их поразительно. Но Маша тут же напомнила: Гога Соню видит прекрасно.
Скорее всего, дело тут не только в зрительном образе, но и в чем-то
другом. Возможно, между ней и ее "жертвами" поддерживается какая-то
телепатическая связь, или что-то еще... Как бы там ни было, факт остается
фактом.
Москва. Маша и Соня проводят первый эксперимент в Белом доме.
В качестве нейтральной рабочей одежды они выбрали светло-голубые
джинсовые костюмы и элегантные, но вместительные кожаные сумочки.
Белый дом. Двое омоновцев с автоматами. В двери входит Соня и
протягивает им выданный ей Берманом пропуск. Сразу за ней входит Маша. И
тут же, без паузы, поочередно обрабатывает их.
- Не понял, - бормочет один из них, - девушка, вас только что было
двое...
Соня мило улыбается:
- Двое?
Омоновец неопределенно крякает, вертя пропуск в руках.
- Глюки, - объясняет ему и себе второй. - В этом дурдоме и не такое
привидится...
Соня, а с ней и, теперь уже невидимая, Маша, проходят дальше. Маша
потирает ноющие виски.
Через полмесяца Маша уже могла спокойно войти в Белый Дом и побродить
по его этажам не замечаемая никем. Во всяком случае - охраной. Именно
потому, что ее двойник-Соня оставалась видимой, ее исчезновения не
вызывали обычной оторопи. В первую очередь, конечно же, были "очарованы"
дежурные, сидевшие у мониторов систем слежения, хотя это и оказалось
достаточно сложно: по телевидению ее чары не действовали, и Берману
приходилось то под тем, то под иным предлогом водить ее с Соней
непосредственно в дежурку.
Соню все это угнетало, и работала она единственно из признательности
к Маше, хотя и не одобряла ее деловой союз с Берманом. Определенную роль,
наверное играл и страх лишится машиного покровительства. И - деньги: Илья
Борисович еженедельно выплачивал им что-то вроде "пансиона" - сумму с
государственной точки зрения невеликую, но, по сониным подсчетам,
превышающую совокупный месячный заработок ее родителей.
Девушки сдружились, с Берманом же их отношения оставались
прохладно-натянутыми. Но он был достаточно мудр, что бы не пытаться
навязываться им. Главное - то, что они выполняли все его требования.
В отличии от Сони, Машу "игры в Белом доме" увлекли. Впервые она
пользовалась своим даром в таком масштабе, имея официальное прикрытие, да
еще напарницу-двойника. Если бы еще Кривило не уехал...
То и дело у нее возникало желание похулиганить, но она вовремя
одергивала себя. Не удержалась она один только раз, совместив, так
сказать, приятное с полезным.
Однажды, заглянув в конце рабочего дня в приемную Общего отдела
аппарата Президента, она услышала противный визгливый мужской голос, явно
кого-то отчитывающий. Маша прошла в кабинет. У окна с грозным видом стоял
потный краснолицый сотрудник (само-собой, давно уже Машей обработанный) и
орал на свою миловидную (у Маши нередко отдыхал на ней взгляд от уродливых
аппаратчиков и депутатов) длинноногую секретаршу:
- ...И запомните, Наталья Николаевна, все эти ваши штучки и перекуры,
кофе и маникюры даром для вас не пройдут!
- Какое кофе?! Какие маникюры?! Если я не исполняю своих служебных
обязанностей, вынесите мне выговор, или, в конце концов, выгоните меня! Но
хватать при этом меня за ноги никто вам права не давал!
Его толстая рожа стала еще темнее:
- Я?! Вас?! За ноги?! Что вы хотите этим сказать?! Да это шантаж,
форменный шантаж!!! - И тут же, внезапно успокоившись, он сел за стол,
закинул ногу за ногу и произнес вполголоса: - А свидетели где?
И вот тут Маша не сдержалась. Прищурившись, она внимательно
уставилась ему в глаза, а затем дала посыл на видимость - так, как делала
на занятиях с Кривило.
- Что это? - выпучив глаза, ткнул в ее сторону чиновник.
- Где? - огляделась по сторонам секретарша.
- Вот, прозрачное...
Секретарша нерешительно улыбнулась:
- Вы меня разыгрываете?
А Маша, тем временем, подошла к нему вплотную и, наклонившись к
самому его уху, сказала шепотом:
- Это свидетель. Понял, козел?
- Угу, - затравленно покивал головой дядя. А она обошла вокруг кресла
и прошептала ему в другое ухо:
- Обещай мне, старый козел, никогда больше не хватать девушек за
ляжки. Обещаешь?
- Обещаю! - пискнул он.
- Ну, вот и славно. Прощай, милый.
И, отойдя от него на пару шагов, она вновь дала ему посыл, но на этот
раз уже обычный - на невидимость.
Осторожно оглядевшись, козел сунул руку под стол, и в коридоре
раздался оглушительный вой сирены. Через минуту в кабинет влетело трое
бритоголовых спецназовцев, держа пистолеты стволами в потолок.
- Здесь! Только что! Прозрачная! - закричал им толстяк, тыча пальцем
то в одну, то в другую сторону. Охранники ошалело оглядывали комнату.
- Тут никого не было, - еле сдерживая смех, сказала секретарша.
- Да? Не было? - удрученно переспросил ее начальник. - Тогда ладно.
Ладно. Извините, ребята. И вы, Наталья Николаевна, извините пожалуйста...
- Он утер пот носовым платком, взял из под стола портфель и закончил: - Я
тогда пойду, пожалуй. Ладно?
- Идите, идите, - ласково ответила ему секретарша, и он, озираясь, в
сопровождении перемигивающихся охранников, покинул кабинет.
А Наталья Николаевна тут же уселась на его место, закинула свои
точеные ноги прямо на стол и разразилась таким счастливым и заразительным
смехом, что Маша, зажав рот ладонью, выскочила в коридор.
И весь день после этого настроение у нее было отменным, даже несмотря
на тот разнос, который вечером устроил ей Берман. Смутные слухи о то
появляющейся, то исчезающей девушке уже ползали по Белому Дому, и
сегодняшняя история с привидением, хоть и в комической интерпретации,
немедленно облетела его, добравшись и до ушей референта Генерального
прокурора.
- За то я теперь знаю, что мое противоядие действует! - оправдывалась
Маша. - Два-три посыла, и я стала бы совсем видимой...
- Экспериментировать будешь на занятиях! Ты все сорвешь!..
- А на когда это ВСЕ намечено?
- "На когда", - передразнил Берман. - На когда надо! - Но потом
добавил: - Ждать осталось не больше месяца. Точно.
Соня и Маша жили в шикарнейшем двухместном номере "люкс" гостиницы
"Россия". Свободное время проводили довольно однообразно: гуляли по
Кремлю, по старому Арбату, смотрели "видики" - кассет Берман притащил
целый чемодан.
Сначала их угнетало, что от них ни на шаг не отходят четверо
молчаливых мужчин, приставленных Берманом. "Это не конвой, это охрана, -
объяснил он. - Вы у нас, девочки, на вес золота..." Пришлось смириться.
Несколько раз с ведома Ильи Аркадьевича Маша звонила отцу и маме, но
разговоры получались какие-то бестолковые.
Осень была в разгаре, изредка выпадал первый мокрый снежок, и к их
джинсовой "спецодежде" прибавились обалденные собольи шубки.
Новые люди в Белом Доме появлялись редко, и, по просьбе Сони, Маша
сумела убедить Бермана, что двойник ей уже не нужен. Шубка эта стала для
Сони последним вознаграждением за труды, в ней она и была отправлена в
Ленинград.
В аэропорту они обе неожиданно расплакались.
- Я боюсь за тебя, - всхлипывая сказала Соня. - Мне кажется,
готовится что-то страшное.
Маша и сама чувствовала это. Хотя бы потому, что ни разу еще ее
услугами не пытались воспользоваться для какого-нибудь мелкого
эпизодического задания. Ее явно боялись "засветить" до того, как НАЧНЕТСЯ.
А что начнется - оставалось только гадать.
- Все будет в порядке, - обняла она Соню. - А если что... живи за
меня. - И сама испугалась своих слов.
Соня отстранилась, со страхом глядя на нее. Потом покрутила пальцем у
виска:
- Сумасшедшая! Зачем ты с ним связалась?
- Он работает честно. Он выручил Атоса. И он спас меня, ты же
помнишь... Если все пройдет как надо, я смогу жить нормально, на мне не
будет висеть никакой уголовщины...
- Он гад. Он обманет.
- Побоится.
- Берегись. Пожалуйста... - Соня еще раз порывисто обняла ее и
побежала к секции: уже все пассажиры ее рейса прошли досмотр.
Маша зажмурилась и тряхнула головой. Последние слезинки слетели с
ресниц. Она огляделась. Охранники, исподлобья наблюдая за ней, стояли
поодаль.
- Мальчики, за мной! - нарочито не таясь, во весь голос скомандовала
она и решительным шагом двинулась к выходу.
3
Вечером того же дня в ее номер ворвался Берман. В таком возбуждении
Маша его еще не видела.
- Какой же я идиот, что тебя послушался! - Заявил он, усевшись на
диван. - Как специально: Софью отпустил, а завтра Хозяин в театр идет! Это
шанс, который нельзя упускать!
"Хозяином" Берман называл Президента. Стать невидимой для него и не
вызвать при этом никаких подозрений - одна из главных машиных задач. Но до
сих пор такой возможности не представлялось.
- Может, вернуть ее? В принципе, это возможно.
- Не надо, - покачала головой Маша, - давайте, лучше подумаем, как
мне сработать одной.
- Не знаю, Мери, не знаю, - он отстучал пальцами дробь о крышку
журнального столика. Я уверен, сплетни о невидимке в Белом доме до него
уже дошли. А этот старый лис хитер, как... как лис! Если бы Соня была
здесь, все было бы просто: Шеф (так Берман называл генерального прокурора,
которого, не скрывая, боготворил) представил бы ее, как свою племянницу. А
Хозяин к девочкам неравнодушен... Потом бы вы сработали, как всегда... А
теперь, даже не знаю...
Пройти к нему в ложу и исчезнуть? Будет скандал. Кто я такая, откуда
взялась? Куда потом делась? И то, что охрана меня не видела, утвердит его
в мысли, что я - та самая невидимка...
- О которой, между прочим, Шеф ему докладывал, что мол, разобрались,
все - слухи, бред и утки...
- Да-а, задачка...
- В фойе.
- Что в фойе?
- Хозяин любит после спектакля в фойе с народом говорить.
Маша задумалась. У нее появилось нехорошее предчувствие. Внезапно она
отчетливо представила даже не сцену, а последствия какой-то омерзительной
сцены; она не может затеряться в толпе, ее хватают за руки, выталкивают в
центр... Крики, гортанный голос президента: "Стрелять только в самом
крайнем случае...", - а в интонации яснее ясного звучит: "Убить на месте,
как бешеную суку!"
Она судорожно сглотнула и потерла еще ноющий иногда рубец от раны.
Что это с ней? Ясновидение? Новая способность?
- Нет. - Сказала она. - В толпе мне работать нельзя. Все провалим.
Берман взъерошил жесткую шевелюру, прищурился. Но согласился:
- К тому же на подобных мероприятиях он всегда с супругой... Как
быть, Мери?
- А за кулисы, с артистами поговорить, он не ходит?
- Нет... Не всегда, во всяком случае... Стоп! - Илья Аркадьевич
поднял лохматую голову, в его глазах гуляли сумасшедшие искорки. - Знаю!
Знаю, куда он ходит ВСЕГДА. И без жены. Соло.
...Одним из доказательств божественного происхождения фараонов
древнего Египта служило то, что ни один смертный никогда не видел, чтобы
правитель справлял естественную надобность. А истиной причиной того были
кое-какие особенности АРХИТЕКТУРЫ ФАРАОНОВСКИХ ПОКОЕВ.
Те же ли цели преследовали советские идеологи былых времен, или
вопрос тут в соблюдении безопасности, однако не есть в Большом театре
специальный, как его называют - "царский" - сортир, проследовать в который
можно единственно - прямиком из правительственной ложи.
Тяжелый бархатный занавес закрыл сцену. Огромные хрустальные люстры
затлели все ярче занимающимися огнями. Первый акт "Чайки" завершился.
Восторженная публика овациями вызывала актеров на поклон.
Крякнув, поднялся в своем ложе и Президент. Улыбнулся очаровательной
"народной" улыбкой, ударил несколько раз в ладоши - ровно столько, сколько
было необходимо фоторепортерам. Затем, снова крякнув, наклонился к жене и
произнес ритуальное:
- Ну я того... Схожу.
Повернулся было, но не выдержал, шагнул обратно, взял с подноса на
столике рюмашку, опрокинул ее, прослезился, поморщился под неодобрительным
взглядом жены, кинул в рот маринованную маслину без косточки и только
после этого без колебаний направился к выходу.
Сотрудник с "атомным чемоданчиком" и двое охранников в элегантных
вечерних костюмах остались за дверьми. Еще двое шагнули в сортир перед
Президентом, быстро окинули взглядом сверкающее кафельной стерильностью
помещение, заглянули за кабинку (в упор посмотрев на Машу, но не заметив
ее), в саму кабинку, и лишь после этого старший позвал:
- Господин Президент, можно.
История учит: именно в подобных заведениях завершили свои
политические карьеры, а вместе с ними и жизни, очень многие деятели.
Президент прошествовал в секцию, прикрыл за собой дверь. И доверие
народа, и высокий сан бессильны перед физиологией. Звуки, раздающиеся из
кабинки, заставили Машу брезгливо скривиться. Тут-то, осторожно, на
цыпочках, она и вышла из своего угла и встала прямо напротив двери. В трех
шагах от усатого охранника.
Как истинный сын своего народа, будучи, к тому же, изрядно подшофе,
из кабинки Президент вышел с расстегнутыми штанами. Усердно заправляться
принялся уже потом. Справившись с последней пуговицей, он поднял голову и
остолбенел.
- Э-э-э... Собственно... - только и успел он произнести, как столь
поразившее его видение исчезло.
- Да-а-а, - протянул он в ответ на удивленный взгляд усатого
телохранителя. И вдруг задал неожиданный вопрос: - Ты, Володя, водочку-то
пьешь?
- Бывает, господин Президент, - отчеканил тот.
- А вот и зря. Не надо. Не пей, - наставительно сказал глава страны
и, сокрушенно качая головой, направился обратно к супруге.
...Над рассказом Маши Берман хохотал до слез, когда вечером, в
валютном баре "России", они отмечали удачное окончание операции.
- Вот не думал, что с ним все пройдет так гладко! Верно говорят -
"власть развращает". Выпить он и раньше любил, но всегда находился кто-то,
способный его одернуть. А теперь все только в рот ему заглядывают.
- И что вы имеете против него? - подняла брови Маша, потягивая через
соломинку "Сангрию" со льдом. - Приятный старик, очень даже, как вы
говорите, "демократичный"...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг