фотографию - и обомлела.
Узнала нас. Что делать, пришлось ничего не говорить, но заставлять
учить древнеегипетский. Мама сказала, что с тех пор она нас еще больше по-
любила: и как детей, и как спасителей, и как настоящих старых друзей. Все
хотела папе рассказать правду, но боялась, что папа не поймет. К тому же и
парадоксы какие-нибудь из этого могли получиться.
Когда папа рассказал о "космическом корабле", мама заподозрила, что
это и есть машина времени. Перепугалась, достала мумми-бластер. Ночью спа-
ла плохо, а когда, проснувшись увидела что нет ни папы, ни нас, все поня-
ла, и пробралась в музей следом. И очень кстати.
Разгром в музее, конечно же вызвал переполох. Но все списали на како-
го-то пьяного хулигана. А папа с мамой добровольно вызвались ликвидировать
последствия разгрома, чем вызвали похвалу Ленинбаева. И премию получили,
только она вся ушла на покупку новой одежды для меня со Стасом.
Зато за прекрасную реставрацию мумии фараона маму послали на конгресс
археологов в Египте. И там она вызвала всеобщее удивление, свободно разго-
варивая на древнеегипетском, и легко читая самые каверзные надписи на пи-
рамидах. На следующий год опять приглашают. Может, и мы со Стасом присое-
динимся... Хотя что нам этот Египет - мы его как свои пять пальцев знаем.
Вот в Антарктиду нам в последнее время хочется смотаться, потому что мы
увлеклись биологией, и изучаем особенности яйцеоткладывания пингвинов.
Но это уже другая история.
А папа отреставрировал Шидлу. Точнее он покрыл его толстым-толстым
слоем бронзовой краски, прикрепил к каменной подставке. А еще написал на-
учную работу, где высказал блестящую версию о том, что летающие тарелки -
машины времени из будущего. Я ему говорю: "Ерунда, Департамент такого ни-
когда не позволит". А он отвечает: "Никакой Департамент не вечен". Уфоло-
ги, которые ни про какой ДЗР не знают, пригласили папу на свое сборище в
Антверпен. Может, и мы с папой съездим - надо же объяснить этим наивным
энтузиастам, что такое межпланетные путешествия на самом деле. Тем бо-
лее... Но это тоже другая история.
От Шидловской гривы папа втайне от нас отрезал прядь волос. Спрятал
ее в медальончик и носит на груди. Мы знаем, но молчим. Все-таки это мы у
папы из-под носа космический корабль увели.
Браслеты-регенераторы мы с фараона сняли, и все по очереди надевали.
После этого у папы выправился сломанный в детстве нос, мама перестала чи-
хать на тополиный пух, а Стас не то что пиво, кефир больше пить не в сос-
тоянии. (Говорил же я ему - алкоголиком становишься!) А у меня... Ну, это
вообще-то дело личное.
А потом мы мумми-бластер и браслеты замуровали в подставку, прямо под
лапами Шидлы. И тонкими цепочками привязали к лапе. Представляете: Шидла
оживает, слезает со своей подставки, а у него на лапах болтаются наши
браслеты и оружие. Папа все настаивал, что нужно ему еще письмо оставить:
мол, "Живите дружно, не воюйте, с людьми дружите..." Но мы его переспори-
ли. Потому что были в будущем, и знаем: они там серьезно ссориться не уме-
ют. Если самая страшная их диверсия - взрыв цистерны с валерьянкой, а лю-
бого убитого можно с помощью браслета оживить... Ну какие тут могут быть
войны?! К тому же и Шидла теперь к людям по-другому относится, а он у них
- авторитет.
Стас долго грустил по Кубатаю. Последнюю память - фотографию - и ту
египтяне отобрали. Порой проснусь ночью, а Стас во сне ворочается и бормо-
чет: "Кубатай, можно мне с тобой в разведку?" И семечки полюбил щелкать. Я
над ним не смеюсь - это еще не самая опасная привычка, которую он мог у
генерал-сержанта перенять.
А я вот стал языки разные изучать. Помимо русского, древнеегипетского
и всеземного-венерианского, которыми владею свободно, могу со словарем чи-
тать по-английски, и торговаться на базаре по-узбекски. Это меня мама нау-
чила. Я специально на базары хожу, тренируюсь. Думаю начать изучать гол-
ландский - вдруг и в самом деле в Антверпен поедем? Тяжело, конечно. Как
Смолянин говорил: труд, труд и труд.
Правда, он еще уши себе расширил, а наша медицина до этого пока не
дошла. Я знаю, я узнавал.
С мамой нам теперь куда легче общаться. Вот заставляет она нас со
Стасом вечером ноги мыть, а я на нее посмотрю и говорю:
- Лина, ты пользуешься тем, что взрослая, и тиранишь нас!
Мама сразу теряется, гладит нас по голове и отпускает спать с немыты-
ми ногами. Класс!
Вот вроде и все. А! Котенка безымянного мы назвали Шидлой! Он уже
подрос, стал умным, и носить имя Валька отказывается наотрез. А когда сов-
сем взрослым станет, мы его перекисью обесцветим. Чтобы совсем на сфинкса
стал похож.
Вот. Теперь все.
Алматы.
сентябрь-октябрь 1993 г.
--------------------------------------------------------------------
Данное художественное произведение распространяется в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения целостности и неизменности текста,
включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое
использование настоящего текста без ведома и прямого согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 14.06.2002 12:01
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг