особ внимательно слушала его. Впрочем, старался Головастик зря. Вместо
аплодисментов он заработал целый град зуботычин. Нам, как друзьям и
пособникам, тоже слегка перепало. Экзекуция прекратилась так же внезапно,
как и началась.
- Яган! - удивленно воскликнул один из наших мучителей, отнимая кулак
от скулы бывшего Друга. - А мы-то думали, ты умер давно!
- Жив, как видишь.
- Говорят, ты меня недавно искал?
- Искал, да вот эти мерзавцы помешали. - Он махнул рукой в ту
сторону, где из трупов стражников воздвигался аккуратный штабель.
- И ты действительно имеешь какие-то важные сведения?
- Сверхважные!
- Скажи пожалуйста! А как насчет твоих прежних преступлений?
- Полностью оправдан, - Яган повернулся спиной к своему вельможному
собеседнику.
- Ладно, пойдешь со мной.
- Рагнор, этого человека надо обязательно захватить с собой. - Яган
схватил меня за руку.
- Ты в этом уверен? - Человек, которого назвали Рагнором, брезгливо
глянул на меня.
- Абсолютно!
- Хорошо, захватим и его.
- Без Головастика я и шага не сделаю, - заявил я.
- Относительно этого хулителя можешь не беспокоиться. Кого-кого, а
его-то мы не забудем. Посмотрим, как он запоет, когда в пасть горячей
смолы нальем.
Вот так из застенков Стражей Площади мы угодили в застенки Стражей
Хоромов. Впрочем, именно туда мы с самого начала и стремились.
Сразу же за воротами Ставки нас разлучили. Однако в одиночестве я
пребывал недолго - до сумерек. Меня не забыли покормить обедом, но
предупредили, что ужин будет поздно, намного позднее, чем обычно.
Значит, намечается попойка, понял я. Уж такой на Вершени обычай: чем
богаче и разнузданней пир, тем позже он начинается.
Комната, в которую меня привели с повязкой на глазах, могла считаться
просторной даже на Земле. Не комната, а целые палаты. Центр был застлан
толстыми рогожами, на которых лежали груды фруктов, стопки лепешек, мед в
лубяных коробах и печеные личинки термитов. Хватало и браги - от одного ее
запаха у меня закружилась голова. Вот только света было маловато. Всего
один факел чадил на стене, и меня посадили как раз под ним. Своих
сотрапезников я не мог различить в полумраке, да и располагались они
странно - подальше друг от друга, поближе к темным углам. Нет, на Тайную
Вечерю это сборище не походило. Не единомышленники здесь собрались, а
соперники и недруги, волею неизвестных мне обстоятельств принужденные этой
ночью оставить распри.
Ужин начался в гробовом молчании. Какой-то косматый человечишко,
ступая неверно, враскорячку, обносил гостей брагой. Одни пили прямо из
бадьи, другие пользовались собственными стеклянными бокалами - величайшей
ценностью на Вершени, трофеями войны с болотниками. На закуску никто не
набрасывался - верно, не жрать сюда собрались.
Прислужник, держа на вытянутых руках бадью, вступил в окружавшее меня
освещенное пространство, и я невольно вздрогнул: его ушные раковины были
срезаны напрочь, а сморщенные воспаленные веки прикрывали пустые глазницы.
Машинально приняв бадью, я только сунул в нее нос, даже губ не омочил.
Прислужник, хромая на левую ногу и подтягивая правую, двинулся дальше, а
я, подняв взор, убедился, что поступок мой, хоть и не прокомментирован, но
не оставлен без внимания. Я чувствовал, что все присутствующие таращатся
на меня, как на диковинное животное. Сидевший напротив меня старец (борода
его напоминала веник не только размерами и формой, но и степенью
замусоренности), так тот вообще буквально ел меня глазами.
Ну и глядите, черт с вами, подумал я, пододвигая к себе деревянный
поднос со сладкими корнями. Наемся от пуза, раз уж такая удача выпала.
Неизвестно еще, что меня завтра ждет.
Без стеснения выбирая куски поаппетитней, я случайно наткнулся на
странный предмет, с большим тщанием вырезанный из дерева. Формой он
несколько напоминал большую трехзубую вилку, но по прямому назначению мог
быть использован с таким же успехом, как серп и молот знаменитого
монумента. Это был муляж, сделанный по памяти или по описаниям, причем
сделанный человеком, никогда в жизни настоящей вилкой не пользовавшимся.
Цель, с которой этот уродливый трезубец подсунули мне, была
достаточно прозрачной, и я решил подыграть своим визави. Уж если устроили
смотрины, то получите все удовольствия сполна. Очередной кусок дыни я
поднес ко рту уже при помощи этой самой вилки.
Что-то похожее на глубокий вздох пронеслось по залу. Где-то в углу
зашептались. Мне даже показалось, что я различаю голос Ягана. Старик
пододвинулся еще ближе ко мне.
В это время было подано главное блюдо - жареные, вернее, слегка
подпаленные на огне жабы. Появление запретного кушания, должно было,
видимо, означать особо интимный, доверительный характер встречи.
Одну из жаб сразу же пододвинули ко мне. В зале установилась
напряженная тишина, которая бывает только в судах при оглашении приговора,
да в казино, за секунду до остановки рулетки. Какого поступка ждали от
меня? Съем - не съем? Да или нет? Чет - нечет? Тимофей я - или наглый
самозванец.
Нет, есть это нельзя даже под страхом смерти, подумал я, с
отвращением глядя на зеленый, обгоревший трупик, из лопнувшего брюха
которого торчали бледные, испачканные золой кишки. Отрицательно помотав
головой, я снова нацепил на вилку кусок дыни. Впрочем, даже она не лезла
сейчас мне в горло.
Общество вновь дружно вздохнуло - на, этот раз тяжко, сглатывая
слюну. Все страстно вожделели жабьей плоти, но не смели прикоснуться к ней
без особого сигнала, а его как раз и не последовало. Руки, уже
протянувшиеся к деликатесу, отдернулись, какой-то шустряк, успевший
ухватить заднюю ножку, поспешно швырнул ее обратно.
Словно желая загладить неловкость, старик широко улыбнулся и, ткнув
корявым пальцем в угощение, старательно выговорил: "Ж-жаба!" Сказано это
было на Настоящем Языке (народ Вершени привык выражаться куда как более
витиевато: "Жирная красавица, поющая о любви на исходе дня"), сказано
скорее вопросительно, чем утвердительно. Меня явно приглашали принять
участие в неком подобии лингвистического диспута.
- Жаба, - подтвердил я.
- А это? - старик тронул трехзубого уродца.
- Вилка.
- Это, это, это? - он коснулся своего лица.
- Ухо, рот, нос.
Пока речь шла о частях тела и других элементарных понятиях, я отвечал
бодро и без запинки. Трудности начались, когда мы взялись за вещи, не
имевшие аналогов в покинутом мной мире. Ну как, скажите, назвать сочный,
хотя и несколько безвкусный плод, похожий одновременно и на банан, и на
баклажан, и на грушу? А каким именем наречь кушанье, приготовленное из
диких пчел, цветочных лепестков и змеиной крови?
Еда и питье были забыты. Все присутствующие с напряжением следили за
словесным поединком. Только какой-то толстяк, Сидевший по левую руку от
меня, пьяно икал и клевал носом. Вскоре, однако, словарный запас моего
оппонента поисчерпался. Пытаясь поддержать свое реноме, он обратился к
предметам, о которых сам не имел ни малейшего понятия. Со стороны все это
должно было выглядеть довольно смешно - как будто бы кукушка экзаменует
соловья по пению.
- Ну все! - резко оборвал старика кто-то невидимый, скрывавшийся в
самом дальнем углу. - Достаточно, братец Вукан. Ты единственный на
Вершени, кто еще помнит Тимофея. Что ты можешь сказать об этом человеке?
Кто он - сумасшедший, самозванец, лжепророк, шпион или действительно
наследник Тимофея? Прежде чем сказать, подумай. Не спеши. Мы знаем, что ты
хитер и ловок. Ты пережил многих Друзей. Всю жизнь притворялся дурачком,
потому и уцелел. Твой язык проворнее твоих мыслей. Ты всегда говорил
только то, что следовало говорить. Ты забыл, что такое правда. Сунь тебе
сейчас под нос кусок дерьма, и ты объявишь, что это благоуханная смола. Но
нынче тебе придется быть искренним до конца. Уж очень велика ставка в
игре, которая начинается этой ночью. Так велика, что твоя жизнь в
сравнении с ней - ничто. Если ты правильно понял меня, если еще не
скучаешь по Прорве, если дороги тебе твои близкие, говори только правду.
- Как тебе угодно, братец Гердан. - На мгновение какое-то сильное
чувство, не то страх, не то ненависть, исказили лицо старика, но он тут же
овладел собой. - Конечно, здесь не принято называть имен, но кто же не
узнает твой могучий гордый голос. Другие при разговоре зажимают нос или
катают во рту сливовую косточку, но ты не такой! Действительно, чего
бояться тебе, могущественному Другу! Если ты настаиваешь, я скажу правду,
какой бы горькой она ни была...
- Не тебе судить о правде и лжи, - снова прервал его человек по имени
Гердан. - Говори, не виляй!
- Человек этот не похож на Тимофея. Тот не имел волос на голове, а у
этого шевелюра пышностью не уступает твоей. Он намного выше Тимофея, зато
куда уже его. Тимофей действительно терпеть не мог жаб, но очень любил
брагу, к которой наш гость даже не притронулся...
- У тебя все? - раздался из темноты властный голос.
- Нет, не все. - Вукан обеими руками разгладил свою бороду. - Он
правильно пользовался вилкой, однако это еще ничего не значит. О
назначении этого предмета знают не так уж мало людей. Ему известен
Настоящий Язык, но говорит он совсем не так, как Тимофей. Вы спросите, где
он мог научиться Настоящему Языку? Но и тут нет загадки... Не все мятежные
Друзья погибли тогда...
- Помалкивай о том, что тебя не касается! - оборвал его Гердан.
- Прости старика, оговорился... Так вот, вполне возможно, что один из
уцелевших Друзей сумел передать свои знания этому человеку. Он знает много
слов, но большинство из них не верны. Вместо "башка" он сказал "голова".
Вместо "морда" - "лицо". Эти слова похожи на слова Настоящего Языка, но от
Тимофея я их никогда не слышал.
- Подождите! - чувствуя, что меня вот-вот признают шпионом или
самозванцем, вмешался я. - У нас одна и та же вещь может называться
разными именами. "Морда" и "лицо" - это почти одно и то же. Добавьте сюда:
физиономия, рыло, моська, харя, мурло, ряжка!
- Действительно, - старик задумался. - Когда я иногда приходил к
Тимофею не вовремя, он говорил: "Убери свою харю!"
- Дождемся мы ответа на свой вопрос или нет? - терпение Гердана, судя
по всему, иссякало. - Человек этот может иметь какое-либо отношение к
Тимофею?
- Я уже сказал. Он мало похож на Тимофея. Но все же он похож на
Тимофея куда больше, чем любой житель Вершени. Он говорит по-другому, чем
Тимофей, но куда лучше, чем любой знаток Настоящего Языка. Больше мне
добавить нечего.
- Хорошо, братец. Мы узнали немало важного. Можешь идти. Там, куда
тебя отведут, много браги и хорошей еды. Постарайся напиться так, чтобы
забыть все, что здесь было сказано. Забудешь - и проживешь еще очень
долго.
- От всего сердца благодарю, - сказал старик, вставая. - Тешу себя
надеждой, что когда-нибудь смогу отплатить за все добро, сделанное тобой
для меня.
- А что скажете вы, братцы? - обратился Гердан к присутствующим,
когда Вукан удалился. - В особенности ты. Кварт. Не стоит прикидываться
пьяным. Нас ты не обманешь.
- Разве? - вскинул голову толстяк, еще секунду назад казавшийся
бесчувственным бревном. - С чего это ты здесь распоряжаешься? Коль я
захочу высказаться, то выскажусь и без твоего приглашения!
- Как хочешь... - Гердан покинул, наконец, свой угол и вышел к свету.
- Повод, по которому мы сегодня собрались, не совсем обычный. И совсем
небезопасный. Речи, говоренные здесь, если и не преступны, то, во всяком
случае, сомнительны. Каждый из нас рискует жизнью, даже я, Близкий Друг...
- Пока еще Близкий Друг... - словно про себя пробормотал толстяк.
- Правильно. В самое ближайшее время меня ожидает опала. Но я мог бы
легко вернуть себе доверие, если бы донес куда следует о нашей встрече...
- Не донесешь, - ухмыльнулся толстяк. - Сам же знаешь, что не
донесешь. Не успеешь.
- Дело не в этом. Все мы пришли сюда добровольно. Одних не устраивает
чин, других тяготит служба, третьи, как и я, опасаются опалы. Этот человек
- наш последний шанс. Никогда еще на Вершени не появлялся более достойный
претендент на место Тимофея. Его права признали и Фениксы, и Незримые.
Так, братец Яган?
- Так, - подтвердил Яган, мой ангел-хранитель и мой дьявол-искуситель
в одном лице. Оказывается, он все это время присутствовал здесь.
- Не исключено, что он действительно потомок Тимофея. В этом мы очень
скоро убедимся.
- Значит, вы все согласны помочь нам? - спросил Яган.
- Нет. Не в наших правилах примыкать к слабой стороне. Но мы обещаем,
что не станем вам мешать. Как только успех придет к тебе и твоему
приятелю, мы незамедлительно начнем действовать на ваше благо.
Едва Гердан произнес эти слова, как гости словно по команде дружно
встали и устремились к выходам, которых в этой комнате было более чем
достаточно. Когда мы остались втроем, Гердан протянул Ягану железный нож.
- Теперь моя жизнь в твоих руках. Будь осторожен, братец. Если он, -
это относилось, конечно же, ко мне, - станет опасен, убей его
незамедлительно. Иначе убьют тебя. С этого момента за вами будут
внимательно следить днем и ночью. Я ухожу. Вам придется еще немного
задержаться здесь. Ешьте и пейте в свое удовольствие. Уйдете, когда
сочтете нужным. Никто не станет вам препятствовать.
- Давай выпьем и успокоимся, - предложил Яган. - Завтра с утра мы
будем допущены на Большой Сбор. Там ты увидишь всех людей, причастных к
власти. Всех тех, кого потом тебе придется уничтожить или возвысить. Ты
увидишь, правда, издали, Письмена. Может быть, завтра даже выставят на
обозрение оставшиеся от Тимофея реликвии. Смотри и запоминай. Помни об
осторожности, но не упускай удачу. Если вдруг предоставится случай,
постарайся использовать его. Среди служивых и чиновников уже ходят слухи о
возвращении Тимофея. Народ взбудоражен. У нас немало сторонников.
- А где ты будешь в это время?
- Рядом.
- Рядом или за спиной?
- Рядом. Справа от тебя, как и полагается Лучшему Другу. А про это
забудь. - Он всадил лезвие ножа в щель между двумя бревнами и переломил
его пополам.
Искренне он это сделал или опять притворяется? Впрочем, такой жест
еще ничего не значит. Человека можно запросто зарезать и половинкой ножа.
Было бы желание.
Как я позже узнал, Большой Сбор раньше назывался Планеркой. Но слово
это, на местном языке почти непроизносимое, впоследствии было заменено
простым и удобным термином. На Большой Сбор обязаны являться все лица,
имеющие хоть какое-то отношение к Ставке, начиная от десятников,
охранявших ворота, и кончая самыми влиятельными Друзьями. Здесь решаются
любые вопросы как государственного, так и частного порядка, назначаются и
смещаются чиновники, творится суд и расправа, оглашаются новые и
подтверждаются старые указы, объявляются войны и заключаются перемирия,
делится добыча и устраиваются парады. Тот, кто желает хоть чего-то
добиться в этой жизни, обязан регулярно посещать Большой Сбор. Пропустил
его пару раз - и можешь поставить на своей судьбе крест. Допущенные на
Большой Сбор допущены к власти, вернее, к возможности домогаться этой
власти.
Поливаемые прямо-таки шквальным дождем - наверное, последним в этом
году - мы спешили на звуки дудок и маракас, возвещавших о начале
церемонии. Помня мрачное напутствие Гердана, я все время озирался по
сторонам, но так и не смог определить, кто именно из великого множества
людей, идущих в сторону площади, приставлен следить за нами.
Как это нередко случается на Вершени, ливень, только что хлеставший
город тысячами стеклянных бичей, мгновенно иссяк, и в тусклом небе
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг