- Хелло, Мери! - прервал ее воспоминания Яков, подсаживаясь и
закуривая.
- Привет.
- Ну и чем же ты порадуешь меня сегодня? Надеюсь, как всегда -
исчерпывающей информацией? - он положил свою ладонь на ее руку, но она
демонстративно сбросила ее, и ответила подчеркнуто бесстрастно:
- Значит, так. Снова ты меня подставил. Снова муж, жена и кто-то
третий. Сколько раз я просила тебя: давай нормальные дела - шантаж,
кровная месть, что угодно! Только избавь меня от семейных драм. Ревнивые
мужья и неверные жены! Меня колотит от слова "семья". Или ты мне не
доверяешь? Я себе работу найду, будь спокоен...
- Ну что ты, Мери, что ты?.. Не заводись. Откуда я знал, что это дело
раскрутится именно так? Клиент сообщил только о двух покушениях на него. О
причинах он даже не догадывался, кто же мог предполагать?..
Яков прав. Собственно, она и без его разъяснений понимала, что
банальность этого задания - не его вина. И вовсе не собиралась скандалить.
Но его холеная мордочка и его фамильярность сходу вывели ее из себя.
- Ладно, - махнула она рукой, - записывай.
Она продиктовала имя, фамилию и адрес человека, организующего
покушения на ее клиента - Деева С.И. Она сообщила также, что человек этот
- любовник Лизы, жены клиента. Она указала названия и адреса двух кафе,
где обычно встречались любовники, сообщила день и час их ближайшей будущей
встречи, пояснила, что встретившись, они будут обсуждать план третьего и
теперь уже обязательно УСПЕШНОГО покушения.
- Ай да Мери! - восторженно хлопнул себя по коленке Яков, - ай да
Маша - Пинкертон! Держи! - Он протянул ей вынутый из дипломата пухлый
конверт. Она, не пересчитывая деньги, сунула его в сумочку, а Яков
продолжал: - Когда же, наконец, ты расколешься? Ты же в курсе: я
профессионал, я сыскное дело, как азбуку знаю; невозможно обычными
методами выполнять самые сложные задания так быстро и качественно.
Работаешь же ты за деньги. А за секрет я тебе сто штук сразу отвалю. Без
волокиты. Хочешь - даже авансом, я же верю тебе.
- А я тебе - нет. Потому что знаю тебя "от и до". Сейчас у тебя таких
бабок нет даже близко. Мотор свой ты продавать не станешь, скорее мать
продашь. Значит, займешь. А после - просто меня грохнешь, заберешь деньги
и долг вернешь.
- За кого ты меня держишь?
- За того, кто ты и есть. Не отдашь ты сто штук, сдохнешь скорее. А
сейчас я тебе нужна, и ты меня не тронешь. Даже беречь будешь. - Они
помолчали. - Да и не в этом даже дело, - продолжала она, смягчившись, - я
же тебе тысячу раз повторяла: мой метод - единственная информация, которую
я не продаю. "Ноу хау". Лучше вот что. Передай Дееву, что за повторную
оплату я готова узнать с точностью до единого слова, о чем будут говорить
его жена с дружком. А если даст десять штук, будет ему охрана с полной
гарантией безопасности.
- А не круто берешь?
- Не круто. Я его знаю. Для него это - мелочь, не деньги. Кстати,
тридцать процентов - твои.
- Заметано. - Яков резко поднялся и, нарочито дружелюбно подмигнув
ей, двинулся к выходу.
Ситуация, конечно, идиотская: ей приходится передавать клиенту
условия через посредника, в то время как сама она уже почти неделю живет у
этого самого клиента дома, следит за каждым его и его жены шагом, знает о
нем такое, чего не знают даже самые близкие ему люди...
Правда, сам он, Деев Сергей Ильич, директор роскошного ресторана
"Универсаль" на Невском, об этом даже и не подозревает. Ведь для него, его
жены и даже для любовника его жены она - невидима.
Как пришла она к этому странному бизнесу?
Три года назад Яков был студентом ее отца (заочником) и частенько
захаживал к ним - то зачет пересдать, то получить консультацию. Визиты его
особенно участились с появлением Маши. Как это ни прискорбно, Яков
попросту положил на нее глаз. Но дальше совместного просиживания вечеров в
"Охте" дело у них не зашло, ведь к тому времени она уже основательно
осознала собственную исключительность, и через это напрочь избавилась от
естественного для подростка обилия комплексов, и голыми руками (к чему
привык Яков) ее было не взять.
В одной из бесед в кафе, желая поразить ее воображение, он открыл,
что официально числясь секретарем малого адвокатского предприятия, он
параллельно (и в большей степени) занимается частным сыском; имеет
небольшую, но надежную сеть агентов. А за поставку клиентов выплачивает
вознаграждения юристам конторы (они часто сталкиваются с желанием своих
собеседников кого-либо выследить или что-либо нелегально выяснить).
Поразмыслив пару дней, Маша пришла к выводу, что это - место, где
она, наконец-то, сможет применить свои способности. Ведь вопрос о том, как
воспользоваться своим даром, уже давно мучил ее.
Она уже научилась становиться невидимой без того адского напряжения
внутренних сил, которое требовалось ей прежде. Стоило ей лишь пожелать и
внимательно посмотреть в глаза человеку, как тот начинал растерянно
озираться по сторонам, в поисках только что стоявшей перед ним девочки.
Сама она, правда, чувствовала при этом сильное головокружение (после того,
как что-то ударяло ей в участок лба над глазами). И хотя через час-полтора
неприятные ощущения проходили, она все же понимала, что пытаться
воздействовать на двух человек подряд было бы опасно для здоровья, а то и
жизни.
Сперва Маша думала, что ее дар дает ей неограниченную свободу, но
вскоре убедилась, что это не так. Возможности ее жестко ограничивал целый
ряд обстоятельств: во-первых, она так и не научилась снимать "чары" со
своей жертвы, во-вторых, вещи, которые она потом брала в руки, хоть и не
долго, но оставались видимыми, и, в третьих, сам момент исчезновения был
довольно заметным, ведь она не могла, например, зайти в комнату сразу
невидимой, прежде она должна быть хорошенько рассмотрена...
И еще. Злоупотребляя своим даром, она рисковала наплодить слишком
много невидящих ее людей. А ведь она намерена хоть изредка менять свои
туалеты, носить что-то в руках. И то тут, то там, кто-то будет видеть то
идущие по улице штаны, то плывущую сетку с колбасой... Ей вовсе не
импонировала роль человека, вечно находящегося в центре нездорового
внимания, роль вечной причины уличных обмороков и истерик. Более того, она
рисковала стать даже более заметной, чем любой обыкновенный человек; что
может быть проще: выследить в толпе колышущуюся пустую шубку и всадить в
нее нож, если невидимка вам чем-то уж очень насолил?
Стоит ли рисковать? После долгих раздумий Маша пришла к выводу, что
рисковать следует; но только для того, чтобы добыть МНОГО денег. Но как?
Маша, без излишних терзаний совести, принялась изобретать способы
обогащения.
Первое, что приходит в голову - подойти к кассиру магазина и, став
невидимой, забрать деньги. Но это - гроши. К тому же в магазин этот путь
ей будет отныне заказан. А главное, деньги-то, которые она будет брать,
кассир будет видеть, и черт его знает, какова будет его реакция.
Банк? Стать невидимой для ВСЕХ служащих и остаться на ночь?
Понадобится много дней, ведь в один день более одного исчезновения она
безболезненно делать не может. Но, допустим, она сумеет добиться этого,
что дальше?.. Опять те же проблемы.
Короче говоря, продумав все варианты, Маша пришла к выводу, что
пригоден для нее только откровенный грабеж: взять предмет (сумочку,
например) на глазах у владельца, а затем, вместе с этим предметом,
исчезнуть. Но чем она будет отличаться от обыкновенного уличного срывателя
шапок? Подкарауливать в укромных закоулках одиноких женщин? Даже крайне
эластичная (по причине юности) совесть Маши до такого ублюдочного варианта
не растягивалась.
И вот, когда Маша уже пришла-было к обидному выводу, что с надеждой
сделать бизнес следует расстаться, что дар ее может пригодиться ей лишь в
экстремальной ситуации, в качестве оборонительного приема, она и
наткнулась на Якова. Что-что, а подсматривать и подслушивать она сейчас
может, как никто другой, искусно. А платил Яков прилично. Он же, кстати, и
окрестил ее на штатовский манер, и сейчас большинство знакомых звали ее
Мери и никак по-другому.
Вскоре она дошла до такого мастерства, что по нескольку дней к ряду
могла, ничем себя не обнаруживая, жить в квартире своего клиента. Сколько
было таких квартир...
2
"Сегодня!" - вот мысль, а точнее - ощущение, возникшее в душе Сергея
Ильича в миг пробуждения. А еще через мгновение ощущение это оформилось в
четкое суждение: "Сегодня меня снова попытаются убить".
Он согласился на все условия Якова; сумма, которую тот назвал, была
много меньше того, во что сам Деев оценивал свою жизнь.
Вначале он был просто сражен сообщением о том, что инициатором
покушений на него был не кто-нибудь из коллег-завистников или из прижатых
им сутенеров, вынужденных ныне платить ему дань, а наоборот - единственный
человек, которому поверял он все свои секреты - Лиза-Лизавета, жена
родная, богоданная. Но в истинность этого сообщения он поверил сразу, так
как моментально припомнились ему ее участившиеся вечерние прогулки к
подружкам, ее уклончивые ответы на вопросы о тратах, ее странные холодные
косые взгляды, случайно пойманные им на себе, ее безразличие в постели,
которое он принимал чуть ли не с благодарностью, полагая, что оно - плод
ее понимания, как в последнее время он выматывается на работе...
Он знал, что, несмотря на свое ангельское личико, Лиза, когда она еще
работала официанткой, славилась среди своих подруг-коллег особым талантом
облапошивания посетителей, особым цинизмом, но считал это естественным
профессиональным качеством, и оно не мешало ему любить ее. Да, любить.
Иначе разве было бы ему так больно узнать о ее подлости?
Как-то он вернулся из командировки на несколько дней раньше, чем
обещал. Лизы дома не было, он сварил себе кофе, съел пару бутербродов с
паюсной икоркой и уже пошел-было ополоснуться в ванную, когда в прихожей
раздался звонок. Он открыл. На пороге стоял большой красивый брюнет в
джинсовом костюме и с огромным букетом тюльпанов в руках. Лицо его
показалось Дееву знакомым, но тогда он еще не вспомнил - откуда. Брюнет,
увидев его, явно растерялся. После тягостной паузы он спросил, здесь ли
живут Скворцовы, получил отрицательный ответ, извинился и ушел. А минут
через десять в квартиру влетела запыхавшаяся Лиза. Мужу она, естественно,
обрадовалась, порасспрашивала его о Москве, между делом поинтересовалась,
давно ли он дома, не заходил ли кто. Сергей Ильич рассказал о брюнете, и
Лиза заметила, что ни о каких Скворцовых она в подъезде не слышала.
Пожурила Деева, мол, сколько тебе говорить, не открывай кому попало, в
глазок посмотри; мало ли, ходят тут присматриваются; нам, слава Богу, есть
что терять...
Теперь-то Деев точно знал, что брюнет тот - и есть Лизин любовник.
"Георгий Зимаков" - услышав от Якова это имя, Сергей Ильич сразу все
вспомнил. Он - известный в Союзе фотограф, мастер изображения обнаженной
натуры. И года три назад он отмечал в "Универсале" свой сорокалетний
юбилей, и именно Лиза (она работала в ресторане последние деньки)
обслуживала его столик. Выходит, все эти годы?..
Что и говорить, для специалиста по красоте женского тела Лиза -
просто клад. Перед внутренним взором Деева проплыли так любимые им изгибы
и округлости. Сила его влечения к этому телу и обида на женино коварство,
перемножившись, привели его в неописуемое злое возбуждение; он резко
вскочил, и почти бегом рванулся в ванную. Мери еле успела отпрыгнуть в
сторону. Не так-то просто это - сутками торчать в чужой квартире
незамеченной. Хорошо еще, что Деевы не грешат гостеприимством (опасаясь,
видно, зависти и расспросов по поводу поразительной роскоши обстановки).
Чтобы стать невидимой для них, Мери пришлось повозиться. Сейчас она
уже совершенно определенно чувствовала тот миг, когда "исчезала", потому
что именно он сопровождался ощущением легкого удара по надбровным дугам,
после которого накатывали тошнота и головокружение. Пользуясь этим, она
дважды прибегла к одному и тому же, уже не раз испытанному ею в других
заданиях, приему. Выследив, когда Лиза была дома одна, Мери погасила во
всем подъезде свет, оставив горящей лишь лампочку на площадке Деевых.
Затем - позвонила в дверь. Лиза открыла. Мери обратилась к ней с каким-то
пустым вопросом, давая при этом мысленную установку на исчезновение. А в
момент "удара" по надбровным дугам быстро протянула руку, щелкнула
выключателем и, с громким топотом сбежав по лестнице, хлопнула дверью
подъезда.
Миг ее исчезновения для Лизы почти слился с мигом, когда лестничная
площадка погрузилась во тьму. И вскоре она начисто забыла этот эпизод. А
если бы ей напомнили, спросили, она бы рассказала о юной хулиганке,
смахивающей на хиппи, в джинсах и свитере, с цветастой сумкой через плечо.
Что хулиганка эта неизвестно зачем приходила и непонятно почему ушла. А
чего-то сверхъестественного ей не запомнилось. Ее хитрый во всем, что
касается денег, но не блещущий в иных сферах, мозг просто НЕ УСВОИЛ ничего
такого.
И трюк этот Мери повторяла дважды: во второй раз - с Сергеем Ильичем.
Вообще-то подобных уловок в ее арсенале было накоплено несколько, и,
пользуясь ими, она, при определенной подготовке, почти всегда могла стать
невидимой - без особых затруднений и не вызвав шока у клиента.
...Но вот Сергей Ильич побрился, оделся, вынул из тайника в импортной
стенке небольшую картонную коробку, а из нее - завернутый в промасленное
полотнище "Макаров". Обтер его чистым носовым платком и, сунув его в
карман брюк, вышел.
Выждав немного, из надоевшей ей уже квартиры осторожно спустилась за
ним и Мери. Торчать у Деевых она вынуждена была оттого, что, по ее
сведениям, Лиза могла позвонить сегодня в любой момент, чтобы под
каким-либо предлогом заставить мужа срочно ехать к матери на дачу. И
где-то по дороге он должен был погибнуть. Погода на улице стояла чисто
питерская - промозгло-ветренная, и дежурить с утра до вечера на улице Мери
не пожелала. Тем более, что, находясь "на деле", она уж точно не могла
себе позволить накинуть что-нибудь поверх своих вынужденно вечных джинсов
и свитера. Она уже давно осознала, что, подобно мифическому царю Мидасу,
который превращал в золото все, к чему прикасался, и едва не умер с
голоду, она лишена возможности пользоваться своим богатством так, как
хотелось бы: зарабатывая солидные деньги, она вынуждена одеваться в одно и
то же тряпье. И это страшно злило ее.
Сергей Ильич вывел свою темно-вишневую "Тойоту", а, когда выбрался из
нее, чтобы закрыть гараж, Мери скользнула в машину, перелезла на заднее
сиденье и с удовольствием свернулась на нем калачиком - так, чтобы и
снаружи ее нельзя было заметить.
Деев боялся смерти. А жить он умел. Никто, кроме Лизы (а теперь еще и
Мери), даже не догадывался об истинной величине его состояния, о том, что
уже более семи лет немаленький ткацкий комбинат в подмосковном городе
Иванове, сам того не подозревая, работает исключительно на его карман; что
ему принадлежит львиная доля дохода двух контролируемых им питерских
кооперативных таксопарков... Но, как это ни парадоксально, наибольший
доход приносил ему его родной ресторан - благодаря сети проституток и
сутенеров, а еще более - благодаря нелегальной ночной рулетке.
Остановившись перед "Универсалем", Сергей Ильич переложил пистолет из
кармана в "бардачок" и вышел из машины. Мери осталась лежать: рано или
поздно он вернется, только бы без незапланированных пассажиров... Из
ресторана он выскочил тут же. Интересно, что ему нагородила жена -
сердечный приступ матери или возможность выгодной сделки? Или что-нибудь
еще? Похоже, он напрочь забыл все предостережения Якова. А может быть,
позвонил "доброжелатель", сообщивший, что Лиза Деева в данный момент с
неким чернокудрым красавцем находится на даче матери, и он, предвкушая
наслаждение мести, решил, что это - нечто Лизой незапланированное?.. Все
средства хороши, чтобы заманить мужа в ловушку.
Сергей Ильич проскочил с Невского на Литейный, почти не сбавляя
скорости на поворотах. Мери, уже не опасаясь нежелательных глаз, на
сиденье села. В районе Озерков она заметила, что идущая за ними бежевая
"Волга" упорно повторяет все деевские фортели.
Почуял "хвост" и Сергей Ильич. Он принялся петлять и кружить, покуда
не избавился-таки от преследователя.
3
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг