Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
рассмеялся.
     Рюхин тяжело дышал, был красен  и  думал  только  об  одном,  что  он
отогрел у себя на груди змею, что он принял участие в том, кто оказался на
поверку злобным врагом. И главное,  и  поделать  ничего  нельзя  было:  не
ругаться же с душевнобольным?!
     - А  почему  вас,  собственно,  доставили  к  нам?  -  спросил  врач,
внимательно выслушав обличения Бездомного.
     - Да черт их возьми, олухов! Схватили, связали какими-то  тряпками  и
поволокли в грузовике!
     - Позвольте вас спросить, вы почему в ресторан пришли в одном белье?
     - Ничего тут нету удивительного, - ответил Иван, - пошел  я  купаться
на Москва-реку, ну и попятили мою одежу, а эту дрянь оставили! Не голым же
мне по Москве идти? Надел  что  было,  потому  что  спешил  в  ресторан  к
Грибоедову.
     Врач вопросительно посмотрел на Рюхина, и тот хмуро пробормотал:
     - Ресторан так называется.
     - Ага, - сказал врач, - а почему так  спешили?  Какое-нибудь  деловое
свидание?
     -  Консультанта  я  ловлю,  -  ответил  Иван  Николаевич  и  тревожно
оглянулся.
     - Какого консультанта?
     - Вы Берлиоза знаете? - спросил Иван многозначительно.
     - Это... Композитор?
     Иван расстроился.
     - Какой там композитор? Ах да, да нет! Композитор -  это  однофамилец
Миши Берлиоза!
     Рюхину не хотелось ничего говорить, но пришлось объяснить.
     - Секретаря МАССОЛИТа Берлиоза сегодня вечером задавило  трамваем  на
Патриарших.
     - Не ври ты, чего не знаешь! - рассердился на Рюхина Иван, - я, а  не
ты был при этом! Он его нарочно под трамвай пристроил!
     - Толкнул?
     - Да при чем здесь  "толкнул"?  -  сердясь  на  общую  бестолковость,
воскликнул Иван, -  такому  и  толкать  не  надо!  Он  такие  штуки  может
выделывать, что только держись! Он заранее знал, что Берлиоз  попадет  под
трамвай!
     - А кто-нибудь, кроме вас, видел этого консультанта?
     - То-то и беда, что только я и Берлиоз.
     - Так. Какие же меры вы приняли, чтобы поймать этого  убийцу?  -  тут
врач повернулся и бросил взгляд женщине в белом халате, сидящей за  столом
в сторонке. Та вынула лист и стала заполнять пустые места в его графах.
     - Меры вот какие. Взял я на кухне свечечку...
     - Вот эту? - спросил врач, указывая на изломанную свечку, лежащую  на
столе рядом с иконкой перед женщиной.
     - Эту самую, и...
     - А иконка зачем?
     - Ну да, иконка... - Иван  покраснел,  -  иконка-то  больше  всего  и
испугала, - он опять ткнул пальцем в сторону Рюхина, - но дело в том,  что
он, консультант, он, будем говорить прямо... с нечистой силой знается... И
так его не поймаешь.
     Санитары почему-то вытянули руки по швам и глаз не сводили с Ивана.
     - Да-с, - продолжал Иван, - знается! Тут факт бесповоротный. Он лично
с Понтием Пилатом разговаривал. Да нечего  на  меня  так  смотреть!  Верно
говорю! Все видел - и балкон и пальмы. Был, словом, у  Понтия  Пилата,  за
это я ручаюсь.
     - Ну-те, ну-те...
     - Ну вот, стало быть, я иконку на грудь пришпилил и побежал...
     Вдруг часы ударили два раза.
     - Эге-ге! - воскликнул Иван и поднялся с дивана, - два часа,  а  я  с
вами время теряю! Я извиняюсь, где телефон?
     - Пропустите к телефону, - приказал врач санитарам.
     Иван ухватился за трубку, а женщина  в  это  время  тихо  спросила  у
Рюхина:
     - Женат он?
     - Холост, - испуганно ответил Рюхин.
     - Член профсоюза?
     - Да.
     - Милиция? - закричал Иван в трубку,  -  милиция?  Товарищ  дежурный,
распорядитесь сейчас же, чтобы выслали пять мотоциклетов с пулеметами  для
поимки иностранного консультанта. Что? Заезжайте за мною,  я  сам  с  вами
поеду... Говорит поэт Бездомный из сумасшедшего дома... как ваш  адрес?  -
шепотом спросил Бездомный у доктора, прикрывая трубку ладонью, -  а  потом
опять закричал в трубку:  -  Вы  слушаете?  Алло!..  безобразие!  -  вдруг
завопил Иван и швырнул трубку  в  стену.  Затем  он  повернулся  к  врачу,
протянул ему руку, сухо сказал "до свидания" и собрался уходить.
     Помилуйте, куда же вы хотите идти? - заговорил  врач,  вглядываясь  в
глаза Ивана, - глубокой  ночью,  в  белье...  вы  плохо  чувствуете  себя,
останьтесь у нас!
     - Пропустите-ка, - сказал Иван санитарам, сомкнувшимся  у  дверей.  -
Пустите вы или нет? - страшным голосом крикнул поэт.
     Рюхин  задрожал,  а  женщина  нажала  кнопку  в  столике,  и  на  его
стеклянную поверхность выскочила блестящая коробочка и запаянная ампула.
     - Ах так?! - дико и затравленно озираясь, произнес Иван, -  ну  ладно
же! Прощайте... - и головою вперед он  бросился  в  штору  окна.  Раздался
удар, но небьющиеся стекла за шторою выдержали его, и через мгновение Иван
забился в руках у санитаров. Он хрипел, пытался кусаться, кричал:
     - Так вот вы какие стеклышки у себя завели!.. пусти! Пусти, говорю!
     Шприц блеснул в руках у врача, женщина одним взмахом распорола ветхий
рукав толстовки и вцепилась в руку с неженской силой. Запахло эфиром. Иван
ослабел в  руках  четырех  человек,  и  ловкий  врач  воспользовался  этим
моментом и вколол иглу в руку Ивану. Ивана подержали еще несколько секунд,
и потом опустили на диван.
     - Бандиты! - прокричал Иван и вскочил с дивана, но  был  водворен  на
него опять. Лишь только его отпустили, он опять было вскочил,  но  обратно
уже сел сам. Он помолчал,  диковато  озираясь,  потом  неожиданно  зевнул,
потом улыбнулся со злобой.
     - Заточили все-таки, - сказал он, зевнул еще раз, неожиданно  прилег,
голову положил на подушку, кулак по-детски под щеку, забормотал уже сонным
голосом, без злобы: - Ну и очень хорошо... сами же за все и поплатитесь. Я
предупредил, а там как хотите!  Меня  же  сейчас  более  всего  интересует
Понтий Пилат... Пилат... - тут он закрыл глаза.
     - Ванна, сто семнадцатую отдельную и  пост  к  нему,  -  распорядился
врач, надевая очки. Тут Рюхин опять вздрогнул:  бесшумно  открылись  белые
двери, за ними стал виден коридор, освещенный синими ночными  лампами.  Из
коридора  выехала  на  резиновых  колесиках  кушетка,  на  нее  переложили
затихшего Ивана, и он уехал в коридор, и двери за ним замкнулись.
     -  Доктор,  -  шепотом  спросил  потрясенный  Рюхин,  -  он,  значит,
действительно болен?
     - О да, - ответил врач.
     - А что же это такое с ним? - робко спросил Рюхин.
     Усталый врач поглядел на Рюхина и вяло ответил:
     - Двигательное и  речевое  возбуждение...  бредовые  интерпретации...
Случай, по-видимому, сложный...  шизофрения,  надо  полагать.  А  тут  еще
алкоголизм...
     Рюхин ничего не понял из слов доктора, кроме  того,  что  дела  Ивана
Николаевича, видно, плоховаты, вздохнул и спросил:
     - А что это он все про какого-то консультанта говорит?
     - Видел, наверно, кого-то, кто поразил его расстроенное  воображение.
А может быть, галлюцинировал...
     Через несколько минут грузовик уносил Рюхина  в  Москву.  Светало,  и
свет еще не погашенных на шоссе фонарей был  уже  не  нужен  и  неприятен.
Шофер злился на то, что пропала ночь, гнал  машину  что  есть  сил,  и  ее
заносило на поворотах.
     Вот и лес отвалился, остался где-то сзади,  и  река  ушла  куда-то  в
сторону, навстречу грузовику сыпалась разная разность: какие-то  заборы  с
караульными будками и штабеля дров, высоченные столбы и какие-то мачты,  а
на мачтах нанизанные катушки, груды щебня, земля, исполосованная каналами,
-  словом,  чувствовалось,  что  вот-вот  она,  Москва,  тут  же,  вон  за
поворотом, и сейчас навалится и охватит.
     Рюхина трясло и швыряло, какой-то обрубок, на котором он  поместился,
то  и  дело  пытался  выскользнуть  из-под  него.  Ресторанные  полотенца,
подброшенные уехавшими  ранее  в  троллейбусе  милиционером  и  Пантелеем,
ездили по всей платформе. Рюхин пытался  было  их  собрать,  но,  прошипев
почему-то со злобой: "Да ну их к черту! Что я, в  самом  деле,  как  дурак
верчусь?.." - отшвырнул их ногой и перестал на них глядеть.
     Настроение  духа  у  едущего  было  ужасно.  Становилось  ясным,  что
посещение дома скорби оставило  в  нем  тяжелейший  след.  Рюхин  старался
понять, что его терзает. Коридор с синими  лампами,  прилипший  к  памяти?
Мысль о том, что худшего несчастья, чем лишение разума, нет на свете?  Да,
да, конечно, и это. Но это - так ведь, общая мысль. А вот есть что-то еще.
Что же это? Обида, вот что. Да, да,  обидные  слова,  брошенные  Бездомным
прямо в лицо. И горе не в том, что  они  обидные,  а  в  том,  что  в  них
заключается правда.
     Поэт не глядел уже по сторонам, а, уставившись в  грязный  трясущийся
пол, стал что-то бормотать, ныть, глодая самого себя.
     Да, стихи... ему - тридцать два года! В самом деле, что же дальше?  -
И дальше он  будет  сочинять  по  нескольку  стихотворений  в  год.  -  До
старости? - Да, до старости. - Что  же  принесут  ему  эти  стихотворения?
Славу? "Какой вздор! Не обманывай-то  хоть  сам  себя.  Никогда  слава  не
придет к тому, кто сочиняет  дурные  стихи.  Отчего  они  дурные?  Правду,
правду сказал! - безжалостно обращался к самому себе Рюхин, - не верю я ни
во что из того, что пишу!.."
     Отравленный  взрывом  неврастении,  поэт  покачнулся,  пол  под   ним
перестал трястись. Рюхин поднял голову и увидел, что они уже в  Москве  и,
более того, что над Москвой рассвет, что облако  подсвечено  золотом,  что
грузовик его стоит,  застрявши  в  колонне  других  машин  у  поворота  на
бульвар, и что близехонько  от  него  стоит  на  постаменте  металлический
человек, чуть наклонив голову, и безразлично смотрит на бульвар.
     Какие-то странные мысли хлынули  в  голову  заболевшему  поэту.  "Вот
пример настоящей  удачливости...  -  тут  Рюхин  встал  во  весь  рост  на
платформе  грузовика  и  руку  поднял,  нападая  зачем-то  на  никого   не
трогающего чугунного человека, - какой бы шаг он ни сделал в жизни, что бы
ни случилось с ним, все шло ему на пользу, все обращалось к его славе!  Но
что он сделал? Я не понимаю... что-нибудь особенное есть  в  этих  словах:
"Буря мглою..."? Не понимаю!.. Повезло, повезло! - вдруг ядовито  заключил
Рюхин и почувствовал, что грузовик под ним шевельнулся, - стрелял, стрелял
в него этот белогвардеец и раздробил бедро и обеспечил бессмертие..."
     Колонна тронулась. Совершенно больной  и  даже  постаревший  поэт  не
более чем через две минуты входил на веранду Грибоедова. Она уже опустела.
В углу допивала  какая-то  компания,  и  в  центре  ее  суетился  знакомый
конферансье в тюбетейке и с бокалом "Абрау" в руке.
     Рюхин,   обремененный   полотенцами,   был    встречен    Арчибальдом
Арчибальдовичем очень приветливо и тотчас избавлен от проклятых тряпок. Не
будь Рюхин так истерзан в клинике и на грузовике, он, наверно, получил  бы
удовольствие, рассказывая о том, как все было в лечебнице, и украшая  этот
рассказ выдуманными подробностями. Но сейчас ему было не до того, а  кроме
того, как ни  мало  был  наблюдателен  Рюхин,  -  теперь,  после  пытки  в
грузовике, он впервые остро вгляделся в лицо пирата и понял, что тот  хоть
и задает вопросы о Бездомном, и даже восклицает "Ай-яй-яй!", но,  по  сути
дела, совершенно равнодушен к судьбе Бездомного и ничуть его не жалеет. "И
молодец! И правильно!" - с  цинической,  самоуничтожающей  злобой  подумал
Рюхин и, оборвав рассказ о шизофрении, попросил:
     - Арчибальд Арчибальдович, водочки бы мне...
     Пират сделал сочувствующее лицо, шепнул:
     - Понимаю... сию минуту... - и махнул официанту.
     Через четверть часа Рюхин, в полном одиночестве,  сидел,  скорчившись
над рыбцом, пил рюмку за рюмкой, понимая и признавая, что исправить в  его
жизни уже ничего нельзя, а можно только забыть.
     Поэт истратил свою ночь, пока другие пировали, и теперь понимал,  что
вернуть ее нельзя. Стоило только поднять голову от  лампы  вверх  к  небу,
чтобы понять, что ночь пропала безвозвратно. Официанты, торопясь,  срывали
скатерти со столов. У котов, шнырявших возле веранды, был утренний вид. На
поэта неудержимо наваливался день.



                          7. НЕХОРОШАЯ КВАРТИРКА

     Если бы в следующее утро Степе Лиходееву сказали бы так: "Степа! Тебя
расстреляют, если ты сию минуту не встанешь!", Степа  ответил  бы  томным,
чуть слышным голосом: "Расстреливайте, делайте со мною, что хотите,  но  я
не встану".
     Не то что встать, - ему казалось,  что  он  не  может  открыть  глаз,
потому что, если он только это сделает, сверкнет молния и голову  его  тут
же разнесет на куски. В этой голове гудел тяжелый колокол, между  глазными
яблоками и закрытыми веками проплывали коричневые пятна с  огненно-зеленым
ободком, и в довершение всего тошнило, причем казалось,  что  тошнота  эта
связана со звуками какого-то назойливого патефона.
     Степа старался что-то припомнить, припоминалось только  одно  -  что,
кажется, вчера и неизвестно где он стоял с  салфеткой  в  руке  и  пытался
поцеловать какую-то даму, причем обещал ей, что на другой день, и ровно  в
полдень, придет к ней в гости. Дама от этого отказывалась,  говоря:  "Нет,
нет, меня не будет дома!" - а Степа упорно настаивал на своем:  "А  я  вот
возьму да и приду!"
     Ни какая это была дама, ни который сейчас час,  ни  какое  число,  ни
какого месяца - Степа решительно не знал и, что хуже всего, не мог понять,
где он находится. Он постарался выяснить хотя бы  последнее  и  для  этого
разлепил  слипшиеся  веки  левого  глаза.   В   полутьме   что-то   тускло
отсвечивало. Степа наконец узнал трюмо и понял, что он  лежит  навзничь  у
себя на кровати, то есть на бывшей ювелиршиной кровати, в спальне. Тут ему
так ударило в голову, что он закрыл глаз и застонал.
     Объяснимся: Степа Лиходеев, директор театра Варьете, очнулся утром  у
себя  в  той  самой  квартире,  которую  он  занимал  пополам  с  покойным
Берлиозом, в большом шестиэтажном доме, покоем  расположенном  на  Садовой
улице.
     Надо сказать, что квартира эта - N 50 - давно уже  пользовалась  если
не плохой, то, во всяком случае, странной репутацией. Еще  два  года  тому
назад владелицей ее была  вдова  ювелира  де  фужере.  Анна  Францевна  де
Фужере, пятидесятилетняя почтенная и очень деловая дама,  три  комнаты  из
пяти сдавала жильцам: одному, фамилия которого была, кажется,  Беломут,  и
другому - с утраченной фамилией.
     И  вот  два  года  тому  назад  начались  в   квартире   необъяснимые
происшествия: из этой квартиры люди начали бесследно исчезать.
     Однажды в выходной  день  явился  в  квартиру  милиционер,  вызвал  в
переднюю второго жильца (фамилия которого утратилась) и сказал,  что  того
просят на минутку зайти в отделение милиции в  чем-то  расписаться.  Жилец
приказал Анфисе, преданной и давней  домашней  работнице  Анны  Францевны,
сказать, в случае если ему будут звонить, что  он  вернется  через  десять
минут, и ушел вместе с корректным милиционером в белых  перчатках.  Но  не
вернулся он не только через десять минут, а вообще  никогда  не  вернулся.
Удивительнее всего то, что, очевидно, с ним вместе исчез и милиционер.
     Набожная, а откровеннее сказать - суеверная  Анфиса  так  напрямик  и
заявила очень расстроенной Анне Францевне, что это колдовство  и  что  она
прекрасно знает, кто утащил и жильца и милиционера, только к ночи не хочет
говорить. Ну, а колдовству, как известно, стоит только начаться, а там  уж
его ничем не остановишь. Второй жилец исчез, помнится, в понедельник, а  в
среду  как  сквозь  землю  провалился  Беломут,  но,  правда,  при  других
обстоятельствах. Утром за ним заехала, как обычно, машина,  чтобы  отвезти
его на службу, и отвезла, но назад никого не привезла  и  сама  больше  не
вернулась.
     Горе и ужас мадам Беломут не поддаются описанию.  Но,  увы,  и  то  и
другое было непродолжительно. В ту же ночь, вернувшись с Анфисой  с  дачи,
на которую Анна Францевна почему-то спешно поехала,  она  не  застала  уже
гражданки Беломут в квартире. Но этого мало: двери обеих  комнат,  которые
занимали супруги Беломут, оказались запечатанными.
     Два дня прошли кое-как. На третий же день страдавшая  все  это  время

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг