Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Берлиоз, опасаясь волновать больного, -  вы  посидите  минуточку  здесь  с
товарищем Бездомным, а я только сбегаю на  угол,  звякну  по  телефону,  а
потом мы вас проводим куда вы хотите. Ведь вы не знаете города...
     План Берлиоза следует признать правильным:  нужно  было  добежать  до
ближайшего телефона-автомата и сообщить в бюро иностранцев, что вот,  мол,
приезжий из-за границы консультант сидит на Патриарших прудах в  состоянии
явно ненормальном. Так вот,  необходимо  принять  меры,  а  то  получается
какая-то неприятная чепуха.
     - Позвонить? Ну что же, позвоните, - печально  согласился  больной  и
вдруг страстно попросил: - Но умоляю вас на прощанье, поверьте хоть в  то,
что дьявол существует! О большем я уж вас и не прошу. Имейте в  виду,  что
на это существует седьмое доказательство, и уж самое надежное! И  вам  оно
сейчас будет предъявлено.
     - Хорошо, хорошо, - фальшиво-ласково  говорил  Берлиоз  и,  подмигнув
расстроенному  поэту,  которому  вовсе  не   улыбалась   мысль   караулить
сумасшедшего немца, устремился к тому выходу с Патриарших,  что  находится
на углу Бронной и Ермолаевского переулка.
     А профессор тотчас же как будто выздоровел и посветлел.
     - Михаил Александрович! - крикнул он вдогонку Берлиозу.
     Тот вздрогнул, обернулся, но успокоил себя  мыслью,  что  его  имя  и
отчество известны профессору также  из  каких-нибудь  газет.  А  профессор
прокричал, сложив руки рупором:
     - Не прикажете ли, я велю сейчас дать телеграмму вашему дяде в Киев?
     И  опять  передернуло  Берлиоза.  Откуда  же  сумасшедший   знает   о
существовании киевского дяди? Ведь об этом ни в каких газетах, уж наверно,
ничего не сказано. Эге-ге, уж не прав ли Бездомный? А ну как документы эти
липовые? Ах,  до  чего  странный  субъект.  Звонить,  звонить!  Сейчас  же
звонить! Его быстро разъяснят!
     И, ничего не слушая более, Берлиоз побежал дальше.
     Тут у самого  выхода  на  Бронную  со  скамейки  навстречу  редактору
поднялся в точности тот  самый  гражданин,  что  тогда  при  свете  солнца
вылепился из жирного зноя. Только  сейчас  он  был  уже  не  воздушный,  а
обыкновенный,  плотский,  и  в  начинающихся  сумерках  Берлиоз  отчетливо
разглядел, что  усишки  у  него,  как  куриные  перья,  глазки  маленькие,
иронические и полупьяные, а брючки клетчатые,  подтянутые  настолько,  что
видны грязные белые носки.
     Михаил  Александрович  так  и   попятился,   но   утешил   себя   тем
соображением, что это глупое  совпадение  и  что  вообще  сейчас  об  этом
некогда размышлять.
     -  Турникет  ищете,  гражданин?  -  треснувшим  тенором   осведомился
клетчатый тип, сюда пожалуйте! Прямо и выйдете куда  надо.  С  вас  бы  за
указание на четверть литра... поправиться... бывшему регенту! - кривляясь,
субъект наотмашь снял жокейский свой картузик.
     Берлиоз не стал слушать  попрошайку  и  ломаку  регента,  подбежал  к
турникету и взялся за него рукой. Повернув его, он уже  собирался  шагнуть
на рельсы, как в лицо ему брызнул  красный  и  белый  свет:  загорелась  в
стеклянном ящике надпись "Берегись трамвая!".
     Тотчас и подлетел этот  трамвай,  поворачивающий  по  новопроложенной
линии с Ермолаевского на Бронную. Повернув и выйдя на прямую, он  внезапно
осветился изнутри электричеством, взвыл и наддал.
     Осторожный Берлиоз,  хоть  и  стоял  безопасно,  решил  вернуться  за
рогатку, переложил руку на вертушке, сделал шаг назад. И тотчас  рука  его
скользнула  и  сорвалась,  нога  неудержимо,  как  по  льду,  поехала   по
булыжнику, откосом сходящему к рельсам, другую ногу подбросило, и Берлиоза
выбросило на рельсы.
     Стараясь за что-нибудь ухватиться, Берлиоз  упал  навзничь,  несильно
ударившись затылком о булыжник, и успел увидеть в высоте,  но  справа  или
слева - он уже не сообразил, - позлащенную луну. Он успел  повернуться  на
бок,  бешеным  движением  в  тот  же  миг  подтянув  ноги  к  животу,   и,
повернувшись, разглядел несущееся на него с неудержимой  силой  совершенно
белое от ужаса лицо женщины-вагоновожатой и ее алую  повязку.  Берлиоз  не
вскрикнул, но вокруг  него  отчаянными  женскими  голосами  завизжала  вся
улица. Вожатая рванула электрический тормоз,  вагон  сел  носом  в  землю,
после этого мгновенно подпрыгнул, и с грохотом и звоном из  окон  полетели
стекла. Тут в мозгу Берлиоза кто-то отчаянно крикнул -  "неужели?..".  Еще
раз, и в последний раз мелькнула луна, но уже  разваливаясь  на  куски,  и
затем стало темно.
     Трамвай накрыл Берлиоза, и под решетку Патриаршей аллеи выбросило  на
булыжный откос круглый темный  предмет.  Скатившись  с  этого  откоса,  он
запрыгал по булыжникам Бронной.
     Это была голова Берлиоза.



                                 4. ПОГОНЯ

     Утихли истерические женские крики, отсверлили  свистки  милиции,  две
санитарные машины увезли: одна - обезглавленное тело и отрезанную голову в
морг, другая - раненную осколками стекла  красавицу  вожатую,  дворники  в
белых фартуках убрали осколки стекол и засыпали песком  кровавые  лужи,  а
Иван Николаевич как упал на скамейку,  не  добежав  до  турникета,  так  и
остался на ней.
     Несколько раз он пытался подняться, но ноги  его  не  слушались  -  с
Бездомным приключилось что-то вроде паралича.
     Поэт бросился бежать к турникету, как только услыхал первый вопль,  и
видел, как голова подскакивала на мостовой. От этого он до того  обезумел,
что, упавши на скамью, укусил себя за  руку  до  крови.  Про  сумасшедшего
немца он, конечно, забыл и старался понять  только  одно,  как  это  может
быть,  что  вот  только  что  он  говорил  с Берлиозом, а через  минуту  -
голова...
     Взволнованные люди пробегали мимо поэта по аллее,  что-то  восклицая,
но Иван Николаевич их слов не воспринимал.
     Однако неожиданно возле него столкнулись две женщины, и одна из  них,
востроносая и простоволосая, закричала над самым ухом поэта другой женщине
так:
     - Аннушка, наша Аннушка! С  Садовой!  Это  ее  работа!  Взяла  она  в
бакалее подсолнечного масла, да литровку-то о вертушку и разбей! Всю  юбку
изгадила... Уж  она  ругалась,  ругалась!  А  он-то,  бедный,  стало  быть
поскользнулся да и поехал на рельсы...
     Из всего выкрикнутого женщиной в расстроенный мозг Ивана  Николаевича
вцепилось одно слово: "Аннушка"...
     - Аннушка... Аннушка?..  -  забормотал  поэт,  тревожно  озираясь,  -
позвольте, позвольте...
     К слову "Аннушка" привязались слова  "подсолнечное  масло",  а  затем
почему-то "Понтий Пилат". Пилата  поэт  отринул  и  стал  вязать  цепочку,
начиная со слова "Аннушка". И цепочка эта связалась очень быстро и  тотчас
привела к сумасшедшему профессору.
     Виноват! Да он же сказал, что  заседание  не  состоится,  потому  что
Аннушка разлила масло. И будьте любезны, оно не состоится! Этого мало:  он
прямо сказал, что Берлиозу отрежет  голову  женщина?!  Да,  да,  да!  Ведь
вожатая была женщина?! Что же это такое? А?
     Не оставалось даже зерна сомнения в том, что таинственный консультант
точно знал заранее всю картину ужасной  смерти  Берлиоза.  Тут  две  мысли
пронизали  мозг  поэта.   Первая:  "Он  отнюдь  не  сумасшедший!  Все  это
глупости!", и вторая: "Уж не подстроил ли он это сам?!"
     Но, позвольте спросить, каким образом?!
     - Э, нет! Это мы узнаем!
     Сделав над собой великое усилие, Иван Николаевич поднялся со скамьи и
бросился назад, туда, где разговаривал с  профессором.  И  оказалось,  что
тот, к счастью, еще не ушел.
     На Бронной уже зажглись фонари, а  над  Патриаршими  светила  золотая
луна, и в лунном, всегда обманчивом, свете Ивану  Николаевичу  показалось,
что тот стоит, держа под мышкою не трость, а шпагу.
     Отставной втируша-регент сидел на том  самом  месте,  где  сидел  еще
недавно сам Иван Николаевич.  Теперь  регент  нацепил  себе  на  нос  явно
ненужное пенсне, в котором одного стекла вовсе не было, а другое треснуло.
От этого клетчатый гражданин стал еще гаже, чем был тогда, когда  указывал
Берлиозу путь на рельсы.
     С холодеющим сердцем Иван приблизился к профессору и, взглянув ему  в
лицо, убедился в том, что никаких признаков сумасшествия нет и не было.
     - Сознавайтесь, кто вы такой? - глухо спросил Иван.
     Иностранец насупился,  глянул  так,  будто  впервые  видит  поэта,  и
ответил неприязненно:
     - Не понимай... русский говорить...
     - Они не понимают! - ввязался со скамейки регент, хотя его никто и не
просил объяснять слова иностранца.
     - Не притворяйтесь! - грозно сказал Иван  и  почувствовал  холод  под
ложечкой, - вы только что прекрасно говорили по-русски. Вы не немец  и  не
профессор! Вы - убийца и шпион! Документы! - яростно крикнул Иван.
     Загадочный профессор брезгливо скривил и без того кривой рот и  пожал
плечами.
     - Гражданин! - опять встрял мерзкий регент, - вы что же это  волнуете
интуриста? За это с вас строжайше спросится! - а подозрительный  профессор
сделал надменное лицо, повернулся и пошел от Ивана прочь.
     Иван почувствовал, что теряется. Задыхаясь, он обратился к регенту:
     - Эй, гражданин,  помогите  задержать  преступника!  Вы  обязаны  это
сделать!
     Регент чрезвычайно оживился, вскочил и заорал:
     - Где твой  преступник?  Где  он?  Иностранный  преступник?  -  глаза
регента радостно заиграли, - этот? Ежели он преступник, то  первым  долгом
следует кричать: "караул!" А то он уйдет. А ну, давайте вместе! Разом! - и
тут регент разинул пасть.
     Растерявшийся Иван послушался шуткаря-регента и крикнул "караул!",  а
регент его надул, ничего не крикнул.
     Одинокий, хриплый крик  Ивана  хороших  результатов  не  принес.  Две
каких-то девицы  шарахнулись  от  него  в  сторону,  и  он  услышал  слово
"пьяный".
     - А, так ты с ним заодно? - впадая в гнев, прокричал Иван, -  ты  что
же это, глумишься надо мной? Пусти!
     Иван кинулся вправо, и регент - тоже вправо!  Иван  -  влево,  и  тот
мерзавец туда же.
     - Ты нарочно под ногами путаешься? - зверея, закричал Иван, - я  тебя
самого предам в руки милиции!
     Иван сделал попытку ухватить негодяя за рукав, но промахнулся и ровно
ничего не поймал. Регент как сквозь землю провалился.
     Иван ахнул, глянул вдаль и увидел ненавистного неизвестного. Тот  был
уже  у  выхода  в  Патриарший  переулок,  и  притом  не  один.  Более  чем
сомнительный регент успел присоединиться  к  нему.  Но  это  еще  не  все:
третьим  в  этой  компании  оказался  неизвестно  откуда  взявшийся   кот,
громадный,  как  боров,  черный,  как  сажа  или  грач,  и  с   отчаянными
кавалерийскими усами. Тройка двинулась в Патриарший, причем  кот  тронулся
на задних лапах.
     Иван устремился за злодеями вслед и тотчас убедился, что  догнать  их
будет очень трудно.
     Тройка мигом проскочила по  переулку  и  оказалась  на  Спиридоновке.
Сколько Иван не прибавлял шагу, расстояние между преследуемыми и им ничуть
не сокращалось. И не успел поэт опомниться, как после  тихой  Спиридоновки
очутился у Никитских ворот, где положение  его  ухудшилось.  Тут  уж  была
толчея, Иван налетел на кой-кого из прохожих, был обруган.  Злодейская  же
шайка к тому же здесь решила  применить  излюбленный  бандитский  прием  -
уходить врассыпную.
     Регент с великой ловкостью на ходу ввинтился  в  автобус,  летящий  к
Арбатской площади, и ускользнул.  Потеряв  одного  из  преследуемых,  Иван
сосредоточил свое внимание на коте и видел, как этот странный кот  подошел
к подножке моторного вагона "А",  стоящего  на  остановке,  нагло  отсадил
взвизгнувшую женщину, уцепился за поручень и даже сделал  попытку  всучить
кондукторше гривенник через открытое по случаю духоты окно.
     Поведение кота настолько  поразило  Ивана,  что  он  в  неподвижности
застыл у бакалейного магазина на углу и тут вторично, но гораздо  сильнее,
был поражен поведением кондукторши. Та, лишь только увидела кота, лезущего
в трамвай, со злобой, от которой даже тряслась, закричала:
     - Котам нельзя! С котами нельзя! Брысь! Слезай, а то милицию позову!
     Ни кондукторшу, ни пассажиров не поразила самая суть дела: не то, что
кот лезет в трамвай, в чем было бы еще полбеды, а то,  что  он  собирается
платить!
     Кот оказался не  только  платежеспособным,  но  и  дисциплинированным
зверем. При первом же окрике кондукторши он прекратил наступление,  снялся
с  подножки  и  сел  на  остановке,  потирая  гривенником  усы.  Но   лишь
кондукторша рванула веревку и трамвай тронулся, кот поступил  как  всякий,
кого изгоняют из трамвая, но которому все-таки  ехать-то  надо.  Пропустив
мимо себя все три вагона, кот вскочил на  заднюю  дугу  последнего,  лапой
вцепился в какую-то кишку, выходящую из стенки, и укатил, сэкономив, таким
образом, гривенник.
     Занявшись паскудным котом, Иван едва не потерял  самого  главного  из
трех - профессора. Но, по счастью, тот  не  успел  улизнуть.  Иван  увидел
серый берет в гуще в начале Большой Никитской, или  Герцена.  В  мгновение
ока Иван и сам оказался там. Однако удачи не было. Поэт и шагу  прибавлял,
и рысцой начинал бежать, толкая прохожих, и ни на сантиметр не приблизился
к профессору.
     Как ни был расстроен Иван, все же его поражала та  сверхъестественная
скорость, с которой происходила погоня. И двадцати секунд не  прошло,  как
после Никитских ворот Иван Николаевич был уже ослеплен огнями на Арбатской
площади.  Еще  несколько  секунд,  и  вот  какой-то  темный   переулок   с
покосившимися тротуарами, где Иван Николаевич грохнулся и  разбил  колено.
Опять освещенная магистраль -  улица  Кропоткина,  потом  переулок,  потом
Остоженка и еще  переулок,  унылый,  гадкий  и  скупо  освещенный.  И  вот
здесь-то Иван Николаевич окончательно потерял того, кто был ему так нужен.
Профессор исчез.
     Иван Николаевич смутился, но ненадолго, потому что  вдруг  сообразил,
что профессор непременно должен оказаться в  доме  N 13  и  обязательно  в
квартире 47.
     Ворвавшись  в  подъезд,  Иван  Николаевич  взлетел  на  второй  этаж,
немедленно нашел эту  квартиру  и  позвонил  нетерпеливо.  Ждать  пришлось
недолго: открыла Ивану дверь какая-то девочка лет пяти  и,  ни  о  чем  не
справляясь у пришедшего, немедленно ушла куда-то.
     В громадной,  до  крайности  запущенной  передней,  слабо  освещенной
малюсенькой угольной лампочкой под высоким, черным от грязи  потолком,  на
стене висел велосипед без шин, стоял громадный ларь, обитый железом, а  на
полке над вешалкой лежала зимняя шапка, и длинные ее уши свешивались вниз.
За одной из дверей гулкий мужской голос  в  радиоаппарате  сердито  кричал
что-то стихами.
     Иван Николаевич ничуть не растерялся в незнакомой обстановке и  прямо
устремился в коридор, рассуждая так: "Он, конечно, спрятался в ванной".  В
коридоре было темно. Потыкавшись в стены, Иван увидел  слабенькую  полоску
света внизу под  дверью,  нашарил  ручку  и  несильно  рванул  ее.  Крючок
отскочил, и Иван оказался именно  в  ванной  и  подумал  о  том,  что  ему
повезло.
     Однако повезло не так уж, как бы нужно было! На Ивана пахнуло влажным
теплом и, при свете углей, тлеющих в колонке, он разглядел большие корыта,
висящие на стене, и ванну, всю в черных страшных пятнах от  сбитой  эмали.
Так вот в этой ванне стояла голая гражданка, вся в мыле  и  с  мочалкой  в
руках. Она  близоруко  прищурилась  на  ворвавшегося  Ивана  и,  очевидно,
обознавшись в адском освещении, сказала тихо и весело:
     - Кирюшка! Бросьте трепаться! Что вы, с  ума  сошли?..  Федор  Иваныч
сейчас вернется. Вон отсюда сейчас же! - и махнула на Ивана мочалкой.
     Недоразумение было  налицо,  и  повинен  в  нем  был,  конечно,  Иван
Николаевич. Но признаться в этом он не пожелал и, воскликнув  укоризненно:
"Ах, развратница!.." - тут же зачем-то очутился на кухне. В ней никого  не
оказалось, и на плите в полумраке стояло безмолвно около десятка  потухших
примусов.  Один  лунный  луч,  просочившись  сквозь  пыльное,  годами   не
вытираемое окно, скупо освещал тот угол,  где  в  пыли  и  паутине  висела
забытая икона, из-за киота  которой  высовывались  концы  двух  венчальных
свечей. Под большой иконой висела пришпиленная маленькая - бумажная.
     Никому не известно, какая  тут  мысль  овладела  Иваном,  но  только,
прежде чем выбежать на черный ход, он присвоил  одну  из  этих  свечей,  а
также и бумажную иконку. Вместе с этими предметами он покинул  неизвестную

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг