Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
площадь, не то плац.  Резко  контрастируя  со  всеобщей  суматохой,  здесь
неторопливо прогуливались парами или в  одиночестве,  задумчиво  созерцали
окрестности какие-то трезвые, степенные люди, не похожие ни  на  служивых,
ни на чиновников, ни на кормильцев. Наверное, философы или поэты,  подумал
я.
     Судя по всему, наш путь лежал прямо  вперед,  но  что-то  определенно
смущало конвоиров и не позволяло  им  пересечь  площадь.  Держась  в  тени
кривобоких хибар, скользя в лужах прокисших помоев, спотыкаясь о тщательно
обглоданные костяки каких-то не известных мне  животных,  мы  двинулись  в
обход.
     Возвышавшийся в центре площади  уродливый  и  мрачный  обелиск  Хаоса
невольно притягивал наше внимание. В полной абсурдности  и  нелепости  его
конструкции было что-то зловеще-тревожное. В местах, положенных для  окон,
криво висели наспех сколоченные двери. Башни перекосились и были готовы  в
любой момент рухнуть. Ступени многочисленных лестниц  были  такой  высоты,
что по ним мог взбираться только  великан.  Толстые,  неотесанные  бревна,
предназначенные изображать  колонны,  расщепились  и  осели  под  тяжестью
безобразного фронтона. Даже Яган, который, надо думать, созерцал  подобное
сооружение не в первый раз, вылупил свои гляделки.  Конвоиры,  старавшиеся
глядеть только себе под ноги, заметили нашу вольность слишком поздно.
     - Не сметь! - набросились они на нас. - А ну, морды отверните!
     Но на нас уже обратили внимание. С людьми, находившимися на  площади,
произошла мгновенная метаморфоза.  Одни  устремились  к  Ставке  и  быстро
заняли все входы в нее, другие с разных сторон бросились к  нам.  Не  было
задано ни  одного  вопроса,  не  прозвучало  ни  одного  слова.  Всех  нас
решительно и  умело  сбили  в  плотную  кучу  и  проворно  погнали  прочь,
предварительно обезоружив конвойных.
     Лишь когда Ставка исчезла из поля нашего зрения, последовала  команда
остановиться. Старший конвоя принялся сбивчиво объяснять, кто он  такой  и
куда его послали, кто мы такие и куда нас ведут. Люди, обступившие нас  со
всех сторон, внимательно слушали, но при этом  не  прекращали  размеренно,
без особой злобы бить его по морде.
     - Отребье! Требух вонючий! - проникновенно говорили они. - Да как  ты
посмел осквернить своим подлым взглядом святое место! Да как ты  ослепнуть
не побоялся! Как ты дышать отважился? Уж если  тебе,  гад,  другой  дороги
нет, ползи на карачках и глаз не поднимай!
     Суровые ветераны падали на колени, катались в нечистотах, рыдали, как
дети, проклинали нас последними словами и молили о пощаде. В конце  концов
мольбы эти возымели действие, и конвойные были отпущены восвояси, избитые,
но живые. Нас же троих ожидало совсем другая участь.


     Думаю,  что  институт  секретной  службы  зародился  одновременно   с
человеческой  цивилизацией.   Древнейшие   государства   еще   не   успели
окончательно оформиться, а уже стало ясно,  что  для  их  благоденствия  и
безопасности  мало  иметь  преданную  армию,  ревностное  чиновничество  и
прозорливое  духовенство.  Нужна  еще  одна  сила,  способная   в   случае
необходимости   поставить   на   место   и   вояк,   и    чиновников,    и
священнослужителей. Упоминание о первых  рыцарях  плаща  и  кинжала  можно
найти в Ригведе, Книге Мертвых, Ветхом Завете и Законах Хаммурапи.  Ахейцы
чтили не только бога воров и  торговцев  Гермеса,  но  и  суровую  Дикэ  -
покровительницу  судей,  доносчиков  и  полицейских.  Уже  в  деятельности
славного  Одиссея  просматриваются  основные  приемы  этой  до   сих   пор
процветающей  касты:  слежка,  провокация,  наушничество,   дезинформация,
беспощадная расправа со  всеми  неугодными.  Все  это,  правда,  было  еще
по-детски наивно, хотя и  не  по-детски  жестоко.  Впоследствии  наивности
поубавилось, а жестокости прибавилось. Владыки,  манкировавшие  шпиками  и
сикофантами, теряли власть, а зачастую и жизнь. Цезарь, доверявший  больше
своей божественной проницательности, чем вполне  конкретным  доносам,  был
зарезан, как ягненок. Царь Иван Васильевич, окруживший  себя  опричниками,
счастливо правил полсотни лет.
     Здесь, на Вершени, нам пришлось иметь дело с довольно  эффективной  и
вполне  созревшей  службой  безопасности.  Созревшей  в  том  смысле,  что
собственное  благо  и  процветание  она  ставила  намного  выше  блага   и
процветания государства, не говоря уже о благе  и  процветании  народа.  У
нормального человека вид преступника вызывает  печаль  и  брезгливость,  у
филера же - удовлетворение и радость. ("Посмотрите, люди добрые, какого мы
орла повязали! Не зря, значит, свой хлеб едим!") Если предатели  и  шпионы
вдруг исчезнут, их придется придумать,  ведь  иначе  автоматически  должно
исчезнуть и тайное воинство сыска.
     Отсутствие общедоступной  письменности,  дактилоскопии,  компьютерной
техники и паспортного режима,  конечно,  затрудняло  точную  идентификацию
наших личностей. Картотек и информационных банков  здесь  нет,  зато  есть
очень много специально натасканных людей, чье основное занятие - глядеть и
запоминать. Одни глазеют в войске, другие в тюрьмах,  третьи  в  деревнях,
четвертые на крутопутье. Долгой и упорной тренировкой можно развить в себе
почти любую способность. Есть люди, мышцей века  поднимающие  гантели  или
наизусть  цитирующие  телефонные  справочники   многомиллионных   городов.
Профессиональный соглядатай, один раз в жизни увидевший  человека,  должен
всегда помнить, где, когда и при каких обстоятельствах это произошло.
     После  недолгой  отсидки  в   глубокой,   квадратного   сечения   яме
(представляете,  какая  начиналась  давка,  когда  все  заточенные  в  ней
бедолаги бросались в тот из углов, куда охранники  раз  в  день  сваливали
скудную и протухшую жратву), нас троих вновь  извлекли  на  свет  божий  и
рассадили на  бревнышках  спиной  к  частоколу.  Мимо  медленно  двинулась
процессия людей, чьи лица были скрыты под масками. Лишь один из дюжины мог
сказать о нас что-то определенное, но этих дюжин было столько, что к концу
дня я узнал о своих спутниках едва ли не больше, чем  за  весь  предыдущий
срок нашего  знакомства.  Свои  замечания  соглядатаи  высказывали  вслух,
ничуть не стесняясь и  не  заботясь  особо  о  секретности.  Для  них  эта
процедура была обыденным, успевшим наскучить делом.
     О Ягане говорили подробно, но  довольно  осторожно.  Как-никак  Друг,
хоть и бывший, шишка  немалая.  Еще  неизвестно,  как  его  судьба  дальше
повернется. В общих  чертах  сведения  были  такие:  осужден  за  злостное
нарушение  указов,  отправлен  колодником  на  великодрев  второго   яруса
занебника под  названием  Семиглав,  исчез  при  неясных  обстоятельствах,
возможно, похищен болотниками. Впоследствии появлялся в целом ряде мест, и
это  появление  всякий  раз  сопровождалось  нежелательными   инцидентами.
Головастик был охарактеризован как бродяга, лжепророк и хулитель,  к  тому
же  склонный  к  воровству  и  прелюбодеянию,  впоследствии  -   колодник.
География его скитаний была весьма обширна: где только его ни видели и где
только ни разыскивали. Песни  Головастика  свободно  цитировались  многими
соглядатаями, что свидетельствовало не только об их изощренной  зрительной
памяти, но и хорошем слухе. Наименее  полными  и  наиболее  путаными  были
сведения, касавшиеся меня: кличка - Порченный, появился недавно, откуда  -
неизвестно, ведет себя странно, скорее всего, идиот, но не исключено,  что
ловкий шпион, задержан за бродяжничество при облаве, разделил судьбу  двух
предыдущих  лиц,  по  неподтвержденным  данным,  знает  Настоящий  Язык  и
понимает Письмена, но тщательно это скрывает.
     Выслушивая эти откровения, я с ужасом старался подсчитать, сколько же
стукачей за столь короткий срок успели преломить со мной хлеб и  разделить
ночлег, скольким доносчикам раскрыл я душу,  сколько  испытующих  взглядов
скрещивалось на мне ежечасно. А ведь  мимо  нас  проследовало  всего  лишь
несколько тысяч соглядатаев, тех, кого удалось в спешке собрать. Никто  не
упомянул о нашем побеге из хижины гостеприимного кормильца, о скитаниях  в
антиподных лесах, о Незримых,  о  Фениксах  и,  наконец,  о  наших  ратных
подвигах. Но и сказанного было более чем достаточно.
     Едва  процедура  опознания  закончилась,  началось   следствие.   Нас
опрашивали всех вместе и  каждого  в  отдельности,  при  этом  старательно
путали,  по  десять  раз  подряд  задавая  одни  и  те  же,   по   разному
сформулированные вопросы. Случалось, что дежурные палачи выносили на  наше
обозрение допросной инструмент. Выглядел  он,  честно  признаться,  весьма
убедительно.
     Еще накануне ночью, сидя в общей  яме,  мы  сговорились  не  отрицать
ничего, кроме моего загадочного происхождения и видов  на  место  Тимофея.
Да, Настоящий Язык и Письмена я немного знаю. Откуда знаю? Учился. Где и у
кого, не помню. Почему не помню? Заболел дурной болезнью, побелел и облез,
о том, что было до болезни, ничего толком не знаю. На каторге и в  Иззыбье
были все вместе. Убежали из плена  с  помощью  одного  из  болотников.  Он
сейчас на Вершени и мог бы наши слова подтвердить.
     Удовлетворила ли такая версия наших следователей -  не  знаю.  Скорее
всего - нет, поскольку после долгих часов бессмысленных словесных  баталий
допрос был прерван. Не окончен, а именно прерван.  Нам  дали  понять,  что
спешить, собственно, некуда. Времени и терпения у  них  достаточно.  А  мы
должны подумать. Крепко подумать.  Авось  что-то  важное  и  вспомним.  Не
сейчас, так через пару дней. Или через год. Или через десять. А чтобы  вам
думалось лучше, жрать получите не скоро. Если вообще получите.  Ведь  всем
известно, что  жратва  от  мыслей  отвлекает.  Вот  так.  Отдыхайте  пока.
Беспокоить вас никто не будет. А припомните что-нибудь - позовете.
     Представленная в наше распоряжение яма была поглубже и поуже  первой.
А  компанию  нам  на  этот  раз  составили  всего  несколько  человеческих
костяков.
     - Что они от нас хотят? - спросил я,  едва  только  длинная  жердь  с
зарубками, по которым мы спустились вниз, была убрана из ямы.
     - Хотят, чтобы мы сказали правду, - объяснил Яган.
     - Или хотя бы  признались  в  каком-нибудь  преступлении,  -  добавил
Головастик.
     - А что лучше?
     - Если уж мы  попали  сюда,  ничего  хорошего  ждать  не  приходится.
Скажешь  правду  -  подохнешь,  соврешь  -  тоже  подохнешь,  -   вздохнул
Головастик. - Это ведь Стража Площади, известные кровопийцы.
     - Как же так! - вскипел я. - Ведь ты, Яган, клялся, что  в  Ставке  у
тебя друзья, что нас там ждут, что ты  легко  составишь  заговор.  Значит,
опять врал?
     - Потише, - сказал Яган. - Здесь в стенах бывают специальные слуховые
отверстия. Теперь объясняю тебе то, что известно у  нас  каждому  сосунку.
Если мне не веришь, спроси у Головастика. Есть  Стража  Хоромов  и  Стража
Площади. Обе они озабочены безопасностью государства, но  по-разному.  Нас
препровождали в Стражу Хоромов, где меня действительно ждали. А попали  мы
к Страже Площади.
     - Тогда скажи, чтобы нас передали куда следует.
     - Ты в своем уме! Стража Площади терпеть не может  Стражу  Хоромов  и
всячески ей вредит. Если бы ты только  знал,  между  какими  мы  жерновами
оказались.
     - Зачем же вам две Стражи, скажи, пожалуйста? Это,  наверное,  то  же
самое, что два кротодава в одной берлоге!
     - Ты в этом ничего не смыслишь.  Враг  неисчислим  и  многолик.  Даже
среди Друзей попадаются предатели. А что будет,  если  враг  проберется  в
Стражу? Разве такое невозможно? Значит, это дело нельзя  поручить  кому-то
одному. Так  повелел  Тимофей.  Он  учредил  две  разные  Стражи,  которые
внимательно присматривают друг за другом. А если  за  каждым  твоим  шагом
следят, тут уж не до измены. Нет, придумано все правильно.
     - Так как же нам быть?
     - Ни в коем случае не  менять  показания.  Стоять  на  своем.  Стража
Хоромов давно уже, наверное, ищет нас. И двух дней  не  пройдет,  как  нас
освободят. В крайнем случае Стража Площади обменяет нас  на  своих  людей,
которые схвачены Стражей  Хоромов.  Потому-то  нас  ни  разу  серьезно  не
пытали.
     - Молодец ты,  Яган,  -  сказал  Головастик.  -  Всякую  беду  можешь
объяснить. Вот если бы ты еще ее и предусмотреть умел.


     Однако проходили день за днем, а о нас никто не вспоминал, ни друзья,
ни враги. Лишь однажды в наше узилище высыпали бадью каких-то  очисток,  -
видно, спутали его с  помойкой.  Хорошо  хоть  питья  хватало,  для  этого
достаточно было  расковырять  древесину  обломком  кости.  Соки  в  тканях
занебника еще  не  остановились.  Посмотрим,  что  будет,  когда  наступит
Сухотье. Посмотрим, если доживем.
     На четвертый  день  заключения  Яган  стал  рваться  на  допрос.  "Не
подыхать же нам здесь, братцы! Пустите! А я уж что-нибудь  придумаю!  Если
на месте не  договорюсь,  то  на  волю  весточку  подам!"  Вполне  резонно
расценивая эту инициативу, как попытку купить себе свободу за наш счет, мы
всячески ему препятствовали.
     Однако Яган не оставил попыток перехитрить нас. В одну  из  ночей  мы
проснулись от пронзительного  крика:  "Требую  срочно  доставить  меня  на
допрос! Имею важные сведения!" При этом он швырял вверх части скелетов, за
это время успевших стать нам  чуть  ли  не  родными.  Едва  только  нашими
совместными усилиями Яган был обездвижен и временно лишен дара  речи,  как
вставший над ямой охранник недовольно поинтересовался: "Ну,  кому  там  на
допрос приспичило? Утра не можете дождаться, паразиты!"
     - Мне, мне! - заорал Головастик, зажимая рот  Ягану.  Мне  же  в  ухо
шепнул: "Держи его покрепче. Не  давай  раскрывать  пасть  хотя  бы  минут
пять!"
     Сверху опустили жердь-лестницу, и Головастик проворно вскарабкался по
ней, оставив нас с Яганом барахтаться на дне ямы.
     - Дурак! - обиженно сказал Яган, когда я отпустил его.  -  Не  верите
мне, потому и подохнете. Нашли, кого на допрос послать.  Ведь  он  же  все
провалит!
     Вернулся Головастик только под утро, сытый и  даже  слегка  выпивший.
Нам в подарок он приволок полкотомки еще вполне съедобных объедков.
     - Что ты там делал всю ночь? - поинтересовался я.
     - Песни пел, - гордо объяснил Головастик.
     По его словам, разбудить дежурного  следователя  так  и  не  удалось.
Того, что еще оставалось на рогожах в  его  хижине,  вполне  хватило  двум
охранникам  и  Головастику.  Весь  остаток  ночи  он  пел  песни,  вначале
приветственные и величальные, а потом похабные и  хулительные  (последние,
кстати, имели наибольший успех). Проспавшийся в конце  концов  следователь
тоже не стал уклоняться от нечаянного праздника.
     С тех пор Головастика стали частенько выводить наверх, особенно в  те
дни, когда начальство отсутствовало. Дары,  регулярно  доставляемые  им  с
воли, позволяли нам существовать вполне сносно.  Для  охранников  он  стал
источником немалого дохода. Исполняя в наиболее людных местах столицы свои
самые забойные зонги, Головастик собирал обильную дань натурой  -  едой  и
брагой. Хотя от этой добычи ему перепадала едва ли  десятая  доля,  жизнью
своей Головастик был доволен. В отличие  от  нас,  он  и  думать  забыл  о
побеге. Все инструкции Ягана о том,  как  связаться  со  Стражей  Хоромов,
Головастик игнорировал. "Да ну их! - говорил  он.  -  Наверное,  такая  же
сволочь! А эти хоть кормят!" Никто не вспоминал о  нас.  Должно  быть,  мы
давно были списаны с тюремного учета по статье естественной убыли.
     Спасла нас  и,  соответственно,  погубила  тюремщиков  их  непомерная
жадность, да еще нахальство Головастика. Постепенно расширяя  сферу  своих
гастролей,  они  в  один  прекрасный  день  оказались  в  непосредственной
близости от Ставки, где  и  были  услышаны  кем-то  из  Друзей,  инкогнито
находившихся среди толпы на площади. Само  по  себе  публичное  исполнение
песен на Вершени  хоть  и  не  поощрялось,  но  и  не  преследовалось.  Но
похабнейшие частушки, исполненные Головастиком с  вдохновением  и  задором
(причиной чего была крайняя степень подпития), заслуживали  самой  строгой
кары.
     За певцом и его спутниками тут же было установлено наблюдение.  Очень
скоро выяснилось, кто они такие.  Ночью  в  Ставке  состоялось  экстренное
совещание, на котором высшие  иерархи  Стражей  Площади  были  обвинены  в
заговоре,  преступном  умысле,  надругательстве  над  всеми  существующими
святынями, расхищении  казенного  имущества  и  жабоедстве.  Приговор  был
справедлив, строг и, согласно обычаю, приведен  в  исполнение  немедленно.
Затем, не дожидаясь рассвета, объединенные силы армии, Стражей  Хоромов  и
гвардии окружили все  районы  столицы,  где  могли  находиться  сторонники
казненных.
     Сытая и спокойная жизнь располагает  к  глубокому  сну,  поэтому  нет
ничего удивительного в том, что  мы  не  сразу  прореагировали  на  грохот
рушащегося  частокола  и  вопли  избиваемых  стражников.  Схватка  еще  не
завершилась, а  заключенных  уже  вытаскивали  из  ям  и  представляли  на
опознание. Все соглядатаи, бывшие накануне на площади, дружно  указали  на
Головастика. Дабы окончательно в этом убедиться, ему было предложено спеть
что-либо на собственное усмотрение. Не успевший протрезветь, ошалевший  от
всего происходящего вокруг, Головастик послушно затянул  первую  пришедшую
на ум песню из свадебного репертуара. Группа  весьма  влиятельных  на  вид

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг