обыкновенная девушка. Но Маша... Мария. Ее уверенность в себе, сознание
вседозволенности и безнаказанности хоть и пошатнулись заметно в последние
дни, но все же оставались чуть ли не главными составляющими характера.
- По какому праву вы разговариваете со мной таким тоном? - спросила
она стеклянным слегка дрожащим голосом.
- Прекрасное самообладание. - Зыков потер подбородок ладонью и,
буравяще глядя Маше в глаза, почти любуясь ею, пальцами другой руки
принялся барабанить по столу.
Абсолютно спокойной Маша оставалась только внешне. В душе же ее
что-то дрогнуло. "Почему?! Почему он вдруг решил, что на нее можно
кричать, можно оскорблять ее? Ведь еще вчера он говорил с ней уважительно,
чуть ли не со страхом... Он сказал, деньги. Почему он заговорил о деньгах?
Арестован кто-то из банды? Или Алка? Нет, скорее - первое. Денег мне не
жалко, отдам хоть сейчас. Но если он так... Война так война".
- "По какому праву", вы спрашиваете, Мария Викторовна? - следователь
вновь неожиданно сменил интонацию на подчеркнуто корректную. - Да по
такому, что вы - прекрасная актриса. Только на хитрую жопу, Мария
Викторовна, есть, извините, член с винтом!..
- Маша порывисто поднялась и двинулась к двери.
- На место! - рявкнул Зыков.
На место Маша не села, но остановилась:
- Если вы еще раз повысите на меня голос, я просто исчезну.
- Исчезнешь? - следователь ухмыльнулся. - Ну-ну, давай, а мы
посмотрим... Чего ж раньше не исчезла? Это же элементарно, Ватсон:
девочка-невидимка дает вдруг себя арестовать... девочка-невидимка не
желает незаметно пройти в больницу... И наконец: девочку-невидимку узнает
ее заколдованный принц!
Ах вот в чем дело! Следователь просто решил, что она по каким-то
причинам потеряла свои сверхъестественные способности, если они вообще
были, и это не легенда. Что ж, все логично. И он перестал бояться ее,
перестал быть эдаким старшим товарищем - предупредительным и участливым, а
стал - грубым и вульгарным... ментом.
"Вульгарным ментом", - повторила про себя Маша, и вдруг это выражение
показалось ей до невозможности смешным.
Одновременно с этим она испытала несказанное облегчение от того, что
все стало понятно. Не удержавшись, она сначала прыснула в ладонь, а потом,
убрав руку расхохоталась во весь голос и уселась обратно на стул.
- Актриса, актриса! - восхищенно улыбаясь, покачал головой Зыков.
- Вульгарный мент, - вслух произнесла она в ответ, сразу успокоилась
и, утерев выступившие слезы, продолжила: - Значит, говоришь, я разучилась
исчезать. Давай проверим.
На миг легкая неуверенность коснулась ее сердца. А может быть он
прав? Может быть, не часики, а ЕЕ увидел Атос в больнице? Может быть, ее
давешнее решение не пользоваться своим даром повлияло на него уничтожающе?
Она испугалась и, чтобы быстрее избавится от сомнений, глядя Зыкову в
глаза, дала ему посыл...
Знакомый толчок в виски, знакомый звон в ушах. Знакомое выражение в
глазах следователя.
То, как он повел себя в дальнейшем, характеризует его, как человека
действительно умного и прозорливого. А может быть - просто трусливого, но
способного держать себя в руках.
- Ладно, - напряженно сказал он пустоте перед собой. - Два - ноль.
Только, Мария Викторовна, пожалуйста, без излишеств. Думаю, вы уже не
сидите на стуле, так что не бойтесь. Я сдаю оружие. - Он расстегнул кобуру
и выложил на стол пистолет. - Но брать его не советую. Из соображений
вашей же пользы.
К пистолету Маша не притронулась.
- Сейчас я вызову конвойного, - продолжал он уже спокойнее. - Он
проводит вас к выходу. - Он нажал кнопку под столом, затем чиркнул что-то
на бумажке:
- Это - повестка на завтра. Тут будет другой следователь. Я, сами
понимаете, не справился.
Маша не притронулась и к повестке.
Дверь отворилась, вошел молодой милиционер.
- Ну что ж, жаль, что так вышло. - Следователь поднялся. - До
свидания. Или прощайте?
- Второе, - лаконично ответила Маша.
Конвойный удивленно покосился на нее.
- Проводите девушку, - вздохнул Зыков.
Выходя, Маша с опаской поглядывала на следователя: сейчас не трудно
было определить ее местоположение, не схватится ли он за пистолет. Только
потом она поняла, что если бы он сделал это и сумел убить ее, он никому не
смог бы объяснить этот поступок, и это стоило бы ему, как минимум,
карьеры.
3
"Моя душа принадлежит хаосу, - с легким испугом думала Маша, шагая по
тротуару. Как иначе расценивать ту эйфорию, в которой я сейчас нахожусь?"
Ведь, выходит, не тяжелое состояние Атоса более всего угнетало ее, а тот
моральный запрет, который наложила она на свой дар, решение жить
"нормальной" СКУЧНОЙ жизнью. Но вот запрет снят, и как же легко стало на
душе.
"Вульгарный мент", - вспомнила она и опять хихикнула сама с собой.
Может быть, все-таки, потому ей так хорошо, что она разоблачила лицемера и
победила его? Он был таким беспомощным, таким униженным!
Как бы там ни было, ей было хорошо, и она прекратила бессмысленный
самоанализ, интуитивно чувствуя, что, стоит ей докопаться до причины своей
радости, как та сейчас же улетучится.
Он жив! И он выздоровеет!.. И что тогда? Интересно, может ли мужчина
любить женщину, которую не видит? Вспомнилась где-то слышанная поговорка
"мужчина любит глазами". А если даже не так, все равно им годы не быть
вместе. От трех до семи, так, кажется, сказал Зыков.
Но и эти невеселые мысли не развеяли ее благодушия. Тут же она
подумала: может быть уже вернулась мама и ждет ее? Телефон-автомат был
поблизости, а рядом в киоске "Союзпечати" продавались жетоны.
Но когда она набрала свой домашний номер, трубка не ожила.
Идти сейчас к Алке? Хоть Маше и был дан ключ от ее квартиры, идти в
пустое чужое жилье (Алка-то в институте) казалось ей чем-то неправильным.
Слишком часто бывала она в чужих квартирах без приглашения и даже без
ведома хозяев.
Нужно было подумать о последствиях своей сегодняшней выходки в
прокуратуре, но в голову ничего не приходило.
Она присела на скамейку и закурила.
Оставаться на улице тоже не прельщало: становилось по-осеннему
прохладно. И хотелось есть.
И вдруг, словно похмелье, черная волна нахлынула на нее. Одиночество.
Все это время она не ощущала, как она одинока. В Питере был папа со своей
смешной заботой, потом - Атос; и "бандиты" (для кого-то - бандиты, а для
нее - безопасные и забавные человечки). Потом была всепоглощающая
ревность, обида, страстная жажда мести... Плотность чувств с лихвой
заменяла ей общение. Потом - радость встречи с домом, Алка, возвращение
веры в любовь...
Сейчас - пустота. Пустота, пустота, пустота...
Это было ужасно глупо с ее стороны - вот так сидеть и упиваться своим
одиночеством, и, наконец, она решила, куда сейчас отправится: в политех -
к Алке на занятия. И посоветуется с ней. Или посоветуется потом, а сегодня
снова сходит с ней к ее ребятам в общежитие. Развеяться. А там - будет
видно.
...Звонок возвестил об окончании пары, и из аудитории в коридор
посыпались симпатичные молодые ребята. Это явно были совмещенные занятия
нескольких групп: ребят было много. Нескольких она узнала, узнавали и ее -
кивали, приветливо улыбались.
Алка вышла одна из последних в сопровождении тоже знакомого Маше
парня - того самого Сережи, который ухаживал за ней на той, памятной,
вечеринке. "Очень характерно", - отметила про себя Маша. Алка с детства
усиленно кокетничала именно с ЕЕ мальчиками. Они никогда не ссорились по
этому поводу, ведь шансов у Алки "увести" мальчика практически не было,
сама же она объясняла свое поведение так: "Просто, Машка, у тебя вкус
хороший: только ты скажешь, что тебе мальчик нравится, смотрю, а он точно
- классный..."
Увидев Машу, Алка обрадованно помахала рукой, а Сережа потупился.
Маша внутренне усмехнулась: какие они все-таки дети.
- У нас еще пара, я тебе очень нужна? - спросила Алка, поравнявшись с
ней.
- Да, у меня, кажется, неприятности.
- Ты в своем амплуа... Ладно, тогда я смываюсь, - Алка обернулась к
Сергею. - Будь другом, устрой, чтобы на перекличке кто-нибудь за меня
крикнул.
- Устрою, - вроде бы даже с облегчением тряхнул тот светлой шевелюрой
и побежал догонять остальных.
- Что у тебя опять стряслось, пропащая ты душа? - накинулась Алка.
- Сейчас все расскажу. Где тут присесть можно?
- Деньги есть с собой?
- Смотря сколько.
- Тут прямо в корпусе кафе недавно открылось...
- Ну, на это-то хватит...
- Я всяко не "Форд" у тебя хотела попросить.
- Кто тебя знает. Хотя, если сильно попросишь...
- Ты уже достала своими барскими замашками. Пойдем.
...После рассказа Маши они довольно долго молчали, потягивая через
соломинку коктейль. Неважный коктейль - отметила про себя Маша. За то - не
дорогой.
- Знаешь, - начала наконец Алка, - когда мы от Леши шли, и ты не
захотела исчезнуть, я тебя не понимала. Я привыкла думать, что ты живешь в
Питере, что тут ты - в гостях... Но потом поняла: тебе, везде было плохо,
дома ты - только здесь...
- Да нет, - перебила Маша, - иногда мне было очень хорошо...
- С ним, - кивнула Алка. - А знаешь почему? Потому что в нем твоя
душа неприкаянная нашла хоть что-то стабильное. Домашнее. Ведь не
влюбилась же ты в какого-нибудь пижона питерского, мало их там что ли?
- Хватает, - улыбнулась Маша, припомнив "Охту" и ее постоянных
посетителей.
- Так вот. Он для тебя был частицей дома...
- Ну, не только...
- Не перебивай, дай договорить, - чуть повысила Алка голос, и Маша,
кивнув, стала внимательно слушать ее.
- Из дома ты не сама уехала, тебя выперли. Отчим выпер. В Питере
друзей настоящих ты себе не завела. И тут - Леша. Может быть, он для тебя
и что-то большее, только лучше всего тебе было бы С НИМ и ЗДЕСЬ,
понимаешь?
Маша кивнула:
- Да, ты, наверное, права.
- Короче, что я хочу сказать. Я поняла, почему ты не исчезла. Ты
вернулась НАСОВСЕМ. Но тем, что ты устроила сегодня, ты себе это сильно
усложнила.
Нельзя сказать, что Алка сообщила ей что-то новое, но она как бы
упорядочила в машиной голове то, что она знала и раньше. И Маша была
благодарна ей за это.
- И как мне быть дальше?
- К черту гордость. Нужно звонить в прокуратуру. Твоего Зыкова от
дела отстранят, это факт...
- Да, он и сам сказал...
- Ну вот. А новый следователь поуважительней будет. И очень хорошо,
что ты деньги не отдала. Нужно нанять самых лучших в городе адвокатов -
для тебя и для твоего Атосика. Тебе придется пройти через всю эту судебную
волокиту, если ты действительно хочешь вернуться к спокойной жизни. Второй
вариант - в бега.
- Нет. Меня больше устраивает первый. А насчет адвокатов, думаешь,
это может помочь? Со мной-то проще, а вот Леша...
- Да там куча смягчающих обстоятельств! Его ведь тоже, как и тебя,
использовали. И чем, к стати, дело кончилось: он пытался вырваться, ушел,
не взяв ни копейки, а его "подельщики" приехали и ножом пырнули. За что?
За то, что "завязал"... Чистосердечное признание, раскаяние, хороший
адвокат, глядишь - три года строгого режима. Потом - за примерное
поведение еще год скостят, останется два - как в армии. А то и вовсе под
амнистию попадет...
Маша смотрела на подругу и поражалась.
- Откуда ты все это знаешь? Я помню, ты мечтала на юрфак поступить,
но ведь не стала же.
- Потому и не стала, что всей этой ерунды объелась. "Открою кодекс на
любой странице и не могу - читаю до конца..." Противно стало. Когда
маленькая была, во всей этой уголовщине какая-то романтика виделась. А
потом поняла: это же люди... Плохие люди.
К их столику кто-то подошел. Маша подняла голову. Сережа.
- Так и знал, что тут вас поймаю, - присаживаясь, сказал он.
Алка глянула на часы:
- Ни фига себе, всю пару проболтали.
- Пойдемте к нам, там сегодня опять какой-то сабантуй намечается, -
предложил Сергей.
- В связи?
- Двести лет граненому стакану, - плоско пошутил он.
- Ясно, - удовлетворенно кивнула Алка и обратилась к Маше: - Двинем?
Маша пожала плечами, хотя на самом деле чувствовала, что ей очень не
лишним будет слегка развеяться. С этими ребятами она начинала чувствовать
себя такой же маленькой, и это было приятно. Надо еще позвонить в
прокуратуру... Да ладно, лучше сразу приду завтра. Тут она спохватилась:
- Я не одета...
- Так переоденься, - предложила Алка, - у тебя же платье с собой.
- Оно мнется сильно. Если только в общежитии погладить...
Сережа коротко оглядел ее с ног до головы. Сплошные джинсовые
лохмотья.
- Отлично, - заявил он. - Не вздумай переодеваться. Так с тобой хоть
разговаривать не страшно. А когда ты при параде, все просто цепенеют.
- Ого! - сделала большие глаза Алка. - А ты оказывается, мастер по
части комплиментов!
- Я не волшебник, - в тон ей ответил он, - я только учусь.
Они засмеялись, и это явилось достойным началом последующей веселой
оргии.
4
Домой возвращались втроем - Машу и Алку провожал Сергей.
Был первый час ночи, шли пешком - просто, чтобы проветриться: все
трое, особенно юноша, были изрядно подшофе.
...Разворошить муравейник, находясь в нем. Оскорбить СИСТЕМУ своей
неуязвимостью! Возможно, Андрей Васильевич Зыков и не был уж очень плохим
человеком. Но его рапорт уже обсуждался в кабинете начальника. И можно
понять тех, кто принял решение: да, девчонка, да - ничего уж ТАКОГО не
совершила, но потенциально она несет страшную угрозу. Как орудие. Она уже
была орудием в руках уголовников средней руки, а что будет, если она
попадет в иные, более крепкие и жадные, руки? Бешеная собака тоже не
виновата в своей болезни и по сути своей может быть даже очень милым псом.
Но бешеную собаку пристреливают.
- Стоять! Руки за голову! - команда разорвала тишину ночи, когда
ребята почти добрались до алкиного подъезда. Слепя, вспыхнули фары
автомобиля.
Реакция сработала только у видавшей виды Маши: рухнув на асфальт
(вовремя!) она, уже под грохот выстрелов, откатилась в сторону, в темноту.
Хмель сняло как рукой.
Завизжала Алка. Краем глаза Маша увидела, как она и Сергей кинулись к
подъезду. В них не стреляли. Стреляли в нее: пули ударялись об асфальт
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг